Солнце вновь воссияет над нами

*** Наруто выругалась, когда почувствовала еще несколько шиноби поблизости. Они бежали с разных сторон, и именно сейчас девушка понимала, что они попали в ловушку — им буквально некуда было бежать. Наруто перевела взгляд на Итачи, который уже был в полной боевой готовности — в его глазах уже горели шаринганы. Кира Би, который до этого шел впереди, подошел ближе к коноховцам. — Мой брат решил действовать грязно. — Выплюнул джинчурики Восьмихвостого. Учиха бросил на него равнодушный взгляд и, действуя на инстинктах, вышел вперед Наруто, заслоняя ее собой. Девушка мысленно фыркнула и провела очередную параллель между Итачи и Саске — это чертовы Учихи всегда стремились принять удар на себя, заслоняя близких буквально своим телом. — Надеюсь, что вы не участвовали в этом. — Холодно сказала Наруто, все отчетливее ощущая приближение шиноби. Попутно она пыталась вспомнить все, что знала об острове — есть ли здесь хоть какие-то пути отступления. — Нам нужно уходить, Итачи. Началась война, и нам нужно быть там. — Учиха кивнул головой, смотря на Би с предельным равнодушием. — Мой брат сказал, что не будет вступать в войну. Он решил действовать в обход меня. — Гневно сказал мужчина. — Сейчас уже не важно, как поступил ваш брат. — Отрезал Итачи. — Сейчас мы по разные стороны, очевидно, поэтому мы с Наруто уходим, а вы действуйте в соответствии со своими желаниями. Наруто со всей серьезностью посмотрела на джинчурики Восьмихвостого. На его лице отображался гнев на брата, на его ловушку и, можно сказать, подставу, однако в его душе бушевала страшная буря — мужчину разрывали противоречивые чувства: с одной стороны, он ненавидел, когда действуют за его спиной, когда поступают нечестно, и теперь он гневается и негодует из-за поведения брата, ведь Наруто действительно нравилась ему, и он проникся искренней симпатией к ней; с другой стороны, он был предан Райкаге, своему брату, ведь он был его семьей, он был предан деревне, поэтому он нервничал. — Вам не нужно выбирать сторону. — Фыркнула Наруто. — Вы выберете деревню, Райкаге, и сейчас мы действительно будем по разные стороны. Но когда это все закончится, я надеюсь, что мы с вами еще встретимся не как шиноби враждующих стран, а как старые знакомые. — Сейчас вам нужно бежать. Если мы по разные стороны, это не значит, что я позволю чему-то случиться с вами по вине моего пустоголового брата. — Сказал Би. — Думаю, наша встреча будет очень скорой, Наруто Намикадзе. Но на одной ли мы будем стороне? Наруто улыбнулась и, кинув последний взгляд на Би, побежала в сторону выхода. Итачи последовал прямо за ней, вскоре поравнявшись с ней и принимая ее темп. Шиноби бежали прямо на людей Райкаге, поэтому каждый был в боевой готовности. Когда Наруто увернулась от летящей в нее водной струи, коноховцы уже успели добежать до края острова, избежав столкновения с большей частью людей Райкаге. На границе их ждало около шести шиноби, которые ровным строем перегородили им выход. Трое шиноби держали руки у груди, сложив их определенным образом, и Наруто вскоре увидела, как перед ними возникает барьер из воды. Поток жидкости бил со всех сторон, не давая шиноби обойти его. Остальные трое людей Райкаге заходили с двух разных сторон. Не долго думая, Наруто сложила серию печатей и приложила руку к окружающим их камням. По земле поползли черные символы, которых складывались в непонятные узоры. Вскоре один из шиноби оказался парализован и бился в конвульсиях на камнях, а второй был сражен гендзюцу Итачи. Третий по уровню чакры был сильнее всех, именно поэтому, видимо, он без устали запускал в коноховцев различные техники. — Что вам нужно от нас? — Спросила Узумаки, отвлекая человека на себя. Мужчина с безразличием посмотрел на нее, а потом подбежал и начал давить на Наруто тайдзюцу. Девушка не растерялась и с особым рвением отвечала на его удары. — Приказ Райкаге — доставить джинчурики Девятихвостого в Облако. — Коротко сказал мужчина, уворачиваясь от удара девушки. Наруто увеличила скорость, ударяя его по ребрам, а когда шиноби ударил ее по лицу рукой, она схватила его за ладонь. Дернув на себя, Узумаки схватила вторую руку мужчины. Скрестив их, Наруто силой развела руки в разные стороны, вызывая тихий стон из уст шиноби. Джинчурики ударила его в живот коленом, потом подпрыгнула в воздух, на ходу разворачивая человека Райкаге на сто восемьдесят градусов. Как только Наруто встала ногами на землю, она ушла влево, а перед шиноби появился Итачи с горящими глазами. Томоэ закрутились, погружая «облачного шиноби» в долгое гендзюцу. Он упал на камни. После того, как трое мужчин были повержены, оставалась еще одна проблема — круг из воды, который все больше сужался. Наруто не стала что-то выдумывать и, напитав руку чакрой, как ее учила Цунаде, ударила по камням. Конечно, поверхность не выдержала такого напора и пошла трещинами, постепенно разрушаясь. Наруто и Итачи подпрыгнули в воздух и, когда стена из воды рухнула, перед их взором оказались трое оставшихся. Те уже перебежали на другие камни, вновь складывая печати. Оказавшись на поверхности, Учиха и Узумаки синхронно сложили руки для новой техники — Наруто запустила сильнейший поток ветра, а Итачи — огненный шар, который, столкнувшись с техникой джинчурики, увеличился и ускорился. Техники достигли цели, и вскоре шиноби, не ожидавшие такого удара, были поглощены огнем. Наруто и Итачи чуть поморщились, когда услышали крики умирающих. — Неприятная смерть. — Равнодушно заметил Учиха. Наруто только кивнула головой. — Люди Райкаге движутся сюда. — Сказала джинчурики, смотря на бесконечную морскую гладь. — Нужно убираться отсюда. — Далеко. Много чакры уйдет, чтобы добраться до берега. — Заметил Итачи, оглядываясь по сторонам. Наруто согласно кивнула — она хотела призвать Жиму, чтобы та перенесла их в призывной мир, однако проблема была возвращения оттуда. Узумаки могла вернуться туда, откуда ушла, а Жима не могла перенестись туда, где не было нужного проводника — то есть либо самой Наруто, либо ее чакры. Есть шанс, что где-то на суше могла находиться одна из Лисиц, но он был очень маленьким — эти звери редко покидали пределы призывного мира. Наруто собиралась было прикусить губу, чтобы вызвать свою спутницу, но этого делать не пришлось — в небе они увидели кружащуюся над ними белую птицу, подозрительно напоминающую рисунки Сая. Узумаки фыркнула — все-таки удивительные техники у этого парня. — Наруто-чан, Итачи-сан, вы выглядите как женатая пара. — Наруто очумело похлопала глазами, когда Сай приземлился около них. Только тогда она поняла, что схватила Итачи за руку, чтобы их перенесли в призывной мир. Она тяжело вздохнула и отпустила руку парня. Времени думать или отвечать не было — Итачи и Наруто быстро забрались на птицу, чтобы побыстрее убраться с острова. Когда стихли звуки летящих в них техник, Узумаки позволила себе расслабиться и посмотреть на Сая. С тех пор, как они виделись последний раз, парень ни сколько не изменился — только в его глазах появилась та жизненная энергетика, которая была у Сая из родного мира Наруто. — Тебя Хокаге-сама послал? — Стараясь перекричать ветер, спросила Узумаки. — Да. Только это было два дня назад. Он сказал, что вам не помешает помощь. — Растягивая слова, говорил Сай. — Что здесь произошло? — Как мы поняли, Райкаге вступил в войну на стороне Цучикаге. Все это путешествие было ловушкой. — Равнодушно сказала Наруто. Ей было неприятно, что в этой войне они с джинчурики Восьмихвостого будут по разные стороны, но пока ничего сделать с этим нельзя. — Хокаге заподозрил что-то неладное, поэтому решил, что моя незаметная поддержка будет не лишней. — Нахмурился Сай. — Кажется, я долетел вовремя. «Саске, Шикамару, мы выбрались с острова. Люди Райкаге напали на нас.» — Передала Наруто своим товарищам. — «Сай вовремя прилетел, поэтому сейчас мы на пути к вам. Где вы?» «Недалеко от Конохи. Пока сражений не было, сенсоры ничего не чувствуют.» — Ответил Шикамару. «Вы в порядке?» — Услышала она вопрос своего возлюбленного. «Да, никто не пострадал, кроме людей Райкаге.» — Хмыкнула девушка. — «Куда вы двигаетесь?» «В сторону Песка. Там будет происходить общий сбор Ветра и Огня». — Цокнул Шикамару. — Ты знаешь, куда нам нужно лететь?» — Спросил Итачи. — В страну Ветра. — Коротко ответил Сай. Он кинул на Наруто и Итачи взгляд, а потом фальшиво улыбнулся. Узумаки закатила глаза. — Вы можете не стесняться меня. Можете взяться за руки. — Учиха тяжело вздохнул, а джинчурики лишь покачала головой — переубедить Сая было нереально, а сейчас ей совершенно не хотелось тратить силы и нервы на спор с этим шиноби. Она просто надеялась, что он не ляпнет ничего такого рядом с Саске, потому что иначе плохо будет всем без исключения. — Нам нечего стесняться, мы ничего не скрываем. — Все-таки сказала Наруто. — Вы не скрываете отношения? — Мы не скрываем отношения, потому что у нас их нет. — Устало сказала Узумаки. Сай в ответ только фальшиво улыбнулся. Дай Ками сил. *** Кушина со странным и болезненным предчувствие провожала сына на войну — Иоичи, как и все бойцы, сегодня отправился в сторону Ветра. Война началась неожиданно и раньше сроков, а на душе у женщины было тревожно. Каким-то особым нервом она чувствовала, что эта война перевернет все, что было до этого. Хотя в ее жизни уже нечего было переворачивать. Все и так было перевернуто, разрушено, расколочено, раздроблено и перемолото. Сейчас единственной для нее отдушиной были ее дети — редкие встречи и короткие разговоры с Наруто были для нее дороже золота, а поддержка Иоичи, который встал на ее сторону в этой ситуации с Минато была бесценна. Оглядываясь назад, Кушина понимала, насколько много она упустила, сколько потеряла, сколько утекло сквозь пальцы. Женщина большую часть своей жизни была настолько ослеплена любовью к Минато, что лишилась самого важного для каждого человека — чувства собственного достоинства, своего мнения. Она так верила своему мужу, что никогда не подвергала сомнению его действия или слова. А когда с ее глаз и ушей слетала та оболочка, что фильтровала поступающую информацию на желанную ей, было уже слишком поздно. Кушина осталась одна в своем разрушенном мирке: ее мечты были развеяны, ее любовь к Минато теперь отражалась лишь болью в груди и счастливыми давними воспоминаниями, а от семьи остались лишь маленькие кусочки. Бывшая джинчурики буквально лишилась всей своей жизни, когда на руки ей дали официальные бумаги о разводе. Любовь, как ей однажды сказали, всегда начинается с больших чувств, а кончается горьким предательством. Кушина не хотела, искренне не хотела верить в то, что их отношения с Минато закончатся чем-то плохим. Или вообще закончатся. Она хотела прожить с ним целую жизнь, воспитать детей и умереть, держась за руки. Но все события, которые произошли за предыдущие несколько лет, буквально послали ее далеко и надолго. Это жизнь. Это просто жизнь. Сейчас Кушина поняла, что люди приходят и уходят, но каждый из них оставляет свой след, учит необходимому, преподает уроки: кто-то учит наслаждаться, кто-то любить. А некоторые просто остаются в качестве воспоминания, плохого или хорошего. Минато не был для Кушины воспоминанием: он был для нее всем. И тогда, и сейчас. Намикадзе все еще оставался целым миром для Кушины. Даже после всего, что тот натворил, какую боль причинил детям и ей, она продолжала любить его всем сердцем. В ее душе сочетались противоречивые чувства — любовь и отвращение. Кушина не могла простить своего бывшего мужа, но она продолжала его любить. Больно вспоминать те минуты, что они провели вместе. Больно от того, что это время давно ушло, что уже ничего не вернуть. Не вернуть то время, что они были счастливы. Минато ураганом ворвался в ее жизнь, однако впоследствии он был для нее пристанищем, куда буйная она могла прийти и успокоиться. И больнее всего от того, что Минато сам вычеркнул ее из своей жизни, когда поддался своим амбициям, своим желаниям и власти. Он вычеркнул, забыл, предал ее и детей, и именно это она никогда не сможет простить. Причинить самую страшную боль человеку сможет лишь тот, кто подарил ему самое большое счастье. Но, несмотря на всё это, Кушина не могла ненавидеть этого человека. Она не могла позволить себе делать это только потому, что этот человек исчез из ее жизни также стремительно, как появился в ней. Нельзя! Иначе это просто уничтожит ее. А она не может, не может просто так все это закончить, потому что в ее жизни есть люди, которые дороги ей — на первом месте для нее сейчас дети, поэтому ее боль немного притупляется, когда она думает о них. Самая большая ненависть возникает к тем, кто сумел дотронуться до сердца, выбить себе место в душе, а потом просто растоптать все то, что было между нами. Плюнуть в душу, раздавить сердце, морально уничтожить. Но почему же Кушина продолжает тянуться к Минато, продолжает желать его, представлять их будущее, которое обречено? Почему она продолжает ковырять старые раны? Сегодня все ее нутро разрывается от боли, одиночества, пустоты. Она хочет вернуться в прошлое и остаться там навсегда. Она хочет засыпать и просыпаться в его объятиях, целовать его перед уходом на работу и встречать после горячим ужином. Рядом с Минато Кушина жила, а сейчас она просто существует. Как бы она не хотела, дети не могут заполнить ту пустоту, что образовалась после разрыва с Минато. Они не могут дать ей того, что долгие годы давал ей муж. Кушине хотелось уткнуться в подушку и плакать, плакать, плакать. Но что-то мешало, что-то не давало сделать ей это. Она всегда была сильным человеком, способным справиться с любыми трудностями, поэтому слезы для нее были редкостью. Она сражалась всю жизнь: когда была одна, когда ее ненавидели, презирали, обзывали. Она не могла сдаться сейчас, когда в ней нуждаются, когда о ней переживают. Просто не могла. Внутренний стержень все еще не позволял ей сдаться так просто. В Кушине все еще была старая она — полная живого озорства, силы и желания наслаждаться. За годы жизни с Минато все это притупилось, погасло, но она продолжает чувствовать, что теплый огонек все еще горит в душе. Нужно просто заново разжечь его. Нельзя терпеливо собирать по кусочку сломанные фрагменты счастья и любви, чтобы потом их склеивать обратно, и убеждать себя, будто оно всё выглядит, как новое, совсем, как было до всего этого. Кушина понимала, что ее жизнь сломана, что ее отношения с Минато тоже сломаны. А что сломано — то сломано. Это уже не починить, не склеить, не смазать. Нужно учится жить дальше, строить что-то новое. Возводить нечто прекрасное на руинах разрушенного. Сейчас на душе у Кушины пусто. Ей больно. Ей одиноко. Она говорит себе, что все забудется, все исправится. Но женщина и сама понимает, что ничего не забудется. Она никогда не сможет забыть всего, что было между ней и Минато. Никогда не сможет окончательно отпустить его. Она связана с Намикадзе крепкими узами, которые не сможет разорвать даже время. И эти узы всю оставшуюся жизнь буду скреплять их души и сердца вместе. И эта связь, несомненно, будет давить, оставлять кровоточащие борозды, ковырять старые раны. Но от них не сбежать. Когда из ее жизни ушел Минато, то вместе с ним ушла частичка ее самой. С этим нужно научиться жить, ведь ничего уже не вернуть. Кушина никогда не видела себя без Минато, но сейчас это происходит. Она осталась одна, без своей верной поддержки, и это уже не исправить. Просто так есть. Кушина знает, что должна смириться с этим. Она знает, что есть кто-то, кто нуждается в ней в то время, пока она нуждается в ком-то другом. Не смотря на то, что жизнь без Минато кажется невозможной, бывшая джинчурики должна продолжать сражаться за себя, за детей, за будущее. Сейчас единственным ее утешением является надежда — надежда на лучшее. Когда-то все будет хорошо. Когда-то, через много лет. А сейчас… Пусто. Больно. Одиноко. Но пришла война. Кушина понимала, что времени страдать и бездельничать нет. Пока шиноби будут сражаться и погибать на поле битвы, она должна защищать Коноху. Вместе с тем, кто остался на страже порядка в деревне. Может быть, именно сейчас получится разжечь тот огонек?