vivre un autre signifie en mourir un autre.

— Привет! Я не открываю глаза, потому что знаю, что за человек передо мной. Мой сосед. Он такой жизнерадостный каждое утро, каждый день, каждый вечер, может быть, каждую ночь. Он закладчик. Его зовут Марк. Он выглядит как скинхед: очень короткостриженная голова, пирсинг в брови, проколотые хрящи в ушах, широкие плечи, низкий голос. По крайней мере, для меня скинхеды выглядят так. Он не скинхед, но я часто его так называю. А он называет меня Плюшка. — Доброе утро. Мои глаза всё ещё закрыты. Я сижу на полу на кухне в трусах и футболке, поджав ноги под себя, и курю вторую утреннюю сигарету. Обычно мне не хочется идти на учебу, но сегодня должен быть хороший день, легкие пары, и моя подруга должна наконец-то вернуться из своих трущоб в цивилизацию. Она из богатой семьи, но живут они в сельской местности, потому что бизнес её матери как-то связан с фермами и какими-то штуками. Я не знаю, никогда не вникала в это. — Снова страдаешь? — Настраиваюсь на день, — я отвечаю Марку и наконец открываю глаза. Моя сигарета истлела, кажется, я просидела так слишком долго. Бросая фильтр с пеплом в пепельницу, я поднимаюсь с пола. — Подушечки с молоком? — Марк улыбается. — Шоколадные? — Конечно, Плюшка, других не держим. Я улыбаюсь ему в ответ. Мы не друзья с Марком, просто хорошие знакомые и соседи, которые хотят быть милыми друг с другом. — Может хочешь покурить? Чтобы день прошел лучше. Ты только скажи. — Нет, спасибо, — я засмеялась. Не знаю почему, но я засмеялась. Я еду в метро. Не люблю метро утром — слишком много людей. Они смотрят на меня, будто я из другого мира. Идите к черту. До университета ехать всего две станции, мне не приходится терпеть незнакомцев слишком долго. Жаль, что знакомые не лучше. Так, нужно успокоиться, все будет хорошо сегодня. Мой телефон вибрирует, когда я сижу на скамейке около универа и курю. — Луч солнца золото-ого-о, как я тебя люблю-ю-ю… — Ты не меняешься, — смеюсь я. — Привет, Лиз. — Привет, мой маленький зайчик! Я слышу её смех. Люблю, когда она смеется. — Тебя подождать у входа? — Эм… Нет. Я поэтому и звоню. Понимаешь, я… Пропустила свой самолёт. — Чего? Каким образом? — Ну, я тусила с одним парнем из школы, в которой я училась. Мы слишком сильно обдолбались у меня дома, и сначала было весело, а потом не очень. Ему, кстати уже есть восемнадцать, так что меня не посадят, можешь не шутить об этом. — Я и не собиралась об этом шутить. Я больше не смеюсь, я даже не улыбаюсь. Я злюсь. Злюсь на Лиз, потому что она обещала не бросать меня здесь одну. — И когда ты прилетишь? — Я… Я не знаю. Моя мама не выносит наркотиков и, кажется, я остаюсь дома, — она говорит так тихо, что я почти ее не слышу. Ладно, я справлюсь. Моя злость сменяется грустью. Ей нужна моя поддержка, всё же, это не меня запирают дома. — И ещё, я… Знаешь, я уговорю маму, чтобы она не писала заявление и не сообщала в университет, потому что это всё моя вина и моя жизнь, ты же не виновата и, — Лиз тараторит. — Никто не виноват, кроме меня. — Подожди, стой, о чем ты говоришь? Я не понимаю, действительно не понимаю. — Прости меня… Нет, боже, нет. — Ты сказала, что это моя наркота? КАКОГО ЧЕРТА, ЛИЗ? Я кричу. Кричу, что есть силы, а она молчит. Просто молчит. — Ты скажешь что-нибудь? Ты, блять, понимаешь, что мне теперь грозит? — Я поговорю с мамой… — О, может ты поговоришь с ней и расскажешь, что это не я толкнула тебе наркоту? Почему ты вообще сказала, что она моя? Какого хуя вообще, Лиз? Я не имею отношения к наркотикам, почему я? — Просто, я думала, что она не станет ничего делать, ведь ты в другом городе, и она не знает тебя. Я не думала, когда говорила, я просто испугалась. — Ты, блять, испугалась? Ты тупая сука, Лиз! Если она напишет заявление в полицию и ко мне придут с обыском, ты хоть представляешь, сколько дерьма они найдут? Ты об этом подумала, а? И они не подумают на Марка, они подумают на меня! — Перестань кричать на меня! Я пыталась говорить с мамой, но она не верит, что это мое, думает, что я выгораживаю тебя! — Ты ебанутая идиотка, она целовала твою задницу двадцать сраных лет, конечно, она не верит, что ты наркоманка! Я больше не могу кричать. Университет отменяется, нужно срочно прибрать всё в квартире. Я быстро иду к метро. — Я не наркоманка! — Лиз плачет, я слышу это по её голосу. Сбрасываю звонок. Во мне столько злости, что если её перевести в энергию, можно питать целый мегаполис в течении недели. Идиотка, какая она идиотка! Пытаюсь набрать номер Марка, чтобы он никуда не уходил из квартиры. — Эй, тупица, куда так спешишь? По хуям скакать? Вот поэтому я не хотела оставаться здесь одна, но лучше одной, чем с такой подругой. Это Денис. Я нравилась ему на первом курсе, по крайней мере, он так говорил. Считает себя самым красивым остряком на потоке, хотя больше похож на бычий цепень. После того, как я предложила ему быть друзьями, потому что отношения мне не нужны, он начал рассказывать всем, что я шлюха. Очень умно, ублюдок. — Бегу к твоей матери, чтобы обоссать её могилу, за то, что родила такого выблядка, как ты. О, да. Давай, сделай всё ещё хуже. Какого черта я вообще ответила ему, надо было и дальше игнорировать это. Бегу ещё быстрее, не оборачиваясь на него, хотя слышу, что он что-то мне кричит. Я отправила Марку смс, чтобы он никуда не выходил, и что я скоро приеду. — Марк? МАРК? Я зову его, ещё даже не закрыв дверь в квартиру до конца. Нужно быть быстрыми. Он выходит из кухни. Он удивлен. В квартире пахнет томатным соусом. — Это пиздец как серьезно! Эта драная сука испортит мне жизнь, если мы не приберем всё прямо сейчас. — Хей, тебе нужно сначала успокоиться. Что случилось? — Нет времени, у нас нет времени! Нам нужно убрать всё дерьмо из квартиры, понимаешь? Если обыск приедет, они загребут меня к чертям собачьим и… Я не хочу отвечать за чужие поступки. Конечно, он почти ничего не понял. Я не дала контекста. Мы теряем время. Я стою перед ним посреди коридора и объясняю, что у меня больше нет подруги. Я даже не сняла свою куртку и ботинки, потому что нужно начать как можно скорее. — Вся наркота, которая у тебя есть. Как можно дальше отсюда. Пожалуйста. Марк кивает. Я знаю, что ему тоже стало страшно, но он не паникует, как я. Кто-то должен мыслить ясно в этом доме. Он берет пустой пакет и идет в свою комнату, я бегу в свою. У меня никогда не было наркотиков, точнее, я никогда их не пробовала. Я не знала, что ищу в комнате, но боялась, что здесь что-то может быть. Мы с Лиз тусили здесь иногда, она могла что-то оставить здесь. Насчет Марка я не переживала, он бы не стал делать нычки в моей комнате, но Лиз. Я проверила всё. Вытащила все вещи из шкафа, проверила все карманы, пролистала все книги, сняла всё с полок. Поставила обратно. Стащила матрац с кровати, проверила его на наличие ручных швов. Позвала Марка, чтобы мы перевернули шкаф на бок, и я проверила его дно. Выпотрошила карандашницы и косметички. Просмотрела стол, стулья, подоконник и зеркало со всех сторон. Я ничего не нашла. Сижу на полу и думаю, куда ещё можно заглянуть. — Плюшка, я всё собрал, ты можешь не беспокоиться. — Я не могу. — Я знаю, — он сел рядом со мной. — Я увезу это всё прямо сейчас, хорошо? Он держит мою руку. Я чувствую его поддержку, наверное, это единственный человек, который меня поддерживает. Никогда не думала, что ближе всех мне будет просто сосед по квартире. — Ты можешь уехать куда-нибудь? Если будет обыск, я не хочу, чтобы ты тоже попал под это. — Могу, но ты уверена, что хочешь оставаться одна? — Да. Я улыбнулась. Марк хороший парень, просто зарабатывает как может. Я никогда не осуждала его за это, потому что не вижу в этом чего-то ужасного. Я стараюсь вообще не осуждать людей. У каждого свои проблемы и загоны. Марк приготовил еду и уехал около двух часов назад. Он сказал держать его в курсе того, что происходит, и писать ему, если что-то понадобится. Я расставила все свои вещи на места, протерла пыль и полы. Мне всё ещё страшно, хотя уже не так сильно. Почему это дерьмо вообще происходит со мной. Я не знаю. Мне просто не повезло. Мне не повезло, когда мать бросила нас с отцом ради новой семьи. Мне не повезло, когда отец умер из-за чужой ошибки на работе. Мне не повезло, когда соцслужба направила меня к матери, которой я была совсем не нужна. Мне не везло, когда я жила в комнате с тремя детьми, которых не считала братьями, а они не считали меня сестрой. Мне не повезло, когда в семнадцать лет меня выгнали из дома, потому что я поступила в универ, и дальше меня ждет своя дорога. Мне не повезло остаться одной в мире. Поэтому я просто лежу в горячей воде с сигаретой в руке. Я бы хотела смыть этот день, смыть эти пять лет, вернуться к отцу и жить нормально. Я бы очень хотела. — Прости меня, папа. Я провожу острием по ноге, и моя кожа немного разъезжается. Вода около ноги окрашивается в бледно-розовый цвет. Старые раны еще не зажили, но уже появляются новые. Этот порез не может быть единственным, он не может быть один — всем нужен кто-то. Я добавляю ещё один, и ещё, и ещё. Теперь я снова буду кровоточить от каждого движения, чувствовать жжение и немного боли. Если бы одежда не пачкалась в крови, то было бы идеально. Мне нравятся эти ощущения, они помогают мне почувствовать себя. Потому что больше ничего не помогает. Я решила больше не ходить в универ, хотя бы пару дней. Всё равно из этой дыры не отчислят за пропуски, даже за несданную сессию не отчисляют. Я просто останусь дома и буду ждать чуда. Все мы знаем, что чудес не бывает. Прошло четыре дня, и мне трижды звонили из университета, а староста написывает каждый час. Меня вызывают к директору института. Я ссылаюсь на свою ужасную заразную несуществующую болезнь, но меня всё равно просят прийти. Я не хочу. Я боюсь. Выбора у меня не так уж и много, поэтому я еду в универ. Нужно просто прошмыгнуть к директору и потом быстро уйти обратно, никого не встречая. Зайти и выйти, дело на десять минут. — Здравствуйте, Валерия Александровна. Мне сказали, что вы вызывали меня. Эта женщина всегда мне нравилась. Она такая красивая и у нее добрые глаза. Как у собаки. Я люблю собак, а она похожа на милую породистую пожилую собачку. — Здравствуй, проходи, садись. Прежде всего, я должна попросить тебя говорить мне только правду, хорошо? Я не смогу помочь, если ты соврешь. Я кивнула. Пожалуйста, что угодно, только не наркотики. В кабинет зашел мужчина в полицейской форме. Я замерла. Ну, вот так я и умру. — Простите, я, кажется, уже сказала вам, что сначала с моей студенткой буду разговаривать я! Валерия Александровна хмурит брови, когда говорит это. Она пытается меня защитить или ей просто не нужен скандал? Мужчина тоже нахмурил брови, но вышел, а Собачка обратилась ко мне. — Милая, ты знаешь, почему я тебя вызвала? — Догадываюсь. Я мну край своего свитера руками. Она замечает это и вздыхает. — Мама одной из наших студенток сообщила, что ты распространяешь наркотики. Я ждала, когда она продолжит, но она молчала. — Это неправда, — ответила я. — Она предложила мне сообщить в полицию, иначе она расскажет журналистам и у университета будут проблемы. Знаешь, я не могла не привлекать полицию, потому что наркотики — слишком серьезная тема, но я была крайне удивлена, когда она назвала мне твою фамилию. Я смотрела в пол и, наверняка, выглядела очень жалкой. Она продолжала. — Я думаю, что знаю тебя лучше, чем та женщина. Я читала твои работы, видела твой вступительный экзамен, ты могла бы быть одной из лучших студенток в приличном университете… Я не понимаю, почему ты выбрала нас, но это твое дело. Я верю, что ты не распространяешь наркотики и стала жертвой ситуации, но тебе нужно всё мне рассказать. — Я… Я не знаю, что рассказывать. — Почему обвиняют именно тебя? У тебя были проблемы с этой девушкой? — Нет, мы дружили с начала учебы, просто… — Просто? — Просто она решила, что, сказав мое имя, сможет оправдать себя перед матерью. Она снова вздыхает. — Кажется, я поняла. Так, а где она, по-твоему, взяла наркотики? Если вы дружили, тогда ты можешь об этом знать. Это кто-то из университета? — Нет, точнее, я не знаю. Я никогда не спрашивала об этом. У неё просто всегда что-то было и всё. — Ладно. Послушай, я напишу тебе рекомендацию, я думаю, не только я напишу её для тебя, другие преподаватели тоже. Её прикрепят к делу и всё будет хорошо. Если ты говоришь правду, а я в тебе уверена, то всё будет хорошо. А пока… Я вынуждена отстранить тебя от занятий, а полицейские должны провести обыск в твоей комнате. Ты ведь в общежитии живешь? Я молчу. Мои глаза наполняются слезами, потому что я не виновата. Я не виновата, но это всё происходит со мной. Это не сон, это дерьмо реально. — Я снимаю квартиру, — выдавливаю из себя я. — Хорошо, тогда в квартире. Она наливает воду в стакан и протягивает мне. — Возьми, тебе нужно успокоиться. Я обещаю тебе, мы сделаем всё, чтобы это закончилось, как можно скорее. Я закрываю глаза. Картина маслом: мой поток во время обеденного перерыва смотрит, как меня увозят из университета в полицейской машине. Я скатываюсь по креслу как можно ниже, чтобы меня не было видно. Обыск был долгим. Больше всего я боялась, что мне что-то подбросят, поэтому не отвлекалась ни на секунду. Я знала, что в квартире ничего нет, но мне все равно было страшно. Страшно было смотреть на хозяина квартиры, которого вызвали для обыска. Без него это было бы незаконным. Когда я, вместе с хозяином квартиры, подписала кучу бумаг, они все уехали, оставляя меня в одиночестве. Я просто лежу на полу и смотрю на потолок. Лезвие в моих руках уже настолько старое, что на нем следы крови из разных годов. Раз, два, три. Раз. Два. Три. Я провожу по коже в такте вальса и плачу. Мне нужно написать Марку, но я не хочу его тревожить. Рой мыслей жужжит в голове, но я не могу их разобрать. Валерия Александровна обещала помочь. Надеюсь, она не соврала. Я всё же написала Марку, но попросила его не возвращаться, пока всё не уладится. Он предлагал мне приехать к нему, но я отказалась. Я боюсь всего, вдруг за мной наблюдают? Я привлеку внимание к Марку, а он работает с наркотиками постоянно. Вернуться в универ было ошибкой. Десятки взглядов людей, которых я почти не знаю. Все они осуждают меня. Несколько человек даже высказались. — Тупая ты сука, ты испортила Лиз жизнь! Из-за тебя она окажется в дурке. — Мало того, что ты шлюха, так еще и барыга дерьмовой наркоты. — Не вздумай больше толкать это дерьмо здесь! И это только малая часть. Даже одна из самых тихих девочек подошла ко мне. — Знаешь, ты всегда мне нравилась, но я очень боялась с тобой заговорить. Ты выглядела такой недосягаемой и прекрасной. Я думала, ты не такая, как другие здесь, но ты еще хуже. Нельзя рисковать жизнями других людей ради денег. Ради чего угодно. Так нельзя. И так целый день, каждую свободную от пар секунду. Даже на лекциях умудрялись что-то выкрикивать. Я не знаю, что Лиз или кто-то другой сказали им. Единственное, что я понимала — я в аду. Все меня ненавидят. Я в гребаном аду, и никто не может мне помочь. Это повторялось изо дня в день. Все продолжали смотреть на меня. Я уверена, что многие не знали о моем существовании до этой ситуации. Я выхожу из туалета и врезаюсь в какого-то парня. Я хотела пройти, но он схватил меня за локоть и повернул к себе. — Давай, назови меня сукой или дерьмом, и я пойду дальше, у меня занятия. — А ты уже привыкла, что тебя все такой считают? — Что? — Я хочу сказать, что если ты правда сделала то, о чем все говорят, то это дерьмово. Но если это только слухи, то тебе нужно быть сильной, чтобы пройти через это. Мир не такой плохой, просто так случилось. — А ты с кафедры философии что ли? Он слишком много на себя берет, мне не нужны советы. Ладно, мне очень нужны советы и поддержка, почему я грублю ему? — Да, я буду преподавать у тебя, — он подмигнул. — Видишь, ты можешь ответить и постоять за себя, только делаешь это не с теми людьми. Он снова подмигнул мне и ушел. Или у него тик на глазу. Я не знаю. И вообще, что? Он препод? Или это шутка. Он появился снова через несколько дней. Мои одногруппницы шли за мной и громко кричали о том, что я «шаболда нарколыжная». Этот парень просто подошел ко мне и начал идти рядом. Ни единого слова, но кажется это не понравилось никому. Одногруппницы обогнали нас и перегородили коридор. — Эй, ты ведь в курсе, что она барыжит отстойной наркотой, от которой люди впадают в безумие? — Эй, а ты в курсе, что я тебя ни о чем не спрашивал и разговаривать с кем-то из вас не имею ни малейшего желания? Он заступается за меня? Давай, парень, рой себе могилу рядом с моей. Она фыркнула. — Удачи со спидом. Что? Я ещё и спидом болею, по их мнению. Каждый день чо-то новенькое. Мы молча дошли до выхода, прошли пропускную систему и вышли на улицу. — Почему ты делаешь это? — Делаю что? Он понял о чем я. — Говоришь со мной. — А почему я не должен говорить с тобой? — Потому что, если говоришь со мной, роешь себе яму. Тебя тоже станут обижать. — И ладно. И ладно? Ему всё равно на это? Он странный. Мы продолжаем идти от универа. Он курит. У него красивые руки. И волосы. И нос. Он вообще достаточно симпатичный. Выглядит, как инстаграмный мальчик. — Как тебя зовут? Наверное, мне стоило раньше спросить его. — Саша. — И с какого ты курса? — Со второго. — Ладно, Саша со второго курса. Я не знаю, зачем сказала это. Боже, просто шла бы молча. — Хочешь погулять вечером? — Что? — Ну, ходить, ногами отталкиваясь от земли, иногда разговаривать и, может, пить кофе. — А, эм, ты уверен? — В чем? — Что хочешь этого? — Да? Иначе я не звал бы. — Потом расскажешь всем какая я шлюха или типа того? Блять, мне надо просто заткнуться. Он такой безобидный, а я веду себя как сука. — Прости. Мне правда жаль. А он просто улыбается, думаю, он понимает, почему я реагирую так. Ладно, может жизнь и не будет отстоем, если у меня появится друг. Мы просто ходим по району. Мой район не самый плохой, поэтому мы выбрали именно его. Мы выпили кофе, он говорил об искусстве серебряного века, фильмах Тарантино и артхаусе. Мне нравится слушать его, потому что его голос одновременно нежный и глубокий. Это было интересно, он даже предложил проводить меня до дома, потому что на улице темно. — Мне кажется, многие люди не готовы признавать своих ошибок. Его голос такой тихий. — Да, некоторые люди считают, что будут выглядеть слабыми, если признают, чтобы были неправы. Он опустил голову. Думает, что ошибся, когда заговорил со мной? Конечно, это была ошибка. — Хей, ребята, гуляете? Я оборачиваюсь и вижу несколько человек из универа. Они приближаются к нам. — Только не пугайтесь, а то ещё грязных штанишек не хватало. С другой стороны к нам подходят еще несколько. Их около десяти. Нам крышка. Я говорила, что не надо было ему говорить со мной, теперь он тоже в опасности. Денис подходит ко мне очень близко. Саша смотрит на асфальт, я его понимаю. — Ну, сука, готова получить по заслугам? — Ладно, я напугана, вы крутые, я лузер. Давайте закончим, и мы уйдем. Они все засмеялись, а лицо Дениса стало злым. Не то чтобы оно до этого было добрым. — Кажется, ты ничего не поняла, мразь. Держи её. Мне заламывают руки, и я правда начинаю бояться. — Это не смешно, отпусти меня. Вокруг нас с Сашей, Денисом и парнем, который меня держит, сомкнутый круг. Денис хватает мое лицо рукой и поднимает на уровень своих глаз. А Саша… Он встает в круг вместе с остальными… — Ты всего лишь жалкая шлюха, тупая дешевка, которая строит из себя не пойми что. Думала, что всё просто так сойдет тебе с рук? Ты толкала наркоту… Он махнул кому-то рукой, и к нам подошла девушка. … Теперь я затолкаю её в тебя. Я стиснула челюсти так сильно, как только могла, но он сильнее меня. Я не могу даже закричать. Ещё пара человек подошли к нам. Они что-то говорят, а я жмурюсь и пытаюсь держать рот закрытым. Мне зажимают нос, и через считанные секунды я сдаюсь. Я пытаюсь вдохнуть ртом, но вместо этого мне в рот закидывают горсть таблеток и заливают чем-то. Вкус похож на дешевое пиво. Мне приходится глотать, чтобы вдохнуть немного воздуха, но я получаю удар в живот и скрючиваюсь. Точнее, я бы скрючилась, если бы меня не держали. — Это для лучшего переваривания. Они смеются. Я на секунду увидела взгляд Саши. Он пустой. Будто это гребаный робот, которого выключили. — И не думай, эти лучше чем то, чем ты там барыжишь. Они снова смеются. Меня отпускают и я падаю на колени. Я чувствую удары в спину, в живот, по ногам и рукам. Они пинают меня, и я ложусь на землю и пытаюсь закрыть голову. Я не понимаю, что происходит. Надеюсь, я умру быстро. — Всё, хватит. Я чувствую, что кто-то наклонился надо мной. — Ползи отсюда. Я слышу смех и мне в лицо прилетает что-то теплое. Он плюнул на меня. Я пытаюсь встать, но меня шатает в разные стороны, и я падаю. Они все ещё смеются, но уже где-то далеко. Я стараюсь встать на колени, чтобы подняться на ноги. Я слышу шум в ушах, очень громкий звон. Пытаюсь идти. Каждый мой шаг отдается в голове. Кажется, прошла целая вечность, прежде чем я смогла дойти до квартиры. Я открываю дверь, делаю шаг и проваливаюсь в темноту. Мне нечем дышать, я пытаюсь разлепить глаза, но у меня не сразу это получается. Я чувствую давление на голову и много боли по всему телу. Я открываю глаза. Два парня стоят передо мной со спущенными штанами. Один из них толкается мне в рот, второй пытается дрочить моей рукой. Я сижу на полу в своей комнате. Мне больно, я задыхаюсь. Слышу стоны где-то в далеке. Почему я всё ещё жива? Они сменились. Я не знаю, сколько прошло времени. Я чувствую тяжесть во всем теле. — Думаешь, она сдохнет к утру? — Наплевать. Рвота подступает к моему горлу. Он всё ещё пихает свой член мне в рот, прямо в рвоту. — Фу, чувак, у неё походу пена изо рта идет. Я чувствую теплую жидкость во рту. — Похуй, я уже всё. Я блюю на пол и падаю рядом. — Она походу от твоей спермы блеванула, ахаха. Последнее, что я слышу — хлопок двери. Мне больно. Значит, я не умерла. Мне больно. Я открываю глаза. Я лежу на полу своей комнаты посреди лужи подсохшей рвоты. Вижу в ней цветные таблетки. Я бы умерла, если бы меня не изнасиловали. Я помню. Я всё помню. Медленно встаю и пытаюсь идти в ванную. На полу у кровати лежит разбитая рамка с фотографией. На ней отец и маленькая я. Я хочу умереть. Я дохожу до ванной и смотрю в зеркало. Лучше бы не смотрела. Я ищу лезвие, чтобы прямо сейчас, прямо здесь перерезать себе вены. Я сползаю на пол и начинаю рыдать. Соберись, тряпка, ты не можешь просто так умереть. Я сижу с телефоном в руках. Я выгляжу уже намного лучше, чем когда только проснулась. Мои волосы завиты в красивые локоны, Я улыбаюсь красивой улыбкой. Только ссадина на щеке немного портит картину. Я запускаю прямой эфир в Instagram. Давайте, приходите. Ставлю телефон на подставку. — Привет всем, кто решил зайти. 12 — Раз вы здесь, то знаете, кто я. Я хочу рассказать правду. О том, какая я шлюха, как я банчу наркотой в университете и о том, как я уничтожила жизнь своей подруги. Я вижу, что вам это интересно. Разве ты не сдохла? Твоё место в аду — Я вижу ваши комментарии, пишите, мне важна обратная связь. 674 Шлюха Шлюха Шлюха Шлюха — Я подожду, пока вы все зайдете сюда, потому что то, что я покажу и расскажу сейчас — эксклюзив. Никто из вас этого не видел. Из-за тебя Лиз в больнице — О, Лиз в больнице… Я думаю, ей там и место, ведь она наркоманка. 1418 Она наркоманка из-за тебя Шлюха Шлюха Сдохни — Да, точно, я запихивала в нее наркотики, давая запить дешевым пивом! Тебе не место здесь — Ты будешь удивлен, но мне нигде не место. 2309 — Ладно, слушайте. Вы называете меня шлюхой, барыгой, много как ещё. Я знаю, вам нравится это. Каждый из вас любит это, но скоро вам придется переключиться на свою жизнь. Скоро этот цирк закончится. Какая же ты мразь, тебе стоит умереть — Каждый из вас виноват в этом. Это вы сделали. Я достаю пистолет. Щёлк. Выстрел. Я кричу. Я громко кричу. Я смотрю на своё тело, забрызганную стену и кричу. Я уже несколько часов как мертва. Сегодня вечером опубликуются поставленные на таймер видео. Их два: для студентов — оно же для полиции, и для Марка. Я хожу по квартире, но не могу из неё выйти. Надеюсь, я не останусь здесь навсегда. Надеюсь, я смогу уйти вместе с телом. Главное, чтобы меня нашли. Кто-то из смотрящих эфир должен был вызвать полицию. Забавно, эфир всё еще идет. Последний комментарий полчаса назад. Да это постанова всё Там несколько тысяч зрителей. Они смотрят на мое мертвое изуродованное тело. Звонок в дверь. Это, наверное, полиция. Интересно, а я смогу пугать людей в виде призрака? Дверь вскрыли. Эфир выключили. Тут куча полиции и врачей. На столе записка: «Видео о том, почему это произошло, вы найдете во всех моих соцсетях в 16:00» -Надо открыть её соцсети, видео уже должны быть там. — М-да, что же с тобой случилось, что ты решила застрелиться на глазах у всех? — Может, хотела популярности… — Ты идиот? Жаль, что я больше не могу разговаривать, чтобы ответить им… — Милая… Зачем ты так? — Пап? Я оборачиваюсь и вижу папу. Бегу к нему. — Я так сильно скучала по тебе! — Идём… Марк: Привет, Марк! Мне очень жаль, что приходится прощаться с тобой так. Я хочу сказать, что ты один из лучших людей, которых я знала. Прости за пистолет, ты всё равно им не пользовался. Мне только один раз он понадобится, ахаха. Надеюсь, что ты будешь счастлив. Передай хозяину квартиры, что мне жаль, что ему придется отмывать меня со стены. Он может нанять какую-нибудь службу или типа того на деньги от моего залога. Спасибо, что был со мной. Мне нравилось есть с тобой шоколадные подушечки по утрам. Видео: Привет. Вы, я уверена, знаете кто я, как меня зовут, сколько мне лет, в каком университете я учусь, на каком курсе… Вы всё это уже знаете. Вы знаете меня как шлюху, торговку наркотиками, грушу для битья. Каждый из вас вымещал на мне злость, как только умел. Я здесь, чтобы рассказать вам то, чего вы не знаете. О, кстати, как вам эфир? Понравился? Ахаха. Ладно. Начну сначала, наверное. Я не шлюха. Во всяком случае, я не была ей, пока мне не поставили социальное клеймо. Я асексуал. Это значит, что мне не нравятся ни парни, ни девушки. Я не хочу спать ни с кем из вас. И так было всегда. Но откуда мне знать, вам виднее. Денис сказал мне, что я нравлюсь ему ещё на первом курсе, а я предложила ему остаться друзьями. Если бы ты, Денис, не начал называть меня шлюхой, я бы может и была жива сейчас. Второе, что мне хотелось бы пояснить. Лиз была наркоманкой со стажем в несколько лет. Она долбила всё подряд, кроме героина. Говорила, что только наркоманы колются героином. Знаете, что произошло? Я не знаю вашу версию, но вот вам моя. Лиз обдолбалась и её мать заметила это. Мать-героиня просто. Лиз так сильно испугалась, что сказала матери, что это я продаю ей наркотики. Вот и вся история. Это не я разрушила её жизнь — это она разрушила мою. Дальше всё начало нарастать с бешенной скоростью. Что именно для вас стало транквилизатором? На что вы среагировали? И, наконец, венец моего унижения. Десять парней и девушек, которые окружили меня, накачали наркотой и алкоголем, избили, смотрели, как я ползу домой, а потом изнасиловали. Да, минет это тоже изнасилование. Я ничего не упустила? Эй, Денис, тебе понравилось кончать в меня, когда я блюю? Вы жалкие, злые подонки. Каждый из вас виноват в том, что сейчас я мертва. Я мертвая, вы понимаете это? Это вы меня убили. Молодые парни и девушки, которые доверились слухам, которые хотели показать, что они лучше меня. Это только ваша вина и ничья больше. Сколько бы вы не пытались, вам не отмыться от этого. Вы убили человека. Каждый, кто когда-то говорил мне что-то обидное. Вы сделали это со мной. Саша… Я не знаю за что, но ты превзошел многих. Тебе с этим жить, мне уже всё равно. Прощайте.

***

— Валерия Александровна! — Что? Женщина, постаревшая на несколько лет за пару дней, повернулась на голос. — Ещё четыре студента покончили с собой… — Боже, да что же творится… — Я думаю, они просто боялись наказания… — Почему видео до сих пор в сети? — Как только удаляют одно, сразу появляется еще несколько. — Что же с этими детьми не так…