Истории из одного города.

      Опять шёл дождь. Как же Кенма его ненавидел. Ненавидел всей душой, как и город, в котором был рождён. Работы не было. Отец из-за этого пил, в следствии чего избивал мать и своего ненавистного сына. Почему же ненавистного? Отец всегда считал, что его мать нагуляла где-то на стороне. Видите ли, мальчик рос слабым, тощим, а он в детстве был сильным и храбрым. И ему плевать, что генетика не всегда себя проявляет. В такие моменты, Козуме запирал свою комнату или пытался сбежать. Сбегал он обычно в дом через дорогу. К другу. Единственному другу, потому что с другими детьми он не мог, да и не хотел, заговорить. Куроо Тецуро — мальчик на год его старше, которого растят бабушка с дедушкой. Строгие они люди, но очень любящие. Они понимающе смотрели на него каждый раз и разрешали остаться. Как-то раз Козуме был в гостях и услышал, как они опять ворчали на родителей Куроо, которых он даже не знал. Он не удержался и задал вопрос: — А почему они так говорят, о твоих родителях? — Кенма поедал разогретый Тецуро ужин, потому что не успел поесть дома из-за пьяного отца. Им тогда было по десять лет. Мальцы ещё. — Не знаю. Я не спрашивал никогда, — но он знал. И Кенма знал. Знал, что лучший друг врёт. На секунды на его лице появилось то самое выражение боли. Но Козуме ничего не спросил. Он не привык лезть в душу к человеку. Знал, что лишние вопросы нельзя задавать. Позже, когда они повзрослели, будучи немного пьяными они разговорились. Тогда Куроо смог доверить всю историю, которую он знал. — Когда я только родился, меня не отвезли в больницу, ничего не сделали. Просто приняли как факт. При том, я родился в чёртовом трейлере. Представляешь? — Куроо горько усмехнулся. Взгляд был направлен в окно, по стёклам которого спускались дождевые капли. — Вскоре они сообщили о моём рождении бабуле с дедулей, — как мило он их всегда называет, — те и всполошились. За мной не было ухода должного, а родители наркоманили жестко. Меня и забрали от них, а тем было плевать. Такие вот дела. Дедуля как-то пьяный проболтался, пока бабули не было дома. После забыл об этом.       Кенма не знал, что говорить. По сравнению с Куроо его ситуация не была столь жестокой. Он с детства рос с семьёй, с родителями. Но не это было самым грустным. Был другой факт, который заставлял его сердце сжиматься от боли. Факт того, что он мог даже не встретить Куроо. Мальчика с растрёпанными волосами и неуверенным взглядом. Мог никогда не встретить. Никогда не привязаться к человеку. Это самое противное. Мог никогда не ощутить этого тепла от его рук, которые так нежно обнимают его. Мог никогда не лежать на его груди и мирно засыпать зная, что отец не вломится в комнату и не начнёт таскать за волосы.       Он и не знал, что сказать сейчас. Смотря в окно он погрузился во воспоминания, о которых хочется забыть. Убрать в дальний ящик. Всё. Вытеснить чем-то другим из головы. Но чем? Прозвище, которым его называет Тецуро наедине, уже не так сильно смущает. Все остальные события не такие важные. — О чём задумался, котёнок? — О том, как было отстойно, когда Акааши застукал вас с Бокуто укуренных в туалете. — Кенма смог вспомнить. И он не врёт. Это и правда было отстойно. Найди их какой-нибудь более правильный и общительный парень, то всё могло обернуться для троицы плохо. Взгляд Куроо кричал о том, что тот не верит Кенме. Ну и правильно. Козуме ведь врёт. А Куроо не верит. Но правду он говорить не собирается. Не хочет, чтоб тот волновался. Но Куроо не будет волноваться, хоть и не будет устраивать допрос. Если Козуме захочет, то скажет. В их отношениях всегда была такая политика. В будущем Куроо ещё пожалеет об этом, но сейчас этих двоих всё устраивало. — Забавно. Чем завтра будешь заниматься? — С Хинатой у Акааши будем зависать. — А ты сдружился с Акааши, как погляжу. — А что? Ревнуешь? — Ни капли, — Тецуро приподнял лицо возлюбленного ладонями и страстно поцеловал. — Он не в твоём вкусе. — Ты прав, — он всегда прав.       Почему Кенма решил сдружиться с этим мрачным брюнетом? Особой причины не было. Просто ему подумалось, что неплохо было бы общаться с кем-нибудь из сверстником, легче выжить в школе. Он не был плохим парнем. Не рассказал никому о случае в туалете. Именно после случая в туалете, Козуме стал ему доверять. Сначала он просто подсаживался иногда, наблюдая за реакцией Кейджи. Так продолжалось месяц. Потом они заговорили. Что странно, но именно второй парень начал разговор. Кенма тогда сильно удивился. Но был рад. Он не любил говорить, так что просто часто молчал. Он и из дому-то выходить не горел желанием. Если бы не Куроо, то не видел бы он солнца. Парни быстро стали друзьями, и Кейджи стал зависать в их компании. Вскоре он признался в своих чувствах Бокуто. Тогда Кенма долго смеялся над этим. Не со зла, просто это было забавно: такой серьёзный и нелюдимый парень влюбился в бешеного и гиперактивного Бокуто.       Их жизнь тогда наладилась. Они весело проводили вместе время, занимались ерундой, любили, переживали по пустякам. Пусть Кенма и не любит шум. Куроо со временем начал бросать курить траву, такое же изменение наблюдалось и в Котаро. Это были счастливые подростковые годы, о которых пишут в книгах, о которых снимают фильмы. Так почему же всё разрушилось? Почему Бо, который вроде бы не был обделён мозгами, начал колоться? Конечно, с Тецуро они творили много тупой хуйни, но чтоб до такого… А Акааши? Знал ли он об этом? Если знал, то почему не сказал? Конечно, Акааши был из молчунов, но Кенма думал, что они друзья, и он расскажет ему что-то подобное в случае чего. Кенма бы рассказал, наверное. Когда все узнали, Куроо попытался поговорить со своим бро, вбить в мозг о вреде этого всего. Но тот будто и не хотел слушать. Все ходили как на иголках, особенно Куроо. Он стал настолько раздражительным, что его друг детства начал его слегка боятся. В голове всплывали сцены из детства с избиением слабого мальчишки.       После смерти Бокуто Котаро Акааши и Куроо стали сильно замыкаться в себе. Прикусив губу из-за сильной головной боли, Кенма старался поддержать их обоих. Кагеяма взял на себя Хинату. У его получилось бы лучше привести его в чувства. Слабо, но у него получалось приободрять близких. Хоть на это и требовалось достаточное количество времени. Вроде стало всё налаживаться. Куроо с Акааши всё ещё винили себя за то, что не смогли спасти Бокуто, но это было не настолько сильно. В то же время у Кенмы начались частые головные боли, а со временем они и усилились. Он профессионально игнорировал их. Принимал обезболивающие, без них и снотворного он не мог уснуть. И конечно же, всё это было втайне от друзей. Это продолжалось недолго. В один из школьных дней он потерял сознание прямо на уроке, в следствии чего был госпитализирован в больницу. — Сколько у тебя продолжались боли? — Недели две-три, — хоть городок и был хреновый, но больница была неплохой. Его лечащий врач собрал все необходимые анализы, провёл необходимое обследование, в следствии чего был поставлен диагноз. — Я удивлён, что ты столько выдержал. При такой опухоли боль адская. — Ну что сказать? Я сильный малый. — Это да, — он улыбнулся, но улыбка была печальной. Да, Кенма выдержал боль, но это его не исцелит. Ничего его не исцелит. Слишком поздно. В груди защемило. Неужто судьба решила теперь забрать его? Если он умрёт, то на кого останутся ребята? За Хинатой ещё может приглядеть Кагеяма, но вот Куроо и Акааши. Особенно Куроо. Они ведь с самого детства были вместе. Что теперь с ним будет?       Куроо очень много плакал, сидя около больничной койки. Сколько бы Козуме не уговаривал его пойти отдохнуть дома, тот отказывался. Он буквально начал жить в больнице. Спал, сидел в его палате, не отходя никуда надолго. Он даже перестал ходить в школу. Медсёстры начали носить еду и для Куроо. Он стал своим в больнице. Может, он надеялся, что от этого состояние его первой любви улучшиться? Но становилось лишь хуже. Кенма увядал прямо на глазах.       Последняя неделя жизни для него была ужасной. Он почти не двигался. Сил не было совсем. Куроо начал кормить его с ложечки сам, потому что тому было немного тяжело держать ложку. За болезнь он достаточно сбросил в весе, что было заметно по исхудавшему лицу. Лицо было бледным, а под глазами были сильные синяки. Козуме понимал, насколько ужасно выглядел. Но Куроо продолжал говорить, насколько тот красив и любим. Это грело душу. Иногда, когда он смотрел в окно, в его голову приходила мысль о том, что будет ли город плакать в день его похорон также, как и плакал в день похорон Бокуто? — Куроо, знаешь, я люблю тебя. Всегда любил. Я от всей души благодарен тебе за то, что ты появился в моей жизни, что спас меня из того блядского дома.       Козуме лежал на белой простыне под тёплый одеялом. Тецуро сжимал в своих руках его холодную ладонь. Руки Куроо были горячими. Они оба плакали. Оба понимали, что пришёл конец. Конец всему: их отношениям, их планам на будущее, их совместной жизни, их совместным весёлым дням. — А я люблю тебя. Всегда любил и всегда буду любить, — они улыбнулись друг другу сквозь слёзы. — Пусть тебе присниться самый лучший сон. — Хорошо, спасибо за всё. — И тебе спасибо.       Кенма закрыл глаза. Больше эти глаза никогда не откроются. А ведь Козуме так и не признался, что всегда распознавал его ложь. А Куроо так и не смог рассказать о том, что иногда врал, как какой-то мелкий школьник.       В день его похорон шёл дождь. Город оплакивал смерть своего молодого жителя, а может просто судьба так смеялась над их компанией. Узнав о смерти лучшего друга, Хината впал в истерику. Он долго не мог смириться с этой новостью. Кагеяма ели-как смог увезти его с кладбища, всего в слезах. Тобио пришлось постараться, он ведь тоже не железный. Ему тоже было больно. Акааши плакал молча. Он проклинал друга за то, что тот не рассказал ничего вовремя. Дотянул ведь время до того, что просто свалился на химии. Куроо долго простоял, а коленях, обняв могильную плиту. Акааши ждал его неподалёку. Куроо плакал, говорил слова любви и корил себя ещё больше. Он не смог уберечь лучшего друга, не заметил проблему возлюбленного. Он ничего не смог сделать тогда. А теперь может лишь рыдать, скорбя всей душой.