Отчуждение

Яну кажется, что в его легких собралась вся грязь и пыль этого мира. Он с трудом разлепляет глаза, пытается осмотреться, но картинка плывет и кружится. В груди больно, но наощупь вроде все нормально. Он не понимал, может ли сейчас доверять собственным ощущениям. Рядом лежит Итан, он возится уже куда активнее, видимо, очнулся чуть пораньше. – Что за дерьмо, – хрипит брюнет, подползая на коленях к Яну и хлопая того по щекам ладонью. – Эй, ты как? – Я нормально, нормально, вроде бы... – Что случил... О, нет, – Итан поднимает взгляд на лагерь, желая осмотреться, но вдруг замирает на пару секунд, а потом срывается с места, убегая туда, откуда они вышли буквально несколько минут назад. Он еще не до конца ориентируется в пространстве, спотыкается и падает, но продолжает бежать, отталкиваясь от земли руками. Ян пугается такой реакции, старается и сам подняться как можно быстрее, а в итоге видит, как Итан забегает в полыхающую палатку Говарда. – Итан! – Блондин пытается крикнуть, но выходит неразборчивый хрип, разодравший горло, и он заходится кашлем. – Ян! Он ищет глазами источник звука и видит Тома, по лицу которого густым потоком течет кровь. Но живой, что не могло не радовать. – Том! Итан побежал спасать Говарда, похоже! – Я видел, какой же он идиот! Они стараются идти друг к другу, но нелепо и неловко ковыляют, оба хромые и побитые, а когда встречаются, оседают на землю. – Дай посмотрю, – Ян не может унять нервозность из-за отсутствия Итана, поэтому хочет хотя бы позаботиться о Томе, который к нему за этим и шел. Пока он возится, у палатки Говарда появляются те, кому повезло остаться в живых и с конечностями, но никто не осмеливался зайти внутрь. А когда к этой толпе присоединились Ян с Томом, который уже был готов врываться в огонь за другом, из горящей палатки показывается Итан, волочащий на плече Старшего, что был без сознания. Все сразу подбегают к ним, сбивают огонь прямо руками, забирают ношу и тут брюнет просто стекает на землю, в сознании, но не в разуме. Он молчит, даже не скулит, катается по снегу и грязи от боли. – Ищите медиков и... И аптечка нужна, – Ян был едва ли не единственным кто сел рядом с Итаном. Он поспешил снимать с него тлеющую одежду, но когда дело дошло до кожи, едва сдержал слезы и тошноту. Ткань приходилось отдирать вместе с оплавившейся кожей. Это должно было быть адски больно, но Итан не издал ни звука, просто бессознательно продолжал кататься по земле, пока не отключился. – Я нашел антисептик, бинты, вот, какие-то еще таблетки, я понятия не имею что делать, – Том говорит очень быстро и почти неразборчиво, но принес хоть какие-то лекарства. – Он вообще жить-то будет? Что произошло, Ян? – Держи себя в руках, – блондин хмурится и говорит это с холодной отрешенностью, даже не посмотрев на друга, который от нервной встряски уже шмыгал носом и ронял редкие слезы. – Тебе самому нужна помощь, думай о себе. – Ты вот о себе не думаешь... – Я в порядке. Ян почти огрызается, а Том замолкает. Очевидно, блондин не замечает, что он весь в ссадинах и тоже кровит, но, с другой стороны, он был прав, были те, кому помощь была нужнее чем им. Сняв с Итана верх одежды, Ян попросил Тома помочь оттащить его в какое-нибудь укрытие, чтобы тот в купе с ожогом не получил обморожение. Площадь поражения была неприятно большой, вся рука, начиная с середины предплечья до нижней челюсти парня была обожжена. Где-то больше, а где-то кожа даже пузырилась, еще не остывшая от огня. – Нью-Йорк сбросил на нас бомбы, – рычит Ян, глядя на итоги произошедшего, и видя, как постепенно учащается дыхание их друга. – У них у всех одинаковые решения... Ублюдки. – Он умрет? – Том тоже видит, как их товарища начинает потряхивать, и теряет всю уверенность того, что это не предсмертная агония. – Я не знаю, – блондин шепчет это как можно тише и на секунду жмурится, отгоняя лишние сейчас эмоции. Он горько пожалел, что не согласился на близость с Итаном, хотя бы на жаркий поцелуй, чтобы сейчас не жалеть о том, что оттолкнул того, кто ему дорог. – Сейчас не об этом надо думать, а о том, как соорудить хотя бы одну большую палатку, чтобы расположить в ней всех тех, кто не может сам за собой ухаживать... Ужас, сколько же погибших должно быть, – Ян хмурится еще сильнее, но старается не отвлекаться хотя бы зрительно от ран Итана. У них нет времени на оплакивание погибших, им нужно спасать выживших. Этот день для всех выдался очень длинным. Том помогал больше физической силой, Ян умственной. Никто не одергивал его от Итана, пока он сам не закончил и не оставил парня. Зато потом для него начался ад. Заняты были абсолютно все, кто хоть немного знал о медицине, так как палатка медиков пострадала едва ли не сильнее всего, и из целой команды двадцати человек, осталось лишь пятеро. А работы там было для сорока докторов. Поэтому глубокой ночью, когда последний раненый был обработан, зашит и забинтован, Ян валится с ног рядом с импровизированной койкой Итана, который так и не очнулся. Места чтобы полежать в тепле и комфорте нашлось даже не для всех раненых, поэтому жаловаться не приходилось. Да и не хотелось. Он просто уложил голову рядом с головой брюнета и смотрел, как у того мелко подергиваются глаза. Так и уснул, согнувшись и бессильно свесив руки вниз. Хотелось бы ему поспать подольше, но как только вокруг стало становиться светлее, его разбудили болезненные стоны. – Ит? Итан? – Ян даже не понимает, успел он проснуться или нет, но сразу же подскакивает, ловя судорогу в спине и шее, из-за того, что спал в неестественной позе. – Итан? Он заглядывает в его лицо, но видит только бессознательно закатывающиеся и прикатывающиеся глаза. Парень даже не пытался подать хоть каких-то знаков, что его сознание на месте, только стонал от боли, и чем дальше, тем дольше. Сердце Яна разрывалось от этих звуков, и от тщетно искал в их аптечках какое-нибудь обезболивающее помимо морфия, но ситуация была плачевной. Если Итан еще не умер от ожогов, то вполне мог умереть от болевого шока. Не хотелось использовать столь сильный препарат, но вопрос стоял жизни и смерти, поэтому Ян набирает шприц и ставит укол. Конечно, точную дозировку он не знает, но после подобной атаки, вряд ли городские им хоть как-то помогут. Хотя, он помнил про Роджера, и собирался попросить Тома сходить к нему хоть за какими-нибудь лекарствами, ведь их припасы, и так скудные, пострадали при бомбардировке. Итан стонет и стонет, даже не заметив укола, и Ян уже собирается набирать второй шприц, рискуя устроить ему передозировку, но пока он возится с ампулами, стоны начинают постепенно успокаиваться, а потом и вовсе умолкают. Лекарство подействовало. Блондин кладет все обратно и возвращается к койке Итана, падая на свой импровизированный стул, сложенный из ящиков и со стоном опускает голову обратно. Он закусывает нижнюю губу до ощутимой боли и жмурится, лишь бы не заплакать. Нельзя. Совсем нельзя расклеиваться. Он нужен не только Итану, у него впереди целый день обходов, и то, что он будет видеть, совершенно не вдохновляет. Благо, хотя бы, были те, кто ничего не понимал в медицине, и они взялись за похороны погибших товарищей. Чего он точно не хотел, так это собирать любимых товарищей по кусочкам по всему лагерю. Ян скулит себе под нос, пока пытается заставить себя подняться, а вдруг чувствует касание до своих волос. Он подскакивает, как будто сам обжегся, и ошарашенно смотрит на Итана, рука которого, здоровая, тут же без сил падает на постель. – Итан? – Тихо зовет он, почти не надеясь, что ему ответят, но видит, как уголки губ того дергаются, в попытке улыбнуться. – Итан! Блондин припадает к его лицу, втыкаясь носом в щеку и даже не чувствует, как из глаз непроизвольно хлынули слезы. – Итан, не двигайся, пожалуйста. Я знаю, тебе очень больно, но я ничего больше сделать не могу. Дальше будет легче, мы вылечим тебя обязательно, я тебе обещаю, – он замечает, что плачет только тогда, когда слышит слезы в собственном голосе, а когда пара капель падают на лицо лежащего парня он пугается и смахивает их, боясь обжечь того солью. – Я должен идти, прости... Но я обязательно к тебе вернусь, обещаю. Как хотелось бы ему побыть с ним подольше, зная, что тот в каком-никаком сознании. Но дела больше не ждут. – Попробуй успокоиться... Я попробую найти какую-нибудь книгу, почитаю тебе перед сном, – Ян осторожно гладит его по волосам, грустно улыбается и нехотя уходит. Сердце болело, наверняка Итану хочется слышать хоть кого-нибудь, кроме стенавших соседей, но надо было идти. Чем быстрее он закончит, тем быстрее к нему вернется. На второй день способных помогать появилось больше. Но все равно без слез было сложно взглянуть на случившееся. Они понесли невероятные потери и вопрос о том, чтобы захватить город уже не стоял. Зато остро встал вопрос выживания, и едва ли у них получалось это хорошо, хотя они и очень старались. – Том? Подойди? – Ян сидит над раненым, когда мимо с коробкой лекарств проходит друг. – С чем помочь? – Тот отставляет свою ношу и, конечно, сразу же подходит, стараясь не смотреть на раскуроченное плечо одного из их товарищей, которое обрабатывал Ян. – У нас не хватит морфия на всех, даже на неделю. А Итану он нужен будет намного дольше. Идти к воротам города не вариант, расстреляют сразу же как увидят. Может, ты попробуешь сходить один до Роджера? Я понимаю, что это самоубийство, но никто кроме него не сможет нам помочь, – Ян отрывается от своего занятия и поднимает лицо к вставшему рядом парню, с мольбой глядя на него. Томас хмурится, думает пару секунд, и блондин уже думает, что тот откажется, но парень решительно смотрит опять на него и спрашивает: – Сколько надо? – Чем больше, тем лучше. Сколько у него получится достать, пусть достает все. – Понял. Если к вечеру не вернусь, не ждите, – Том нервно усмехается и покидает палатку. Он очень быстро собирается, даже не взяв с собой оружия, и уходит за столь нужным им лекарством. Бросок на удачу, верно? Он продолжает нервно посмеиваться, стараясь думать о том, что Итан для него поступил бы точно так же. Соваться сейчас к городским казалось дорогой в один конец. Как же он ошибался. Еще за несколько сотен метров до КПП на него налетает парень полностью облаченный в броню, с оружие, но не драться. Он крепко обнимает его. – Неужели, Том! – Голос Роджера, пусть они и не так хорошо знакомы, а следом городской снимает шлем. – Мы слышали взрывы, что у вас случилось? Где Итан? А с тобой-то что? Нам такие распоряжения поступили, просто ебнешься. Он смотрит на Тома, на выбившиеся в дороге бинты, подтеки на лице, да вообще на всю его общую побитость и с ужасом представляет, что творится в их лагере. – Я не видел, не успел, но Ян говорит, что на нас сбросили бомбы. Он видел дроны прям перед тем, как все вокруг взорвалось к чертовой матери, – Том выдыхает, шипит от неосторожных прикосновений городского и сразу переходит к делу: – нам нужен морфий. Вряд ли сами власти нам дадут хоть пару ампул, поэтому... Ты наш единственный шанс, Ро. – Я не имею доступа к лекарствам... – Сначала Роджер с болью думает, что ничем помочь не может, но потом вспоминает про Филиппа. Один вариант у него есть и он обязан выиграть. – Хотя, я постараюсь кое-что сделать. Что-нибудь придумаем. Где Итан? Что мне Элио-то сказать? У Тома встает ком в горле. Говорить или нет? Наверное, все же говорить. Он имеет право знать, а с его связями, пожалуй, даже должен. – Итан сильно обгорел, в том числе морфий нужен и ему... Роджер меняется в лице, из настороженности переплывая в ужас. Элио будет в истерике и ярости, и точно захочет пробиться за стены, если ему сказать. Но только с его участием получится выкрасть морфий и не влететь в тюрьму. – У него обгорели рука и шея... Кажется, что не так много, но в сознание он не приходил, насколько я знаю. Вообще, нам не только он нужен, но я не хочу наглеть, – Том поджимает губы и отводит взгляд, чувствуя вину за то, что он говорит. – Нам нужна ваша помощь, иначе умрет еще больше людей. Умрут те, кого можно было спасти. – Я понял. Чем больше всего, тем лучше, да? Попробуем что-нибудь сделать для вас, но не сегодня. Возможно, даже не на этой неделе. Ничего не обещаю, в общем, Том, прости... Гарантий никаких, – Роджер судорожно перебирает в голове их варианты, и все упирается только в Филиппа и Элио, которые хоть что-то могли сделать, в отличие от него, простого стража стены. Места, которое и полноценным КПП даже не являлось. Долго говорить было нельзя, Том даже не спросил его о том, почему тот шарится так далеко от поста. Просто поблагодарил, извинился за хлопоты и поспешно ушел. Находиться рядом со стенами было жутко. Вернулся в лагерь он довольно быстро, по меркам Яна, и даже принес с собой неплохие новости. Блондин рассчитывал что с ними поделятся аптечкой, но, видимо, Роджер попытается достать для них нечто бóльшее, чем просто пара бинтов и литр антисептика. Следом же Том узнает, что Итан, оказывается, вроде как в сознании, и вырывает время побыть с другом. Он просто поговорил с ним, не рассказывая о том, что ходил за помощью к городским, и что все рассказал Роджеру. Друг бы этого не одобрил, сказав, что зря только заставляет Элио волноваться. Он всегда думал о других больше, чем о себе. К вечеру Тома сменяет Ян, он нашел книгу, как и обещал, и та даже была не совсем скучной — учебник по географии. Они хорошо знали о существовании континентов, других языковых группах, о том, что где-то на другом краю земли такие же люди как они, скорее всего, со своими интригами и проблемами. Но все равно подобная литература была на вес золота. А почти вся их библиотека, такая скудная, которой владел Говард, сгорела в его же палатке. Даже эта книга была со следами пожара, но уцелела лучше всех. Ян читал тихо, чтобы не побеспокоить соседей Итана, до тех пор, пока не клюнул носом и не уснул. Постели для него, как и для многих других, времени сделать не находилось. Посреди ночи он просыпается от острой боли в пережатой шее и перекладывается головой на койку любимого. И засыпая, как будто чувствует на своих волосах слабое и ласковое прикосновение.