Асирпа снимает кино

Съемки фильма про гигантскую птицу закончились, и команда вздохнула с облегчением. Работа была не из легких, и все участники хотели отдохнуть. Но Асирпа осталась всё еще недовольна. — Этого не достаточно! Нужно снять еще больше историй про айну. Услышав, что она говорит, ее спутники дружно застонали: особенно громко возмущался Шираиши, который только-только отогрелся после сцен, в которых ему приходилось раздеваться. Тогда кинематографист Инаба обратился к Сугимото. — Господин Сугимото, мне кажется, те три… прекрасные истории, что мы уже сняли, идеально подойдут для законченного фильма. Да и пленки ушло довольно много. Сугимото уже приготовился согласно кивнуть, но тут к нему обратилась Асирпа: — Это культура моего народа, и я хочу сохранить как можно больше. С каждым годом айну становится всё меньше, мы теряем наше наследие. Пожалуйста, Сугимото! — на ее личике читалась такая отчаянная мольба, что сердце Сугимото дрогнуло. Он повернулся к Инабе и скроил рожу посуровее. — Асирпа спасла тебе жизнь, и мы будем снимать фильмы столько, сколько она требует, — не терпящим возражений тоном сказал Сугимото. Обернувшись к остальным, он добавил: — К вам это тоже относится! — Но что мы будем снимать в этот раз? — проскулил Шираиши. — Можно что-нибудь такое, где мне не придется снимать штаны? — Я думаю, нам надо снять еще одну историю про Пананпе и Пенанпе! — провозгласила Асирпа. Сугимото простонал: — Только не это! — Легенды о Пананпе и Пенанпе — очень важная часть культуры айну, — с укором заметила Асирпа. — В них отражается мудрость и смекалка моих предков, которая веками помогала противостоять силам природы! И тут все поняли, что так просто от этой идеи она не отступится. — Только, пожалуйста, в этот раз без удлиняющихся членов! Умоляю тебя! — попросил Сугимото. Сообразив, о чем он, Асирпа расстроилась, но не слишком, хотя у нее, видимо, была заготовлена парочка историй как раз про члены. Но, подумав немного, она в конце концов кивнула. — Хорошо. Вот история, в которой нет ни одного члена. Это очень хорошая история: про важность труда. И она начала. «Жили-были Пананпе и Пенанпе. Однажды Пананпе спустился к берегу моря, снял с себя всё, повернулся спиной к морю и как только мог широко растянул свой анус. Тогда все лососи, косатки и другие ценные рыбы — большие и малые, — решили, что это прекрасная пещера в скалах. Они все устремились к ней и заплыли в анус Пананпе. Он был очень доволен. Когда его кишечник наполнился рыбой, Пананпе закрыл свой анус и побежал домой. Дома он закрыл двери и окна. Там он снова открыл свой анус и выпустили всех лососей, косаток и прочую хорошую рыбу. Весь дом ими заполнился. Они не могли уплыть, так как двери и окна были закрыты. И Пананпе поймал их всех. Половину он приготовил и съел сам, половину отнес на продажу. Так Пананпе разбогател. Тогда пришел Пенанпе и спросил: «Ты был беден. Но теперь ты богат. Как ты умудрился так разбогатеть?» Пананпе ответил: «Приходи ко мне на обед. Я объясню тебе, пока мы едим». Они обедали дорогими рыбами, и Пананпе рассказал Пенанпе о своем способе ловли рыбы. Пенанпе обуяла злость за то, что он не додумался сделать это первым. Он сказал: «Я и сам знал!». С этими словами он помочился на порог Пананпе, вышел из дома и пошел к берегу. Там он сделал, как и сказал Пананпе: растянул свой анус как можно шире и повернулся спиной к морю. И он почувствовал, как рыбы, большие и малые, заполняют его зад. Когда его потроха набились до отказа, он сжал свой анус и побежал домой. Дома, как и наказывал Пананпе, он закрыл все двери и окна, законопатил даже самые маленькие щели! Закончив с этим, Пенанпе снова открыл свой анус, чтобы наполнить дом пойманной рыбой. Вот только оказалось, что вместо дорогих рыб в его зад поймались осы, слепни, пауки и прочие ядовитые насекомые! Они тут же накинулись на Пенанпе и начали жалить его. Они не могли выбраться из дома, так как Пенанпе закрыл все входы и выходы, даже щели законопатил. Насекомые кусали и жалили Пенанпе, пока он не испустил дух. Вот так Пенанпе и встретил свою никчемную смерть». Наступила долгая тишина. Наконец ее прервал Шираиши. — Да что это за история такая?! — возмутился он. — И мне опять придется снимать штаны! А ведь я специально просил: ну найдите такую легенду, где раздеваться не придется… — Я тоже предпочел бы не растягивать очко перед всеми тут! — поддакнул пришедший в себя Сугимото. — Достаточно и того, что я еще для первой истории светил бубенцами! Инада неуверенно заметил: — Мне кажется, что главная проблема не в этом, а... э-э-э… в техническом исполнении. Я не представляю, как можно снять такое. В смысле, мне кажется, что возможности человеческого ануса ограничены. Но даже выслушав все возражения, Асирпа не сдавалась: — Ну же, Сугимото! Ты можешь все! Твой зад произвел столько прекрасной вкусной осома! Наверняка он превосходит возможности обычного человека. Я верю в тебя! — И верно! Давай, Сугимото! — радостно поддержал ее Шираиши, радуясь, что в этот раз отдуваться придется не ему. Танигаки с присущей матаги простотой поддержал его. Делать нечего. Сугимото пришлось опять снимать портки, оставляя свои нежные интимные части на растерзание холодному воздуху, а после демонстрировать возможности растяжения своего ануса. Хотя он всё же постеснялся показывать это Асирпе и повернулся спиной к мужской части аудитории. — Фу, мерзость какая! — взвизгнул Който. — Поверить не могу, что мы серьезно обсуждаем эту ерунду… — пробормотал Цукишима, которому явно хотелось оказаться где угодно, только не здесь. — Ну ладно, — вздохнула разочарованная Асирпа. — Мы ведь можем попросить русского нарисовать пещеру, в которую заплывают рыбы. В ответ безмолвный русский только и сделал, что нелепо похлопал глазами, кстати сказать, очень светлыми. Трудно было понять, что именно ему понятно из всего сказанного. — Есть еще одна проблема, — вмешался помощник режиссера. — У нас нет нужного реквизита. Рыб-то, может, и найдем с грехом пополам. Но где взять ос и прочих насекомых да еще в это время года? Даже если русский господин соблаговолит нарисовать их, у нас не получится изобразить, как они летают и до смерти жалят господина Шираиши. Сугимото заметил, как все вздохнули с плохо скрываемым облегчением. Видимо, и другим не по душе была идея снимать эту историю. Асирпе ничего не оставалось, кроме как опустить руки. — Что ж, и от этой истории придется отказаться, — нехотя признала она. — Но не волнуйтесь, у меня еще много легенд о Пананпе и Пенанпе. — Обещай, что в это раз никому не придется снимать штаны! — потребовал Шираиши. — Ладно, ладно, — раздраженно согласилась Асирпа. — Вот вам другая история, слушайте! «Жили-были Пананпе и Пенанпе. Однажды Пананпе пошел к берегу моря и встретил там морского льва. Пананпе захотел поймать и поесть того морского льва. Тогда он закричал: «Господин Морской лев! Если вы подплывете ко мне, я сниму с вашей головы всех вшей». Морской лев был рад избавиться от вшей, и он приблизился к Пананпе и положил голову ему на колени. Пананпе притворился, что снимает вшей с головы морского льва, но на самом деле снимал с головы льва мясо и сало и ел их. Закончив, Пананпе сказал: «Вшей больше нет, можете плыть!» Но когда Морской лев отплыл недалеко от берега, он потрогал свою голову, чтобы удостовериться, что вшей больше нет, и обнаружил, что на его голове не осталось плоти — одни лишь голые кости. В гневе Морской Лев ринулся к берегу, чтобы поймать и убить Пананпе. Заметив, что за ним гонятся, Пананпе побежал в горы. Он добежал до развилки, где путь раздваивался. У развилки на дереве сидел старый ворон, он и прокаркал: «Право или лево? Лево или право? Выбирай с умом!» Правая дорога была широкой и вела в долину , а левая дорога была узкой тропинкой среди скал. Пананпе подумал: «Если я выберу правый путь, морской лев догонит и убьет меня. Но на левой тропе он застрянет между скалами». Тогда Пананпе побежал налево, и лев погнался за ним. Но лев бежал так неосторожно, был таким невнимательным, что не заметил, как скалы сужаются, и вот его туша застряла между ними. И тогда Пананпе легко прикончил его дубинкой и, забрав мясо и шкуру, пошел домой. Продав их, Пананпе разбогател. Тогда пришел к нему Пенанпе и спросил: «Ты был беден, но теперь ты богат. Как ты умудрился так быстро разбогатеть?» Пананпе ответил: «Приходи ко мне на обед. Я объясню тебе, пока мы едим». Они пришли домой, где родители, жена и дети Пананпе обедали мясом морского льва. Пананпе рассказал, как он поймал Морского льва, и Пенанпе обуяла такая злость от того, что он не додумался сделать это первым. Он сказал: «Я и сам знал!», а потом растоптал всю еду, что была подана на обед, разлил все напитки, помочился на порог и ушел. Пенанпе спустился к морю и увидел там другого морского льва. Пенанпе позвал: «Господин Морской лев! Плывите ко мне, и я сниму с вашей головы всех вшей». Как и раньше, морской лев поверил ему, подплыл, и Пенанпе притворился, что выбирает вшей, а на самом деле ел мясо и сало с его головы. И этот морской лев тоже заметил это только когда отплыл, а заметив, погнался за Пенанпе. Пенанпе тоже побежал в горы и достиг развилки. Он решил бежать по широкому пути, что вел в равнину, чтобы бежать было легче. Но и морскому льву было легче бежать по широкой дороге! Он догнал Пенанпе и съел его. Вот так Пенанпе и встретил свою никчемную смерть. А был бы умнее — стал бы богачом, как Пананпе». — Ну, знаете, это уже совсем никуда не годится! — взвился Шираиши, едва только Асирпа закончила свой рассказ. — Почему мне опять играть этого мудака Пенанпе? Ладно он в прошлых частях был просто тупым, но тут уже все границы перешел. Растоптать еду и обоссать порог?! — А мне придется на всё это смотреть и выносить все эти унижения! — подхватил капризничающий Който. — Ведь я буду опять играть жену Пананпе. — Мы ведь можем эту часть истории вырезать, — примирительно сказал Инаба. — Меня куда больше волнует опять-таки технический аспект. Как мы будем снимать сцены с морским львом? Особенно те, где ему приходится бегать по суше. — И у него должен быть наполовину съеденный череп, не забывайте! — подал голос Сугимото, наконец-то пришедший в себя после очередной истории Асирпы. — Как нам это изобразить? — Придется ловить морского льва, — предложил Танигаки, а Чикапаси радостно закивал. — Вы забываете, что мы уже довольно далеко от берега моря. Да и сезон сейчас неподходящий, — мигом вернул всех с небес на землю Цукишима. — Если вам нужен морской лев с освежеванной головой, то это будет возможно только с помощью трюков и уловок. Все разом посмотрели сначала на Цукишиму, потом на тихого русского попутчика, потом снова на Цукишиму. Сержант обреченно вздохнул и принялся на ломаном русском объяснять немому снайперу, что от него требуется. Русский кивнул, поколдовал над листом бумаги несколько минут и представил группе товарищей готовый эскиз. — О… боги, — только и смог выдохнуть Шираиши. Команда взирала на изображение в немом ужасе. Картинка была пугающе реалистичной. При рассказе Асирпы воображение рисовало довольно карикатурное изображение неудачливого морского льва, похожего на юмористические зарисовки Хокусая под названием «манга». Тут же они увидели настоящего морского льва, и голова у него была по большей части лишена плоти и кожи — лишь клочья мяса свисали со скальпированного черепа. Но совсем не это потрясло Сугимото — он-то уж за всю жизнь насмотрелся на множество ободранных трупов животных. Да только мертвых животных, а морской лев на эскизе русского дышал жизнью. И это было ужасно. Морду зверя исказили боль и ярость. Выпученные круглые глаза налились кровью. Пасть, полная острых зубов, была широко распахнута в гневном рёве. Во всем теле животного чувствовалось напряженное движение, как будто он секунду назад был точно сжатая пружина, а теперь в любой момент прыгнет с листа и погонится за кем-нибудь, как это случилось с незадачливым Пенанпе. — Я… не совсем так себе это представляла, — растерянно пробормотала Асирпа. Краем глаза Сугимото уловил, как Чикапаси и Энонока в ужасе и слезах убегают прочь. — Хм-м, даже если у нас получится воплотить замысел на экране, не думаю, что это хорошая идея, — зачесал в затылке помощник режиссера. — Ведь мы продвигаем наши фильмы среди широких народных масс, в том числе и на западе. А в широкие народные массы входят и благородные дамы, и их отпрыски. Не думаю, что фильм, где покажут подобное чудовище, получит хорошие отзывы и заработает репутацию. — Нет, на самом деле я верю, что некоторой части аудитории это бы даже понравилось, — вздохнул Инаба. — В конце концов, немало людей рады пощекотать себе нервы повестями Брэма Стокера или Эдгара Аллана По. Но технически воплотить это было бы очень сложно. Эскиз многоуважаемого русского джентльмена очень хорош, но чтобы картинка ожила, потребуется как минимум несколько десятков таких рисунков. Либо придется делать реалистичную куклу на шарнирах, а на это уйдет несколько недель. — Прости, Асирпа, похоже, и эта история нам не подходит, — развел руками Сугимото. Асирпа совсем понурилась, и тогда кинематографист Инаба попробовал ободрить ее: — Юная леди, искусство кинематографа — пожалуй, лучший дар, данный человечеству за последнее время, — начал он. — Но сейчас кинематограф только в зачаточном состоянии. Нам, служителям музы кино, предстоит пройти долгий путь, прежде чем мы сможем достойным образом воплощать подобные истории на экране. Я верю, однажды люди изобретут машины, способные воплощать любые образы и сразу же переносить на пленку! Однако для этого мига, пожалуй, потребуется много усилий, пройдет не одно столетие, прежде чем такое станет возможным. — Асирпа, может, у тебя есть какие-нибудь истории… не про Пананпе и Пенанпе? — осторожно спросил Шираиши. — Что-нибудь вроде того, что мы снимали недавно? — Точно! — подхватил Сугимото. — История про птицу была очень хорошая и всем понравилась. Правда ведь? Все вокруг радостно закивали. Асирпа тут же воспряла духом. — Есть у меня одна история… — неуверенно начала она. — Я не знаю, придется ли она по вкусу, но это очень трогательная история, и я плачу каждый раз, когда слушаю ее. И она повела свой рассказ. «Однажды, давным-давно, один мужчина-айну с двумя сыновьями отправился в море рыбачить и ловить морских львов. Они загарпунили морского льва, но тут налетел ураган, и лодку унесло далеко от родных берегов. Лодку прибило к неизвестному острову. На берегу их встретило множество женщин. Одна из них, самая красивая, прибыла в паланкине, из чего мужчины поняли, что это их владычица. Она сказала: «На этом острове живут только женщины, мужчин тут нет. Из-за суровых ветров нельзя будет отплыть до самой весны. Идите ко мне домой и будьте моими гостями. Мужчина и его сыновья отправились в жилище владычицы. Им выделили красивые комнаты. Владычица и ее помощницы щедро угощали и развлекали мужчин. Между мужчиной и прекрасной владычицей возникла взаимная любовь, но их отношения оставались целомудренными. И долго мужчина не мог понять, почему женщина не хочет делить с ним ложе, хотя их симпатия взаимна. И вот наступила весна, и владычица наконец-то рассказала мужчине всю правду об их острове. «Мы, женщины этой страны, очень отличаемся от ваших женщин. У нас в тайном женском месте растут зубы, и если обычный мужчина совершит с одной из нас совокупление, его мужской орган будет откушен. Потому-то в этой стране нет мужчин, а у нас нет мужей. У нас всех только один муж — божество Восточного ветра. Когда дует Восточный ветер, мы раздеваемся, встаем на четвереньки и поворачиваемся задом к потоку ветра. Ветер иногда задувает в нас мужское семя, и так мы продолжаем наш род. Но из детей нам приходится оставлять только девочек. Завтра подует нужный ветер, и тебе придет пора отправляться домой. Собирайся в дорогу». Мужчина и женщина остались ночью наедине. Слезы текли по лицу красавицы. Она сказала: «Это наша последняя ночь вместе. Я знаю, что это опасно, но я так хочу возлечь с тобой!» Тогда мужчина, преодолев страх, достал из сумы кинжал и снял с него прекрасные прочные ножны. Он надел на детородный член эти ножны, и так он любил владычицу. Утром они пришли к берегу моря, и мужчина с сыновьями сели в лодку. Владычица была в одеждах вдовы. Она плакала, обнимая на прощание своего временного мужа. Но подул попутный ветер, и мужчина-айну с сыновьями были вынуждены отправиться в путь. Когда они достигли дома и рассказали эту невероятную историю, другие айну не поверили им. Тогда мужчина достал драгоценные ножны и показал им отчетливые следы зубов на поверхности. И людям ничего не осталось, как поверить ему». — Ну это уже вообще ни в какие ворота не лезет, просто бред какой-т… — начал было Сугимото, но, поглядев на остальных, осекся. Танигаки восторженно улыбался. У Шираиши от слез блестели глаза. Кинематографист с помощником радостно переглядывались. Даже Който выглядел явно взволнованным. Только Цукишима и русский никак не показывали, что думают об услышанном. «Да что с ними такое?!» — не мог поверить своим глазам Сугимото. — Какая… трогательная история! — наконец сказал Шираиши, стряхивая слезу. — Герой не просто смелый человек… он рискнул самым главным для любого мужчины, лишь бы быть с возлюбленной! Да после этого все подвиги Сон Гоку мне кажутся пустяком. Подумаешь, сразить пару чудовищ… Чтобы не устрашиться потерять член, нужно иметь стальные яйца! — И впрямь, настоящее проявление истинного Стояка! — закивал Танигаки. — А что самое главное, она про все побеждающую силу любви! — заметил Инаба. — Романы о любви сейчас очень популярны в Европе и Новом Свете. Дамы будут толпами валить на подобные истории. А всем известно: если завоюешь женскую аудиторию, и мужская подтянется. — А я, конечно же, идеально подойду на роль прекрасной повелительницы острова женщин! — вмешался Който, словно опасаясь, что о нем забудут хоть на секунду. — Это куда лучше, чем быть женой безвестного рыбака. Тут уже Сугимото не выдержал. — Вас всех что, совсем не смущает, что в истории фигурирует зубастая вагина?! — закричал он. Асирпа бросила ему такой ледяной взгляд, что любой бы на его месте замерз. — Сугимото… — медленно начала она, — у тебя есть проблемы с легендами моего народа? И тут Сугимото понял, что нужно бы прикусить язык, но было уже поздно. — Нет, я просто имел в виду, что это не совсем подходит для кинофильма… — попытался оправдаться он. Но Асирпу уже было не остановить. — Может, мне напомнить вам о ваших легендах, сисамы? К примеру, о Сусаноо-но-Микото, который почитается у сисамов как бог ветра. При этом он осквернил покои своей сестры осомой. Иначе говоря, насрал там! — Асирпа… — Или, может быть, вспомним миф о небесных ткачихах, которые после нанесенного им оскорбления убили себя, проткнув свои тайные женские места ткацкими челноками? —Хорошо, Асирпа, я всё понял… — Нет, давай лучше вспомним богиню еды Укэмоти, которая поднесла богу луны Цукиёми пищу, которую она достала из своего рта, носа и ануса. И потом эти продукты распространились по всей стране. Да, Сугимото, японская богиня буквально выкашляла, высморкала и выкакакла еду, которую вы все сейчас едите! — Асирпа, я понял, я согласен, давай снимать эту легенду! — прокричал Сугимото. — Скажи, что именно мне надо делать, я на всё готов. — Ну и замечательно, — тут же ответила Асирпа и повернулась к Инабе, чтобы обговорить план съемок. Роли распределились вполне предсказуемо. Главная роль опять досталась Сугимото. Двух сыновей выкинули из сюжета как не особенно нужных. Роль красавицы отошла Който. Как ни прискорбно, Сугимото был вынужден признать, что из взрослых членов команды никто больше не смотрелся хоть сколько-то женственно. Остальная массовка изображала безымянных женщин с загадочного острова, хотя и не всем это пришлось по душе. Особенно страдал Цукишима, с выражением вселенской скорби на лице надевая тяжелые фальшивые груди. Шираиши ныл не переставая, с трудом втискиваясь в женское кимоно. Один Танигаки держался молодцом:он вспомнил свой опыт танцовщицы в цирке и полностью вжился в роль. Сугимото настоял, чтобы хотя бы Эноноку и Чикапаси убрали со съемочной площадки. И дети не стали возражать: они уже порядком устали. Декорации удались на славу — русский снайпер опять расстарался, рисуя бушующее море для первых сцен и фантастические виды острова женщин. А природа Карафуто сама по себе была очень живописна, так что красивые декорации для всех остальных сцен были обеспечены. Сначала с грехом пополам отсняли сцены крушения лодки. Вышло не идеально, но картины русского спасли положение. «Хорошо, что кино будет немое», — подумал Сугимото, слыша как грязно ругаются Шираиши и Цукишима, таща в паланкине разодетого и загримированного Който. Труднее всего было со сценой, иллюстрирующей зачатие женщин от Восточного ветра. Так как природный ветер никак не хотел дуть с нужной силой, пришлось имитировать его опахалами. Шираиши, конечно же, не переставал ворчать, что ему снова пришлось остаться без штанов да еще и в такой чудовищной позе. Сцена прощания вышла на удивление трогательной: Който изображал любовные страдания очень старательно, кидаясь на грудь Сугимото и сотрясаясь в рыданиях. После чего камера показала их двоих скрывающихся за занавеской. Для съемок самой ответственной сцены Асирпа торжественно передала Сугимото свой макири. — Пожалуйста… поосторожнее с ним, — робко попросила она. Сугимото кивнул. Он знал, как Асирпа дорожит этим ножом, сделанным ее отцом, и обещал обращаться с ним как можно бережнее. Зубастую вагину сделали из светлой глины и треугольного куска курчавого темного меха. В местной аптеке обнаружилась довольно редкая для Японии вещица — вставная челюсть на шарнирах. Който пришлось отвалить за нее кучу денег, впрочем, этот паршивец всё равно не знал им цены и не сильно расстроился. Макири Асирпы несколько раз торжественно ввели в это причудливое сооружение из глины и вставной челюсти, запечатлев всё действие крупным планом на камеру. Конечно, портить следами зубов изящные резные ножны макири было бы кощунством, и тут — к счастью! — их выручил талантливый русский: с помощью глины он изобразил следы зубов на поверхности ножен. Получилось реалистично, а глину потом легко было смыть. В последней сцене Сугимото продемонстрировал ножны уже переодетым в костюмы мужчин-айну Шираиши, Цукишиме и Танигаки, после чего с гордостью заткнул нож за пояс, и оператор сказал: «Снято!» Казалось бы, всё готово. Всё отснято, «актеры» и съемочная команда пожимали друг другу руки и начинали разбирать реквизит. Но Сугимото видел, что Асирпа по-прежнему недовольна. — Нам нужен учоканупкор, — внезапно заявила она. Все замерли. — Но Асирпа... мы же сняли все сцены… с той глиной и челюстью, помнишь? — осторожно заметил Сугимото. — Нет, это не то! — замотала головой Асирпа. — Зрители увидят на экране только то, как ты и Който заходите за занавеску, а потом эту штуку с ножом. Но будет непонятно, что это происходит между вами двумя. — Но ведь это как бы подразумевается… Но Асирпа была непреклонна. — Сугимото, иди и делай с Който учоканупкор! — не терпящим возражения тоном приказала она. — Вы ведь не должны делать это по-настоящему. Просто притворитесь, чтобы зрители всё поняли. Делать было нечего. Сугимото и Който залезли под одно одеяло. — Только смотри! — внезапно сказал Който, слегка покраснев. — Не смей лапать меня на самом деле. Я знаю, что говорят про нас, сацумцев. Но это не значит, что я готов давать себя мацать первому встречному. Такое еще заслужить надо! Сугимото только глаза закатил. — Ты льстишь себе, если думаешь, что мне захочется. И они начали старательно изображать страсть. Който играл с невероятной отдачей: стонал, извивался и кричал слова любви, что было абсолютно необязательно, учитывая, что фильм будет без звука. Сугимото же добросовестно пыхтел и работал бедрами, что оказалось совсем нелегко, учитывая, что ему нужно было как-то удерживать на руках свой вес и тяжелое одеяло вдобавок. А еще нависать как-нибудь так, чтобы не прикасаться к Който. «Какая же это гадость… — думал Сугимото. — Но я должен сделать это. Ради Асирпы. Бедная… она столько всего перенесла, столько страдала. Если этот фильм подарит ей хоть немного радости, я должен потерпеть». И он с удвоенной энергией принялся работать бедрами. — Сугимото, что ты делаешь? — Който вдруг выбился из роли и посмотрел на Сугимото с возмущением. Сугимото подумал, что он по-прежнему недостаточно старается, и приналег еще. — Прекрати немедленно, мерзкий больной ублюдок!!! Сугимото даже понять ничего не успел, как его отбросило на другой конец комнаты. В паху у него страшно болело, аж не разогнуться. — Снято, снято! — закричал Инаба. — Что у вас, черт возьми, произошло?! Сугимото, пошатываясь, с трудом встал. Он уже понял, что это сильнейший пинок в пах от младшего лейтенанта Който отправил его в полет. Сугимото уже приготовился дать сдачи, но, поглядев на Който, замер на месте. Който, конечно, злился, но кроме этого выглядел еще растерянным и расстроенным. Он смотрел на Сугимото с какой-то детской обидой. Но хуже всего было то, что от его макияжа осталось одно грязное месиво: что-то стекало с лица Който. Что-то прозрачное, немного липкое… — Я же доверился тебе… — сказал Който почти жалобно. — Я просил не делать ничего грязного со мной. А ты! Всё тыкался и тыкался своим жалким тощим стояком в мою промежность! Как похотливый пес! Все разом поглядели на Сугимото. Кто-то изумленно вздохнул, кто-то ругнулся. Цукишима, не меняя выражения лица, поднял с пола винтовку. Асирпа же наигранно холодно спросила: — Сугимото… ты что, делал учоканупкор с Който по-настоящему? — Нет! — Сугимото наконец-то вышел из оцепенения, при этом пытаясь скоро сообразить, что же произошло с ним и младшим лейтенантом Който. — Не знаю, что случилось, но я поклясться готов, что и пальцем его не тронул! Господи, Който, ну прекрати ты реветь… — Это не слезы! — истерично взвизгнул Който. — Это твои слюни, мерзкий ты развратник! — Да что ты несешь, не было ничего такого… — тут Сугимото наконец-то почувствовал влагу и на своем лице. Он коснулся лба и увидел на пальцах капли прозрачной жидкости. — Это была не слюна, дурень! Это был ликвор из моей раны на голове. Я просто очень напрягся, видимо, от этого она открылась. — Мерзость, меня сейчас стошнит… — простонал Който. — Ладно, извини, что так получилось. Но вот всё остальное — ложь! У меня и не встало бы на тебя! — Ну конечно! — с издевкой ответил Който! — А чем же ты так старательно терся? И тут до Сугимото дошло. — Нож! Это макири Асирпы. Я просто неудачно заткнул его за пояс, вот он торчал так… Синие глаза Асирпы потемнели, и цвет их стал напоминать грозовые тучи. — Ты… пытался сделать учоканупкор с Който моим магири? Она рывком стащила у Сугимото нож и бросилась прочь. Който вышел вслед за ней. Всё с тем же выражением оскорбленной невинности на лице. — Асирпа, стой, прости, я!.. — Сугимото попытался кинуться вслед за ней, но путь ему преградил Шираиши. — Ну знаешь, Сугимото… Я не буду тебя судить, у каждого свои вкусы… но… Серьезно, на Който?! Я бы еще понял, если бы так возбудился от Танигаки… У этого хоть широкая мускулистая грудь, сильные руки, крепкие бедра, м-м-м… Кхм, что-то я увлекся. И Шираиши быстро зашагал прочь, не давая Сугимото никакой возможности объясниться. Стоило ему удалиться, как на его месте как из-под земли вырос Танигаки. Его лицо выражало глубочайшее разочарование. — Стояк — это символ мужской стойкости, отваги и ответственности за себя и других, — сурово сказал он. — Очень подло использовать стояк для того, чтобы предать доверие того, кто положился на тебя. Никогда больше не делай так, Сугимото. Русский снайпер навряд ли понял что-то в сложившейся ситуации, но тоже бросил на Сугимото осуждающий взгляд — видимо, за компанию. А Цукишима мрачно, не глядя Сугимито в глаза, предупредил: — Не забывай, я слежу за тобой. Я уже предупредил тебя однажды: не сможешь контролировать себя, я тебя убью. Последним к Сугимото подошел Инаба. Он сочувственно положил руку ему на плечо. — Что ж, полагаю, монтировать последнюю историю смысла уже нет. Помоги-ка нам убрать декорации, сынок. В этот день все ненавидели Сугимото. И вот так он и закончил свою никчемную карьеру в кино.