***
Выходные, как и предполагалось, прошли бездарно. Фрэнк уже мечтал вернуться туда, где его эго тешится признанием, поэтому даже раньше положенного времени он уже припарковывал машину у больницы. Дел было много, и ему не терпелось приступить. Врач не любил уходить надолго и оставлять своих пациентов кому-то другому, потому что при всем уважении, они все были безответственными дураками, и ошибки прошлой смены разгребать приходилось именно молодому и ужасно ответственному врачу, не получая при этом ни капли должного признания. - Доброе утро, - доктор немного смутился, видя встревоженных работников в большом количестве в крохотной ординаторской. - О, класс. Я сваливаю. Пускай теперь наша принцесса разбирается с ректальным кровотечением, - процедил его сменщик, хоть и едко, но точно беззлобно, отшвыривая карту на чужой стол. - Без проблем разберемся! Я даже уже догадываюсь в чем наиболее вероятная причина. Только как мы поможем, если ты собираешься уехать. - прыснул Фишер, уже более уверенно проходя в центр беседы. У них был хороший коллектив, в основном все друг друга понимали и страховали. И юмор был неотъемлемой частью процесса. - Ай, иди в задницу, придурок, - буркнул невысокий хирург, недовольно сводя брови. - Что-то я пропустил приглашение на консилиум проктологов, на котором давали новые клинические рекомендации касательно лечения ректальных кровотечений. Это европейская методика? - Фишер забрал свой кофе и присел на диван, протягивая ноги. Он лучезарно улыбался, так как смог красиво выпутаться из липкого диалога с коллегой, да вообще его настроение было прекрасным. Все остальные решили поспешно рассосаться в пространстве, и оставить этих двоих наедине. - Какие новости? - Да все нормально, как ни странно. За два дня поступило только семь человек, из них двоих уже выписали. Со всеми проблем нет, тебе нужно будет только стандартный осмотр провести. Ах да... - блондин поправил очки и вздохнул, - Девчонка твоя последняя в коме. Все показатели хорошие, кровотечение не открылось, не знаю, что она так. Может тебя ждет, - мужчина подмигнул Фрэнку и выкинул свой пластиковый стаканчик в ведро по пути к двери. - Если ты не против, я реально пойду, устал очень. И кстати, хотел спросить... - он немного помедлил, сомневаясь, - Скоро праздники. Хотел спросить, не можешь ли ты поменяться со мной? С семьей собирались съездить загород, знаешь... В общем, подумай и сообщи, - он даже не стал дожидаться ответа Фишера и просто вышел из комнаты, оставив растерянного врача одного. Хорошее настроение немного подпортилось. Его до глубины души возмутило, что этот наглец использует такие смелые формулировки в отношении пациентов, как будто Фрэнк грешит нарушениями врачебной этики. Да и тот факт, что ему, вероятно, не с кем отпраздновать Рождество, совсем не значит, что он хочет провести его на работе. Вот бред. Хирург ворчливо пыхтел что-то себе под нос, пока переодевался и приводил себя в порядок. Он пытался не думать о возмутительном поведении коллег, но в принципе склонялся к тому, чтобы перестать себя накручивать, вредничать и пойти навстречу. Все равно на работе будет веселее — к семье он ехать точно не планировал, друзья не звали, а в больнице он хотя бы чувствует себя хоть сколько-то нужным. К вечеру отделение почти опустело. Видимо, в преддверии праздников народ особенно берегся, стремясь не провести время, отлеживаясь на жесткой больничной койке. Персонал разбежался в желании максимально быстро доделать работу и уйти, пациенты отдыхали, получив каждый свою долю внимания. Фишер закончил бумажную волокиту, назначил обследование мистеру Ректальное Кровотечение, выписал пару плановых и пошел в холл к своей любимой кофе машине. Пока она отчаянно гудела и всячески пыжылась, чтобы разродиться ароматным напитком, хирург думал о том случае под кодовым названием «Кэрри», который сдернул его с этого же самого места в прошлый раз. Сегодня он уже был у этой девушки, но утром, так что по хорошему нужно было зайти еще раз на всякий случай. Коматозникам внимание особо не требовалось, поэтому некоторые врачи не делали повторных обходов, но этот доктор был не таким. Так что подхватив свой кофе, он направился к пациентке. В палате было очень тихо. Даже аппараты, поддерживающие жизнь в молодом теле, будто притихли из-за присутствия доктора. Огоньки разных цветов попеременно мигали, как рождественская гирлянда. Фрэнк улыбнулся этой аналогии. Стаканчик оставил на тумбе и подошел к кровати. Сегодня пациентка выглядела по другому. Какая-то безысходность залегла в еле заметной морщинке между ее бровей. Словно она видела себя со стороны и сочувственно переживала. Но это были лишь догадки. У хирурга просто богатое воображение. Поэтому он отмахнулся о навязчивых мыслей и принялся за работу. Переписал данные с мониторов, прощупал пульс, поменял повязку, аккуратно пропальпировал полость живота и осмотрел на наличие кровоподтеков. Нежная кожа была чиста, шов даже не загноился. Грудь медленно и еле заметно опускалась туда-сюда, и несчастная «Кэрри» была похожа на бездыханную спящую красавицу. Доктор нахмурился. - Так быть не должно, дорогуша. Что-то я упускаю, - произнес он, невольно пробегаясь взглядом по закрытым глазам, длинным ресницам, красивому вздернутому носику и пышным обветренным губам. «Хотелось бы, чтобы она проснулась, как минимум для того, чтобы понять, как такой красоте могли пожелать смерти» - подумал брюнет, обходя кровать. Он бросил еще один взгляд на девушку, словно опасаясь, что она притворяется, и плюхнулся в кресло. Уж чего бы ему точно не хотелось, так это разоблачения его теплокровности. Развернул амбулаторную карту и пробежался взглядом по новым данным, что появились в его отсутствие. - Так-так-так, - задумчиво протянул он, - Похоже нам с тобой придется провести вместе праздники, поэтому давай познакомимся поближе. Может найдем что то занимательное. А может быть даже причину того, почему ты не хочешь приходить в сознание. А вдруг. Конечно, он не надеялся, что действительно может что-то откопать. Из любопытного самый край — сердечные препараты, которые не учитывались при операции за незнанием и спешкой, но доктор очень сомневался, что наложение лекарств могло вызвать кому. Он не видел явных причин, и это бесило. Зато более занимательным оказалось не то, что он хотел найти в карте или где угодно еще, а то, чего он нигде не нашел. Ни одного номера телефона, контактного лица, доверенного лица, даже рабочий номер и то всегда занят. За три дня к ней никто не пришел. На носу Рождество, и по хорошему, хоть кто-то должен хватиться, но... Это было странно для Фрэнка. Ему не хотелось придумывать ей личность, но эта девушка точно не походила на какую-то затворницу. Наверняка в обычной одежде и с чистой головой она выглядела просто роскошно, поэтому что-то не клеилось. Здесь уже давно должна была выстроиться очередь из женихов, предлагающих руки, сердца и другие органы, которые могут понадобиться, горюющие родители и переживающие друзья. Пазл не складывался, и это разжигало нешуточный интерес в обычно безучастном Фрэнке. Так или иначе, они провели вместе день. Хирург решил поиграть с препаратами, что-то отменить, что-то добавить, поэтому сам лично наблюдал за пациенткой. На самом деле, ему просто не хотелось возвращаться в ординаторскую, где постоянно щебечут медсестры и летают бумаги, поэтому он решил уединиться в самой тихой палате, где нет приставучих родственников и ноющих пациентов. Все равно, если он срочно понадобится, телефон об этом незамедлительно уведомит. Доктор только несколько раз покинул пациентку, когда захотел есть, когда привезли парня с открытым переломом руки, и когда нужно было собраться на импровизированную планерку, на которой как всегда ничего важного не сообщалось, но отсутствие каралось чуть ли не повешением. Девушка тем временем продолжала лежать на месте, словно могла себе позволить временный отпуск от собственной жизни. Словно ей не нужно было на работу, поддерживать мировую экономику или хотя бы просто крутиться в бешеной муравьиной системе нашей жизни для галочки и поддержания чьего-то социального пособия. Словно она не являлась очередной гайкой, вне зависимости от должности, статуса и достатка. Словно она принадлежала сама себе? Так ведь не бывает. Или бывает? Она олицетворяла собой безмятежность, всю красоту и прелесть нашей жизни, хоть и со всеми ее недостатками в виде страшных шрамов чуть выше пупка. Фишер в первый раз оказался один на один с человеческой хрупкостью, и это его пугало. Он не знал, что в ней такого особенного, или почему он сам сделал ее особенной. Это произошло как-то... само собой. Ночь прошла своим чередом. Хирург принял еще три скорые, пару раз покурил, просмотрел анализы и подготовил список процедур на завтра. Утро началось с двух срочных операций и возни со страховыми, уговорами не выписываться раньше сроков почти каждого пациента, потому что кто-то распустил слухи про сбежавшего из инфекционки, поэтому к обеду замученный доктор уже думал об увольнении. К счастью, приятная беседа с коллегой из другого отделения во время ланча смогла отвлечь Фрэнка от мелочей жизни. Прощаясь, они оба даже сошлись на том, что обязательно стоит выбраться куда-то вместе на выходных, но очевидно, что этого никогда не будет, и обоих это устраивало. Фишер вернулся к себе преисполненный желанием побыстрее прожить этот день. Оставалось несколько часов до конца этой непростой смены, и доктор решил спрятаться в палате миссис «Не-пророню-ни-слова-Брок». Он привычно открыл какой-то журнал и хотел спокойно отсидеться, потому что его и правда сегодня порядком достали. Молодой человек вздохнул и открыл гламурную хронику светского мира где-то посередине, вальяжно закинул ногу на ногу, взъерошил волосы и с важным видом нахмурился: - Пока мы с тобой здесь прохлаждаемся, у дочки Кайли Дженнер уже есть свой бренд косметики. А ей, между прочим, еще и года нет! Чтоб я так жил, - обреченно вздохнул хирург, не без доли иронии, - Ладно, давай что-нибудь другое найдем. Будь я на твоем месте, я бы точно не захотел приходить в сознание, слушая новости про семейку Кардашьян. Тут нужна какая-то более веская причина. А так только самооценка падает. Фишер зачитывал пациентке самые любопытные на его взгляд новости из мира менее приземленного, чем наш с вами, добавляя свои комментарии и даже шутки. Это было лишь самую малость жутковато, но он иногда поднимал грустный взгляд на обездвиженную девушку, жалея то ли ее, то ли себя. Вроде как он был наедине с собой, поэтому можно не притворяться напыщенным ублюдком, но вроде рядом человек, застрявший между жизнью и смертью и это...неловко. Самую малость. Смутившийся Фрэнк поспешно встал, отложил журнал и подошел к постели, стоявшей прямо посередине помещения, словно постамент какого-то памятника. - Дорогая миссис Брок, если Вас никто не хватится еще неделю максимум, я буду вынужден Вас отключить, согласно протоколу. Мне очень жаль, но у страховых нет денег, чтобы бесконечно поддерживать жизнь, которая никому не нужна. Как бы это дико не звучало, простите, - он прикоснулся словно на прощание к запястью девушки, обвитому тоненьким серебряным плетением. Ему нужно было подготовить дела, чтобы передать смену другому врачу. С ней оставаться он не мог и не хотел. Никаких сантиментов более, его работа сделана, и нужно скорее сбежать, пока эмоции не начали дополнять разум. Оставалось полчаса до конца рабочего дня, напарник его обычно опаздывал, поэтому Фишер особо не торопился с оформлением движущихся туда-сюда на выход и на вход пациентов, когда его телефон начал разрываться противным сигналом вызова, пугая доктора до смерти. Брови в удивлении поползли вверх — вроде все в отделении спокойно, на вызов тоже никто не поехал, так откуда это? Тем не менее, врач сорвался с места более охотно, чем стоило, так как любопытство это слишком большая движущая сила, которой сложно сопротивляться. По пути натягивая халат, он открывал смс, в котором указан номер палаты, откуда сделан вызов. - Триста шестая палата это же... - Коматозница! Вернее уже бывшая, - его мысли опередил бодрый голос медсестры. Щеки Фрэнка в момент вспыхнули алым. Он потерялся, словно мальчишка. Он уже похоронил эту девчонку с ее тайнами, потому что она небезопасна для него и безнадежна в целом. Плюс он нес такую чушь все это время... Боже, так просто не бывает! Какой сюр! Фишер не на шутку разозлился и стремительно направился в палату, натянув самую грозную маску официозности. - Добрый вечер. Не пугайтесь, вы находитесь в Оклэндской городской больнице, меня зовут доктор Фишер, - холодно произнес он стандартным образом, проходя в центр помещения и сразу кидаясь к приборам, чтобы ни в коем случае не встретиться взглядом с девушкой, - Вас доставили с ножевыми ранениями. Операция прошла успешно, но после Вы впали в кому. Сейчас мы Вас осмотрим, потом можно будет пригласить полицейского для составления протокола. Также мне нужны сведения для составления анамнеза, потому что истории как таковой нет. И никто из ваших близких не в курсе произошедшего, - молодой человек наконец поднял взгляд на пациентку. Девушка явно была растеряна и не понимала, что происходит; озиралась по сторонам, и не могла пока прийти в себя, как обычно бывает после очень долгого сна. Какие-то нотки безразличия читались в ее насупившемся лице. Внезапно она резко дернулась, стряхнула сон и встревоженно спросила врача: - Как долго я тут? Фишер удивился, но виду не подал. Обычно люди спрашивают первым делом как сильно они пострадали или что-то в этом духе, но у этой дамы приоритеты явно были расставлены по другому. - Вас привезли вечером восемнадцатого числа, сегодня вечер двадцать второго. Четвертые сутки, получается. - доктор внимательно следил за мимикой девушки, чтобы понять, в каком она состоянии и адекватна ли вообще, - Как вы себя чувствуете? Болит что-нибудь? Красивое лицо вмиг исказилось гримасой полного отчаяния, уголки губ поползли вниз, а подбородок начал мелко подрагивать. Кукольные стеклянные глаза начали сверкать подступающими слезами. Она инстинктивно устремила руки к лицу, потянув за собой кучу проводов, и попыталась поджать колени к груди, но это оказалось мучительно больно из-за не заживших ран. Слезы градом покатились по щекам, находя свое пристанище в вороте медицинского халата. Фишер на несколько секунд застыл над пациенткой в полном недоумении, но быстро очнулся и сразу схватился за шприц с седирующим средством. Миссис Брок это заметила, и переметнулась на дальний край кровати, испуганно и с сожалением смотря на врача. - Извините, но я не могу больше здесь оставаться... - уж чего-чего, а этого хирург точно не ожидал. - Эм, и какова же причина, стесняюсь спросить? В любом случае, мы не можем Вас выписать спустя пять минут после того, как Вы очнулись от комы. Я должен убедиться, что все хорошо, и вы идете на поправку, - строго сказал Фрэнк, важно поправляя накрахмаленный воротник халата. - Но Джейсон... Простите... - она начала реветь пуще прежнего. Мужчина недовольно поджал губы, но вроде как даже прочувствовал ее состояние и попытался не злиться и не обращать внимания на то, что она назвала его чужим именем. Он опустил шприц на столик и присел на дальний край кровати у ног, чтобы не давить на девушку. Брок тем временем взяла себя в руки, отрезвленная отчужденностью собеседника, вытерла нос пододеяльником и собрано выдохнула, будто этой минутной слабости только что не было вовсе. - Где мой телефон? - В тумбе слева от Вас, первый ящик. Там лежат все вещи, с которыми Вы поступили. Кроме окровавленной одежды, ее разрезали в скорой. - Кэрри пренебрежительно поморщилась и незамедлительно полезла в ящик, придерживая одной рукой повязку на животе, будто это делало ее движения менее болезненными. Даже сквозь морфин она чувствовала, как вопит каждая клетка ее тела. Врач не без любопытства наблюдал за непривычной картиной, но не мешал, полностью отдавая себе отчет в том, что она адекватна. На блондинке не было лица. Она потрясла разбитый вдребезги телефон, попыталась его включить — получилось в с третьего раза, но вот разочарование — один процент зарядки неутешительно отображался на поплывшем глитчем экране. - Ну давай же, прошу..., - она задумчиво закусила губы, пытаясь максимально быстро найти нужный контакт, чтобы сбросить смс. Мелкие осколки стекла царапали палец, но это было неоправданной жертвой — телефон погас и умер, даже не успев оставить в наследство номер телефона, который девушка, разумеется, не помнила наизусть. - Блять... - она шумно выдохнула. Доктора словно не существовало в этот момент. Он то и дело пытался открыть рот, чтобы вставить свои пять копеек, но понимал, что это лишнее. Брок покрутила телефон в руках, заметила, что дупло для зарядки раскромсано в щепки, и сосредоточенное лицо снова сменилось на расстроенное. - Мне жаль, но мне правда нужно идти. Я вернусь, честное слово, дайте мне пару часов. - За пару часов вы вернетесь в тоже состояние, с каким прибыли к нам. Я вынужден отказать. Девушке ничего не оставалось, как вернуться к рыданиям. Она делала это еле слышно — горячие слезы просто скатывались вниз, оставляя за собой кусачие соленые дорожки, смотрела она куда-то в пол и явно проигрывала ужасные сцены в своей голове. Затянувшуюся паузу нарушил коллега Фишера, вошедший в палату и сразу же обеспокоенно оглядевший всех присутствующих. - Эээ, добрый вечер...Фрэнк, можно на минуту? - Я сейчас вернусь. Постарайтесь не наделать глупостей. - он обратился к пациентке и вышел вместе с коллегой в холл, оставив дверь приоткрытой. - Что за хрень? - спросил бородатый мужчина ощутимо старше нашего героя, кивая на дверь. - Да я понятия не имею. Вроде адекватная, но я бы пригласил психиатра для осмотра. - неосторожно бросил Фрэнк, подыгрывая более опытному врачу. Сам же он не на шутку обеспокоился ситуацией и то и дело косился в сторону пациентки. - Ты давай иди переодевайся спокойно, я здесь закончу, - брюнет фальшиво улыбнулся и похлопал старшего по плечу, - Не бери в голову. Сообщу, как к чему-нибудь приду. И он быстро скрылся в палате. Собеседник не понял что к чему, да и вдумываться особо не хотел, поэтому просто пожал плечами и поспешил убраться. Он был заведующим, и имел не самый приятный характер, поэтому отношения с Фрэнком у них были скорее наигранно-приятельскими. Он вернулся в палату к девушке, которую все это время душила тихая истерика. Фрэнк взял другой шприц и наполнил его обычным успокоительным в маленькой дозе, чтобы девушка не страдала. Не то чтобы ему было какое-то дело, но почему то он не мог оставить ее просто так. Эмпатия нешуточной силы проснулась в нем, поэтому он бы сожрал сам себя сегодня на ужин, если бы уехал просто так. Хирург присел на край кровати и оглянулся на дверь. Тихим вкрадчивым голосом он обратился к миссис Брок: - Хей... Я вколю Вам легкое успокоительное, просто чтобы Вы прекратили рыдать. Это еще никому пользы не приносило. Поверьте мне, - он взглянул ей в глаза и не найдя в них сопротивления, ввел лекарство через катетер в кровь. - Смотрите, моя смена заканчивается, и мне нужно будет передать Вас и все отделение человеку, которого Вы видели только что. При всем уважении, он церемониться ни с кем не будет. Его главная задача, как и моя, по хорошему — побыстрее привести Вас в форму и выписать. Я... Я не знаю, в чем причина ваших бурных эмоций, но если я могу как-то помочь, скажите, я попробую. Понимаю, ситуации разные бывают, - слова сами собой слетели с губ, и Фишер еле удержался от того, чтобы не закатить глаза от своей сентиментальности и дурости. Он пожалел об этом в миг, так как знал, что это добром не кончится. Оставалось надеяться, что из вежливости она откажется. Не стоит лезть не свое дело. Тем более, когда речь идет о неизвестном человеке. Тем более на работе. Кто знает, почему ее поряпали? Может она толкала героин где-нибудь в школе под видом учительницы? Кэрри недоверчиво взглянула на доктора, который только что был врагом номер один, но все познается в сравнении. Теперь он, вероятно, ее единственная надежда. Она лишь на секунду задумалась, прикидывая риски, но видимо за неимением других альтернатив, решила доверится молодому врачу. Фрэнк выжидательно на нее смотрел, но напряжение било по нервам, поэтому он сорвался и потер виски. - Большое спасибо... Не смейтесь, но вы не представляете, как это важно для меня. Я удивлена такой отзывчивостью и мне неловко просить Вас о помощи... - она ненадолго замолчала, прикусив треснувшую губу, а Фрэнк закатил глаза от долгого вступления. Это был тот случай, когда совесть не может допустить равнодушного исхода, но делать что-то тоже не особо хочется. Сделка с собой, виноватым в котором выставляется внешний фактор. Брок, кряхтя и кривясь от боли, снова наклонилась к тумбе с вещами и достала связку ключей, неловко протягивая ее доктору. - У меня здесь нет знакомых, номера соседки не помню наизусть. Джейсон... Это мой кот. Я переживаю, потому что никого более дорогого у меня нет. Тем вечером я планировала вернуться домой, поэтому ни запаса еды, ни воды у него нет. Единственная надежда на открытую крышку унитаза, но точно не помню, как все оставила. Я не переживу, если с ним что-нибудь случится...Я не хочу менять свою жизнь на его. Пожалуйста, заверните по дороге ко мне домой — это недалеко, высыпьте корм хоть на пол и налейте воды в какой нибудь глубокий таз. Я буду Вам невероятно признательна и в долгу не останусь. - она с мольбой глянула в глаза мужчины, вручая вдогонку к ключам записку с криво написанным слабой рукой адресом. Фрэнк взял ключи и записку, молча кивнул и покинул помещение. Он даже и не знал, как реагировать. Меньше всего он ожидал чего-то подобного. Мужчина забрал свои вещи, сухо попрощался с коллегой, и даже не заметил, как оказался в машине. Только там до него дошла вся суть произошедшего. Он не знал какие эмоции испытывать — смеяться, опасаться, послать все к черту, а послезавтра соврать, что не было времени? С другой стороны, зачем он вообще на это подписался? Ну а если посмотреть на ситуацию с ее стороны, то все вообще выглядит печально. Мало того, что она до невероятной степени одинока, так еще и рискует собственным имуществом, готова пустить первого встречного в квартиру, в которой наверняка есть хоть какие-то ценности, не говоря уже о неприкосновенности личной жизни и пространства. Фрэнк не до конца понимал, что и зачем он делает; любопытство опять овладевало его разумом. Ловкие пальцы быстро вбили адрес в поисковую строку навигатора. Ехать и впрямь было не долго, да и почти по пути. - Ладно, миссис Брок, посмотрим, что за Джейсон такой покорил ваше сердце, - нога нежно вдавила педаль газа, и машина тронулась.***
Доктор немного нервничал, пока ставил машину у дома. Ничем не примечательный многоквартирный дом, район неплохой, но не шикарный. Стандартный средний класс. Не зная почему, Фишер чувствовал себя преступником. То ли на подсознательном уровне он знал, что не ограничится простой просьбой Кэрри, то ли так боялся, что встретится с соседями, и они тоже догадаются о его не совсем невинных намерениях? Да ничего такого он делать не собирался вообще-то, но если бы дело уперлось в хорошие манеры, он просто выполнил бы просьбу и ушел. Но он планировал хоть немного, но осмотреться, пока есть такая возможность. Ключ провернулся в замке до щелчка, связка упала на дно кармана пальто. Фрэнк аккуратно ступил за порог, осматриваясь. Никакого притона в квартире не обнаружилось. Уютно обставленное пространство, со вкусом подобранные аксессуары и цветовая гамма. Светло, просторно, свежо. Юноша закрыл дверь и прошел вглубь. Первое впечатление оказалось приятным. На комодах было много украшений и прочей красивой лабуды, открытый гардероб пестрил броскими нарядами. Что-то из вещей было явно оставлено не на своих местах в спешке; например, Кэрри явно выбирала из трех пар туфель, две из которых, проиграв, валялись у большого зеркала. В общем, из опасностей его поджидали только кучки кошачьего производства, выборочно оставленные взбунтовавшимся от недостатка внимания котом. Хирург прошел вглубь в поиске самого животного. Честно говоря, он надеялся, что удача будет на их стороне, и малец смог о себе позаботиться за это время. В спальне никого не оказалось. На широкой кровати валялась открытая книга, белоснежными страницами контрастируя с темным лоснящимся постельным бельем, признаков жизни же обнаружено не было. В других комнатах аналогичная ситуация; сердце доктора немного сжималось от недоброго предвкушения, но он уверенно проследовал в последнее помещение — кухню. Там творился хаос: все, что можно было погрызть, было погрызено, перевернуть — перевернуто, рассыпать — рассыпано, а среди этого беспорядка на широком подоконнике лежал упитанный серый кот, вокруг которого в медленном танце кружили пылинки на свету. Фишер боязливо подошел к животному и положил руку тому на брюхо. Котяра, особо даже не удивленный появлением кого-либо, просто выгнулся, подставляя живот под ласки и лучики солнышка, довольно зевая. Доктор ухмыльнулся и потрепал Джейсона по голове. - Ты, засранец, заставил нас понервничать. Давай как посмотрим, как тебе тут жилось все это время. - с легким сердцем дело пошло быстрее. Огромный пакет корма, что стоял в углу у холодильника был и так продырявлен, поэтому Фрэнк, будучи человеком аккуратным, просто решил навести немного красоты из принципа. Он насыпал еду в большую стеклянную салатницу, налил свежую воду аж в несколько глубоких емкостей для равномерного испарения, немного прибрал на кухне беспорядок, устроенный обезумевшим от вседозволенности котом, чтобы хозяйка его сама не убила по возвращению, ну и решил сделать благородное дело и убрать засохшую месть Джейсона. Когда дела были сделаны, Фрэнк уже чувствовал себя как дома. Ему было хорошо и спокойно. Вспоминая свое состояние час назад — полное тревог и подозрений, молодой человек удивлялся сам себе — сейчас он уже во всю хозяйничает в квартире абсолютно чужого человека с ощущением что все именно так, как и должно быть. Фишер налил себе кофе и сел в кресло в гостиной, довольный собой он решил передохнуть. Уходить даже и не хотелось. Хоть квартира успешного врача была по всем показателям лучше, по крайне мере, так считал его риелтор, но здесь была своя душа что-ли. Кот моментально взгромоздился на гостя, по-свойски сворачиваясь клубком на незнакомых коленях. Врач осматривался по сторонам в попытке найти подсказку, но ее нигде не было. Помещение явно было обжито и давно, вещей много и не только первой необходимости, значит ни на кочевницу, ни на только что переехавшую эта девушка похожа не была. Взгляд не цеплялся за что-то эдакое. Можно, конечно, попробовать порыскать по шкафам на наличие скелетов, но это уже было за рамками всех приличий. Пока юноша рефлексировал над тем, зачем судьба-злодейка привела его в это место и в это время, сознание снова вернулось к этой загадочной девушке конкретно в этот момент времени, а не в целом. Какие-то неоднозначные эмоции он испытывал насчет нее — там была и злость, и нежность, и доля сочувствия. Фишер представил себя на ее месте, и его даже немного передернуло от этой беспомощности и силы одновременно. Он твердо решил, что раз уж оказался в ее обители, то соберет для нее некоторое количество вещей, необходимых в больнице. Он надеялся, что это не будет расценено, как превышение данных ему полномочий. В пакет полетела пара футболок, что лежала на виду в гардеробной, спортивные лосины, теплые носки, зубная щетка и паста, расческа, чистое полотенце и книга с кровати. Хирург не мог решить, стоит ли лазить в ящике с нижнем бельем, но пришел к выводу, что мало того, что залезть, так еще и доказательство принести — точно плохая идея. - Ладно, морда. Оставляю тебя на неопределенный срок, держись. Приятно было познакомиться, Джейсон. - промурлыкал доктор на прощание, расплываясь в теплой улыбке. Он оглядел квартиру напоследок, без сожалений запер дверь с обратной стороны и пошел к машине, прихватив с собой пакет. - Мне все равно послезавтра утром на смену, спасибо ломанному графику. Специально я к ней точно не поеду. Потерпит денек. - уговорил он сам себя и тронулся в направлении к дому, надеясь, что еще успеет на вечернюю тренировку по кросс фиту. А то слишком большие жертвы ради незнакомки.***
Выходной пролетел мимолетно в трепетном предвкушении возвращения на работу. Хирург не находил себе места без особенной на то причины. Фрэнк сто лет не испытывал столь сильных эмоций — в животе все буквально ходило ходуном от волнения. Он не знал, как девушка его встретит, как воспримет жест его доброй воли: с благодарностью, злостью или вообще безразличием. Это было важно, но сложно объяснить почему. У этих двоих будто образовалась связь — тоненькая ниточка доверия из окситоцина, созданная под влиянием обстоятельств без их на то согласия. Такая хрупкая, еле заметная, но от этого не менее ценная. Пересекая дверь больницы в сочельник, Фишер старался выглядеть максимально непринужденно. Он тепло поприветствовал медсестер в регистратуре, чего не случалось довольно давно, и даже решил, что хорошо бы сделать им какие то маленькие подарочки к Рождеству. Атмосфера праздника похоже влияла на всех — рабочим моментам значения никто не придавал, все уже мысленно сидели за праздничным столом в кругу семьи и радовались жизни особенно концентрированно. Сейчас и для доктора именно такое поведение казалось естественным. Медсестры же удивленно переглянулись между собой, отмечая непривычную доброжелательность Фрэнка — не вежливую, как обычно, а более искреннюю и адресную, но сразу же забыли о поведении врача. В ординаторской было пусто; кто-то поставил и нарядил небольшую елочку между рабочих столов. Брюнет спокойно относился к этому празднику, в чудеса не верил, а магии, которую все так ждут в эти дни, все равно никогда не происходит. Так зачем тратить силы и деньги на эти ритуалы? Фрэнк нарочно оттягивал поход в 306-ю палату. Уже прошел час с начала смены, если не больше, а он все ходил кругами. Даже зашел к заведующему другого отделения поболтать о предстоящих праздниках, что было удивительно для всех, включая самого Фишера. В конце концов, когда его уже не должны были дернуть, мужчина собрался, подошел к двери и, постучав для предупреждения, вошел в палату. Девушка вздрогнула от неожиданности, но сразу же отложила журнал, который еще недавно читал ей сам Фрэнк, и с надеждой посмотрела на доктора, пытаясь считать его эмоцию перед тем, как он огласит приговор. - Добрый вечер. Да не смотрите на меня так, все хорошо. Джейсон цветет и пахнет, причем последнее — в прямом смысле, - Кэрри облегченно вздохнула и откинулась на подушки, словно теперь она наконец могла подумать о своем комфорте, а не переживать за зависящую от нее жизнь. - Вы все таки доехали, спасибо! Моей благодарности нет предела. Просите что угодно, но, наверное, после того, как я выпишусь — сейчас у меня нет ровно ничего, кроме пачки салфеток и скидочной карты Wallmart. - она нежно улыбнулась. - Я хочу, чтобы Вы вылечились побыстрее и вернулись домой, пока котяра не узурпировал остатки территории. Иначе возвращаться будет некуда, - доктор улыбнулся в ответ, вспоминая нелепое животное, - Как Вы себя чувствуете? - Сейчас уже гораздо лучше, спасибо. В животе как будто чужой поселился, но мне сказали, что это нормально. - Да, ранение было обширным, пришлось с кишечником тоже повозиться. Еще года два будет ощущение, что в животе кто-то нелегально проживает, потом все уляжется со временем. Мы не можем сложить все обратно также, как изначально это сделала природа, - Кэрри игриво поморщилась. - Так значит, это Вы смогли забраться туда, куда еще ни один представитель мужского пола не смог? - Фрэнк немного опешил, замешкался с ответом, но продолжил игру: - Нет, сердце находится чуточку выше, если вы прогуливали анатомию в школе. - Я имела внутренний мир в целом. - В таком случае да, но спешу разочаровать — ничего примечательного обнаружено не было. На ваше счастье. - Тогда если мне будут делать операцию на мозге, я Вас приглашу. Уверена, что вся изюминка там. Они оба смущенно опустили глаза: Кэрри задумчиво ковыряла заусенец, Фрэнк же пытался зацепиться взглядом за что-то в карте, чтобы не выглядеть глупо. Обоим хотелось улыбаться, но оба понимали, что это не уместно. - Я назначу Вам капельницу дополнительно, пока Вы не можете нормально кушать. Не рождественская утка, конечно, но лучше, чем ничего. В остальном, как я вижу, доктор Стоун уже назначил грамотное лечение и проинформировал Вас о нем.... Ах да, - взгляд упал на оставленный пакет у торца кровати, - Я взял на себя смелость, раз уж такая нестандартная ситуация, собрать кое-что для Вас. Базовые вещи, которые лежали на поверхности. Больше ничего не взял, чесслово. - он поднял ладони вверх, сдаваясь. Пакет положил к ногам девушки и направился к двери, чтобы не попасть под горячую руку. - Вы могли бы взять что угодно и этого все равно было бы недостаточно, чтобы отплатить Вам за то, что Вы для меня сделали. Фишер поджал губы и сухо кивнул, скрывая целую лавину эмоций, что накрыла его без предупреждения войны и снесла все стратегические объекты, так тщательно выстраиваемые всю жизнь. Теперь предстояло разобрать руины и понять, что делать с этим строй-материалом дальше — возвести что-то монументальное, выбросить или же кропотливо восстановить лабиринты с колючей проволокой по верхам. Чаще всего происходит так, что мы отчаянно чего то желаем, но как только получаем — не понимаем, что с этим теперь делать. Либо ожидания не совсем оправдываются, либо не так уж на самом деле хотелось, либо хотелось, но не того вовсе. Вот и Фрэнк, страстно мечтавший о каких-то других чувствах, помимо вины и долга, не знал куда себя деть, получив сполна играющий в одном месте интерес и необоснованное влечение к другому человеческому существу, хотя он давно себе пообещал, что завязал с этим дерьмом. Как назло, работы не было от слова совсем — приехало несколько шальных скорых, но пациентов либо отправили дальше по отделениям, либо отпустили. Помнится, в прошлом году на зимние праздники почти случился апокалипсис, ну или какой-то особенный конкурс на премию Дарвина точно— столько нелепых случаев хирург за весь свой врачебный опыт не мог сосчитать. В этом году в больнице стояла мертвецкая тишина: никто не клянчил сильные рецептурные обезболивающие, даже мистера Ректальное Кровотечение отпустили домой со строгими предписаниями. Персонал разбежался по делам, кто-то вообще тихо ушел домой, Фрэнка оставили за главного — перепроверять чужие карты и составлять расписание плановых на следующий месяц. Эта работа не отвлекала, а только бесила еще больше. Он был расстроен и потерян. Раздражен тем, что отпустил коллегу к семье на праздники, и он там наверняка счастлив, а Фишеру не оставалось ничего, кроме как делать скучную работу и замыкаться в себе. Бродить по больнице как привидение, которое не может разобраться в том, что его держит, слоняться от одного кабинета к другому, пока ноги сами не принесут его к широкой двери, обозначенной цифрами три, ноль и шесть. Робкий стук, и он вошел. - Добрый вечер. Как самочувствие? - мужчина заметил, что застал девушку за чтением той самой книги, сидела она в той самой одежде, и был очень этим горд. Она приветливо улыбнулась, откладывая книгу на тумбу. - Все хорошо. За исключением того, что убила бы за суши или любую другую еду, которую можно жевать. И за возможность помыть голову. Фрэнк ничего не ответил, просто улыбнулся. Подошел к кровати и встал сбоку вплотную, чтобы быть ближе. Прощупал пульс, мягко прикасаясь к запястью, кожа на котором казалась такой тонкой, что еще немного усилий и придется зашивать. Проверил зрачки, померил давление и закончил стандартный осмотр. - Приподнимите футболку. Сначала послушаю Вас, потом повязку поменяем. Может быть даже часть швов сегодня снимем. Доктор отложил стетоскоп в сторону, убедившись, что легкие девушки в порядке в отличие от его собственного сердца, так как оно пропустило пару ударов, а так быть не должно. Старая повязка отправилась в мусорный контейнер, Фрэнк принялся обрабатывать швы. - Некрасиво будет, да? - с сожалением выдала девушка спустя минуту молчания. - Не обижайте, у меня легкая рука. Дайте себе немного времени. Может вообще следов ничего не останется. По крайней мере, на животе. Да и вообще, красота — понятие относительное. - Вы правы, теперь он часть меня. Без него меня бы не было. Просто это... сложно. Я смотрю на него и не могу привыкнуть к этим страшным полоскам, словно я какая-то кукла Чаки или Франкенштейн. Не знаю смогу ли... Пальцы Фрэнка в тугих латексных перчатках уверенно порхали над кожей Брок. То ли от боли, то ли от прохлады, то ли еще от чего, но мурашки то и дело появлялись везде где только можно и нельзя. Девушку восхищало даже не отсутствие брезгливости, а то с какой нежностью хирург работает. Хоть ей было больно, очевидно, будь на его месте кто-то другой, было бы еще больнее. Дозу анальгетика сильно снизили, так что сейчас ее ощущениям позавидовать было сложно. - Нет, никакие швы трогать не будем пока — рано. А то разойдется еще, - Фрэнк нахмурился, рассматривая шов вблизи. Теплое дыхание щекотало кожу, и это была единственная приятная вещь за последний месяц. Молодой человек обработал рану и наложил мазь, после чего аккуратно примостил повязку и принялся ее закреплять. - Вы так и не обратились в полицию, - сказал он утвердительно в надежде получить какой то комментарий между делом. - Я так и не обратилась в полицию, - проконстатировала барышня, смотря в потолок пустым взглядом, пока врач колдовал над ней. - Слушайте, я не буду лезть не в свое дело, но закон меня обязывает сообщить о причине. Не бойтесь, Вы в безопасности. Если хотите, мы пригласим психолога. Я понимаю, что если речь идет о домашнем насилии, то это может быть очень тяжело... - Брок перебила, закатывая глаза. Формальная забота была не очень к лицу Фишеру. - Вы были у меня дома. О каком домашнем насилии речь? Только разве что когда кот будет меня каждый утро в 4 часа, чтобы я дала ему поесть... Простите, но это нелепо. Ни на работе, ни дома меня не бьют. Я не нахожусь в потенциально опасной обстановке. Произошедшее это...случайность. - Ах ну да, у меня вот случайность — это когда носки разные надел или начал критиковать начальницу, а она тут как тут перед носом вырисовывается, а у вас случайность это приехать продырявленной на радость мед. работникам. Сомнительное развлечение. Пациентка явно не хотела делиться тем, что произошло в ту ночь. Фрэнк не мог переходить границы, но она знала, что все равно не отстанут. Не этот, так другой. - Это обычное ограбление. - Ну если бы Вы сказали это минут пять назад, я может быть и поверил бы. - он наклеил последний пластырь и отошел от постели убрать оборудование. - Как хотите, у меня есть плюс минус сутки, чтобы выбить информацию. - Скинув все свои орудия пыток, Фишер нагло уселся в кресло, где обычно сидят сопровождающие, сложил ногу на ногу и выжидающе, с ухмылкой уперся взглядом в пациентку. Кэрри в свою очередь недовольно хмыкнула, резким движением одернула футболку и откинулась на подушки, так же с вызовом смотря на врача. - Давайте лучше обсудим то, что сегодня сочельник, а вы сидите тут со мной. - Страна нуждается в своих героях. - Поразительно! - Что именно? - Я думала о Вас чуточку лучше. Судя по ответу, вы либо дурак, либо очень закомплексованный в себе человек. - Вы обо мне думали... - он пропустил мимо ушей весьма резкий комментарий девушки, решив, что не стоит разворачивать эту тему, так как очевидно она права. Лучше попробовать ее смутить, и тем самым немного осадить. - Вы это единственное, о чем я здесь думаю, - брови Фрэнка медленно поползли вверх. Похоже он напал на барышню не из робкого десятка. - Аналогично, в принципе. Я тогда здесь посижу пока, вдруг Вы разродитесь на откровения. А я тут как тут. - Вы так со всеми пациентами разговариваете? - Я даже не у всех своих пассий дома был, тем более не убирал кошачье дерьмо, тем более — не после пяти минут живого общения. Вы — явное исключение, - девушка возмущенно открыла рот. Ей совсем не понравилось сравнение с пассией, тем более, когда доктор сам инициировал предложение помочь. - Оу, как мило, Вы правда прибрались за Джейсоном? Фрэнк обиженно насупился, взял с тумбы книгу, которую до этого читала девушка и стал перелистывать страницы для вида, бегло читая, но конечно, не улавливая смысл. Они просидели так минут пять, и это было достаточно напряженно. Кэрри явно металась. Она и так достаточно уязвима перед врачом, и ей не хотелось ставить себя под удар еще сильнее. Видя, что хирург настроен на победу, она сломалась. - Почему Вам так важно знать все в подробностях? Неужели моего «я в порядке» - недостаточно? - Фрэнк возрадовался тому, что девушка поддалась и закрыл книгу, обращая все внимание на нее. - Когда пациенты поступают с тремя колотыми ранами, это точно не случайность. Если бы это было стандартное нападение, то вы бы не стали отказываться обращаться в полицию. Значит, что-то более личное, и вы кого-то защищаете. А это в свою очередь значит, что этим все вряд ли ограничится, и обидчик может довести дело до конца. И...и раз уж я знаю некоторые подробности вашей личной жизни, то должен убедиться наверняка. Потому что простите, но если вдруг что — о Вашей смерти даже не узнает никто. - Обещайте мне, что больше вопросов задавать не будете. И что расскажете, почему праздники проводите на работе. Откровение за откровение. - Вопросы на тему или вообще? Хоть «как ваше самочувствие» мне оставьте. Это мой хлеб. Но в остальном — идет. - В последние несколько месяцев я присматривала за одним человеком... Он бездомный. Обитал недалеко от моего дома. Я частенько приносила ему еду, вещи, лекарства, помогала как могла, но... Он меня побаивался, наверное, как и всех служб, которые помогают таким людям. Ему уже однажды «помогли» почти такие же. Короче, проходило время, и он уже вроде как установил со мной доверительные отношения, но потом я узнала, что он подсел на наркотики. Мы к тому моменту уже документы почти все подготовили, чтобы вытащить его с улицы — он сам об этом мечтал, в конце концов, - она запнулась, - в тот вечер я пошла к нему просить, чтобы он поехал в место, где ему помогут, радостные новости хотела сообщить. Даже сказать толком ничего не успела; его как будто подменили: сразу взбесился и кинулся на меня с ножом. Деньги забрал, конечно. Я еле доползла до людного участка. История такая, но я сама дура, поэтому не хочу, чтобы дело где-то всплыло. Пусть если он захочет, у него будет этот шанс. Если не захочет, то обоим наука. Девушка в первый раз за время всего монолога посмотрела на мужчину. Пристально и серьезно. Чтобы взглядом, как рентгеном, заглянуть прямо внутрь его головы. Фишер же явно не готов был услышать что-то подобное, но виду не подал. Он вернулся к образу врача — внимательного, но соблюдающего дистанцию. Внутри себя же он был абсолютно поражен и восхищен. Кем бы она ни была, Фрэнк знал одно — она определенно стоила того, чтобы оторваться от кофе тем вечером. - Я Вас понял, спасибо, что поделились. Если Вы уверены, что он не продолжит терроризировать Вас, то... я найду, что написать в отчете. Но это на вашей совести. - Нет, не думаю... наверняка он испугался и сожалеет о сделанном. В любом случае, скорее всего мне придется переехать. - Очень жаль, у Вас очень красивая квартира. - Как съеду, скину Вам номер хозяйки, чтобы не платить риелтору. - Хотите записать мой номер? - Хочу, чтобы вы играли по правилам. Ваша очередь. - На это нет никакой причины. Обстоятельства сложились так, что к родителям я точно не поеду, своей семьей не обзавелся, а друзья не позвали. Да я и не особо люблю всю эту кутерьму... Чудеса как-то не для меня. Отпустил вот коллегу к родным, ему нужнее. Переживу как нибудь. Все равно дома грустно и одиноко. Здесь компания очень даже приятная. - Хотите записать мой номер? - Какая разница, чего хочу я, если вы все равно не дадите. - Откуда такая уверенность? - Вы старательно избегаете любых близких контактов. Не иметь ни одного более-менее близкого человека это значит тотально бояться привязанности. Наверное, у Вас есть на это причины. Меня это касается тем более, потому что я слишком хорош, чтобы меня потерять. - А Вы и впрямь хорош. Курсы психологии для чайников? - Нет, много раз опаивал красивых девушек. Они замолчали, продолжая неотрывно смотреть друг другу в глаза. Атмосфера накалялась. Оба пытались и задеть, и зацепить друг друга, все чувства смешались в кучу, и этого было много. Но Фишер не унимался. Была бы ситуация немного другой, одежда уже давно полетела бы в стороны. - Даже не представляю, что такого могло произойти, чтобы вы так категорично отрезали себя от остального мира. - Получите пару раз ножом под ребра, а потом говорите что-то про доверие к людям. - Я не хотел Вас обидеть. Просто считаю, что очень эгоистично лишать людей удовольствия общения с Вами. - А я считаю, что могу лишать кого хочу и чего хочу. И делать все, что я хочу. Сейчас, например, я хочу спать. - И правда. Отдыхайте. Вам нужно восстанавливать силы, а не нервничать. Прошу прощения, если задел, - Фрэнк встал наконец, еле собираясь с силами и будто желая найти еще повод остаться. Он уже подошел к двери, как Кэрри окликнула: - Счастливого сочельника, доктор Фишер. - Счастливого сочельника, миссис Брок.***
Это было потрясающее Рождество. Эти двое прекрасно провели время — легко, непринужденно, болтая обо всякой ерунде почти весь день и играя в безопасные игры с другими пациентами больницы, коих было не так много. Сегодня был праздник, поэтому можно было немного повеселиться. Фрэнк то и дело посматривал на Кэрри и думал, что он сошел с ума, потому что в этой девушке, хоть и с большими поправками, он видел себя. Очевидно, она знала ответы на вопросы, которых не знал он, и ровно наоборот. Чувства в его груди росли с геометрической прогрессией, пока не натолкнулись на железный забор, который он сам снес и не заметил, зато заметили другие, как это обычно и случается. После праздника его ждали выходные. Причем длинные, потому что тогда на Рождество хирург менялся с коллегой, и это окончательно добило его график. А выходные добили его самого. Он никогда так не хотел обратно на работу, но никогда в этом бы не признался. За эти три дня он переделал много дел, и кстати — еще раз ездил к Джейсону. Кот был весьма рад присутствию кого-то теплого, поэтому в качестве моральной поддержки Фишер остался с ним чуть ли не на полдня. Возвращение на работу было поистине долгожданным. Хирург влетел в кабинет, сложил вещи и пулей переоделся, чтобы скорее приступить. Единственное, он заметил, что стопка карт его пациентов на данный момент немного поменялась. В ней не было карты миссис Брок. Фишер удивился — не могли же ее выписать без его ведома, еще и так рано по срокам. Его размышления прервал главный врач больницы, как раз кстати вошедший в кабинет. - Доброе утро, Фрэнк! - Доброе утро, мистер Уолтер. - Хотел поговорить с тобой, если есть минутка. - Конечно. - Слушай, я не хочу не в свое дело лезть, но ситуация требует. Ты один из лучших врачей больницы, на хорошем счету у всех и каждого. Я очень тебе советую не загубить свою карьеру, особенно таким глупым способом. - Фрэнк ошарашенно растопырил глаза, совершенно не понимая о чем речь, - У нас же слухи быстро расползаются... На каждом углу уже давно щебечут о том, что ты пациентке одной больно много внимания оказываешь. Мне плевать, ты знаешь, сам не без греха, но правила есть правила. Я передал это дело другому врачу. Если хочешь, можешь зайти к ней сейчас ненадолго, но если еще раз увижу вместе — лишу лицензии. Фрэнк к такому готов не был. Честно говоря, он сам совсем не понимал, какие у них отношения и можно ли посчитать их нарушением этических норм, но поскольку люди идиоты и выбирают всегда самый примитивный вариант, готовиться к этому удару стоило. Но заранее. Сейчас он оказался снова у разбитого корыта. Разбитый Фрэнк у разбитого корыта. Все рухнуло. Еще три минуты назад все было хорошо, а сейчас уже нет. Как к ней идти он не представлял. Что сказать, чтобы не выглядеть глупо и жалко? Хотя ситуация иного варианта не предполагала. Стук в дверь; он три секунды собирается с мыслями и входит, услышав утвердительное «да-да». Девушка удивленно приоткрывает рот, но через секунду, заметив озадаченность ее бывшего лечащего врача, она расслабляется, и лицо не выражает ни единой эмоции. - Доброе утро. - Доброе. Самочувствие отлично. - Я уже не Ваш лечащий доктор. - Значит ли это, что теперь Вам совсем плевать? - То есть Вам уже сказали. А еще что-нибудь сказали? - Нет. Но если это потому что Вы видели меня голой, то не переживайте, я не подам на Вас в суд. Скандалы надо было закатывать до операционной, а не когда меня уже накачали. Я же не знала, что оперируют без одежды! - она живо возмущалась, явно играя для врача. - Теперь я могу Вам сказать, что Вы идиотка. - Вообще-то все еще не можете. - Упс. - Ну ладно, все равно мне не охота тягаться с судами. Да и не переживайте — голой меня тоже много кто видел, но это ничего не значит. Это ничего не стоит. Вот если я голая пеку для Вас свои фирменные слойки, вот это уже что-то значит. Если в одежде, то в принципе ничего не меняется. Поэтому Вы в безопасности. Я тоже, если выразиться метафорично... А вообще, спасибо Вам огромное, Фрэнк. Я никогда не забуду всего этого. И Вас. - Ага. Всего доброго, выздоравливайте, - вымученно пробормотал он и вышел.***
С тех пор, как у доктора отняли единственный интересный случай, работа вернулась в свое привычное русло, медленно несущее его по течению унылой жизни. С тех пор Фрэнк сильно замкнулся в себе, наверное, даже больше, чем было до праздников. Он перемещался по больнице, как грозовая туча в моменты, когда его никто не видел, но для коллег притворялся, что ничего не изменилось — чтобы опровергнуть слухи, не портить репутацию и, конечно, не казаться страдающим мальчиком подростком. Тех людей, которые были рядом в те самые смены и могли пустить сплетни, он методично ненавидел и всячески усложнял им жизнь. Теперь это было занятием, которое приносило силы и восполняло запас энергии. Месть — не самый лучший вариант, но когда ничего не остается, то вполне себе. На личности Фишер не переходил, все в пределах дозволенного, но настроения в коллективе насчет него сильно переменились. Прошло какое-то количество времени, вернее, проехалось по молодому человеку, как груженый чугуном состав со скоростью света, пациентку из палаты «306» наконец выписали. Он ждал этого момента, потому что ходить мимо этой двери было просто невозможно. Ровно как выводить второго врача на этаж ради одной нее — невозможно тупо, но руководству же виднее. Теперь яблоко раздора укатилось прочь из больницы, и Фрэнк надеялся, что ему станет проще. Что он сможет забыть эти эмоции, это влечение, сможет снова жить работой, и ей одной, даже не запоминая пациентов по именам. Да-да, это было первой ошибкой. Не стоило ему запоминать, как ее зовут. Маленькая ошибка превратилась в огромную. Вроде бы жизнь мало-помалу возвращалась на круги своя. Конечно, мужчина был глубоко ранен внутри — как ребенок, которого поманили пальчиком, наобещав гору конфет, но в результате просто обманули, но он смог собраться и подавить эту боль в себе, успокаивая, обесценивая, придумывая миллионы причин, чтобы не переживать. Самой любимой версией его было то, что он даже при желании не мог ни на что рассчитывать — она же маниакально помешана на одиночестве. Он просто перекладывал ответственность на нее и спокойно жил себе дальше. Ура. Если перенестись чуть севернее больницы, то почти аналогичную историю можно обнаружить со стороны пациентки, недавно пережившей нападение и выписавшейся из больницы с целым томом рекомендаций. Девушка сидела взаперти, все еще соблюдала постельный режим, но в компании любимого существа и неограниченного доступа к сериалам. Она заказывала на дом еду из продуктового и ресторанчиков — в основном смузи, легкие супы и кашки, купила себе смартфон и подыскивала новую квартиру. Она делала все, чтобы не думать об очаровательном докторе с заботливыми руками, она бежала от этой мысли как от огня, будучи уверенной, что от этой маленькой искорки, что появлялась от его прикосновений каждый раз, разгорится пожарище, которое сравняет с землей все ее жизнь. Она искала привычный путь — убежать как можно скорее и дальше, где ее никто не найдет и не потревожит. Умереть и то не так страшно, как снова ввязаться в близкие отношения. Прошло уже недели две, как она выписалась. Даже обезболивающие уже не требовались для комфортной жизни. Девушка пару раз приезжала на контрольный осмотр к доктору, в остальном — все швы были сняты, и процесс заживления шел как нельзя лучше. Каждый вечер перед сном она рассматривала шрам, размышляя обо всем, что произошло. Наверное, Фишер был прав — даже если от ранения не останется следа, неизгладимый след все равно останется в ее памяти и мышлении, и этого уже не исправишь. Вопрос только в том, как его расценивать — как обычно жалеть себя и концентрироваться на том, как все плохо, жить не безопасно, а доверять людям — бесполезно, либо же выкроить другой урок — что даже самые ужасные вещи могут принести что-то хорошее, указать путь или добавить вдохновения и решимости. И у Кэрри Брок хватило смелости для того, чтобы в первый раз в жизни отпустить контроль — посмотреть, что будет, если позволить искорке свободно плясать по сухим веточкам давно уже не плодоносящего, но так оберегаемого сада ее жизни, и каким бы ни был исход, она знает, что либо деревья отогреются от этой вечной мерзлоты, что она устроила в качестве анабиоза для своей психики, либо она сможет насладиться ярким и беспощадным пожаром, а потом, как в древние времена, вырастить на плодородной почве что-то совершенно иное, жадное до жизни. Осознав это она уже не могла спокойно усидеть на месте. Единственное, что ее удерживало — то, что на часах было около часа ночи, и просто так в больницу ее не пустят. Да и она не могла быть уверенной, что Фишер на работе. Энергию нужно было куда-то деть, и блондинка решила совместить приятное и с полезным — и достала подзабытый рецепт своих слоек. Вся ночь за работой, и к утру в плетеной корзинке образовалась целая гора красивых и до одури вкусно пахнущих хлебобулочных изделий. Кэрри не очень любила готовить, но когда порыв случался, она не могла его удержать. Она была собой очень довольна, и мечтала уже вручить врачу, спасшему ей жизнь (вероятно даже дважды), небольшой, но очень значимый презент. Около девяти утра она вошла в клинику, выглядя совершенно иначе, нежели когда поступала — утонченный макияж, красивая небрежная прическа, будто она не делала ничего специально, элегантная одежда и крупный пакет, завязанный сверху бантиком, дабы скрыть содежимое от любопытных глаз. Слишком сладкая и броская картинка утра понедельника, тем более, в стенах больницы. Медсестры на посту, кажется, даже не узнали причину собственной головной боли, просто сильно удивились, что к угрюмому врачу пришла такая интересная леди. - Доставка для мистера Фишера. Лично в руки. Он на месте? - затаив дыхание, спросила девушка. - Да, но он только ушел на операцию. Боюсь, придется подождать, только сколько - никто не скажет. Может даже несколько часов. - все картинки долгожданной встречи рассыпались, словно песок сквозь пальцы. Девушка явно поникла, но решила, что все-таки это не конец света. - У вас есть ручка и бумажка? - медсестра молча протянула листочек, на обратной стороне которого была часть чьей-то перечеркнутой выписки, и ручку. Кэрри не стала долго думать, чирканула что-то и запихнула в тонкую щель пакета. - Тогда передайте, пожалуйста, доктору лично в руки. Только не обижайтесь, но я смогу проверить дошла ли посылка до адресата. Спасибо. - и Брок вышла из клиники летящей походкой, довольная собой, к чему бы это все не привело. Она ни на что не надеялась, просто хотела выразить свою глубокую признательность и симпатию по отношению к брюнету. Даже если он просто насладиться подарком за чаем — это уже будет результат. Для нее в первую очередь.***
Хирург вышел из операционной злой и разгоряченный. Стянул халат и перчатки, с усилием открыл мусорное ведро, так, что педаль чуть не отвалилась, а на крышке осталась вмятина от стены, и с ускорением отправил все это добро туда. Помыл руки и на выходе рыкнул на группу студентов, гуськом увязавшуюся следом. Практики для него всегда были самой ужасной пыткой. - Даже не думайте, мелкие засранцы, идти за мной — всем проставлю неуды! Не попадайтесь мне на глаза больше. И так всю душу высосали. Идите найдите себе занятие сами, потом отчитаетесь. - все дальше удаляясь в сторону кабинета, крикнул он потерянным студентам. До них ему дела не было. Его раздражала эта кучка задротов, которая считает, что имеет права делать какие-то комментарии, пока он в процессе работы. Вообще он не нанимался преподавателем. Вопросы пускай в колледже задают или у мамы дома. Войдя в кабинет, он сразу устало плюхнулся в кресло, расслабляясь и прикрывая глаза от усталости. Комнатушка была не очень большой, поэтому сильные запахи в нем распространялись гораздо агрессивнее, чем в огромном холле больницы, например. Сладкий запах свежей выпечки, лимона, корицы и других специй щекотал ноздри Фрэнка и буквально насиловал его организм — откуда он шел, доктор понять не мог, а у челюсти уже сводило в базовом инстинкте. Несколько долгих секунд поисков, и у себя под столом брюнет обнаруживает красивый пакет с чем-то объемным внутри. Атласный бант летит в сторону, и зрачки расширяются от увиденного. Так красиво, так вкусно, так неожиданно. Похоже у него даже нет желания проверить не отравлена ли еда; молодой человек так голоден и зол, а содержимое пакета так соблазнительно выглядит и пахнет, что толкнет на любой грех. Фрэнк незамедлительно откусил почти половину за раз, уже мечтая как съест все и будет вызывать скорую сам себе, попутно копаясь в пакете в стремлении найти открытку, записку, ключи от новенького БМВ или что-то типа. Находит он огрызок бумажки с анализом на резус фактор, биохимию и коагулограмму в составе чьего-то выписного эпикриза и хмурится, пока не решает покрутить злополучный листок. «И все-таки я была голая» - гласило на обратной стороне. Фишер почти давится; крошки летят повсюду, он исступается кашлем, лупит себя по груди, пока не приходит в себя и откидывается обратно в кресло, полностью вырванный из привычной реальности. - Ну нихера себе... Конечно, остаток дня проходит как назло медленно и муторно. Студенты бесят, бесит начальство, бесят пациенты, ну а если быть честным, то бесит в основном то, что Фрэнк не знает, что ему делать с пирожками бывшей пациентки. Вернее, что делать с ними он, конечно, сообразил, но с самой пациенткой — вот это был вопрос. Зачем она сделала это? Что хотела сказать? Даже номера телефона так и не оставила. Фишер не знал, как реагировать. Не знал, чего хотел он сам. Блять, да это же просто гребанные пирожки, а рефлексия идет в дурной голове такого масштаба, представить страшно. Коллеги похоже стали опасаться периодически срывающегося доктора, но слова сказать боялись. После террора с ведением журналов, генеральными уборками и в целом минимизации лени на работе, коллектив пришел к выводу, что лучше не бесить того, кто может превратить твою жизнь в ад. Психолог, которого попросили по-дружески заглянуть к ним на этаж решил, что не особо хочет становиться живым щитом. Когда Фрэнк вышел с работы на полчаса раньше, явно заплутавший во времени, на его пути никто не встал. Хирург только в машине понял, что что-то перепутал, но оценил, в каком тонусе он держит весь персонал. Но все это было никчемно. Его сознание металось между тем, чего он хочет, и что ему нужно, и это были очень неравноценные весы. Кэрри спокойно занималась рутинными делами, когда в дверь позвонили. Сегодня из-за утренней вылазки она не пугала курьеров своим внешним видом, а очень даже наоборот. Конечно, помада давно съелась, прическа распустилась и стала еще более неряшливой, а пальто сменилось на атласный бельевой халат, но она была такой же роскошной леди, как и обычно, не считая разве тех недель, что ей не разрешали мыть голову. Брок понеслась к двери, удивляясь, что заказ привезли так быстро, но как только дверь распахнулась, она увидела совсем не курьера. Лицо девушки с удивленного быстро сменилось на самодовольное, она оперлась на дверной косяк, скрестив руки на груди. - Возвраты не принимаем. - Возвраты не принимаете... Интересно, кто из вас двоих их оформлял бы. Хотя конечно Джейсон, о чем это я. О постоянных прямых поставках в мой желудок тоже с ним можно договориться? - Фишер юркнул в квартиру, благо, хозяйка не особо этому препятствовала. Она улыбнулась нахальству врача и закрыла за ним дверь, прислоняясь к ней спиной. - Попробуйте, конечно, но он не слишком отзывчиво идет на сделки. Поэтому бизнес и не идет. - Просто вы оба не знаете, как торговаться и набивать себе цену. Маркетинг для кого придумали? - И как же грамотно это делать в моем случае? - Фрэнк скинул ботинки, повесил пальто и подошел вплотную к девушке, почти соприкасаясь кончиками носов. - По-хорошему нужно составить бизнес-план. Но если бросить поверхностный взгляд, то Вам можно рассчитывать с моей стороны на нежность, заботу, поддержку, омлет с помидорами на завтрак, душевные разговоры за бокалом вина, отличный секс, прогулки по пляжу, посещение вернисажей, поездки к родителям, в перспективе - совместные пенсионные накопления, ну и список можно долго оглашать. Если наше сотрудничество будет продолжаться достаточно долго, то сможете получить дополнительные дивиденды в виде моей руки и сердца. Мохнатый получит долю нежности и внимания, но как посредник — процента 3-4 максимум. Идет? - Идет.