***
Юнхо красив. Уён узнаёт многое о старшем, но именно это не даёт ему покоя. Юнхо особенно красив, когда он делает что-то обычное — пытается не заснуть после бессонной ночи; напряжённо морщится, вспоминая что-то важное; улыбается. Они часто гуляют вдвоём, и Уён водит его по самым красивым местам, желая увидеть Юнхо на фоне всего прекрасного, что есть в мире. Они много разговаривают, и с каждой новой деталью Юнхо становится для Уёна красивее. Уён узнаёт, что жизнь Юнхо никогда не была идеальной. Он преодолевает трудности, только чтобы встретить пару других проблем, но он справляется — и Уён думает, что его сила прекрасна. Юнхо особенно красив в редкие минуты спокойствия — когда он может просто вдохнуть, закрыть глаза, выдохнуть и не беспокоиться ни о чём. Уён хотел бы сохранить эту красоту навсегда, помочь ей вырасти, расцвести; укрыть от страданий, разрушающих её по крупицам. Он узнаёт, что Юнхо не так просто видеть, насколько красив мир — и он понимает. Уён — художник, он был рождён способным видеть во всем лучшее. Он встретил много сложностей, но, в отличие от Юнхо, он понятия не имел, каково это — всю жизнь сражаться с неизбежным. Трудно рассматривать яркие краски неба, когда ты пытаешься не споткнуться о кривые корни, раздирающие землю.***
Юнхо начинает смотреть на Уёна так, словно тот — произведение искусства. Уён сперва не замечает, но со временем это становится очевидным — всё чаще Юнхо позволяет себе просто смотреть. Его взгляды заставляют Уёна трепетать и распускают пунцовые розы смущения на его щеках, но Юнхо делает вид, что не замечает. Он смотрит на Уёна так, будто тот нарисовал весь мир, и Уён влюбляется в это так же быстро, как влюбился в Юнхо.***
Времена года сливаются друг с другом, мешая краски. Годы пролетают незаметно, будто время больше не имеет значения. Цвета волос меняются; с лиц уходит детская пухлость; дипломы, полученные сквозь пот и слёзы, пылятся на полках; жизнь продолжается — а Уён до сих пор больше всего на свете любит смотреть на Юнхо. Он замечает малейшие изменения настроения на лице Юнхо, крошечные отражения всех самых искренних эмоций, когда тот думает, что Уён не смотрит. Морщинки смущённой улыбки, когда ловит на себе чужой взгляд. Уён смеётся, а Юнхо притягивает его к себе, обжигая поцелуем, будто тот — самое красивое, что есть во вселенной. Если бы у Уёна была волшебная лампа, он бы загадал всего одно желание — чтобы эти моменты длились вечно. Раньше Уён любил быть в самых красивых местах. В парке под дождём падающих листьев. На пляже, куда он привёл Юнхо на первом свидании. Там, где видно восходы и закаты. На пустых и тихих улицах города ранним утром. Сейчас Уён любит быть там, где Юнхо. Там, где он может увидеть звёзды, танцующие в его глазах; солнечные лучи, путающиеся в его улыбке. На лице Юнхо за мгновение можно увидеть, как сочное лето сменяет весну, увядает в осень, и застывает спокойствием зима, задорно искрится снегом, и распускает молодые бутоны весна. Юнхо завораживает. Он красив и полон красок, и Уён думает, что мир должен соответствовать Чон Юнхо.***
Юнхо разрешает Уёну рисовать на его коже. С тех самых пор, когда он впервые увидел работу Уёна, он восхищался талантом и мастерством младшего. Комплименты заставляют Уёна жмуриться от смущения и стыда, но от Юнхо они всегда звучат искренне, и тот позволяет себе таять и наслаждаться. Юнхо смотрит на рисунки Уёна так, будто читает самую захватывающую книгу в своей жизни. Он вглядывается в каждый штрих и оттенок, будто они не просто художественные выборы, какими их всегда считал Уён, а частички одной большой истории, послание и смысл, которыми тот хотел поделиться. Уён думает, что никто и никогда не смотрел на его рисунки так. Уён спрашивает, может ли он рисовать на Юнхо. Он цепляет кистью синеву с палитры и аккуратно прижимает кончик к мягкой щеке, рассматривая, как краска ложится на кожу. Юнхо — лучший холст, которого когда-либо касался Уён. Нежный, тёплый, очаровательно краснеющий, когда полные губы касаются неровностей. Непостоянный, но бессмертный. Даже когда краска будет смыта и цвета останутся только в памяти, Уён никогда не забудет, как он выглядит под узором его кисти. На коже Юнхо Уён распускает робкие бутоны цвета вымытой лазури волос. Он наблюдает, как они растут, пока вокруг глаз Юнхо не распускается целый сад. Уён проводит кончиками пальцев по высохшей краске и держит в ладонях лицо Юнхо. Он безумно красив. Юнхо накрывает ладони Уёна своими, и наклоняется, чтобы их лбы соприкоснулись. Так близко, что под глазами Юнхо Уён может разглядеть тёмные волны, окружённые цветочными маяками, что поддерживают в нём жизнь. Уён закрывает глаза и не хочет отпускать его никогда.***
Они женятся в субботу, когда лето проживает свои последние дни. Уён может поклясться, что ни одно произведение искусства, ни один самый восхитительный вид не может сравниться с Чон Юнхо, ждущим у алтаря в чёрном смокинге. Несмотря на то, что сейчас всё немного сложнее, Юнхо всё ещё смотрит на него так, будто он красив, и Уён не может отвести взгляд от уверенных и упрямых глаз. Не отвёл бы, даже если бы мог. Они дарят друг другу клятвы — Уён обещает только что, что в силах исполнить. Он будет с Юнхо до конца, он будет любить его несмотря ни на что, он не оставит его ни за что на свете. Он искал что-то важное для рисунка — задания в колледже, и нашёл то, что сейчас значит для него всё. То, что он хочет рисовать всю свою жизнь. Под кожей Юнхо вся красота мира. Поздравления семей и общих друзей эхом раздаются где-то на краю сознания. Уён целует Юнхо под цветочной аркой, вверяя ему себя.***
Юнхо умирает в середине осени. Уён должен отпустить его. Он не хочет; отрицает очень, очень долго, но в конце концов разжимает ладонь и Юнхо растворяется в темноте. Уён плачет до опустошения, а потом плачет снова, чтобы заполнить пустоту — заполнить чем угодно. Он плачет, пока не перестаёт чувствовать, а затем плачет, чтобы почувствовать хоть что-то. То, что Уён считал красивым, теперь никакое. Подделки, имитации, пытающиеся воссоздать красоту — слишком уникальную и особенную, чтобы существовать в мире снова. Звёзды не кажутся яркими, солнце налётом оседает на коже. Морские прибои, закаты и рассветы — всё это теперь просто счётчик времени без Юнхо. Свет потерял своё восьмое чудо, и Уён не знает, как теперь жить с семью оставшимися. Уён существует рядом с Юнхо. Даже если тот исчез из жизни, он никогда не исчезал из жизни Уёна. Он всё ещё видит Юнхо в коридорах, увешанных общими фотографиями; на диване, который они собирали, разбирали и пересобирали, потому что не читали инструкцию; на гладких тёмных простынях, где он всегда лежал рядом с Уёном. Их жизни настолько переплелись, что даже без него Уён всё ещё ходит по коридорам, всё ещё сидит на диване и всё ещё лежит в кровати — один. Юнхо везде и нигде, и каждый раз, когда Уён хочет дотянуться до него, он только сжимает воздух. Юнхо больше нет, но он есть. Уён скучает по нему каждый день, но продолжает жить, медленно пытаясь найти общий язык с миром, который он не хотел видеть — с миром без Чон Юнхо.***
Юнхо почти не видел, как красив мир. Может быть, потому что у него не было на это времени. Может быть, не хотел видеть. Может быть, просто не мог, даже если останавливался на мгновение и смотрел вокруг. А может быть, всё сразу — как высокая стена, которая отделяла его от хорошего. Закаты завершали очередной день, а восходы были началом долгих и мучительных рабочих часов. Город ранним утром был монстром, готовым проснуться. Пляжи — песок и вода. Небо — просто небо. Юнхо проживал день за днём; он мог позволить себе только это. Жизнь никогда не была простой, и мысль, что она останется такой до конца, физически давила на грудь, вышибая воздух. У него не было ни единой причины строить планы на будущее и предвкушать. Жизнь без надежды — утомительно, и Юнхо был почти без сил. А потом он встретил Уёна — того, кто смог сломать стену. Уён был новым и незнакомым — он был художником, способным запечатлеть смысл вещей в штрихах цветных карандашей и мазках красок. Уён был таким, каких Юнхо никогда не встречал и совершенно не понимал. Не понимал, пока Уён не улыбнулся смущённо и не протянул свой открытый скетчбук. Юнхо зацепил пальцем кольца переплёта и придвинул блокнот к себе, чтобы лучше разглядеть страницу. Юнхо никогда не видел ничего подобного. Там был закат, рождающийся из океана и разливающийся за пределы страниц. Закат, трагически сочащийся яркими цветами, смешивающимися и восхитительно растягивающимися на бумаге. Не сигнал о завершении дня, а скорбь о конце; бесконечное горе, обещающее возрождение. Надежда на что-то новое, свежее и прекрасное, которое обязательно будет ждать его, если он переживёт ночь. Юнхо подумал, что, если Уён видит мир именно так — его мир удивительно красив.***
Для Юнхо Уён был удивительно красив. Он смотрел на него, смотрел на рисунки, созданные его рукой — огромные роскошные фрески, покрывающие каждый миллиметр его сердца. Они тянулись к Юнхо, заполняя собой всё — до тех пор, пока он не перестал видеть, и тогда он осознал: впервые за свою жизнь у него было что-то, кто-то, ради кого он хотел жить. Кто-то, кто давал ему силы двигаться дальше; позволял остановиться и перевести дух, когда это было нужно; помогал идти сквозь кромешную тьму ночи. Кто-то, кто стал причиной ждать будущее; кто-то, кто был его будущим. Уён сделал из Юнхо художника, абсолютно особенного и единственного в своём роде. Уён был настолько красив, что его красота проникала в мир вокруг него. Каждое место, где они были вместе, обретало для Юнхо смысл, о котором он раньше не мог и подумать. Город ранним утром оказался затишьем перед бурей, мирной песчинкой времени, на которой хаос жизни мог остановиться и вздохнуть спокойно, просто существуя. Пляжи оказались внезапной встречей двух разрушительных сил, редким взаимодействием, заслуживающим восхищения и признания. Небо стало холстом. Бесконечной лентой для каждого секрета, обещания и клятвы, запечатлённых и сохранённых на ней навсегда — хоть и не всегда видимых глазу. Лентой, которая соединяла его и Уёна несмотря на то, как далеко они были друг от друга. К особенностям любви к Уёну было нелегко привыкнуть, но влюбиться в него было самым простым, что Юнхо когда-либо делал. Влюблённость в Уёна нахлынула многолетней волной, многочисленным циклом сезонов, когда Юнхо видел красоту мира. Он вырос физически и духовно, стал мудрее, пока рука Уёна твёрдо лежала в его руке. Каждый раз, когда он хотел сказать Уёну, что чувствует, ему внезапно не хватало слов — всё казалось недостаточным для выражения чувств. Всё, чего он хотел — чтобы Уён знал, как сильно юнхо его любит. Как он его ценит, как благодарен он был за каждый грамм прекрасного, которым тот делился. Как ему посчастливилось доживать, купаясь в солнечном свете, не думая о проблемах и имея причину временами поднимать голову и смотреть на небо. Как он никогда не сможет отплатить за годы, подаренные ему — годы, которые он потратил на то, чтобы оттянуть неизбежное. Юнхо думал, что где-то в подсознании Уён сам это понимал. Как он верил — даже с новым взглядом на жизнь — что Чон Уён — самое прекрасное, что создал мир.***
Зима проходит уныло и тускло. Весна приходит аккуратно и нежно, робко вытянув руки, словно пытаясь что-то поймать. Уён вспоминает, как выглядел Юнхо весной. Он представляет, как он выглядел бы сейчас — сонными утрами, которые с каждым днём становятся светлее и теплее. Волосы — светлые от вымытой краски; одежда — теплее, чем нужно для ласкового весеннего начала нового дня. Розоватая кожа; пальцы, тянущиеся к его пальцам; мудрый взгляд. Смотрит на Уёна так же, как раньше — летом, осенью, зимой, весной, летом… Мысли об этом усмиряют боль в груди, а потом выкручивают её так, что снова болит. Уён идёт по дорожке, у которой сидел так много лет. На деревьях, нависающих ещё ниже, чем раньше, зарождается новая жизнь. Тонкие лучи солнца прорываются через плотный навес веток и робко вальсируют на асфальте. Уён сидит на скамейке, где сидел так много лет. Держит скетчбук на коленях и постукивает карандашом по странице в ожидании вдохновения. В ожидании чего-то достаточно важного, чтобы перенести это на бумагу. Чего-то, в чём он нуждается, но даже не подозревает об этом. Инстинктивно он смотрит налево и почти видит Юнхо — темноволосого, с натянутым горлом водолазки, держащегося пальцами за лямки рюкзака. Такого, каким он был, когда волосы Уёна были ещё фиолетовыми, а щёки по-детски пухлыми. Когда они были намного моложе, глупее и с огромным запасом времени. Однако, тогда была осень, а сейчас — весна. А ещё кажется, что Юнхо сидит рядом. Железные подлокотники немного поржавели, но им всё равно. Скамья не такая удобная, какой её помнил Уён, но это тоже не важно. Он прокручивает в памяти все эти годы — все взлёты, падения, раскрытые секреты и пересмотренные взгляды. Все восходы и закаты, совпадающие с их вдохами и выдохами; шум волн, сопровождающий их прогулки и переплетённые пальцы. Их общий океан чувств. Уён вдыхает тепло и обещание новых рассветов. Дышит полной грудью, потому что Юнхо рядом. А потом он исчезает. Уён остаётся один; он смотрит на полные надежд голубые цветы, прорастающие на другой стороне дорожки. Тень улыбки касается его губ, когда он понимает, что они красивы.