Заставили и оплодотворили

Связанные, бок о бок мы сидели на бетонном полу, я чувствовала его присутствие. Кажется, папа пришел в сознание раньше, чем я. — Папа, — произнесла я, едва подавляя дрожь в голосе. Глазам мешала повязка, туго завязанная на затылке, — папа… — Солнышко, — выронил отец. Его голос явно был растерянным, совсем-совсем неуверенным, — все будет хорошо, зайчик, не переживай только. Сейчас придумаем как нам выбраться. Откуда выбраться? Голова раскалывалась на части, я совсем не понимала что произошло. Последнее воспоминание, которое маячило перед глазами — я, высушив голову феном, легла спать. Все. Дальше пусто. — Где мы? — спросила я и мой голос отдался эхом. Затекшие руки, туго связанные за спиной, сильно ломило, точно также как и спину. Как будто меня били. — Не знаю, зайчик, но скоро все кончится. Только не бойся. Легко сказать. Папа рядом возился, а я сделала неудачную попытку выпутать руки из веревки. Чуть позже я поняла, что что-то с моим телом не так. Будто что-то лишнее… Я чуть не закричала от ужаса, когда осознала, что в мою задницу вставлен большой предмет. — Солнышко, — испуганно прошептал отец, заметив мое учащенное от шока дыхание, — маленькая моя, скажи мне, у тебя болит что? Ты что-то помнишь? Тебя били? А потом, он что есть мочи заревел: — Суки, я вас убью, бляди! — Все болит, пап, — зарыдала я, четко ощущая в своей попе инородный предмет. Унизительно. Кто-то постарался мне его впихнуть, пока я была без сознания. — Сонь, слушай внимательно. Я точно также как и ты не понимаю что произошло и кто за этим стоит. Но сейчас нам нельзя поддаваться панике, нужно думать. Вместе. Понимаешь? Я кивнула, но осознав, что папа также ничего не видит, как и я, промямлила сопливое «да». — Сейчас я постараюсь снять с твоих глаз это тряпье, а ты потом сделаешь тоже самое, окей? Не с первого раза, но у него вышло. Руки отца тоже были связаны за спиной, поэтому он что есть мочи старался стянуть повязку зубами. — Что ты видишь, зайчик? — спросил отец с надеждой в голосе. — Тут темно, — ответила я, пытаясь вглядеться в тьму. Единственное, что можно было рассмотреть — полоска света под дверью, — ничего не видно. Отец еще раз громко выругался, а затем я принялась стягивать повязку с его глаз. Мой язык явно ощущал металлический привкус, у папы была кровь. — Наши зверушки уже проснулись, — женский голос раздался по всему помещению, а в дверном проеме появилось несколько фигур. Щелкнул выключатель и в глаза ударил поток света, — какие они красивые. — Лия, — сквозь зубы произнес отец, стискивая кулаки. Все его лицо было залито кровью, одежда разорвана, - что тебе надо, гнида? — Молчать! — гневно произнесла женщина, подойдя к папе и отвесив пощечину. От неожиданности я вскрикнула, за что также получила оплеуху. — Ты, сука, руки от нее убери, — процедил отец. — Животное не слушается. Что-ж, будем дрессировать, — произнесла женщина, доставая из кармана своего пальто черный небольшой предмет. Нетрудно было догадаться, что это. Моя челюсть задрожала от страха, а розовые мягкие штаны пижамы пропитались мочой. Крик моего отца и потрескивание электрошокера я еще долго не забуду. — Наша девочка описалась, вы только посмотрите, — ее худые руки больно вцепились в мои щеки, — такое невинное дитя. Интересно, какого это платить за грехи своих родителей? — Лия, умоляю, — голос папы уже не был таким злым и уверенным как десять секунд назад, — я все сделаю, но не трогай ее… — Молчать, — вскрикнула она так, что у меня зазвенело в ушах, — еще звук и я засуну этот электрошокер твоей принцессе в ее маленькую пизденку. Стол, железная кушетка. Это все, что находилось в этой сырой комнате. Из моих глаз ручьем текли слезы, я боялась женщину, трех крепких мужчин позади нее, неизвестности. Но еще больше меня пугало молчание со стороны отца. То, что он не издавал ни звука — означало одно, он и я полностью в ее власти. — Ладно, начнем, — произнесла Лия и мужики направились к нам, — если я увижу хоть малейшее сопротивление, обоим прострелю колени. В знак того, что ее намерения серьезны, она достала из кармана пистолет и выстрелила куда то в коридор. Мужик, развязывающий мне ноги, тихонько произнес мне ухо: — Слушай ее и выживешь. Возможно даже отпустит. Не вздумай разговаривать, если она не даст волю. Я кивнула, смотря на него огромными глазами. Где же я так провинилась? Железный стол обжигал мою кожу льдом. Меня раздели наголо, уложили животом на холодную поверхность, а затем привязали вытянутые вперед руки к крючкам, торчащим из стола. Мне так было стыдно. Папа видит это все, меня обнаженную, мою промежность, предмет, чуть торчащий из моей задницы. Я старалась его удерживать внутри, но он сам, против моей воли выходил. Я стала плакать, правда тихонько, чтоб никто не слышал. — А это тебе подарочек, от тебя же самой, -женщина сделала из моих трусов, насквозь пропитанных мочой, ком и впихнула в мой рот, который я послушно открыла, — какая ты умничка. Послушная. От этих слов стало еще больше обидно, особенно от осознания того, что она может делать все, что угодно. У нее в руках пистолет. От соленого едкого привкуса тянуло блевать, но мне удавалось сдержать рвотные позывы. Впервые в жизни я попробовала мочу, еще и собственную и это ужасно унизительно. Мне хотелось рвать и метать, кричать до безумия, но я тихонько, как мышка лежала. — Думаю твоя попа уже хорошо разработана, но сначала, пусть твой папаша тебя оплодотворит, — с этими словами она вдавила предмет в мою задницу так, что у меня внутри все снова заныло. Как так, оплодотворит? В голову приходили страшные мысли. Я думала, что хуже того, что меня выебут на глазах у собственного папы, который так меня любит и лелеет, который до ярости ненавидит всех моих друзей, боясь что кто то из них поиграется и бросит, ничего не может быть. Я повернула голову и увидела ужас на лице у папы. Да, он понимал о чем шла речь. — Давай, сволочь, доставай своего червяка, — выдавила из себя Лия, играясь с кнопкой электрошокера. Потрескивающий звук заставлял мои мышцы дрожать, а из рта непроизвольно выходить звукам скулежа. — Лия… — сломано произнес папа и в следующий миг к моей вагине приложили шокер, а я даже и не успела прийти в ужас, просто потеряла сознание, просто выключилась. *** Странно. Я рыдала, скулила, но меня за это не били. Когда я пришла в себя, то осознала, что меня ебут, причем сначала не поняла кто. Боль, жжение, пронизывали все тело и я никуда не могла от этого деться. Грудь уже до крови истерлась о железный неровный стол, в том месте сильно пекло. — Не думай об этом, — прошептали мне на ухо, — мы скоро все это забудем. Просто потерпи, солнышко… И прости меня. Это был папа. Он бормотал одно и то же и, наверное, плакал. Его член, твердый-твердый вбивался в меня, заставляя мое тело мелко дрожать. Сглотнув, я кивнула. — Давай уже, блять, заканчивай, — недовольно произнесла женщина, — полчаса мусолишь. Я понятия не имела, о чем думал отец, пока имел меня и не хотела представлять. Вдруг его тело затряслось, руки вцепились в мои бедра, а сам он издал слабый отчаянный звук. Он кончил, заливая мое влагалище спермой. — Теперь уложите ее на кушетку. Пусть оплодотворяется. И помни, принцесска, что если в твоем пузике не появится ребеночек, то будем повторять эту процедуру бесконечно. Рыдая, я улеглась на ледяную металлическую кушетку, ничем не заправленную, просто как есть. Пап, за что они так со мной? А с тобой? *** — Два девятсот, — произнесла акушер, кладя мне на грудь мою доченьку. Я плакала, просто поверить не могла, что вот она, уже тут, у меня на ручках. Столько мучений, восемь часов схваток и вот, моя маленькая уже со мной. Я никогда не хотела рожать рано, а уж тем более, в шестнадцать. Подруге сказала, что был у меня мальчик, о котором я ей не говорила, вот от него-то и залетела. На вопрос, где он сейчас, этот мальчик, я пожала плечами. Моя крошка плачет. Почему ты плачешь солнышко? Ты же уже у мамы на ручках, вроде не голодная. А папа у нас хороший был. Когда подрастешь, я тебе расскажу, как он тебя любит, покажу его фотографии. Только не плачь, солнышко, все уже позади.