CHEER UP!!

К тому моменту, как футболисты собрались на поле, чирлидеры заканчивали курс утренней йоги и приступали к более серьёзным упражнениям. Маттсун искал взглядом своего розововолосого друга, но никак не мог выцепить его, поэтому ему все же пришлось спросить у Тоору, где он. - А, Ханамаки сказал, что у него дела и остался в комнате, - Ойкава удивленно приподнял брови. Обычно они всегда были в курсе всего, что происходит друг у друга, да и ходили они всегда вместе. Капитан чирлидеров наблюдал, как Иссей двигает пальцами, что-то подсчитывая, а затем поднял лицо с застывшем на нем «О». - Среда, - только и сказал он, разворачиваясь и возвращаясь в общежитие. - Он всегда такой странный? – Яхаба нервно усмехнулся, наблюдая эту картину. Никто так и не ответил на его вопрос, провожая парня взглядом, и только Куроо успел крикнуть «Отработаешь!» парню вслед. Тот махнул рукой, видимо, не собираясь отрабатывать ни одного упражнения. - Бессовестный, - цыкнул Тетсуро. Он не мог его винить в силу того, что у него самого на душе чертики выплясывали танго. Точнее, один конкретный, засевший у Куроо в голове и смотрящий на него своими глазами, цвета плавленого золота вперемешку с янтарем. И сейчас он чувствовал, что Козуме на него смотрит, но встречаться с ним глазами почему-то не решался. Он знал конкретную причину – впервые за годы их общения смущение брало верх и рвалось наружу, чего никто из них никак не мог ожидать. Тетсуро так боялся разрушить их многолетнюю дружбу, что никогда не совершал ни одного двусмысленного действия, но всю ночь думал о том, что Кенма согласился на его предложение, а значит, он мог бы испытывать что-то подобное и у него есть шансы. Козуме никогда не будет делать то, что ему не нравится. - Нужно приступать к тренировке, - Дайчи прервал мысли капитана, толкая его плечом. По другую руку от Куроо стоял Бокуто, который упирал руки в бока и улыбался. Он видел перемены в поведении друга, но не нагнетал вопросами. Котаро чувствовал его где-то на уровне самого себя, потому что знал Тетсуро слишком уж долго, чтобы не замечать его задумчивости или этой атмосферы между ним и Кенмой. - Всё меняется, и это хорошо, - произнес он, хлопая друга по спине. – Не меняется лишь одно: я всё ещё бегаю быстрее, чем ты! Сказав это, Бокуто рванул с места, и Куроо пришлось бежать за ним. Соревновательный дух между ними двумя вряд ли был сильнее, чем образовавшиеся между ними дружеские отношения, но в любом случае имел место быть. К тому же такие маленькие перепалки заставляли их постоянно быть в тонусе и развиваться. Другое дело: они регулярно получали замечания от тренера за то, что обзывали друг друга не самыми культурными выражениями. Кошара облезлый и сова толстожопая – таких бро еще поискать нужно. - Все футболисты двинутые, - Акааши смотрел за тем, как Котаро убегает от Куроо, и Кенма кивнул, поддакивая. Мимо них неспеша двинулись на пробежку остальные футболисты, которые совсем не собирались уступать пьедестал лучшего бегуна Куроо и Бокуто, так что все сопровождалось криками и совсем не плавным стартом. - Какой капитан, такая и команда, - произнес Яку, наблюдая за тем, что происходит. - Это ведь не камень в мой огород? – Ойкава наигранно вздохнул, понимая, что это лишь шутка, но Яку уже было хотел сказать, что это выпад именно в его сторону, но Суга положил руку на его плечо, останавливая. - Если у нас команда точно такая же, как капитан, значит мы самые лучшие, - он гордо взглянул на всех присутствующих, в особенности на Тоору, который растроганно вздохнул, мягко улыбаясь другу. - Чтобы быть лучшими, нужно тренироваться, - он важно поднял палец, подчеркивая свою мысль, - Так почему же мы еще стоим? Отойдя от очарования капитана, все дружно принялись разминаться, чтобы начать утреннюю тренировку. Как бы они не хотели, Ойкава влиял на них так тонко и умело, что оставаться в стороне просто не представлялось возможным. - Порой мы еще хуже, чем футболисты, - проговорил Кенма, пока Акааши помогал ему с растяжкой, и Кейджи согласно поддакнул: чирлидеры должны быть идеальными, потому что они показывают отработанное шоу, которое должно способствовать поднятию морального духа футболистов. Маттсуну порой кажется, что он знает о каждой маленькой привычке Ханамаки: о том, что он кофе предпочтёт чай, о том, что он любит плюшевые игрушки, но не имеет возможности хранить их в общежитии, поэтому плюшевого фламинго он запрятал глубоко в шкаф (это Иссей его подарил ему). Так же он знает о том, что каждую среду он звонит домой по видео связи, потому что обычно у него нет первой пары. Макки обсуждает последние новости из дома с мамой, стеснительно делится своими, потому что не всегда может рассказать родителям о том, что порой происходит в его университетской жизни. В конце концов, он бы не хотел давать семье лишних поводов для переживаний. Матсукава невольно тоже иногда говорил с его мамой, либо же вовсе дремал на коленях парня, пока он болтал. Тогда рука Такахиро ласково гладила его волосы, потому что Макки искренне считал, что во сне Иссей не почувствует прикосновений. У комнаты чирлидеров парень остановился, приоткрыл дверь и просунул в промежуток голову, чтобы посмотреть, чем занят Ханамаки. - О, Мацу, - тихо произнес Такахиро, головой кивая. Его мама явно привыкла к тому, что её сын может спокойно говорить с родителями в присутствии своего друга. Маттсун вошел, прикрыл за собой дверь и присел рядом с другом, коротко здороваясь с тетушкой. Он сделал вид, что не заметил, что Макки все еще в его рубашке, хотя этот факт ему весьма льстил, – Мам, у нас тренировки с самого утра, меня Ойкава съест за прогул. Я напишу тебе, хорошо? После короткого прощания наряду с обещанием прислать фотографии, Ханамаки выключил телефон и отложил его в сторону, переводя взгляд на Иссея, который спокойно сидел рядом. Его изрядно успокаивало то, что он не шутит над этим и относится так, словно бы его это умиляет. - Ты в порядке? – Матсукава коснулся его руки, мягко улыбаясь. Такахиро толкнул его плечом, показывая «викторию», да поднимаясь. Ему не хотелось признаваться в том, что порой он скучает слишком сильно. Стыдно мальчишке признаваться в таком, стыдно плакать и говорить о чувствах – так заложено ещё с детства. Но Макки знал, что Маттсун точно видел его трясущуюся ночью спину, слышал его тяжелое дыхание в комнате общежития. После таких ночей он просыпался с носками на ногах и фламинго у груди, но они никогда не говорили об этом. Возможно, такое случалось слишком уж редко, чтобы заострять на этом внимание, возможно, Иссею просто хватало такта ничего не говорить. - Ойкава будет злиться, если я слишком сильно задержусь, - он наспех шнуровал кроссовки, пока Маттсун без лишнего стеснения заценил вид сзади. Кажется, он был готов любить чирлидинг за то, что их форма включала в себя обтягивающие шорты до колена. Это был жест безопасности, так как лишняя ткань может помешать выполнению различных трюков, и Иссей считал гением человека, который предложил эту идею. Макки не так уж сильно задержался, но Тоору не был доволен его отсутствием, поэтому и отчитывал его, пока Такахиро наспех делал растяжку. Дайчи и Бокуто в стороне наблюдали за тем, как Куроо накидывает Маттсуну штрафные круги за «воркование с благоверным.» - Все так возбуждены из-за предстоящих тренировок в лагере, - Савамура перевёл взгляд на команду поддержки, которые в данный момент разучивали движения для какого-то танца. Со спины было не очень понятно, да и синхронно двигаться у них пока явно не получалось, поэтому они останавливались и корректировали движения. - Или из-за того, что в лагере всегда романтично, а парочек у нас довольно много, - Котаро весело улыбнулся, но ничего хорошего такая улыбка предвещать не могла, – Ты же положил глаз на Мистера Бодрячка? - Не понимаю, о чем ты, - Дайчи отмахнулся. На самом деле он не знал, что испытывает по отношению к Сугаваре, потому что тот ему нравился во всех планах. Но так же он понимал, что после такого фееричного знакомства у них вряд ли что-то может быть, – К тому же, я навряд ли ему нравлюсь. - Да брось! Он же с тобой флиртует! – Бокуто рассмеялся, не веря в то, что Савамура так безжалостно не уверен в себе. - Ты казался намного увереннее, когда толкал речь о том, почему чирлидинг – глупое занятие, - Куроо обнял Дайчи за шею, смеясь, – Серьёзно, что ты потеряешь, если поухаживаешь за парнем, который тебе нравится? - Может уже забудем об этом? – Савамура горестно вздохнул. Ему было жарко от тела Тетсуро, поэтому он вывернулся из его цепкой хватки. – Я сам с этим разберусь. К тому же, сейчас нужно все силы отдать тренировкам, разве нет? - Дайчи, счастье ведь не в том, чтобы гонять мячик, - Куроо поднял глаза к небу, задумываясь. - Если тебе не с кем разделить радость победы, то зачем она? – Бокуто закончил за друга, – Когда я вижу, что Акааши гордится мной, я чувствую, что могу стать в сто раз лучше! - Бро, не заставляй нас завидовать, - Куроо рассмеялся, – Было бы чему, конечно. Акааши от тебя просто спрятаться никуда не может, вот и терпит. - Да, у него еще лицо такое, словно ты его достал, - Дайчи провел рукой у шеи, хохоча над расстроенным лицом Бокуто, который, видимо, переоценил всю свою жизнь и решил все нерешаемые вопросы человечества, - Да ладно тебе, мы же шутим… Но Котаро был неумолим, поэтому он пошел через все поле прямиком к Акааши, потому что ему было необходимо узнать, что он его не раздражает. Он поник, ожидая услышать не утешающий ответ, так как понимал, что порой он действительно мог быть чрезмерно энергичным и неугомонным, но ведь Кейджи это совсем не раздражало, как ему казалось. Да, он часто закатывал глаза на его выходки и был неподкупен на то, что Бокуто непременно окрестил бы приключением. Бокуто хотел было отступить, но Акааши уже заметил его и помахал рукой. Бегство – удел трусов, поэтому он все же подошел к нему. Кейджи видел его опущенные плечи, поэтому легко понял, в чем дело и какой вопрос его может ждать. - Акааши, - привычно протянув гласные, Бокуто потянулся за объятиями, но Кейджи отказал, потому что они оба вспотели, да и чирлидер не любил показывать отношения кому-либо. - Да? – вместо этого Акааши взял его за руку и отшагнул немного в сторону, чтобы никто не мог слышать их разговор. Он не стеснялся, как думал, лишь любил ощущение единения и чужого невмешательства в их отношения. - Я тебя раздражаю? – Котаро поднял на него взгляд своих больших глаз, так привычно смотрящих на него. Кейджи привык к блеску около зрачка, милых морщинок в уголках глаз, никогда не нахмуренные брови. - Порой – просто невыносимо, - Кейджи глубоко вздохнул. Он говорил правдиво: некоторые эмоциональные всплески парня заставляли его считать вслух и прикрывать глаза в негодовании, лишь бы не сказать ему пару ласковых. В секунду Бокуто словно зажимается, не зная, что и ответить, да и взгляд опускает в ноги, что никак не соответствует образу шумного и непредсказуемого Бокуто Котаро, о котором легенды ходят по всему институту, – Но в большинстве случаев я рад, что ты такой, какой ты есть. Ты не раздражаешь меня… Скорее, вызываешь множество иных эмоций. С каждым словом Бокуто сверкал всё ярче, подобно начищенной монете. Акааши прекрасно знал о всех слабостях футболиста и играл на них словами, порой и действиями тоже. Так что он знал, что должен сказать, чтобы Котаро вновь воспрял духом. - И каких именно? – парень сжал его руку чуть сильнее и шагнул к нему, сокращая дистанцию. В его голосе уже звучали эти озорные нотки, когда детали хочется узнать любой ценой, что для Бокуто было так же просто, ведь об Акааши он знал так же много, как и Акааши о нём. - Ты нечестно играешь, - тихо произнес Кейджи, отворачивая лицо, потому что он точно знал, что на них смотрит как минимум Куроо, а представать в невыгодном положении перед язвительным капитаном футболистов он хотел меньше всего в жизни, – Радость, восхищение… Страх за твою жизнь. Бокуто рассмеялся, обнимая Акааши, а тот лишь устало вздохнул, хлопая парня по спине. Он часто влезал в передряги, которые всем без исключения казались странными, и каждый раз, когда Кейджи думал, что знает каждую историю великих его похождений, Котаро вновь и вновь рассказывал про свои злоключения, поминутно смеясь и обильно жестикулируя. И ему всегда удавалось выйти сухим из воды, что поражало ещё больше. А Акааши был совершенно обычным студентом, считавшим, что у него нет ни одной стоящей истории, о которой он мог бы рассказать, поэтому он всегда лишь слушал Бокуто, размышляя, что ему, должно быть, скучно с ним. Он никогда не спрашивал у Бокуто, не просил подтвердить чувства ещё раз, потому что в каждом жесте, взгляде и слове так и маячила эта неудержимая любовь. Такая же неудержимая, как и сам Бокуто. И Акааши всё ещё не верит, что человек, который мог выбрать кого угодно, захотел именно его. Куроо откровенно посмеивался, пока Бокуто мучал Акааши, а вот Дайчи явно сочувствовал нелегкой судьбе чирлидера. К слову, пока все неспеша собирались рядом с ними, Матсукава честно отбегал свои круги. За ним бежал Ханамаки, и их обоих тут же окрестили прогульщиками, но капитаны не злились, потому что видели, что между этими двумя пишется некий роман, который они сами еще не видели. Ойкава бы соврал, если бы сказал, что не пытается их свести. Видя, что Кенма закончил отрабатывать движения, Куроо пошёл к нему, стараясь привести мысли и чувства в порядок. Если холодный ум он ещё мог контролировать, то дрожь его так и брала, невольно заставляя прикидывать самые ужасные варианты исхода событий. Козуме ведь не согласился идти с ним на свидание, но и не отказался, и тогда, когда он лежал на траве и смотрел в окно, он ждал, что тот ещё появится, но там был лишь Сугавара, задвинувший шторы. - Кенма, - спокойно произнес он, подходя. Тот вздрогнул, встал к нему вполоборота и не посмотрел даже, что немного напрягло Тетсуро, – Я зайду в восемь, хорошо? Козуме так и не посмотрел на него, лишь кивая и смотря в экран телефона, словно бы все именно так, как и должно быть, но Куроо видел, как растерянно скользят пальцы по мобильнику, силясь выбрать хотя бы одно приложение, которое могло бы его не выдать. - Посмотри на меня, - футболист положил руку на его плечо, мягко касаясь разгоряченной кожи, не скрытой рукавом. Кенма предпочитал тренироваться в майке, и Куроо не мог спокойно переносить то, как он вытирает лицо от пота её краем, показывая всем пресс. - Не хочу, - парень мотнул головой, но Тетсуро не успокоился и потянул его за щеку, заставляя повернуть лицо к нему. Ему открылся вид на весьма покрасневшие щеки и шокированные глаза, чего он никогда не видел ранее, поэтому тут же отпрянул, а Кенма на него злостно шикнул, – Куро! - Прости, - Тетсуро взглянул на него ласково, и Кенма вмиг стих, вновь опуская взгляд, смущенно заправляя прядь волос за ухо, – Ты немного напугал меня. - Поговорим об этом вечером, - Кенма на пяточках развернулся и зашагал прочь, словно бы убегая, но Тетсуро видел, что Кенма в нетерпении, замечая, как его рука тянется к лицу, а это могло значить только одно – Козуме прикрывал улыбку. В самом Куроо все вдруг запылало, и он резко сжал кулак, издавая боевой клич, вещающий о успехе. Ещё несколько дней назад он боялся, что создаст руины из их дружбы. Боялся, что Кенма скажет, что влюблен в другого человека, что не может ответить Куроо взаимностью. Нужно двигаться дальше и думать о том, чего ты на самом деле хочешь добиться. Так сказал Кенма, и Куроо следовал совету, несмотря на риск. Они чувствовали друг друга слишком сильно, и сейчас Куроо понимал это как никогда лучше, и ведь это никак не могло быть ошибкой. Кенма улыбался. Куроо Тетсуро и представить себе не мог, насколько серьёзно Кенма может отнестись к свиданию. Он не только попросил у Яку рубашку, но и сделал макияж, чего никогда не делал в обычной жизни. Козуме был растерян, потому что до этого никогда не ходил на свидания, а советы из визуальных новелл казались ему глупыми и слащавыми. К тому же, он бы ни за что не смог сказать и половины из того, что говорят герои на экране. Играть ему проще, чем говорить о чувствах, которые тревожат, кажется, всю жизнь. Он ведь привык смотреть на Куро, который всегда держит спину гордо, всегда рядом, чтобы снять пелену из сомнений. Кенма думал, что такому человеку нужен кто-то лучше, чем он, кто способен позаботиться и не создавать лишних проблем. Козуме мог бы быть рядом и не мешать его счастью. Кенма был готов к тому, что его сердце будет разбито. Как и ожидалось, Тетсуро постучался в дверь ровно в восемь. Скорее всего, он караулил под дверью, подслушивая лепет чирлидеров, которые старались подбодрить Кенму, а потом и вовсе вытолкнули за дверь, не дав и дыхания перевести. Впрочем, Куроо выглядел не менее ошарашенно, но, скорее, это была приятная неожиданность в лице Кенмы Козуме, что называется, вне времени и пространства. - На улице холодает, - наконец произнес футболист, зависая на очаровательном лице, - Не хочешь взять кофту? - Я не замерзну, - ответил Кенма, по привычке оценивая внешний вид Куроо. Шухер привычно стоял на голове, на плечах висела любимая красная олимпийка с белыми полосами, которую Кенма иногда забирал себе, когда было слишком уж холодно. Он ни за что не признается, что хорошо знает запах Тетсуро, поэтому всегда замечает, если у него меняется парфюм или дезодорант. Куроо, наверное, гордым петухом бы ходил, если бы знал об этом. - Тогда идём, - Куроо развернулся и зашагал прочь к выходу. Кенма смотрел на его широкую спину, за которой всегда можно было найти укрытие, спрятаться и дать Тетсуро самому всё решать, не советуясь. В каком-то смысле Козуме привык к тому, что его друг знает, что для них обоих лучше, пусть порой и делал что-то в ущерб своим интересам. Он умел говорить о сложностях и переживаниях, и тогда Кенма помогал ему, осторожно направляя. Были времена, когда Куроо закрывался и молчал, но и тогда он легко разгадывал все его загадочные взгляды. Кенма всё ещё помнит мальчишку с ершиком на голове, которого отец держал за ручку. Тогда они оба были растеряны и напуганы, не умели сходиться с людьми, но всё еще были друг у друга. Возможно, именно поэтому Куроо стал человеком, на которого можно положиться, потому что он в своё время попросту не мог довериться никому, кроме черноволосого и дикого Козуме. И этот неловкий ребёнок всё ещё был внутри Тетсуро. Сейчас он махал Кенме ручкой, намекая, что им обоим нужно будет постараться, чтобы не разрушить то, что они сумели построить за всю свою сознательную жизнь. - На свиданиях обычно держатся за руки, - проговорил Кенма, поравнявшись с футболистом. Золотые глаза сверкали под светом закатного солнца, бликами касаясь каждой мысли Куроо, оставляя хорошие и прогоняя тревожные. - Подумал, вдруг ты не хочешь, - Тетсуро легко улыбнулся и протянул руку. Кенма взглянул на неё и вложил в ладонь свою, и Куроо тут же её сжал крепко и нежно, создавая ощущение защищенности. - Мог бы и сказать, - Кенма думал, как же ему не смотреть на их руки. Было в этом что-то интимное, такое приятное и теплое, что нельзя было описать словами. В детстве они держались за руки, когда спали вместе, и тогда, когда после ужастиков они не могли заснуть, Куроо брал его за руку, притягивал к себе, и они засыпали, окутанные дымкой защищенности. И вот сейчас это чувство вновь всколыхнулось в Кенме, и отражение его он видел в глазах лучшего друга. - Ты прочитал мои мысли быстрее, чем я их озвучил, - Тетсуро усмехнулся, мягко поглаживая ладошку парня большим пальцем. Страх невзаимности пролетел, как будто его и не было между ними столько долгих лет. Куроо видел в его глазах теплые янтарные блики, которые согревали его изнутри, заставляя внутреннее пламя разгораться. Хотелось шептать всякие глупости, обнимать и целовать в щеки, но торопиться им было некуда. - Куро, - Козуме толкнул его плечом, призывая не произносить смущающих вещей. Они прошли в аллею, засаженную высокими деревьями и кустами неясного происхождения, а так же клумбами с различными цветами. Они выбрали скамейку и уселись, и Кенме хотелось взять приставку, чтобы хоть чем-то занять свои руки, но он оставил её в комнате, чтобы не схватиться за неё при неловком моменте. - Я хотел поговорить с тобой, - футболист начал осторожно, но тут же оказался перебит движением руки. - Я не могу говорить по душам, когда в кустах сидит как минимум Бокуто, - он намеренно сказал это тише, чтобы Куроо понял, что это вовсе не шутка. Тетсуро изменился в лице настолько, что, казалось, он намерен совершить убийство. - Подожди секунду, - поднявшись со скамейки, он подошел к ближайшим кустам, отодвинул ветки и тут же оказался сбитым с ног лучшим другом и его немногочисленной компанией, состоящей из длинной шпалы, маленького чирлидера и его шумного друга. Поднявшись, он увидел, как компания из Бокуто, Льва, Нишинои и Танаки спешит от него прочь, что заставило облегченно выдохнуть, впрочем, их смех доносился на всю округу и наверняка кого-нибудь да напугал. Куроо прикрикнул им вслед несколько скверных слов, но злобы или рассерженности в них не было. Вернувшись, он устало вздохнул, протянув чирлидеру руку: - Мне стоит интересоваться, как ты понял это? Предлагаю пойти на футбольное поле, там открытое пространство и навряд ли кто-то хоть что-нибудь услышит. - Акааши сказал, - ответил Кенма, поднимаясь, – Бокуто звал его, но он отказался и просил не делать этого. - Бестолочь, - Куроо вздохнул, задумываясь о том, насколько его друг неуравновешенный. Хотя Тетсуро определённо пошел бы с ним подглядывать за кем-либо, потому что это весело и интересно, к тому же, как говорится, юность из всех щелей тянет и просит приключений. - Так что ты хотел сказать? – Кенма смотрел на парня, чувствуя, что странное волнение, мучавшее его душу со вчерашнего вечера, не проходит, а лишь усиливается в ожидании. Он и сам хочет многое сказать, да только слов не находит, потому что в голове гудит и ноет, напоминая, что они на свидании. Друзья обычно не ходят на свидания. - Даже не знаю, - Куроо сжал его руку, машинально притягивая её к груди. – У меня была заготовлена целая речь, но я держу тебя за руку и не помню и половины, о чем бы хотел сказать. Они ступили на футбольное поле. Спортсменам оно не казалось большим и широким, как это обычно думается зрителям, скорее, в голове скользили мысли о плане первых позиций, планы и стратегические зарисовки. На искусственной траве кроссовки, казалось, немного скользили, но и это было им привычным. - Понимаю, о чём ты, - Кенма не поднимал головы, хоть и чувствовал, что Куроо на него не смотрит. - Помнишь, тогда мы проиграли, и ты сказал, что нужно действовать, если хочешь чего-то добиться, - Тетсуро остановился, развернулся к Козуме лицом, беря и вторую его ладонь в свою, – И я решил, что если не откроюсь в своих чувствах, то не смогу ничего изменить. Но… - Но было страшно, что дружба разрушится, - закончил за него Кенма, - Я тоже думал о том, как ты можешь воспринять это. Ты всегда казался мне довольно популярным у девчонок, да и я думал, что и тебе нравится кто-то из них. Особенно после того, как ты сказал, что тебе нравятся брюнетки… - Почему это звучит так, как будто ты меня отчитываешь, - Куроо вздохнул, отводя взгляд в сторону, – Это поэтому ты отказался краситься? - Нет, - Козуме буркнул, опуская голову. Его волосы сильно отросли, и он не планировал их ни обрезать, ни окрашивать больше. Был ли Куроо той самой причиной? Возможно, – Просто у тебя не было времени, чтобы покрасить меня. - Наглая ложь! Я тебе предлагал, - Тетсуро деланно пожурил парня, затем коснулся его волос, поднимая одну-единственную прядь и разглядывая в свете закатывающегося солнца. - У тебя на следующий день был тест по химии, поэтому я отказал, - Козуме невольно вздохнул. - К слову о химии, - футболист набрал в грудь побольше воздуха, собираясь сказать что-то очень важное. Он покраснел, а глаза Кенмы блеснули на солнце и обратились во внимание, – Я не умею красиво говорить о чувствах… Любовь, если проще, заключается в некоторой химии внутри нашего организма, будучи вызванной определенной реакцией на объект воздыхания, то есть нервные окончания посылают сигналы о выбросе веществ, от чего бывает дрожь, сбитое дыхание или покраснения на коже… И все мои нервные окончания заряжены на тебя, ты как катализатор, который заставляет меня изо дня в день испытывать то, что я с радостью назову любовью. - Достаточно было трех слов, - Кенма обнял его, заставляя поток слов прекратиться. На глаза выступили слёзы, на плечи легли сильные руки и обняли, согревая от прохладного вечернего воздуха. Внутри Кенмы бурлило то, что Куроо назвал химией, разбегаясь приятными уколами окситоцина до самых кончиков пальцев. На самом деле он мало понимал в химии, лишь искренне верил в слова Тетсуро, – Есть ли то, что ты не можешь объяснить химией? - Очень много чего, - Куроо усмехнулся. Он стянул кофту и накинул на плечи Кенмы, согревая его, - Ту же любовь. - Ты странный, - Кенма усмехнулся, поднимая голову. Тетсуро смотрел на него блестящими глазами, нежно улыбался и был по-неземному прекрасным, - И я тоже… - Что тоже? – Куроо пытливо уставился на него, и Козуме лишь вздохнул, понимая, что сейчас он ни за что не отвертится. - Люблю тебя, - он не постеснялся сказать это достаточно громко, чтобы у Тетсуро не было ни единой возможности переспросить. Руки футболиста легли на его щеки, большими пальцами он очертил скулы, мягко касаясь носика. Они смотрели друг другу в глаза, улыбались и дрожали не столько от ветра, сколько от нетерпения. Кенма был готов к тому, что когда-нибудь его сердце будет разбито. И не потому, что Куроо откажет, - потому что он найдет себе того, кто сделает его счастливым. И из всех возможных, из всех самых лучших и более правильных, Куроо выбирал его. Вредного, предпочитающего приставку прогулкам и веселым компаниям. У Кенмы один единственный диагноз – слишком много думать и беречь чувства в себе, но Куроо с ним справлялся на ура, ломал любые барьеры и делал первые шаги. Наверное, смотря на них, нельзя было точно сказать, почему их примагнитило к друг другу, но Куроо и Кенма знали точно: однажды произошла встреча двух маленьких детей, которые вместе устроили зону комфорта, постепенно расширяя её в различных областях. Из неё всегда можно было выйти, но потом так же легко вернуться, найти понимание и поддержку, и эта связь с годами становилась лишь крепче. Футболист шагнул к парню, склонился, а тот привстал на носочки, обнимая его вокруг шеи. В запале Тетсуро наклонился слишком порывисто, и они стукнулись носами, из-за чего Кенма отшагнул назад, хватаясь за нос, а Куроо начал хохотать, да так сильно, что влага выступила на глазах, пока перед взором были сплошные стереокартинки из детства, когда нужно проморгать определенную последовательность, чтобы получить рисунок. - Куро! – Козуме хотелось сказать, что он испортил момент, но от смущения не мог связать явное со словами в голове, потому что все мысли занимал лишь его придурковатый смех. Если бы его спросили, хотел бы он влюбиться в крякающую утку, которую, видимо, одновременно еще и душат, Кенма бы ответил, ни за что, - Я иду обратно. Он развернулся и зашагал прочь, пока Тетсуро с хохотом догонял его, хватая за плечи и обнимая. - Прости, - хохот постепенно затихал, а парень лишь крепче обнимал его, слегка пошатываясь из стороны в сторону, и Кенма невольно повторял за ним, – Это было чертовски неловко. - Ты хотя бы не выбил мне зубы, - съязвил Козуме, все же изворачиваясь от его хватки. Он взял Куроо за руку, решая, что пойти в лагерное общежитие им всё же стоит, иначе капитан футбольной команды заболеет и будет ныть, что сейчас же умрет от температуры. - Я требую вторую попытку! – Тетсуро переплел их пальцы, смотря на парня из-под челки да улыбаясь от уха до уха самой довольной в мире ухмылкой, – Вообще, я думал, что покажу тебе, как хорош в этом… - Человек не может быть хорош в том, в чем у него нет опыта, - Козуме выгнул бровь, наблюдая, как вся гордость вмиг слетает с парня. - Как жестоко, Кенма! Они вернулись без каких-либо приключений, и в коридоре Кенма вернул другу кофту, переживая за его здоровье, хотя, казалось, Куроо все нипочем. Они шли по коридору, держась за руки, и Козуме думал, что этот день пролетел слишком уж быстро, а Куроо – что всё перевернулось. Как это часто бывает у людей – они оба почувствовали неловкость, когда пришло время расходиться. Им не хотелось заканчивать этот день, но комендантский час отбивал своё, хоть никто за ними и не следил. - Я напишу тебе,.. - Кенма ухватился за ручку двери, но Куроо не дал ему улизнуть, крепко обнимая. Он мягко коснулся его губ своими, придерживая за подбородок, что так нравилось ему, потому что было в этом жесте столько заботы и нежности, что Козуме легко сменил удивление на чистейшее удовольствие. Они обнимались, смотрели друг другу в глаза и целовались раз за разом, не зная, как отпустить. Губы горели, пылали сердца, преисполненные самых светлых и сильных чувств. - Куро, ты не выспишься, - наконец отстранившись, Кенма прикрыл рот рукой, прикусывая нижнюю губу, чтобы вернуть ощущение реальности, которое Тетсуро так нагло у него украл. - Буду всю ночь думать о тебе, - он усмехнулся, глядя на Кенму и улыбаясь. Куроо засунул руки в карманы, опустил плечи и расслабленно вздохнул, чуть отклоняя голову вбок. Козуме фыркнул на его высказывание, открыл дверь и пропал в комнате чирлидеров, не позволяя Тетсуро засунуть свой вездесущий нос в их дела. Он прижал ладошку к груди, чувствуя, как сердце бешено стучит, выдохнул и, открыв глаза, понял, что его ждет допрос от Акааши и Сугавары, которые терпеливо его ждали, чтобы узнать, как прошло свидание. Куроо же поднялся на второй этаж, где была комната футболистов. В коридоре у окна стояли Матсукава и Иваизуми, и он махнул им рукой, призывая ко сну, и те пообещали в скором времени прийти. - И хвост трубой, ты только взгляни на него, - Иссей вздохнул, качая головой, – Тебе нужно поспать, хотя бы попытаться. - Я бы и сам хотел, - Хаджиме подхватил вздох друга, скрещивая руки на груди, – Я постараюсь. - Слушай, мы с Макки переживаем за тебя, - Маттсун приподнял брови, наблюдая за другом. Тот действительно казался затравленным и побитым, словно бы никогда не отдыхал и последние недели три работал в шахте. Возможно, те чувства, с которыми он еле-еле справлялся, действительно тяжелее, чем работа шахтера. Он ведь и не помнил, чтобы они так серьёзно ссорились. - За меня переживать не надо, а вот за Тоору, - парень вздохнул, затем ударил по подоконнику, чертыхаясь, – Он еще и избегает меня!.. Как глупо, мы что, дети?! Матсукава и хотел бы ему ответить, но понимал, что Ойкава и Иваизуми должны решить это самостоятельно. В каком-то смысле, он мог бы согласиться. Да, дети. Потому что искренни в своих чувствах и так же сильно привязаны. Слишком сильно, чтобы разойтись из-за какой-то глупости, и все же обижаются и упираются, не зная, как извиниться. Со стороны всегда видно лучше.