Toxic

      Разумеется, на странный вопрос Александра, боюсь ли я его, был только один единственно правильный ответ: нет, и не собираюсь. Но не потому, что так оно и было, а потому что моя аристократическая гордость и воспитание не позволяли мне опуститься до признания моих слабостей какому-то весьма сомнительному гостю из северной страны. И это, скажем так, для меня — классика. По стандарту либо люди не понимали прикол, но уважали мою выдержку, либо и без дополнительных тычков знали рамки приличий. Но Нильсен — это какое-то особенное творение Сатаны, умудряющееся ходить по тонкой грани между откровенным хамством и благородным величием. То мое оружие, которое прежде безошибочно ставило выскочек на место, внезапно превратилось в намазанный на меня мед, и то, что он Алекса привлекает, сомневаться даже не приходилось. А это мало того, что меня выводило из себя, так и в целом время и место не самое удачное для странного рода ролевых игр. Выбор был невелик, и я решила его игнорировать.       И это, блять, дьявольски сложно.       Но я сильная девочка, я старалась. Александр едва ли ненавязчив в своем желании расследовать свое убийство самостоятельно и упрям до безобразия. При этом я не сомневаюсь даже, что он что-то успевает вызнавать и в свободное от меня время, держа все доступные нити информации исключительно в своей голове. Такое поведение, как и сомнительный мотив, отталкивал. Это при том что я маловато знаю о нем. Так что чем больше я думала об этом, тем более мое решение казалось мне рациональным. Можно сказать, вопрос выживания.       Об этом я и размышляла, разделяя ужин со всеми гостями особняка. После моего покушения я держалась настороже, не чувствуя себя в безопасности. Единственные, кто вроде как сейчас заслуживали доверия: это Данте, Элиза и Сэм. Но последний здесь все же по долгу работы, а не праздно отдыхающий, а кузены… Я не винила их в тайном романе между собой. То есть, ну да, шокирующе по началу, но не то чтобы прямо необъяснимо. Проблема в их поведении при этом. Они оба с момента моего приезда словно пытались предложить мне тройничок, изъясняясь в великих чувствах. Элиза еще куда ни шло, но Данте… Его, к слову, я тоже старалась обходить стороной, чтобы не напороться лишний раз на очередной разговор о том, что же все-таки случилось на кухне.       Подняв взгляд с тарелки, я напоролась на внимательный взгляд Александра. Едва не выронив вилку от неожиданности, я на мгновение застыла, но собралась и вызывающе приподняла бровь, снова вернувшись к еде. Дежавю. Словно это тот вечер моего приезда, и рядом должна сидеть тетушка… Я бросила взгляд на стул и прерывисто вздохнула.       — Агата, ты в порядке? — мягко спросила Элиза, сидевшая рядом. Я моргнула, очнувшись от наваждения, и машинально обвела глазами остальных. Фредерик с Чарльзом о чем-то негромко переговаривались, Данте тоже участливо смотрел на меня, ожидая моего ответа. Никем не замеченный Алекс продолжал сверлить меня взглядом. Раздражает.       — Да, просто… — я снова вздохнула. — Похоже на тот вечер, когда…       Я не смогла закончить предложение. И не скоро смогу это сделать вообще.       Элиза сжала мою руку в сочувствующем жесте, оставив это без комментариев. Вечер все же отличался. Над столом словно висел полог мрачного давления, каждый словно ждал сигнала, когда можно будет скорее разойтись по комнатам. Общение словно было под запретом. Опасно. Что ж, пусть тогда я буду первой.       Отмахнувшись от любопытно спросившей причину моего скорого ухода Марты, я направилась в свою комнату.       — Агата! — окликнул меня Сэм, увидев в другом конце коридора. Я заторможенно вздрогнула и, приветливо улыбнувшись, пошла навстречу. — Хорошо, что тебя нашел. Детектив Гудман просил завтра утром зайти по поводу телефона. Понимаю, это не очень приятно, но он хочет убедиться, что ничего криминального в нем не было.       — Или наоборот, — хмыкнула я с горечью. Мужчина сочувствующе посмотрел на меня.       — Если ты не причастна к убийству, бояться тебе нечего, — ободряюще проговорил он, сделав неуверенный жест рукой, словно хотел в дополнение к словам мягко обхватить за плечо, но передумал. Я улыбнулась. — Но, все же, Агата… как ты попала туда?       Улыбка сошла с моих губ, я отвела глаза.       — Прости, я не могу тебе этого сказать, — тихо сказала я. В его словах не чувствовалось давления, Сэм не стал бы из меня всеми силами вытягивать эту информацию, но чувствовать исходящее от него огорчение было неприятно.       — В этом как-то замешан Александр? — догадливо спросил чисто ради уточнения он. Я помедлила с реакцией, пытаясь не выдавать секретов.       — Нет, с чего бы ему помогать мне? — настолько убедительно, насколько могла, усмехнулась я, подняв глаза. Сэм хмыкнул, соглашаясь с этим.       — Просто, если… — он замялся, подбирая слова, — если тебе нужна помощь или еще что-то, обращайся, хорошо? Я на твоей стороне.       Я кивнула, благодарно улыбнувшись. Делать этого я, разумеется, не собиралась, не чувствовать поддержку было приятно. Пожалуй, единственный в этом доме, кто мне верит.       Мы разошлись в разные стороны, и, замерев около своей комнаты, я медлительно покопалась в карманах в поиске ключа.       — Завоевываешь доверие малыша Сэмми, чтобы исчезнуть из списка подозреваемых? — по классике появившись, словно из ниоткуда, насмешливо поинтересовался Александр. Я сдержала язвы.       — Чем могу быть полезна? — невозмутимо поинтересовалась я, мучаясь с замком. Некоторые из них надо бы осмотреть, ибо поддавались они не сразу.       — Какой официальный тон, — фыркнул мужчина, не сводя с меня своего взгляда и стоя почти что до неприличия близко. — Могу я поинтересоваться, чем заслужил такой холодный тон?       Ты об этом поговорить пришел?       — Тебя это задевает? — все так же невозмутимо ответила я вопросом на вопрос.       Он помедлил, словно подумывая внутри себя, что бы мне ответить. Воспользовавшись заминкой, я таки открыла дверь и совершила попытку свалить.       — Да, — неожиданно подтвердил Александр, придерживая дверь рукой и не давая мне уйти просто так.       Ну, честно признаюсь, я не сдержала своего удивления, округлив глаза и пару раз моргнув для подтверждения, что мне это сейчас не почудилось.       — С чего это вдруг? — невозмутимого тона как не было, язвительность врубилась на максимум. Я все еще пыталась закрыть дверь. — Ты же не плоский персонаж игры, чтобы из-за красивых глаз страшно за меня переживать.       Нильсен приподнял брови, его губы исказились в очень опасной для меня улыбке. Вот черт.       — То есть, я так понимаю, это задело тебя, — он сделал акцент на последнем слове, все напористее пытаясь проникнуть внутрь комнаты. Я бросила попытки захлопнуть дверь, ибо силы тут очевидно были неравны, и, раздраженно вздохнув, отступила.       — Нет, меня задели твои пляски на моих нервах, — ну пошли в ва-банк, куда ж теперь деваться. Александр плавно закрыл дверь спиной, сверля меня пытливым взглядом, словно на мгновение задумался, насколько был прав все это время. И, помимо прочего, ждал моих дальнейших доводов, но я боялась еще больше скатиться в эмоции, что грозило крахом, так что молчала.       — Хочешь сказать, тебе это не нравится? — наконец, взвесив все, он сделал шаг вперед. В этом шаге чувствовалась угроза моей эмоциональной стабильности, и я против воли отступила назад, хотя хотела не сдавать позиций, но куда там!       — Нет.       — И тебя совершенно не заводит чувство того, что я знаю, как вывести тебя из себя? — еще шаг. Я смотрела в глаза хищника, совершенно не представляя, как выпутываться из расставленной ловушки.       — Нет.       — Или то, как я все время тебя дразню? — еще один. Я уперлась коленями в спинку кровати. Он встал почти вплотную, я чувствовала его дыхание на себе.       — Нет.       — Не надо врать, — это было сказано почти шепотом. Александр что физически, что морально почти зажал меня в угол. Почти.       — Почему тебя это волнует? — я чуть подалась вперед, меняя нас местами, и теперь это не он провоцировал меня.       Но пранк вышел из-под контроля.       Мужчина усмехнулся, словно понимая мой маневр, и… поцеловал меня, быстрым движением взяв за плечи. В этом жесте не было страсти, Нильсен словно решил наглядно продемонстрировать свои намерения, но мой мозг, как перегоревшая лампочка, отказал в полномочиях, едва наши губы встретились. Позабыв все свои тактики да стратегии по избеганию потенциальной угрозы моему спокойствию, я всем телом подалась ближе к нему, закидывая руки ему за шею.       Александр чуть отодвинулся вместе со мной, усмехнувшись мне в губы, и я не преминула наказать его за это, укусив за губу. Несильно. Его это смутило мало: его рот насмешливо растягивался несмотря на мои поцелуи, что заставило меня с негодованием оторваться от него и попытаться выпутаться из объятий. Но выпускать меня из хватки никто не собирался.       — Тебе не нравится, когда я целую тебя? — продолжил он вкрадчивым низким голосом, удерживая наши лица на расстоянии нескольких сантиметров друг от друга.       Я упрямо молчала, поджав губы и сверля его злобным взглядом, хотя тело меня изрядно подводило, задрожав от звука его голоса.       — Не нравятся мои руки на твоем теле? — все так же негромко и лукаво уточнял Александр, сменив положение объектов разговора. Одна его ладонь легла на талию, вторая — мягко спустилась на грудь.       Я не выдержала, отвернувшись и зажмурив глаза. Внутри все сжималось и дрожало, как в лихорадке, уверена, если бы не объятия Нильсена, вертикальное положение тела мне бы удержать не удалось. Но признавать капитуляцию все еще для меня было почти унизительным.       — Так что же тебе нравится? — воспользовавшись моментом, Алекс склонился еще ближе ко мне, опалив открытую шею горячим дыханием и говоря еще более интимным шепотом.       Мое тело зажило своей жизнью, не ориентируясь на сигналы опьяневшего мозга: руки самостоятельно еще крепче обхватили мужчину за шею, вжимая меня в него и мягко поднимаясь выше, вплетая пальцы в его волосы. Воздуха стало катастрофически стало не доставать, стоило мне почувствовать мягкое, дразнящее, практически мимолетное прикосновение носа к месту между шеей и плечом.       Головой я прекрасно понимала, что Нильсен собрался доводить меня до агонии, в которой я буду готова сказать что угодно, лишь бы он не останавливался. И, будем честны с собой, мне недолго до этого состояния осталось. Этот парень возбуждал меня на каких-то психофизических уровнях, заставляя чувствовать себя беззащитной, обнаженной перед ним. Но признать это? Словами? Это какой-то отдельный вид секса.       — Алекс… — тихо проскулила я, утыкаясь ему плечо, пытаясь капитулировать с минимальными потерями.       — Агата? — этот интимный шепот пробирался куда-то под кожу и заставлял выворачиваться наизнанку все, что в моем теле было.       — Не останавливайся, — я сказала это так тихо, что сама не уверена была, что правда сказала. И больше всего боялась, что он заставит меня повторить.       — Чего ты хочешь от меня, Агата? — от этой пытки некуда было деваться, Александр выбивал из меня воздух отнюдь не физическими способами.       — Я… — звук выходил из меня с напряжением, кровь приливала к щекам, пока я пыталась как-то помягче отвертеться от его слишком конкретных вопросов, — хочу всякого…       — Чего всякого? — парень не останавливался, мягко вжимая меня в себя и очень осторожно сминая грудь, продолжая при этом дышать куда-то мне в шею. Чувствуя дрожь всем телом, я попыталась избежать хотя бы последнего и отлепила пылающее лицо от его плеча, не поднимая глаз.       — Ну… разного… — все еще мямлила я, глядя ему куда-то в подбородок.       Не убирая руки с груди, он мягко погладил губами кончик моего носа. Не поцелуй, просто прикосновение — расчетливо-мягкое и небрежное. И я почувствовала в этом что-то, заставляющее доверять. Словно ему это и впрямь важно, и он не просто дразнит меня, как обычно.       — Чего разного, Агата? — я чувствовала его взгляд на себе. Тон его голоса изменился, словно стал теплее и… тоскливее?       — Почему я должна произносить это вслух?! — взвинтилась я, чувствуя, как сдают последние линии фронта внутри.       — Ты можешь ничего не говорить, если ничего не хочешь, — Александр произнес это ровным нейтральным тоном. Он давал мне право выбора, этот тон. Не винил в неуверенности. Не издевался над моей слабостью перед ним.       Осторожно выдохнув, я подтянулась выше к его уху и облизнула губы.       — Я… хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне… — я начала срывающимся дрожащим шепотом, чувствуя, как его руки крепче обхватывают меня. — Хочу, чтобы ты связал меня, хочу быть в твоей власти. Хочу твои руки и язык везде. Хочу…       Александр не выдержал, приподнимая меня еще выше и практически врезаясь в меня губами, тут же властно заставляя открыть рот и впустить его язык. Я не столько услышала, сколько почувствовала, как простонала, когда его рука ухватила меня за волосы на загривке. Это не было похоже на поцелуй, он скорее пытался съесть меня. Целиком.       Но это была просто прелюдия. Толкнув меня на кровать, Алекс резкими движениями сорвал с себя рубашку, и, чёрт, я с лютой смесью желания и страха смотрела на заострившиеся от возбуждения черты лица и потемневшие глаза, пока он вслед за мной залезал на постель. В уже в знакомой позе вмяв меня и мои руки в матрас, парень жадно засосал кожу на шее под челюстью, заставляя меня со стоном выгнуться дугой ему навстречу, и он тут же ощутимо вжался в меня пахом, тем самым вырывая из меня еще один короткий стон. Освободив одно мое запястье, Александр нетерпеливо провел ладонью вниз по плечам, ребрам и принялся задирать свитер, в котором я уже была готова запечься, но избавляться от него он не спешил, лишь приспуская лифчик чуть ниже и обхватывая пальцами напряженную горошину соска. От точечного острого ощущения, я заерзала и всхлипнула.       — Алекс, — недовольно проворчала я ему на ухо. Он коротко куснул меня чуть ниже уха.       — М?       — Сними с меня этот чертов свитер.       Парень незамедлительно приподнялся, глядя на меня потемневшими, но все еще насмешливыми глазами, тяжело дыша.       — А то что?       — А то я сварюсь, — вероятно, краснея пуще прежнего, сердито вынесла я вердикт, сдув непослушную прядь с лица.       Оценив масштаб проблемы, Александр исполнил мою настоятельную просьбу, деликатно избавив меня от предмета гардероба, и тут же склонился надо мной с плутовской усмешкой оценивая сверху вид и медленно проводя рукой вдоль моего тела.       — Что же еще с тебя снять? — поинтересовался он лукаво и, дойдя до моего бедра, удивленно моргнул и опустил взгляд. — Чулки?       Я усмехнулась, наблюдая его несколько недоумевающее и при этом восхищенное выражение лица, пока он разглядывал кружевной край чулок на моем бедре, но оно быстро сменилось на еще более лукавое.       — А ты готовилась, да, Агата? — Александр неожиданно выпрямился надо мной, издевательски усмехаясь и начав осторожно снимать с одной моей ноги причинный предмет.       — Что ты делаешь?! — возмутилась я, чуть приподнявшись, ибо успела нафантазировать, как я буду выглядеть в них безо всего остального.       — Ничего, что тебе бы не понравилось, — с этими словами Алекс отложил капрон и, приподняв мое колено, поцеловал его с внутренней стороны, не отрывая от меня испытующего пристального взгляда. Я задохнулась на мгновение от легкой, возбуждающей ласки. Но за этим поцелуем последовал еще один, уже ближе к бедру. Затем еще один, все выше. И еще. И снова.       Я откинулась на подушки, концентрируясь только на этих маленьких точечных горячих поцелуях, поднимающихся все выше, и руках, которые мягко, но настойчиво разводили мои ноги. А потом…       — Ох, черт! — взвыла я, едва Александр без предупреждения весьма и весьма глубоко вошел пальцами, отодвинув край нижнего белья.       — Ты такая возбужденная, Агата, — с передаваемой смесью похоти и удовлетворения медленно произнес Алекс, заставляя меня буквально сгорать заживо. То, что он сказал, я и так знала, чувствуя, до такой степени легко его пальцы во мне двигаются, насколько там мокро.       Я чувствовала на себе его жаждущий взгляд, пока я извивалась и плавилась, будучи во власти его плавных дразнящих движений, заставляющих забывать про потребность в кислороде, заставляющих стонать и просить еще. Краем сознания до меня дошло, что и второй чулок постепенно сполз с моей ноги, но мне было не до этого, пока Александр не прекратил ласку. Нахмурившись, я увидела нависшего надо мной парня. Многообещающе улыбнувшись мне, мягко свел мои запястья и связал их капроном, а затем, потянув меня чуть в сторону, привязал меня к балке балдахина.       — Кажется, ты хотела, чтобы я связал тебя, — сверкнул глазами Алекс, глядя на меня совершенно непотребным взглядом и параллельно разбираясь с моим бюстгальтером. Я залилась краской от стыда за собственные откровенные слова, но не успела толком пропитаться этим чувством, как меня утянули в жадный, горячий поцелуй, который мгновенно выветрил все сожаления из моей головы.       Да, Александр откровенно получал чистое удовольствие от власти надо мной, но относился к этому уважительно, без издевки. Крепкие мужские ладони смяли мою грудь, словно пробуя ее на приятность ощущений. Укусив и всосав мою губу, парень мягко ущипнул меня за сосок, и я одобряюще выгнулась навстречу его движениям и обхватила его за талию ногами. Но разогретая, возбужденная кожа неприятно терлась от ткань, и я поморщилась.       — Ты так и будешь одетым щеголять? — поинтересовалась я между поцелуями и почувствовала усмешку на его губах.       — Не переживай, — успокоил он меня, откидываясь назад, но не принялся стягивать с себя одежду, а взял второй чулок. Я с недоумением посмотрела сначала на парня, потом предмет в его руках, но Алекс без лишних комментариев осторожно завязал мне им глаза, стараясь не связать еще и волосы, за что я ему была весьма благодарна.       Конечно, полностью обзор капрон не закрывал, но разобрать что-то через него было весьма затруднительно, а посему и смысла не имело. Откинувшись на подушку, я недовольно выдохнула, глядя в полог и слыша на фоне негромкое шуршание одеждой. Вскоре матрас на другом конце кровати прогнулся, и я закусила губу в ожидании… чего-то. Александр осторожно развел мои ноги, согнув их в колене, и наступила некоторая пауза. Я ожидала услышать шорох пакетика с презервативом, но никаких звуков не было, парень только менял положение. А затем… я почувствовала прикосновение языка и губ в промежности. Коротко простонав, я непроизвольно попыталась уползти от непривычных возбуждающих, горячих ощущений, но Алекс крепко обхватил меня поперек талии, приблизив меня. Я не могла ничего видеть, не могла схватиться за что-то, могла только лежать с разведенными бедрами и таять, сгорать, под деликатными, мягкими движениями его языка. Это словно длилось часами: эта непрекращающаяся ласка. Узел внизу живота, все это время медленно набухавший, теперь затягивался все туже, заставляя меня дрожать от нетерпения. Когда к игре присоединились пальцы, мышцы начали непроизвольно сокращаться от близости оргазма. Но когда уже оставалось всего ничего, парень отстранился, приведя меня в негодование. На мой крайне возмущенный рык он только усмехнулся и снова сменил положение, нависая надо мной.       Повязка из подручных материалов сползла с моего лица, и передо моим неудовлетворенным взглядом предстало восхитительное зрелище в виде на удивление серьезного и возбужденного Нильсена. Прижавшись ко мне лбом, он вгляделся мне в глаза, словно спрашивая о чем-то, и злиться на него такого не представлялось возможным. Потянувшись, я коротко чмокнула его раз, два и утянула в еще один тягучий поцелуй.       — Готова? — зачем-то спросил парень, и я, не особо врубаясь, кивнула.       И Александр вошел в меня, практически сразу поймав мой стон ртом, снова находя мои губы в поцелуе. Я несколько жалела, что действительно просила его связать меня, ибо лишало меня сейчас возможности обхватить за плечи, а хотелось неистово. Алекс не торопился, медленными плавными толчками давая мне привыкнуть к ощущению его весьма приличного в размерах члена и не разрывая поцелуя. Я терялась, растворялась в его руках, чувствуя приятный вес его тела, ласковые, почти ленивые поцелуи, и горячий, большой член, нежной истомой растягивающий меня изнутри.       Но постепенно темп менялся. Поцелуи стали более остервенелыми, голодными, перерастающими в укусы, и толчки стали куда резче, жестче, и ох, черт, мне это нравилось. Кислорода не хватало нещадно, горло пересохло, тела покрылись испариной от пота, скользили, и Александр в какой-то момент выпрямился, ухватив меня покрепче за талию и начав вытрахивать из меня все, что еще осталось на тот момент. Наше хриплое дыхание, стоны в какой-то момент переросли в один сплошной непрерывающийся звук, и все, что я чувствовала из происходящего отчетливо — это только, как взвинчивается по раскаленной спирали оргазм, заставляя мое тело напрягаться в его предвкушении все сильнее. Плотный узел возбуждения внизу живота взорвался, оглушающей электрической волной растекаясь по всему организму. Я выгнулась, забыв, как дышать, и чувствуя, как мои стенки изнутри плотно сжали член Александра, что еще больше продлевало экстаз. Парень выматерился и, со стоном излившись в презерватив, рухнул на меня и чуть в бок, не придавив полностью. Приподнялся, вышел из меня, стащил резинку и, недолго поискав мусорку, кинул в нее. Не попал. Я засмеялась.       — Черт, — шикнул он удрученно. — Не завидую Марте.       — Будь сейчас другой случай, я бы пошутила, всегда ли ты так не попадаешь, — хихикнула я, и Александр прожег меня пронизывающим взглядом.       — Не напрашивайся на второй раунд, если не сможешь его выстоять, — назидательно проговорил он, и я возмущенно приподняла голову.       — Не выкобенивайся, пока у меня связаны руки, только этим и пользуешься, — фыркнула я. — Кстати, ты собираешься меня развязывать?       Алекс опять шикнул, и я захихикала на горе-доминантом. Однако вскоре мои руки были на свободе, и я потерла следы от капрона.       — Не очень затекли? — спросил парень, посмотрев на мои запястья.       — Нет, все в порядке, просто кожа нежная. А теперь прошу прощения, мне нужно в душ, — я непринужденно поднялась с кровати, стараясь себя убедить в том, что наша общая обнаженность совершенно меня не смущает, но… черт, его блуждающий по моему оголенному телу нервировал.       — Мне тоже.       — Вот и иди к себе, — пренебрежительно повела я плечами, будучи в поисках ночнушки в шкафу. — Как ты туда будешь добираться, меня не волнует.       — Думаю, в целях безопасности будет лучше, если я немного тебя потесню, — я не заметила, как он подобрался вплотную ко мне и жарко шепнул куда-то в шею. Вздрогнув всем телом, я обернулась и обнаружила ну прям очень знакомое выражение глаз. Меня никто не спрашивал, в общем.       Мораль: с нормальными людьми игнорирование работает. Для Александра Нильсена же это сигнал к действию, как выяснилось. Что делать с ним, не имею понятия, но, возможно, что и не надо ничего делать. Но это неточно.