Снимая оковы

      Не успела стрелка часов перевалить за девять, как взвинченный Паркер направился на четвертый этаж, чтобы найти Брока и, по мере обстоятельств, поговорить с ним. Питер понятия не имел, как он сможет начать столь непростой и рискованный разговор. Ну в самом деле, не подойти же ему к вражескому солдату и не признаться в шпионаже!       Хоть Рамлоу и был мил с ним, но все, что касалось его службы, не вызывало и толики сомнений: солдат был предан своей работе. Реакция Брока все еще оставалась загадкой, но Паучок был уверен, что он может положиться на свои силы и выгодное предложение.       В дверях нужной ему комнаты стояло несколько вооруженных солдат: они остановили незнакомого парня и попросили показать пропуск*. После нескольких минут бессмысленной возни парня пропустили в нужную комнату. — Извините, но Вы случайно не знаете, где сейчас Рамлоу?       Два бугая презренно хмыкнули и вместо нормального ответа, посоветовали не мешаться под ногами и пойти заняться делом. Питер решил не испытывать судьбу и уйти: сейчас он планировал наведаться к Пирсу, как можно больше разузнать о сегодняшней вылазке, а затем найти Барнса — им нужно будет поговорить о побеге, а еще нужно признаться, что он двойной агент… Разговор будет не из легких.       Поднимаясь на несколько этажей выше, Паркер словил себя на мысли, что сегодня его чутье вело себя странно… Он ощущал легкий дискомфорт, ощущал, как нутро сжималось при мысли о намеченных планах, но не кричало об опасности. Такого с ним еще не было.       Списав все на нервозность, парень аккуратно постучал в стеклянную дверцу и стал ждать, когда Пирс соизволит кивнуть ему и пригласит внутрь. — О, Пит, мой мальчик, садись, — Пирс вновь наклеил эту фальшивую, тошнотворную улыбку, — Сегодня великий день, Питер, ты ведь знаешь. — Никаких вопросов, одни утверждения. — Я пригласил тебя сюда чтобы поручить тебе очень важную миссию, мой мальчик.       При этих словах Питер вновь напрягся. Паучье чутьё вновь дернулось и стало дрожать на протяжении всего разговора, тем самым принося хозяину легкий дискомфорт и рассеянность. — Ты должен будешь сопровождать солдата на всех заданиях, чтобы уберечь его от провала. Я заметил, что ты прекрасно справляешься с Зимним солдатом, так сказать, держишь его на коротком поводке, — при столь ужасных и грязных словах Паркер неосознанно сжал кулаки, чтобы сдержать вспышку гнева, — Рядом с тобой он меняется в лучшую сторону, Питер. — Я… я не совсем понимаю, о чём Вы говорите, сэр, — стержень, который был выработан годами, позволил юноше заглушить поток чувств из обиды и гнева, ведь его мужчину посмели оскорбить, — Но я готов сделать все, что Вы посчитаете нужным, лишь бы Гидра забрала власть в свои руки.       Питер сыграл свою роль на отлично. Его слова прозвучали с такой преданностью и открытым подчинением, что никто не посмел бы усомниться в том, что этот мальчик способен на измену. Вот только Пирс был исключением: мужчина узнал обо всем и сейчас ждал удобного момента, чтобы закрыть за птичкой клетку и поставить ее рядом с голодным хищником. «Солдат сам будет плясать под дудку Гидры, лишь бы его маленький птенчик остался невредимым.» — Можешь идти, Питер.       Агент без слов поднялся с места и, не спеша, побрел к двери. Оказавшись по ту сторону от Пирса, парень поспешил на нужный этаж, чтобы проинформировать Барнса о своих планах, которые включали в себя их незамедлительный побег.

***

      Войдя в свою комнату, Питер облегченно вздохнул и скинул облегающую футболку. Весь измотанный, он плюхнулся на кровать и с досадой застонал в подушку: он так и не смог связаться с Броком, но что еще хуже, его не подпустили к Барнсу.       Солдат проходил медосмотр, чтобы Гидра, со спокойной душой, могла отправить его на задание. Конечно же, Питер выступил против двух громил, которые преградили ему дорогу в палату просто из вредности, но вступать с ними в яростную перепалку он не стал — Пирс мог заподозрить, что рвение молодого ученого к объекту исследований было вызвано далеко не тягой к науке и новым открытиям!       Парень вновь заскучал и погрузился в нелегкие мысли. Начальство несколько раз пыталось связаться с ним напрямую, Фьюри кричал о том, что за неповиновение спустит шкуру и уволит к чертям, и конечно же, не обошлось без любящей Наташи: та грозилась лично проникнуть на базу Гидры и за шкирку приволочь в отчий дом… — Пит, ты почему такой хмурый? — В комнате стоял никто иной как Зимний солдат, — что случилось?       Мужчина осторожно присел на край кровати и притянул к себе молчаливого парня. Паучок на его слова лишь крепче прижался к горячему телу Барнса, осторожно погладив твердую спину сквозь ткань экипировки.       А Джеймс и не был против всего этого: раз уж Питер не хочет делиться с ним своими переживаниями сейчас, то он получит его ответ в следующий раз.       Осторожно поглаживая нежную кожу на боках мальчика, Барнс втянул Паучка в страстный, полный желания и чувств поцелуй. До начала миссии еще есть время, так почему бы им не посвятить эти несколько часов друг другу? — Джим, я так хочу тебя, — Питер плавился под сильными руками своего солдата, — Очень хочу.       Барнс на столь откровенное заявление довольно улыбнулся и повалил парня на кровать. Подмяв его под себя, пылко целуя острые ключицы, он любовно поглаживал возбужденную плоть Питера прямо через ткань трусов, тем самым принося ему больше удовольствия от приятного трения.       Сбросив с себя экипировку, Джеймс перевернул стонущего Питера лицом вниз, чтобы прижаться к нему со спины и зафиксировать в нужном положении: — Как насчёт коленно-локтевой? — Страстно, как бы искушая прошептал ему на ушко солдат.       Это было так откровенно пошло, что Питер возбудился еще сильнее. Ну правда, эту сторону Зимнего солдата знал и видел лишь он! Его мужчина тот еще доминант и любитель экспериментов: он хоть и не всегда понимал чувства и поступки других по отношению к нему, временами не умел выразить собственные эмоции и ощущения, но при этом… При этом он оставался горячим, самым необычным и удивительным мужчиной, который не стеснялся учиться новым вещам!       Нет, Питер сейчас говорил не только о новых и необычных навыках в постели, он хотел сказать, что его мужчина был готов пойти на многое, чтобы его юный любовник никуда от него не делся, но еще он осознавал, что звеном их отношений стал не только секс, а та самая любовь, которую Барнс все еще не до конца понимал…       Солдату легче показывать накопившуюся любовь и нежность через постель, высказывая Питеру всю правду о преданности и страхе потерять его… Спросите, а где же те самые поступки, которые творили бы влюбленные пары: Барнс был бы готов убить любого, на кого указала бы его детка. Он повалил бы к его ногам весь мир и Гидру в том числе, если такова была бы цена, по меркам Питера, их любви. Все что угодно, лишь бы его мальчик был счастлив рядом с ним.       Осторожно увлажняя сжатый вход смазкой, Джим нежно поцеловал затылок парня, слегка взъерошив его волосы. — Твоя регенерация творит чудеса… После каждого раза ты всегда становишься таким тугим, Пит.       Парень вновь несдержанно застонал. Прикусив край подушки, он попытался заглушить слишком громкие стоны и возгласы, чтобы ненароком не привлечь внимание проходящих мимо его комнаты солдат.       Мужчина же тем временем увлеченно растягивал колечко мышц юного любовника, иногда уделяя внимание его милой, но уже болезненной эрекции. — Я г-готов, Джим, правда… Только п-прошу! Ох, войди в меня и дай, наконец-то, ко-ончить!       Просить еще раз не пришлось: удобно устроившись сзади, солдат аккуратно раскатал по стволу приготовленный презерватив и, бросив в сторону стонущего в ожидании мальчишки милую похвалу, вошел в два толчка. Первый был сделан лишь на половину, чтобы не слишком хорошо разработанный вход смог привыкнуть к крупному размеру, а второй был более грубым и напористым: в одно резкое движение заполнив жадную дырочку до самых краев. — Господи, да!       Питер прогнулся до хруста в спине. Чувство заполненности и неописуемого блаженства нахлынули на него: он терялся в ощущениях, забываясь в сильных руках и добровольно погружаясь в блаженную дымку забытья.       В моменты, когда Джим с оттяжкой и чувством драл его, удерживая в одном положении и лаская его эрогенные зоны, Питер отрывался от реальности и превращался в безвольную восковую куклу. — Мх, ммм. — Питер хныкал, когда член проходился по простате дважды, но при этом солдат не давал ему кончить, сжимая его член у самого основания, — П-почему? — Мы кончим вместе, детка. — Прижимаясь к гибкому телу, мужчина срывался на глубокие и размашистые толчки, ведь уже был на пике оргазма. — Тебе ведь нравится, когда мы кончаем вместе, ведь так, Пит? — В ответ последовало несколько утвердительных кивков. — Сейчас, — сбитое из-за напряжения дыхание, — еще немного.       Питер почувствовал, как член его солдата увеличился в размерах и начал пульсировать внутри него, прежде чем окончательно не остановиться и не извергнуть свое семя внутрь дырочки. К большому счастью, Питер смог ощутить лишь само извержение, а не наслаждаться всем этим процессом отмывания… Пожалуй, это был один и самый большой минус осеменения.       Барнс с легкостью вышел из расслабленного колечка мышц, и, шагнув против стереотипов, не свалился на уставшего мальчика, а с любовью уложил того на спину. Сняв испорченный презерватив, мужчина сходил в ванную и после прохладного и быстрого душа вернулся в комнату с влажным полотенцем.       Это была еще одна милая, такая приятная процедура после жаркого секса. Обычно, после таких марафонов Питер не мог и пальцем пошевелить, не то что встать с постели и пойти принять душ, поэтому полную заботу о его теле на себя брал Барнс, который с радостью обтирал его интимные участки тела и избавлял от следов оргазма… Поначалу, Питер даже стеснялся принимать такую помощь, ведь основная задача заключалась в том, чтобы протереть его припухшую дырочку от семени, которое попадало не только на член, но и на другие части тела. Но заметив, что его мужчина не подавал и малейшего признака недовольства или омерзения, Пит смирился и принял помощь как должное: Джим никогда не обходился с ним, как с какой-то дешевкой на одну ночь, предпочитая дарить ему, казалось бы не свойственную солдату, нежность. — Джим, т-ты любишь меня?       Зимний удивленно поднял на него свои ангельские глаза, а затем, после минутного помешательства, запечатлел на его губах нежный поцелуй. — Если все те чувства, что я испытываю к тебе, можно обозначить одним лишь простым словом, то да, я очень сильно люблю тебя, Пит. — И...ты не бросишь меня, даже если я попрошу тебя рискнуть жизнью.? — Я не смогу бросить тебя, даже если ты попросишь меня умереть, детка, — слова не звучали как банальное признание в неземной любви, тут не было и грамма наигранности или шутки, — Я не хочу отпускать тебя, и ни за что не смогу это сделать. — И ты бы безоговорочно пошёл со мной, допустим, на другой континент? — Я бы пошел с тобой даже на край мира, спустился бы с тобой в Ад и обратно… Я… я не умею красиво говорить, но я правда очень дорожу тобой и не хочу терять тебя. Если ты хочешь, чтобы я сделал для тебя что-то полезное, то я с радостью исполню твой любой каприз. — Тогда сбеги со мной, — Питер прижался к любимому телу и прошептал все это в губы Барнсу, — сбеги туда, где я смогу подарить тебе не только свою любовь и всего себя, но и ту призрачную свободу, о которой ты позабыл.