День из жизни, изменивший ее

На следующее утро, когда Горацио проснулся, на секунду к нему пришла надежда, что все происходящее — сон, что стоит ему открыть глаза — и он увидит улыбку любимой Мари, они будут в их спальне, в их квартире, она поцелует его и пожелает ему доброго утра. Но этому не суждено было сбыться. Кейн открыл глаза. Он по-прежнему ничего не видел. Тяжелым грузом на плечи навалилось осознание того, что сын погиб, Мари и будущий ребенок мертвы и их не вернуть. Возникал единственный вопрос — зачем жить ему? И у Горацио не было ответа. Однако Кейн не мог сдаться — слишком сильный для этого. Он будет продолжать жить ради людей, которым нужен. Чуть позже пришел врач, статный мужчина лет пятидесяти. Горацио обращался к нему раньше, когда жаловался на головные боли. Тогда Кейну поставили мигрень. А теперь доктор объяснил, что у Горацио обнаружен рак. Авария лишь усугубила ситуацию. Да, ему можно выписаться, но следует проверяться каждые две недели и быть готовым ко всему. На вопрос Горацио, сколько ему осталось жить, врач ответил, что пока неизвестно: может, удастся приостановить болезнь, а может, и нет. Никто не мог спрогнозировать точно — пять-десять лет или месяц. Примерно через неделю после этого разговора Горацио выписали из больницы. Он уединился в своей квартире: не хотелось никого ни видеть, ни слышать, ни разговаривать, а только обдумывать, кто и по какой причине так с ним поступил, и что делать дальше. Кейн пил обезболивающие в больших количествах, так как голова просто разрывалась на части, и только лекарства как-то помогали бороться с болью. Он чуть было не спился, но вовремя понял, что это далеко не выход, и чисто для профилактики выпивал 30 миллиграмм коньяка за ужином. Горацио научился готовить, не глядя, спокойно передвигаться по квартире. Сиделка, которая приходила к нему каждое утро, шутила, что скоро мистер Кейн может обходиться и без нее. А Горацио было очень хорошо в своем маленьком уютном мирке. Друзья пытались пробиться к нему, каждый день кто-нибудь из них приезжал и подолгу стучал в дверь квартиры, но Кейн только увеличивал громкость музыки. Тогда незадачливый посетитель отставлял записку сиделке, которая читала её Горацио, а потом под диктовку писала ответ. Таким образом он поддерживал связь с внешним миром. Вечером Элина сидела на кухне своей свекрови, у которой она временно жила с сыном. Пожилой женщине нужна была помощь, она сильно заболела, когда узнала о болезни Горацио, о смерти внука и невестки. Она пила горячий кофе, сидя в кресле-качалке, завернувшись в плед, и думала, как могла бы сложиться жизнь, если бы тогда ее выбор пал не на Рея, а на Горацио. Были бы они счастливы? Элина понимала, что до сих пор любит Кейна и хотела помочь ему, но не знала как. — Милая, а почему ты не спишь? — К ней тихонечко подошла свекровь. — Ой, простите, если разбудила вас! — очнулась от своих мыслей женщина, она смахнула выступившие слезы. — Нет, что ты! Я не спала, у меня бессонница. И кроме того я давно хотела поговорить с тобой, — пожилая женщина села напротив Элины в кресло; она очень любила невестку и видела, как та страдает. — Да, я вас слушаю. — Элина поставила свою чашку с недопитым кофе на журнальный столик. — Понимаешь, я много лет живу на этом свете, многое замечаю. Так вот. Я вижу, что между тобой и Горацио что-то происходит, но вы пытаетесь скрыть это от окружающих и, наверное, друг от друга тоже, — улыбнулась женщина — Да, наверное. Мы с ним обсуждали это. Горацио сказал, что не может завязать со мной отношения, потому что я жена его брата, — Элина грустно вздохнула. — Но ведь ты любишь его? У него много других качеств. Попробуй признаться еще раз, — предложила свекровь. —  У него два месяца назад погибла жена. И ему сейчас не до этого. — Элина пожала плечами. — А ты попробуй. Может, именно это поможет Горацио пережить смерть жены? Он будет знать, что кто-то готов помочь. Возможно, ему даже станет легче, — участливо предложила женщина. Она взяла руку Элины в свои ладони, давая понять, что поддержит любое решение. — Ну, что вы? Должно пройти время — неуверенно повторила Элина. —  А расскажи мне, как у вас троих все начиналось, — попросила миссис Кейн, теперь она смотрела Элине прямо в глаза. — Что именно? — не поняла девушка. — Как вы познакомились и почему ты выбрала Рея. — Неужели они не рассказывали вам этого?! — удивилась Элина — Нет. Им всегда некогда поговорить с матерью. Да и вообще, как говорил Рей, «розовые сопли» не для мужчин, — продекламировала миссис Кейн с очень похожей на своего сына интонацией и улыбнулась. — Хорошо. Тогда я сейчас сварю еще кофе и расскажу, — смеясь, сказала Элина и удалилась на кухню. — Мне, пожалуйста, чаю, — попросила миссис Кейн. Уже через пятнадцать минут женщины, удобно устроившись за столом, пили чай, а Элина увлеченно рассказывала историю своей жизни: — Началось все с того, что я поступила в один университет с Горацио и Реем. Причем с Реем мы были в одной группе. Горацио же учился на выпускном курсе. И вот первого сентября к студентам первого курса приставили куратора, который должен был помочь новичкам разобраться с расположением аудиторий, показать общежитие и просто провести ознакомительную экскурсию. Нашим куратором был Горацио, улыбчивый, но в то же время серьезный. Они с Реем переговаривались, перешучивались, веселя всех нас. Горацио очень интересно рассказывал, и мы увлеченно его слушали. Честно говоря, он сразу привлек меня, — в глазах Элины появился мечтательный блеск, свекровь улыбнулась заметив это, — может, он и не был красавцем, но у него была такая харизма, что многие девушки — это я узнала потом, — симпатизировали ему. Чуть позже мы стали достаточно близко общаться с Реем, так же близко я подружилась и с его братом. Горацио мне очень много помогал и в учебе, и по другим вопросам. Тогда я поняла, что люблю его. Но потом Горацио выпустился из университета, и его забрали в армию. Остался Рей. Мы стали встречаться, мне кажется, что тогда я влюбилась в него потому, что он сильно походил на брата. Но у Рея была своя изюминка: он более открытый, чем Горацио. На последнем курсе я забеременела Реем-младшим, мы поженились. Когда Горацио вернулся из армии, поступил на службу в полицию. Он стал детективом, а потом устроился в CSI. Горацио был постоянно занят, а Рей… Рей такой домашний и всегда рядом. Он служил офицером, наш малыш подрастал. А после… Рея не стало. Если бы не Горацио, я бы не пережила смерть мужа. Он очень сильно помог мне, — со слезами в голосе закончила Элина. — Он помог тебе тогда, так помоги ему сейчас, — предложила миссис Кейн, прищурившись. — Меня не было рядом, когда я нужна была ему. Он, наверное, не захочет меня видеть, — Элина пожала плечами, ее мучили сомнения. — Я думаю, он очень будет рад твоему появлению. Неужели ты до сих пор не поняла, что он любил тебя все это время, всю жизнь?! — Да, я пойду к нему! Мне столько надо рассказать, и я очень хочу помочь. — Элина вскочила было со стула, а потом остановилась. — А почему вы подталкиваете меня к Горацио, я ведь жена Рея? — Я вижу, что вы любите друг друга, и, может, сейчас вам удасться сблизиться. — Я попробую. Но думаю, что сейчас не стоит давить на него, его сердце разбито. — снова вздохнула девушка, выходя из дома. Наступил вечер, а Горацио все так и сидел в своем любимом кресле, развернутом в сторону открытой двери на балкон. Солнце приятно грело лицо, легкий ветерок играл в волосах. В правой руке он держал стакан с коньяком. Кейн помнил, как красиво солнце могло отражаться в жидкости, делая ее похожей по цвету на янтарь. Горацио уже неделю не выходил на улицу, не встречался ни с кем и никого не впускал в квартиру, потому что не хотел жалости к себе. Элина подошла к двери. Сначала она не решалась позвонить, лишь мялась, переступая с ноги на ногу. Набравшись храбрости, девушка нажала на кнопку, но ей никто не ответил. — Горацио, прошу, открой! Давай поговорим. Ты очень нужен мне, — последние слова Элина прошептала, на глаза наворачивались слезы. Ответом была тишина. Девушка решила любой ценой попасть в квартиру и поговорить с любимым. Элина спустилась на первый этаж, там, за столом, сидела консьержка, представительная дама примерно сорока лет, хорошо одетая, с приятным открытым лицом. Когда Элина подошла к ней, дама мило улыбнулась: она знала Элину и других ребят, которые и раньше довольно часто посещали Горацио, а для консьержки — жильца из 1040 квартиры. — Здравствуйте, Мелисса. Скажите, а когда в последний раз жилец из 1040 квартиры выходил на улицу? К нему кто-нибудь приходил? — поинтересовалась Элина, продумывая план действий. — С тех пор, как мистер Делко привез его домой, мистер Кейн не выходил на улицу. Зато к нему достаточно часто приходили Делко с девушкой, ее Келли зовут, кажется, — посмотрела женщина в журнале посещений, — но они каждый раз говорят мне, что он отказывается открывать им. Конечно же, приходит сиделка. Ее он исправно впускает. А что у мистера Кейна случилось? — Мелиссе стало интересно: Горацио был примерным жильцом, всегда здоровался с ней, и она искренне переживала за него. — Он с женой попал в аварию. Она погибла, а он лишился зрения, — поведала Элина. — Очень жаль, мистер Кейн хороший человек. Он и мне пару раз помог решить кое-какие вопросы, — вздохнула Мелисса с сочувствием. — Дайте, пожалуйста, ключи от его квартиры. Мне надо попасть к нему, вдруг он сделал что-нибудь с собой! — Вот, возьмите. Только обещайте, что поможете ему. Мелисса протянула ключ, в ее глазах Элина увидела страх, смешанный с желанием, несмотря ни на что, побыстрее все рассказать подруге. Свежие новости нельзя долго держать при себе. А Мелисса была той еще сплетницей. — Обещаю сделать все, что от меня зависит, — улыбнулась девушка и направилась вглубь красивого, хорошо обставленного и очень чистого холла. Поднявшись снова на нужный этаж, Элина подошла к квартире и постучалась. «Может, откроет», — решила она, но никто не открыл. Тогда девушка воспользовалась ключом: открыла дверь и зашла внутрь. — Горацио, это Элина! — позвала она, осматриваясь. Создавалось такое впечатление, что в квартире никто не живет. Потом девушка заметила, что включен музыкальный центр, который стоял на столике возле стены. Прямо над ним висела большая фотография, работа знаменитого фотохудожника. Его шедевров в квартире было несколько, этого художника любила Мари. Диск в центре закончился, и поэтому было тихо. Пушистый ковер, что лежал посередине в гостиной, убрали. «Наверное, чтобы не спотыкаться о него», — решила Элина. И в конце концов она заметила любимое кресло Горацио: оно стояло около окна, а на столике рядом — снифтер с недопитым коньяком. Девушка поняла, где искать Кейна, и направилась к балкону. Горацио она обнаружила сидящим в кресле, слепые глаза были закрыты, но он не спал. Элина подошла ближе и обняла его за плечи. — Что ты здесь делаешь? Мне хочется побыть одному, — произнес Горацио, не открывая глаз. — Я хочу поговорить с тобой. Я хочу помочь тебе. — Она присела около кресла и сжала руку мужчины в своих ладонях. — Хорошо, тогда я тебя слушаю. — От прикосновения Горацио вздрогнул. — Мне очень жаль, что меня не было рядом, когда ты находился в больнице и когда нужна была тебе больше всего. Но я не могла приехать, и ты это знаешь. Мне жаль Мари. Но я не могу скрывать больше свои чувства к тебе. — Повисла нарушаемая лишь звуками с улицы тишина. Элина хотела было еще что-то сказать. — Подожди, — Горацио не дал ей и рта раскрыть, он рукой поднялся по плечу Элины и, добравшись до головы, поцеловал в макушку. Она подняла лицо и помогла найти ему свои губы, после чего они слились в страстном поцелуе. — Я люблю тебя — вдохнула ему в губы Элина, она плакала от счастья, наконец-то она скажет ему все что скрывала столько лет. Он отстранился, по видимому желая что-то сказать ей, но она обошла кресло и сев ему на колени снова поцеловала прижимаясь всем телом. Секунду спустя мужчина и женщина уже страстно целовались — Горацио решил что чему быть того не миновать и откинул все запреты, решив жить здесь и сейчас. Элина обвила ногой его бедро и откинула голову назад. Горацио почувствовал что шёлковая блузка сползла с плеч женщины, и лаская их, стал целовать её нежную, восхитительно пахнущую кожу. Он покусывал ее, ласкал губами и языком, заставляя женщину тихо стонать в его объятиях. Одной рукой Горацио обнимал Элину за плечи, другую спустил на ягодицы страстно сжимая их, теснее прижимая её бедра к своим. Мешающая блузка была скинута на пол, и Элина осталась в лифчике на тонких бретельках, полупрозрачная ткань которого скорее открывала, чем скрывала её тело. Горацио провёл рукой по бедру Элины задирая юбку. — Элина —простонал Горацио, наклонился и провёл сухими горячими губами по её щеке. Горацио пощекотал языком, потом прикусил мочку её уха. Почувствовав, как Элина резко выдохнула и вцепилась ему в плечи, он довольно улыбнулся, пряча лицо в её волосах. Элина протянула руку и слегка дрожащими пальцами погладила его по щеке. Горацио обхватил запястье женщины и прижал её ладонь к губам. Отбросив халат, надетый на мужчине, она обняла и прижалась к его груди. — Я люблю тебя, — прошептала она снова, и в этих словах было столько страсти, что мужчина улыбнулся в ответ. — Прости меня, — тихо сказал он. — Прости за то, что мучил все эти годы. Элина всхлипнула. — Я любила тебя всю жизнь, — повторила она. — Зачем ты так со мной… Горацио хотел бы поймать губами слезинку, бегущую по щеке женщины. Но его слепота не позволила сделать это. Он снова впился поцелуем в её горячие сладкие губы. Женщина ответила на поцелуй со всей страстью, на которую была способна. Его губы скользнули по её шее вниз, к груди. Горацио рванул бретельки лифчика вниз, и Элина выгнулась навстречу его горячему, жадному рту. — Раскройся, — прозвучал жаркий шёпот у Элины над ухом, и она с удивлением осознала, что пальцы Горацио находятся у неё между ног. Элина тихо застонала. — Ты совсем мокрая, — сказал Горацио с улыбкой. — Теперь я чувствую силу твоего желания. — Продолжай, пожалуйста, — выдохнула Элина, сгорая от страсти. Горацио прижал Элину спиной к себе, одной рукой лаская её грудь, а пальцами другой продолжая интенсивно двигать между её бёдер, вошел в нее. Он то и дело прижимался губами к шее и плечу женщины, покусывал кожу в том месте, где шея переходила в плечо. Её ягодицы прижимались к его возбуждённому члену, тёрлись об него и по мере того, как напряжение нарастало в теле Элины, сладкое давление на его плоть усиливалось. Бурный, неистовый оргазм сотряс тело Элины. Когда её мышцы перестали сокращаться, Горацио прижался ртом к её губам. — Это было великолепно Так, в полном молчании они просидели всю ночь, нежно лаская друг друга. Уже настало утро и Элине пора было идти на работу — Знаешь, это наверное, было исполнением нашего самого заветного желания. Но, и самая большая ошибка исполненная нами — вздохнул Горацио в пространство. Когда он сказал это Элина почти дошла до душа, но вынуждена была обернуться. — Похоже, ты все еще любишь Мари — вздохнула женщина. Сколько скорби и понимания было в этом вздохе. — Неужели ты забыла Рея? — ответил он, почувствовав настроение женщины. — Мне дорог Рей, но люблю я тебя. А все-таки что же это было, сегодня ночью? — грустно поинтересовалась Элина. Она попыталась придать вопросу веселости, но у нее ничего не вышло. — Похоже так сложились, что мы оба не смогли помешать тому, что случилось между нами — пожал плечами Горацио, похоже он сожалел о содеянном. — Наверное. А ты хоть немного любишь меня? — этот вопрос Элине очень давно хотелось задать, но все не решалась — Люблю, и любил всю жизнь— ответил Горацио грустно. — А ты все еще хочешь меня? — Элина пыталась сдержать слезы, она-то хотела снова прижаться к нему, и почувствовать страсть что исходила от него. — Да, я хочу тебя. Но теперь ты стала запретным плодом. Эта ночь была ошибкой, — грустно ответил Кейн. — Да, ты прав, но только не запрещай любить себя, — попросила она и удалилась в душ, что бы он не услышал, как она плачет. За все утро они не обронили больше не слова, и только когда Элина уже открыла входную дверь, Горацио позвал ее. — Я люблю тебя — тихо сказал он. — Когда ты снова появишься в участке? Ребята ждут тебя, ты давно не приходил, — спросила Элина. Она услышала, что Горацио признался ей в любви, но сделала вид что проигнорировала его. — Сегодня заеду, но сначала надо в больницу, мне назначено на сегодня, — сказал он с сожалением. Он понял, что Элина обиделась и теперь тоже делает ему больно. — Хорошо мы все будем ждать тебя, — спокойно сказала она, но выйдя за дверь глубоко вздохнула, унимая слезы, вновь подступившие к глазам. Ей очень хотелось броситься на шею к любимому и не отпускать.