Лёг подышать

— Ну, мы на пик, — говорит Мингю, ставя сноуборд в карман. — Внизу встречаемся у проката, — кивает Сунён уже из кабинки. — Мингю, только давай не так, чтобы мы потом твои кости по горам собирали, — ухмыляется Джихун. — Завали, хён, — Мингю машет на прощание и заскакивает в кабинку, в которой помимо них с Сунёном сидели еще два парня с девушкой. Джонхан, Джун, Вернон и Минхао уехали минут пять назад на черные трассы с другой стороны горы, Сынчоль, Джошуа и Сынгван остались внизу, а Сокмин катался по учебной трассе с инструктором. Вону, Джихун и Чан решили, что их навыков катания хватит как раз на средний склон, выше забираться они не собирались, тем более что Джихун на лыжах стоял последний раз в средней школе — мышечная память все дела. Едва парни доезжают до станции, как Чан быстро защелкивает лыжи и летит со склона, уходя в точку, оставляя позади все заботы в виде двух хёнов: предателя—сноубордиста и едва стоящего на ногах лыжника. Вону замирает и осторожно оборачивается. Джихун смотрит вниз на спуск и думает, что родился он всё—таки зря, как и полез сюда. — Я пешком, — подает он голос. — Ну, э… может просто спустишься пониже? Вон туда, — Чон показывает пальцем на пологое место чуть ниже, и Джихун идет туда, проклиная все на свете, в том числе и Вону с Чаном, за которыми увязался на этот склон, и идею поехать на горнолыжку в принципе, и день знакомства с Джошуа, который с остальными его, собственно, и познакомил. Вону очень медленно затягивает крепления на сноуборде и ждет, пока поедет Джихун, чтобы контролировать ситуацию. Ли отталкивается, катится вниз и скрывается за пригорком. Вону поспешно встает и, скатываясь на заднем канте, смотрит на Джихуна, которого неустойчиво болтает во все стороны. Вону оборачивается, проверяет — не мешает ли он кому—нибудь, а когда поворачивается обратно, видит лежащего на снегу Ли. Контролер из Вону, очевидно, никакой. Чон поворачивает в его сторону, подъезжает и садится рядом. Со стороны друга тишина, хотя обычно к своим падениям Ли относился с юмором, заливаясь смехом. — Джихун, ты как? Сильно упал? — Да я нос разбил, — младший убирает от лица руку, и кровь из его носа начинает бежать в разы сильнее, заливая все вокруг. В крови было все: куртка Ли, его перчатки, рюкзак, штаны и даже перчатки Вону. Вокруг них пятнами лежал красный снег, а остановить кровотечение было нечем. Поэтому Джихун прикладывал к носу найденный заботливым Вону кусок льда. Вону отстегивает сноуборд, кладет его на крепления рядом с собой и пытается помочь Джихуну остановить кровь. Чону не смешно ни капли, однако истерический смех так и рвется наружу. И вот они сидят посреди спуска в кровавом кругу, периодически смеясь, и пытаются сделать хоть что-нибудь: то ли смириться со своей неудачливостью, то ли умереть. — Подержи мои очки, — говорит Джихун, и старший берет их в руки. Мимо пролетает сноубордист. Вону думал, что хуже уже не будет. Думал так до тех пор, пока Джихун не закричал: — Вону! Доска! Чон оборачивается и видит, как его собственный сноуборд, с каждым сантиметром набирая скорость, исчезает среди деревьев в лесу, куда покатился вместо прямого курса по склону. Между истекающим кровью другом и укатывающимся в неизвестность сноубордом Вону выбирал не долго. Чон подскакивает и бежит за доской по диагонали вниз, а когда заканчивается утрамбованная трасса, по пояс проваливается в снег. Парень смотрит на сноуборд, но понимает, что не догонит, и оседает, молясь всему подряд, чтобы тот наконец остановился. Врезался в дерево, заехал в кусты, зарылся в сугроб — неважно. Главное, чтобы не пропал из вида. Сноуборд останавливается, и Чон снова срывается с места. Бежать не то что трудно — бежать невозможно. Его разбирает истерика, он смеется, захлебываясь воздухом, а когда доползает до доски и подбирает ее, понимает, что сил никаких нет, и обратно идти он просто не может. Вону мечтает (удавиться), чтобы появился Мингю, Сынчоль, Джонхан — хоть кто-нибудь — и помог ему выбраться отсюда и спустить вниз Джихуна, но вместо этого он достает телефон и звонит. — Алло? — Алло, — парня прошибает смех, и он падает лицом в сугроб, пытаясь вдохнуть, но не задохнуться. — Вону? Ты в порядке? Ты плачешь? — взволнованный голос Мингю заставляет Вону собраться, чтобы не пугать Кима еще больше, а потом слышит не менее встревоженное «что там?» Сунёна. — Я в порядке, Мингю, мы живы, но Джихун разбил нос, а я, — Вону снова захлебывается, но даже то, что он уже сказал, Мингю едва может разобрать. — Что? Что ты? Что у вас случилось? — Я ползу по лесу, — Чон не может говорить от слова «совсем» и просто воспроизводит звуки, из которых Мингю уже составляет слова. — По какому лесу? Зачем? — Я искал доску, Джихун разбил нос. Я устал, — Вону снова устроил себе привал и теперь успокаивался, методично пережевывая снег, — Мне надо вернуться к Хуну. Сунён, очевидно, вырвал трубку у Мингю, потому что теперь его голос было слышно очень четко: — Так, Вону, я нихрена не понял. Давай ты просто наденешь борд и съедешь вниз? Джихун наверняка уже спустился сам. Но его перебивает истерический крик: — Он не мог спуститься, у меня его очки! — Почему они у тебя? — ржет уже Мингю. — Я не знаю. Мне так тяжело, Мингю, я не могу говорить, я уже вижу трассу. — Вону, пожалуйста, просто спуститесь вниз целыми и… — Целыми уже не получится, — снова закатывается Чон. — Любыми. Звони нам, держи в курсе, хорошо? — в ответ старший только стонет. Мингю выжидает еще пару секунд и сбрасывает, а Вону, делая последний рывок, выбирается на трассу. Джихун смотрит, как спина Чона теряется среди деревьев. Какого чёрта? Но сейчас не об этом: если так пойдет, то он захлебнется в собственной крови, хотя перспектива не такая уж и плохая. Парень думает о том, как он докатился (буквально блять) до такого, а потом вспоминает, что он — Ли Джихун, и все проясняется, но легче не становится. Чон-мать-его-Вону убежал за своим сноубордом, непонятно, когда вернется и вернется ли вообще, а он сидит посреди склона абсолютно слепой и беспомощный. Жизнь, за что? Джихун достает телефон, открывает твиттер и вкратце описывает ситуацию. В общий чат тут же прилетает сообщение Джонхана. Старший записывает голосовое, спрашивает о самочувствии и как такое вообще могло случится, голос взволнованный, но Ли слышит, как на заднем фоне орут Джун и Минхао. Суки. Джихун успокаивает всполошившегося Юна, которому с чёрной трассы до сюда добираться минут сорок, и параллельно отвечает в чате Чолю, который «Джихун, пожалуйста, больше НИЧЕГО НЕ СЛОМАЙ», что нос вообще-то просто разбит. В конце концов, он живой, подумаешь — очки погнул, так старые же, он же мальчик умный, специально их надел. Ли снова бросает взгляд (будто он что-то видит, ха) на лес, в котором скрылся Вону, и возвращает внимание на чат, в котором заботливое «надеюсь вы выживите» от Чана. Маленький прохвост. Будто это не он улетел быстрее всех с этой чёртовой горы. От Сунёна с Мингю на удивление ни одного сообщения. Но потом видит «Ким Мингю набирает сообщение» и напрягается. «И что ты там про мои кости говорил, хён?» — прилетает ему с миллионом смеющихся смайликов. «Тебе конец», — отвечает Джихун, блокирует телефон и поднимает глаза. В очертаниях идущего к нему человека он угадывает Вону и выдыхает, улыбаясь. Джихун сидел на том же месте, кровь уже не бежала. Вону, едва перебирая ногами, подошел к нему и тяжело упал на колени рядом, крепко сжимая крепления сноуборда, чтобы тот, не дай блять бог, снова не укатился. Потому что если это снова случится, Вону клянется, что перережет себе горло кантом джихуновских лыж. — Ты как? — Нормально. «А я нет», — думает Вону, но не ему здесь жаловаться. — Вниз? — Да. Вону медленно едет всю дорогу до низа. В один момент он оборачивается и снова не видит Джихуна. У Вону страх растет в обратной пропорции с желанием жить, ему хочется заорать, но Ли кричит первый: — Я еду, еду. У Чона звонит телефон. Сунён. — Вону, как вы там? Джихун живой? — Живой, — выдыхает Вону, подавляя новый приступ смеха. — А ты? Где вы вообще? — И я живой, мы почти внизу. — Окей. Я уже тут, а Мингю на другую дорогу свернул, но тоже скоро спустится. Вону кивает, будто Сунён его видит, отключается и убирает телефон в карман. Но почти сразу, задумавшись, запинается о передний кант и больно падает на колени. Теперь, когда ему действительно смешно, плакать все равно почему-то хочется больше. Они встречаются с остальными там, где договаривались, и Сунён тут же подскакивает с расспросами, подтягивая остальных. Сынчоль с Сынгваном кудахчут над Джихуном, который слабо отмахивается, но его «я же сказал, что я в норме» успешно игнорируется, потому он просто принимает судьбу, позволяя утащить себя в кофейню. Парень тяжко вздыхает. Выжить бы в августе.