***
Айзаве Шоте тридцать, и ничего не поменялось. Он был уверен, что со временем его влюблённость пройдёт, но она день ото дня, год от года становилась только сильнее и убивала омегу изнутри. Вопреки ожиданиям Айзавы, их с Ямадой пути не разошлись, и они оба стали учителями в академии, в которой сами же когда-то и учились. Возможно, омеге было бы проще, если бы они больше никогда не виделись, но теперь, когда они снова рядом, снова в этом здании, но уже как учителя, ему не по себе. Он устал скрывать свою влюблённость в лучшего друга, но и поделать с ней ничего не мог. В плане личной жизни Ямада не изменился: он также заводил романы, был популярен, но не женат. Он как будто все это время давал Айзаве шанс, который тот постоянно упускал. Став героем, омега стал чаще брать ночные патрули, чтобы вдоволь надышаться любимым запахом, побыть в вечном одиночестве, подумать. Приглушённый шум города и мягкая ночь идеально этому способствовали. Несмотря на вечно красные глаза из-за недосыпа и использования причуды, он не собирался лишать себя возможности в очередной раз полной грудью дышать свежим ночным запахом, который, на самом деле, хотел бы вдохнуть с чужой кожи, пока руки альфы будут обнимать его. Возможно, в этом и было его главный недостаток, как омеги – трусость, неуверенность, то, что нельзя исправить годами тренировок и накаченными мышцами. Не будь он настолько неуверенным в себе, давно бы подошёл и сказал, как есть. За эти пятнадцать лет его характер стал еще более твёрдым и отрешенным, так что и отказ он бы принял спокойнее, он в этом уверен. Но ведь проще скрывать чувства за маской пофигизма и апатии, чтобы точно никто не догадался и, не дай боже, не рассказал Ямаде. Это будет даже еще хуже, чем если Айзава расскажет сам. Поэтому он молчит и ведёт себя так, будто ничего не происходит, будто не он по уши и до боли в сердце влюблен в своего лучшего друга уже добрые пятнадцать лет.***
Перед ним толпа злодеев, что проникли сквозь портал в USJ на тренировку его класса, а героев тут только двое, и оба не силовые. Айзава сжимает ленты в руках, прося Тринадцатую защитить детей, и бросается в толпу, раскидывая противников налево и направо. Среди тех, что он успел заметить, по-настоящему опасны только трое, остальные больше для массовки, чтобы усложнить задачу героям. Он не сможет одолеть всех, но обязан тянуть время до прихода Всемогущего и других учителей, потому что даже беглого взгляда на врага хватает, чтобы понять, что вон ту махину ему не одолеть ни за что. Его задача – не дать злодеям приблизиться к ученикам, и он будет держаться столько, сколько сможет, пока будет в силах стоять на ногах. Он отправляет в нокаут большинство, но странный парень с руками по всему телу хватает его и успевает активировать причуду, раскрошив его локоть до голых мышц. Айзаве хватает сил еще на пару ударов, пока его жёстко не бьют головой о бетон, ломая после обе руки. Кровь застилает глаза, мешая нормально видеть, а голова, кажется, скоро взорвётся от невыносимой боли. Но он видит, как тот самый парень заметил троих его учеников, как хочет убить их, и из последних сил активирует причуду, неотрывно глядя на чужую спину. Он слышит чужое возмущение, после которого его в очередной раз ударяют головой о землю, отправляя в бессознательное.***
Когда Айзава просыпается, у него болит все тело, и он не может пошевелить и мускулом. Перед глазами темнота, у него нет сил даже на то, чтобы поднять веки, и он чувствует шершавую ткань бинтов на лице. Омега просыпался пару раз до этого, но это было всего на пару секунд, после чего он снова терял сознание. Он точно знает, что к нему приходил Всемогущий и Исцеляющая девочка, что, возможно, был кто-то еще, кого он не запомнил. Сейчас он чётко ощущает чужое присутствие, но не подаёт виду, потому что чувствует слабый запах ночной свежести и просто не может сделать что-либо. Айзаве едва удаётся не дрогнуть, когда чужая ладонь касается его руки, не скрытой гипсом, и начинает мягко поглаживать пальцы. Он чувствует, как румянец распространяется по щекам и благодарит всех и вся за то, что бинты надёжно скрывают это от альфы. Его впервые касаются так нежно и осторожно, вызывая в душе бурю эмоций и заставляя ожидать большего. Когда Ямада начинает говорить, его голос тихий и надломленный. — Мне сказали, что ты поправишься, но я все равно волнуюсь. Я ненавижу себя за то, что меня не было в тот момент рядом, хотя и не должно было быть, но все равно бешусь. Я видел ту громадину – его поймали, кстати – и боялся, что ты погиб. Блять, я всегда поражался твоей готовности идти напролом, даже если битва заведомо проигрышная, – Ямада горько усмехается, а Айзава молится, чтобы тот не заметил его сбившийся пульс, – знаешь, я только сейчас понял, что в какой-то момент все может закончится. Наша жизнь. И понял, сколько времени упустил, скрывая от тебя свои чувства, боясь, что ты не примешь. Ты ведь всегда выглядел так, будто тебе никто не нужен, и я думал, что только испорчу наши отношения, если скажу, что как дурак влюблен уже очень и очень давно. Я только сейчас понял, сколько времени потрачено зря. Айзава практически не дышит, слушая монолог друга. Ему хочется истерически смеяться, потому что ну не может все быть так клишированно, как в фильмах. Не может быть, что его чувства были взаимными все это время, но это, черт возьми, так. Он хочет улыбнуться, но мешают бинты и тупая боль во всех лицевых мышцах. Теперь он точно не будет молчать, не в этот раз. Он чувствует, как чужая рука мягко гладит его по волосам, когда снова теряет сознание.***
С момента его попадания в больницу проходит уже две недели, и его выписывают. Благодаря способности исцеления, его переломанные руки зажили гораздо быстрее, и он спокойно может вернуться на работу. Но у него все еще есть одно дело, которое просто необходимо сделать. Ему дают неделю выходных, которую он напрочь игнорирует, и зовет Ямаду прогуляться под предлогом того, что они уже давно не общались нормально, как раньше. Хизаши мнётся, будто раздумывая, но соглашается. На дворе ночь с ее восхитительным ароматом и свежестью, Айзава одет в джинсы, водолазку с высоким воротом и простую лёгкую куртку. Он бросает украдкой взгляд на Ямаду и думает о том, его повседневный стиль ему нравится куда больше, чем геройский костюм: длинные пшеничного цвета волосы не покрыты несколькими слоями лака, а собраны в хвост и мягко развеваются на ветру, на нем нет его чёрного костюма с кучей шипов и стальных пластин, даже очки простые, потому что зрение все же не идеальное. Такой Ямада ему всегда нравился больше. А еще он молчит, что тоже довольно странно, но как нельзя лучше сейчас, когда Айзаве нужно собраться с мыслями. Они садятся на скамью в парке, а Хизаши еще не произнёс ни слова с момента, как они встретились. Он будто тоже чего-то ждёт, что-то боится сказать. Будто дети, ей-богу, но Айзаве кажется, что так и есть, ведь они оба оказались абсолютно неуверенными в себе и нерешительными, чтобы признаться друг другу за столько лет. Это нужно прекратить, сдвинуть с мёртвой точки. — Знаешь, почему я всегда приходил сонный в школу? – он начинает не так, как планировал, но уже не может начать заново, поэтому просто говорит то, что чувствует. — Потому что ты хочешь спать круглые сутки, – голос Ямады непривычно тихий, но это даже успокаивает. — Потому что я сидел по несколько часов у открытого окна, вдыхая ночной запах, – омега буквально чувствует, как Хизаши напрягся и, кажется, задержал дыхание, но не поворачивается, продолжая смотреть на свои руки, – я слышал тебя в тот день в больнице и до сих пор поражаюсь, какими же мы были идиотами все это время. Я ведь тоже в тебя влюблен, но думал, что не нужен такой скучный и простой, когда у тебя буквально была любая девушка, с который ты бы ни захотел встречаться. Его голос затихает ближе к концу, и Айзава рад, что сейчас ночь, потому что скулы горят румянцем, ему не свойственным. У него мурашки идут по коже, когда Ямада мягко касается его подбородка, поворачивая к себе и целуя, едва касаясь своими губами чужих. Айзава кладёт руку на его затылок, позволяя вести в своем первом поцелуе, ведь опыта нет совсем, а чужие прикосновения приятны до дрожи и так желанны. Хизаши отрывается первым, чувствуя, что омеге не хватает воздуха, и обнимает его так, как хотел очень давно – прижимая ближе, позволяя уткнуться себе в шею и мягко поглаживая по черным волосам, так чертовски приятно пахнущие дождём. Он чувствует, как Айзава обмякает в его руках, облегчённо выдыхая, и глупо улыбается, потому что действительно идиоты, ведь молчали так долго, так долго прятали свои чувства глубоко в себе, боясь сказать всего пару слов друг другу, но таких значимых. — После всего, что произошло, даже не думай, что я теперь тебя отпущу, – Хизаши шепчет на ухо омеге, что пригрелся в его объятиях, доверительно позволяя себя касаться, как никому до этого. — Не буду. А еще через месяц он прячет покрасневшие щеки в складках своего шарфа, когда одна из учениц замечает обручальное кольцо на безымянном пальце, отмахивается строгим "прекратить", но понимает, что спокойной жизни ему теперь точно не видать. Но он, впрочем, и не против.