Ловушка для ... Поттера?

Погода была мерзкая, настроение отвратительное, и то, что удалось без особых потерь пережить день рождения, радости почти не добавляло. Голова у Гарри болела зверски прямо с утра, а точнее с ночи, и никакой безвременно почивший несколько лет назад Волдеморт был здесь ни при чём. Гарри шел домой под мелко моросящим нудным дождиком и размышлял о том, что более гадостного расклада на сегодняшний день было не придумать. А ведь как хорошо всё начиналось!.. Вечеринка в честь его двадцатитрёхлетия затянулась за полночь, отмечали в маггловском ночном клубе, разноцветные коктейли самых невообразимых оттенков лились рекой, и ко второму часу ночи выяснилось, что все порядком надрались. Вернувшись домой в маггловском же такси, трансгрессировать в таком состоянии не решился никто, Гарри, мысленно обматерив Джинни, в очередной раз решившую убедить его, как у них всё замечательно может сложиться, и сумевшую всё же подпортить ему настроение, плюхнулся спать, подумав напоследок, что если бы он раскрыл ей свою маленькую «большую тайну», избавиться от её навязчивых приставаний было бы намного легче. Но тс-с-с! Об этом не должен знать никто! Так же, как и о том, что часть этой тайны и сейчас надёжно пряталась в чехле, пристёгнутом к его плечу и груди. На этом Гарри незаметно соскользнул в сон. Вроде и глаза-то только на минутку прикрыл и тут… Нате вам! Разбудили его истошные вопли Вальбурги: — Уроды, отребье, недоноски больных пикси! — неслось из коридора. Гарри с трудом разлепил веки и приподнял голову, в которой тут же прострелило. «Ага, ясно, снова концерт по заявкам от надменной обезьяны»! Заявки старая карга принимала охотно: стоило незадачливому визитёру неосторожно, хоть самую малость, нарушить покой злополучного портрета и начиналось… Вопила и сквернословила Вальбурга изобретательно и вдохновенно, а после окончания войны, казалось, только утроила усилия. Связано это, вероятно, было с тем, что список людей, имевших возможность посещать этот дом, сократился до минимума и гости были редки, так что при любой возможности старуха стремилась отвести душу по полной. Чаще всего доставалось Уизли. Грейнджер и МакГонагалл попадались редко, а Кингсли Вальбурга, вероятно, побаивалась. Зато шебутное рыжее семейство огребало знатно, каждый раз узнавая о себе и своих предках много нового. Наверно, существовал контингент, который устроил бы, мать её, хозяюшку Блэк, но в дом на Гриммо он доступа не имел. Сползши с кровати, Гарри нетвёрдым шагом направился в коридор. Штормило нещадно. Голова раскалывалась от неожиданно быстро подкравшегося похмелья. Желая осадить несносную старуху, Гарри набрал в грудь побольше воздуха и… Грозного рыка не вышло, вместо него из пересохшей глотки вырвался то ли сип, то ли стон… — Какого Мордреда здесь происходит? — Поганцы, пятнающие честь благородного дома Блэк, чтоб плешивые докси загадили могилы их предков! — надрывалась Вальбурга, — Ворьё грязнокровное, выкидыши ущербных троллей! Как посмели?! Всё проверить, каждый уголок! Кричер, я тебя живьём рядом с предками приколочу! От представшего зрелища глаза у Гарри округлились и челюсть отвисла. Леди Блэк в растрёпанном платье, отплёвываясь от рассыпавшихся волос, с перекошенным от ярости лицом, металась по своему портрету, остервенело колотя измочаленным веером всё, что попадалось ей на пути. А главное было не понятно, на кого она орёт, в пределах видимости никого не наблюдалось! Кричер с выпученными глазами беспрестанно трансгрессировал, то появляясь, то исчезая с оглушительными хлопками, причем в руках его постоянно оказывались какие-то вещи, о наличии которых в доме Гарри даже не подозревал. Венцом всему стало появление эльфа, непонятно, каким чудом удерживающего в тоненьких ручках целую гору старинного фарфора, в котором Гарри опознал бережно хранимый Кричером парадный столовый сервиз на полсотни персон. Маразм пора было прекращать. Собравшись с силами и засунув мысли о невыносимой головной боли куда подальше, Гарри подскочил к портрету и, рявкнув «Цыц!», задёрнул шторы, затем, развернувшись в сторону фарфоровой башни, гаркнул «Кричер!»… и застыл, понимая, что подпрыгнувший от неожиданности эльф будет сейчас погребен под горой драгоценных осколков. Каким-то чудом катастрофы избежать всё же удалось. — Что здесь происходит? — спросил Гарри как можно спокойнее. — Хозяин, — проскрипел эльф — Кричер проверяет все помещения в доме! Хозяюшка Блэк желает убедиться, что всё в целости, на месте! Гарри поперхнулся наколдованной водой, призванной на борьбу с сушняком. — В доме уже двое сумасшедших? — язвительно спросил он, отчётливо уловив в своём тоне интонации одного небезызвестного профессора. — Время! — применив Темпус, он охнул. — Половина четвёртого утра! Совсем ополоумели? — Х-хо-зя-ин, к нам пробрался грабитель! У Гарри отпала челюсть. Непроизвольно запустив руку под майку и убедившись, что главная его ценность на месте, он потребовал объяснений. По словам Кричера выходило, что вторжение было обнаружено чисто случайно, когда вор уже практически покинул пределы дома. Проснувшийся из-за неясного беспокойства, домовик почувствовал присутствие посторонних в доме. Решив, что кто-то был приглашен хозяином в гости после празднования дня рождения, эльф отправился к Гарри узнать, не нужно ли чего, и обнаружил того мирно спящим в своей кровати, хотя чужак, судя по всему, перемещался по малому залу приёмов, то есть комнате для ночного отдыха явно не предназначенной. Что самое странное, родовая магия особняка неизвестного как чужака не распознала и агрессии к нему не проявляла. Трансгрессировав к портрету хозяюшки, чтобы посоветоваться, Кричер услышал, как тихо прикрылась входная дверь. Выслушав новости, Вальбурга тут же впала в неистовство и начала гонять домовика по всем комнатам, в которых находилось хоть что-то мало-мальски ценное с требованием не только проверить сохранность вещей, но продемонстрировать ей, чтобы она могла лично убедиться в их наличии. За этим важным занятием их и застал Гарри, которого сбитый с толку и подгоняемый воплями Кричер просто забыл разбудить. — В каких комнатах побывал неизвестный, ты можешь проверить? — Кричер может, Хозяин, Кричер отследил это своей магией. Трофейный зал, оружейная, кабинет при библиотеке, открытая часть библиотеки, малый зал приёмов. — В какой последовательности? — Гарри почувствовал, как в нём просыпается аврор. — Как Кричер перечислил, Хозяин. — Значит, за чем бы ночной вор ни явился, то, что он искал, по его мнению, должно было храниться практически на виду, раз уж начал с трофейной и оружейной. Точно ничего не пропало? — Точно, Хозяин, все вещи на своих местах, ничего даже не отодвинуто. — А как ты узнал, что их вообще трогали? — По следам магии, Хозяин. Кричер отчётливо видит, к чему прикасался посторонний. Наверняка это сделали мерзкие нищеброды Уизли. — Не смей оскорблять моих друзей! Как ты смеешь говорить, что это Уизли, да они дохлого докси не взяли из этого дома. — Докси может и не взяли, а сколько всего рыжие утащили отсюда, пользуясь глупостью толстой предательницы крови и нерадивостью никчёмного хозяина Сириуса. Вечно они лезут своими загребущими ручонками к сокровищам рода Блэк, хватают их без спроса, тискают! — эльф явно вещал о давно наболевшем. К тому же, к стыду рода Блэк, они находятся в родстве с этими предателями крови, вот родовая магия и не защитила. — Чрезвычайно довольный своими выводами Кричер явно считал, что разговор закончен. Гарри мог еще много чего возразить на это утверждение, но решил не тратить время на бесполезные споры и обдумать ситуацию на досуге. Конечно, он ни на минуту не сомневался, что Уизли здесь не при чём, но дело осложнялось тем, что список людей, имевших доступ в дом и вообще знавших о его существовании, был бесконечно мал. Оставшееся до ухода на службу время было потрачено на изучение подвергшихся нападению комнат и обследованию входной двери. Но ни то, ни другое ничего не дало. Комнаты обысканы тщательно, можно сказать профессионально, к двери применено своеобразное заклинание, не повредившее ни чар, ни замков, и если бы не эльфийская магия, никто бы и не догадался, что в доме побывал посторонний. День в аврорате выдался сумасшедший. Задержание и последовавшее сразу за ним срочное совещание лишили Гарри шанса не то что зелье от похмелья принять, но и банально перекусить. Теперь, возвращаясь домой пешком под пакостно моросящим дождиком, Гарри, так и не избавившийся от головной боли, порождённой утренним похмельем, пытался разобраться в своей жизни вообще и в ситуации в частности. Жажда магической общественности узнать абсолютно все подробности его жизни приводила в тихое бешенство, а нелепые попытки Джинни женить его на себе, когда-то вызывавшие только милое смущение, раз от разу раздражали всё больше, грозя рано или поздно довести до нелицеприятного скандала. Вот и вчера он еле сдержался. После третьего коктейля Джинни от намёков перешла к прямому тексту и заявила, что они с Гарри чудесная пара, тема, с завидным упорством и разной степенью откровенности поднимавшаяся который год. Обычно всё начиналось с утверждений, как миссис Уизли любит Гарри и как чудно ему с Джинни было бы вместе, далее следовали вариации. Сегодня, видимо, исчерпав ассортимент обычных аргументов, Джинни проявила оригинальность и объявила, что они созданы друг для друга, потому что у них патронусы одинаковые. — Это очень много значит, Гарри! — увещевала Джинни — Такая редкость — совпадение патронусов! Как объяснить доходчиво свой отказ от идеи встречаться с Джинни, Гарри не представлял. Никакие аргументы не действовали, а сказать правду, что он любит другого человека… Подобное заявление неизбежно вызовет кучу вопросов, углубляться в дебри лжи не хотелось, а признаться… Гарри мысленно ёжился каждый раз, как представлял себе последствия. Рассказать, что давно и безнадёжно влюблён было возможно, объяснить, что жизнерадостной молодой красотке предпочёл угрюмого мужика вдвое старше себя, ну что же бывает, и даже признаться, что его возлюбленный — человек, которого они все много лет дружно ненавидели, не страшно, но то, что при всём этом, объект его любви уже несколько лет как мёртв... при таком раскладе Гарри даже не представлял, как объясняться с близкими. — О каком совпадении ты говоришь? — Гарри был искренне удивлён. — У тебя же патронус лошадь! — Да! — Джинни была явно довольна. — И она совпадает с твоим патронусом! — Но у меня олень. — возразил Гарри. — Но они же похожи! — не унималась Джинни. — Чем? — Ты просто не хочешь признать, что у нас одинаковые патронусы! Ты делаешь всё, чтобы отказаться от меня! — Они не одинаковые! Пара оленю – олениха, и я знаю… — он чуть было не сказал «только одного человека с таким патронусом», но вовремя прикусил язык, поминать Северуса в таком контексте точно не следовало — Я знаю, что у моих родителей была такая пара! — И всё равно они одинаковые! Не может быть такого абсолютного совпадения! — упрямилась Джинни. — Да каким местом они одинаковые?! — Гарри начал выходить из себя. — У них есть копыта и вообще похожи! — Да мало ли у кого копыта есть! Вон, например, бизон, осёл и жираф тоже с копытами! — возмутился Гарри, всё же своей редкостной липучестью Джинни его окончательно достала. Набрав в грудь побольше воздуха, он уже собирался высказать своё мнение обо всех её притязаниях… Ситуацию спасла Луна, задумчиво покачав головой, она оповестила друзей о том, что карнаухие свинохрюки тоже являются счастливыми обладателями копыт. После этой новости все кроме Джинни фыркнули, старательно маскируя смех, а Гарри прямо-таки неприлично заржал, представив себе Джинни с патронусом в виде неизвестного свинохрюка – название звучало многообещающе – доказывающую, что её зверюга отлично подходит в пару к оленю. — А ещё у них изумительный зелёный пятачок в красную крапинку, и миленький хвостик крендельком, и малюсенькие рожки. — Мечтательно улыбаясь, закончила рассказ Полумна. Видно, мысль о подобном патронусе у несостоявшейся невесты не одному Гарри пришла в голову. Гермиона подозрительно долго кашляла, Гарри накрыл повторный приступ хохота, не дав проикаться после первого, а красный, как помидор, Рон, сползший под стол, держась за живот, напоминал о своём присутствии невнятным повизгиванием. Пятнистая от выступившей на лице и шее красноты Джинни гневно поскакала в дамскую комнату. — Ну и что же мне делать, сэр? — спросил Гарри у невидимого собеседника, ответа на вопрос не последовало. Гарри почти машинально потянулся к груди и ласково погладил спрятанный под мантией чехол — жест, давным-давно вызывавший недоумение у знакомых и насмешки в аврорате. Создавалось впечатление, что каждый, кто хоть раз заметил это движение, считал своим долгом выдвинуть предположение о том, что же так трепетно прячет национальный герой. Версии варьировались от флакона с универсальным противоядием до пряди волос Волдеморта, хранимой как талисман, а если учесть, что череп несостоявшегося властелина Британии был гол как коленка, не хотелось даже предполагать, о чём думал автор подобной теории. Правды не знал никто, да и что тут скажешь? Признаваться, что под одеждой в специальном чехле, сшитом на заказ на манер маггловской кобуры и не снимаемом даже на ночь, хранится самое драгоценное его сокровище — чёрная палочка Северуса Снейпа, он не собирался. В Мунго юному герою не хотелось, наблюдать истерики Джинни и слушать шепотки о своей вменяемости от знакомых и не знакомых тоже. А признайся он, что это за таинственная вещь, которой он так дорожит, а главное почему, чего-то в этом роде было не избежать. В воображении в который раз живо представился спецвыпуск «Ежедневного Пророка» с кричащим заголовком на всю страницу: "Победитель Тёмного лорда свихнулся от любви к старому злобному профессору! Педофилия в Хогвартсе или чёрная месть недобитых Пожирателей?!" Ну на фиг, обойдётесь, всё равно ничего никому не объяснишь и не докажешь! Тепло, вызванное прикосновением к палочке, побежало по руке, разливаясь по груди, и, накатывая мягкими волнами, добралось до его многострадальной головы, освобождая её от осточертевшей за день боли. — Молчите, профессор? — мысленно ухмыльнулся Гарри, и тут же вместе с потоками магии испускаемыми палочкой пришел ответ: — Не вижу смысла разговаривать с кретином. Если человек идиот, то это надолго! — Я не идиот! — беззлобно возмутился Гарри. — Да неужели?! — в голосе Снейпа прибавилось ехидства.— Ну тогда объясните вразумительно, почему молодой, богатый, влиятельный юноша вместо того, чтобы найти красивую или умную девушку, жениться и жить долго и счастливо, обрастая детьми и пивным животом, мысленно общается с давно покойным, всю жизнь ненавидимым профессором и единственная, кто бывает в его постели — это волшебная палочка, всё того же старого ядовитого субъекта? — Просто я Вас люблю! — в очередной раз признался Гарри. — Ну говорю же — идиот! — констатировал Снейп. — И вообще Вы к себе не справедливы! — вдруг загорячился Поттер. — Вы совсем не старый, сильный, умный и… — И невероятно красивый… — нежно мурлыкнул голос. — Да, красивый, по-своему! Даже очень! Нужно только посмотреть внимательно! — Поттер, даже Ваша бесконечная тупость должна иметь какие-то пределы, — в голосе уже слышалось нескрываемое раздражение. — Женитесь, нарожайте детей, постройте дом, посадите дерево и отвяжитесь от меня со своими глупостями! — На ком жениться?! — Да хоть на рыжей Уизли, она на Вас который год слюной исходит. — Жениться нужно на любимом человеке! — выдвинул свой аргумент Гарри. — А я люблю не Джинни, а Вас. —То есть Вы хотите предложить брак покойнику? Спешу Вас огорчить — приданого не дождётесь, у меня даже могилы нет! — Ничего страшного, не нужно мне Ваше, как Вы говорите, приданое, я и так наследник двух небедных родов! — Вот-вот, наследник, которому пора в Мунго, в отдельную палату с мягкими стенами! Поттер, вы в своём уме? Вы хоть иногда задумываетесь о том, какую чушь несёте? — Почему это чушь? — Потому что я давно умер и не могу предложить Вам даже свои бренные останки, поскольку и их лишился! — А, ну да... А что, кстати, с ними случилось? — Гарри вдруг резко остановился, сообразив, что уже четвёртый раз прошел мимо двери своего дома. — Не Вашего ума дело! — огрызнулся профессор. — Давайте закроем выездную сессию дурдома! И займитесь наконец своими делами и реальной жизнью! — Но, сэр! — Иди, болезный, выпей зельица! — устало пробормотал голос и больше на обращения не отзывался.