Солнце вновь воссияет над нами

*** С начала военных действий прошла неделя — целая неделя плохих новостей, пополнения списка погибших и надежды на скорое завершение войны. Неделя — а ощущение, что прошли года, так быстро посерела и помрачнела Микото Учиха. Казалось, что за это время она посерела и постарела на несколько лет, а ее всегда свежее лицо выражало сейчас только глубокую скорбь и горечь утраты. — Микото, пойдем. — Прозвучал над ее головой грубый голос. Она подняла глаза на своего мужа и поджала губы. — Я не могу. — Она покачала головой. Она смотрела на тело лежащей женщины и понимала, что после войны ничего не будет как раньше. Никогда больше ее жизнь не будет такой, как была раньше. Коноха подверглась нападению четыре дня назад. Это было страшно, неожиданно и резко. Никто этого не говорил, но многие надеялись, что боевые действия не дойдут до деревни, хотя каждый день поступали новости, что армия Цучикаге все ближе приближается к Листу. Чунины, генины и джоунины, что остались на защиту Конохи, вышли сражаться. Битвы были везде — с разных сторон на Коноху двигались люди Каге, однако они встречали достойное сопротивление. Шиноби знали, что если они захватят деревню, то всему придет конец. На битву выходили женщины, дети, которые с честью и достоинством защищали стены Конохи, не давая вражеским шиноби проникнуть на территорию. За четыре дня, что деревня была под атакой шиноби, погибло много чунинов и генинов, что только выпустились из академии, но без страха вышли на битву. Четыре дня Кушина и Микото помогали ирьенинам, которые работали без перерыва, ведь раненных было очень много. Они носили им тряпки, держали инструменты, помогали переносить шиноби, мертвых и живых. Женщины, которые имели большое сердце, буквально со слезами на глазах накрывали тело маленького Учихи, только недавно выпустившегося из академии и получившего протектор. Микото сказала, что он собирался пойти на следующий экзамен на чунина, но теперь он пойдет только на тот свет. Шиноби сражались. Они отбивали атаки, однако защита Конохи несколько раз была пробита, из-за чего погибли сотни мирных жителей деревни. Вражеские шиноби пробрались в Коноху, устроили диверсии, целенаправленно уничтожая важные сооружения здесь — на второй день взрывом была разрушена Резиденция Хокаге, а еще в самый первый день — Академия Шиноби. Хорошо, что Обито не разрешил делать там штаб или еще один госпиталь — видимо, он подозревал, что может случиться что-то подобное. В Конохе важнейшим зданием оставался госпиталь — он был еще и незащищен. Там ежечасно спасали жизни, в ней находилось огромное количество шиноби как раненных, так и боеспособных. Минато взял на себя руководство шиноби. Его все еще уважали в деревне, поэтому приказы из его уст звучали убедительнее. Пусть он сам не мог сражаться, однако он отлично мог приказывать и направлять юных бойцов. Кушина сталкивалась с ним изредка, говорила ему о потерях, а потом уходила, ощущая странную тревогу на сердце. Однако все пошло ужасно плохо примерно в середине третьего дня: половина шиноби лежало с ранами, ирьенины работали на остатке сил, мирные жители прятались в подвалах и убежищах, а остатки шиноби выжимали последние крупицы чакры. У них не было отдыха, были только мысли защитить деревню. Атаки не прекращались даже ночью — в темное время суток Коноха содрогалась от взрывов, ворота трещали, барьеры падали — печатники из всех сил старались восстановить их. А примерно в шесть часов вечера третьего дня произошло это: перед воротами Конохи появился Цучикаге собственной персоной. Ооноки просто пришел и встал перед воротами — и тогда стихли техники, прекратились битвы. Буквально все стихло. Кушина, будучи недалеко от ворот, сама стала свидетелем этого. Цучикаге не двигался, он смотрел перед собой, не замечая ничего вокруг. Будто бы ждал чего-то. — Господин Ооноки, каков будет приказ? — Спросил один из шиноби Камня, подходя к правителю. Но и тогда тот не отреагировал. Все воины замерли: вражеские шиноби ожидали приказа, а коноховцы знали, что против Цучикаге у них нет шансов, абсолютно никаких шансов. Не после трехдневной непрекращающейся битвы. — Минато. Зовите сюда Минато. — Сказала стоящая рядом с Кушиной Микото. Бывшая джинчурики кинула на нее испуганный взгляд, но ничего не сказала. Она прекрасно понимала, что другого выхода нет. Коноха не может существовать с Ооноки у ворот — будто бы на пороховой бочке. Все внутри Кушины перевернулось — Микото буквально почувствовала это. Она знает, что у этого противостояния не будет хорошего конца — Минато практически без сил, способный использовать только простейшие техники, а Цучикаге хоть и стар, но при полной своей силе. И если Ооноки действительно хочет, чтобы к нему вышел Минато, то это буквально смертный приговор для бывшего мужа джинчурики. Намикадзе поджала губы. Пусть ее муж и совершил слишком много всего, он все еще был ее первой и единственной любовью. Он был тем, кто когда-то поверил в нее, кто помог ей, кто поддерживал ее. В ее сердце все еще горела любовь. Та самая сильная, но самая болезненная — когда ты знаешь, что с этим человеком ты больше не можешь быть, но и разлюбить не в силах. Не в силах вычеркнуть из сердца, высосать из-под кожи. Та самая любовь, которая въелась в подкорку, не желая уходить или увядать. Любовь — удивительное чувство, многогранное и необъятное, годами воспеваемое в песнях, восхваляемое в книгах. Но на самом деле любовь не такая прекрасная, как может показаться. Она приносит чувство эйфории, целостности, защищенности. Однако спутником этого чувства может быть и боль, страдания. Любовь ранит, не дает человеку гармонично существовать с внешним миром. Появляется ощущение, что он находится в замкнутом круге. В любви никто не может давать никаких гарантий. Мечты о «долго и счастливо» способны не только дарить положительные эмоции, но и вызывать эмоциональную и физическую боль. Опасения и треволнения способны подкосить человека, разрушить его жизнь — именно это и произошло с Кушиной. Ее планы на совместную старость с Минато, ее мечты о счастливой жизни семьи разрушалась год за годом по маленьким кусочкам. Кушина не могла поверить в то, что ее будущее было вот так вот выброшено в мусор, и теперь она совсем не знала, чего ожидать. Она не могла заставить себя жить настоящим моментом, получая от него удовольствие, потому что вся ее жизнь была в семье — в Минато, в детях, в счастливом будущем. А сейчас нет ни того, ни другого, а будущее настолько туманно, что хочется плакать. У Кушины было ощущение, что всю свою жизнь она была влюбленной девочкой, потому что влюбленность не видит недостатков. Влюбленность заставляет видеть партнера идеальным. Но сейчас этот ореол рассеялся, и на поверхности появились недостатки. Серьезные недостатки, которые могла скрыть только самая сильная влюбленность. Может быть, Минато действительно был идеальным тогда, много лет назад, пока не пришел к власти. Может быть, он никогда не был идеальным, а Кушина просто не желала видеть в нем ту гниль, что копилась годами. Копилась, а потом просто прорвалась. Бывшая джинчурики никогда это не узнает, но внутри нее все так же таилась боль и разочарование. Она любила его вопреки здравому смыслу. Она продолжала любить, не смотря на то, что он сделал ее детям. И это так сильно съедало ее. Так же сильно, как осознание того, что Минато идет на верную смерть. — Должно быть, ты ждешь меня. — Погрузившись в свои мысли, Кушина пропустила момент, когда Минато вышел к Цучикаге. Она видела только его спину, прямую и уверенную, и знала, что внутри у ее бывшего мужа творится хаос. Она не могла читать мысли, но сейчас она буквально чувствовала это. Минато знал, что пришел умереть. — Намикадзе Минато. — Выплюнул Ооноки. — Я ждал тебя. — Что ты хочешь? — Спокойно спросил Четвертый, сложив руки за спину. Кушина подошла ближе к воротам, а за ней последовала и Микото. Учиха положила руку ей на плечо, удерживая от вмешательства. — Чего ты хотел от войны? Почему сразу не пришел ко мне, если хотел мести? — Мести? Я хотел поставить тебя на место! — Гневно сказал Ооноки. — Для кого ты разыгрываешь этот цирк? Свое место я знаю давно, и не ты мне его указал, Ооноки. Я знаю, что ты пришел мне отомстить. Я знаю, что твоя внучка погибла на той самой миссии. — Кушина пораженно замерла. Как и Микото рядом с ней. Глаза Ооноки расширились, когда Минато сказал это, а сам бывший Хокаге не сдвинулся ни на миллиметр. «Та самая миссия» была примерно год назад, когда правление Минато уже подходило к концу. Особая миссия, на которую были отправлены люди Намикадзе, не входящие в его близкий круг. Никто не должен был знать, никто не должен был участвовать в этом — не те люди, в которых он мог разочароваться. Он не мог отправить Обито или Какаши, потому что именно они были теми, кем он гордился. Он не мог отправить Иоичи, потому что он был тем, кто не справится. Минато не мог допустить провала. Суть миссии проста — уничтожение вражеских шиноби на границе. Именно о них было доложено Минато за несколько дней до этой миссии. Именно это стало началом конца. Люди Цучикаге намеревались подорвать оборону страны, устроив ряд диверсий на границе — именно эти события могли стать отправной точкой к войне уже тогда. Битвы и сражения могли начаться уже тогда, и Минато Намикадзе прекрасно понимал, что его деревня не готова от слова совсем. Ему требовалось остановить шиноби другой страны прежде, чем они что-то совершат. И Хокаге принял решение — он отправил лучших убийц из своих подопечных, чтобы они предотвратили надвигающийся кошмар. А цель у Цучикаге была простая — подорвать авторитет Минато, нарушить привычный расклад действий в Конохе, заставить людей сомневаться в Хокаге, переживать за дальнейшую судьбу не только деревни, но и страны. Потому что Ооноки хотел подорвать основные мосты, по которым происходит поставка необходимого как из Страны Огня другим странам, так и в Страну Огня от стран. «Та самая миссия» была проведена с успехом, бойцы Конохи справились, однако позже Минато выяснил, что тогда погибла внучка Ооноки, которая была капитаном одного из отрядов. И, по сути, уже тогда Намикадзе знал, что Цучикаге не оставит так просто смерть своей внучки, преемницы, которую он собирался поставить на свое место. Его деревня осталась без следующего Цучикаге, а Ооноки остался без единственного близкого человека — да, Минато определенно не был на хорошем счету у старика. Но был ли в смерти девушки виноват только Минато Намикадзе? — Ты виноват в ее смерти! — Хладнокровно сказал Ооноки. — А ты? А твоя деревня? А она сама? — Грубо говорил Минато. — Ты отправил ее на миссию, твоя деревня захотела вступить в войну с нами. И именно твоя внучка рвалась вперед всех, когда требовалось действовать по вашему же плану. — Ооноки дернул плечами. — Мне доложили, что твои люди творили у нас на границах. И мне доложили, что сделала твоя девочка прежде, чем ее убили. — И Минато действительно дал приказ не убивать людей до тех пор, пока они не начнут активные действия. Люди Цучикаге были предупреждены об этом, их просили сдаться добровольно, однако эта девушка даже слушать не стала. Вот и поплатилась жизнью. — Ты убил ее! — Ооноки и слушать ничего не хотел — его разум заполнил жажда мести. Человек, который жаждет отомстить, забывает обо всем вокруг. И часто это желание становится настолько сильным, что просто затмевает разум человека, и он направляется к своей цели, закрывая глаза на все человеческие критерии. О мести говорили многие поколения, о ней писались книги, рассказы. Однако судьба у персонажей, чей разум поглощен местью, совершенно разная. Желание мести возникает после сильной боли. Именно такую боль испытал Цучикаге, потеряв свою внучку, и такую когда-то испытал Саске, лишившись всей своей семьи. Месть — это способ заглушить всю ту боль, которая была причинена. Месть — это возможность заставить другого человека страдать так же. И месть — это не всегда удел сильного человека. Потому что жажда мести затмевает все — боль, печаль, одиночество. Человек, опасающийся принять свою боль, прочувствовать ее полностью, зачастую погружается в месть, потому что ему страшно. Он не хочет чувствовать что-то. И так происходит у многих людей. В желании отомстить нет ничего плохого. Все происходит на уровне подсознания, ведь любой человек, которому причинили боль, хочет защитить себя. Все становится сложнее, когда человек приходит от слов к действиям. Это говорит о том, что его психика вышла окончательно из нормального состояния. Ему нужно восстанавливаться, ему нужно остановиться, пока жажда мести не привела к непоправимым событиям. Что же стало причиной мести Цучикаге? Он хочет справедливости. Он считает, что в смерти его внучки виноваты все, кроме него или нее. Цучикаге не хочет думать о том, что поступи он по-другому в той ситуации, не действуя импульсивно, он мог предотвратить смерть девушки. Цучикаге хочет справедливости, ведь считает именно Минато виноватым в смерти Куроцучи. Но кому месть приносило желаемое облегчение? Кому она помогала достичь справедливости? Любое действие рождает противодействие. Любое событие запускает ряд других событий. Любой поступок несет за собой последствия. Во мщении нет ничего хорошего и отнюдь не потому, что все может вернуться бумерангом. Человек, который жаждет мести, полностью заполняет себя этим чувством. А месть всегда сопровождают и другие чувства — ненависть, злоба, отчаяние. Человек начинает жить отрицательными эмоциями, которые заполняют его душу. В какой-то момент он просто начинает жить прошлым, не замечая ни настоящего, ни будущего. Его сердце каменеет, душа черствеет. И многие люди отталкивают такими эмоциями других людей. Редко кто продолжает сражаться за человека, поглощенного местью, как это делала Наруто Узумаки. Чаще всего люди отворачиваются от такого человека, считая его потерянным для этого мира — как это было со всеми, кто когда-то был близок Саске. Разве стоит месть того, чтобы стать бездушным человеком? Одиноким, несчастным, бездушным человеком. После мести никогда не становится легче. Желаемое чувство удовлетворения не наступает. И часто человека настигает совершенно противоположное чувство: он испытывает еще большую боль и даже чувство вины за то, что он испортил жизнь другим людям. Зачем тогда мстить? На самом деле, умение побороться с болью, которую причинили, — вот настоящая сила. Если человек считает себя сильным, то он должен уметь отпускать прошлое, жить настоящим и верить в будущее. Жить прошлым, думать о мести, а еще и приступать к действиям — удел слабых людей. И каким бы физически сильным не был мститель, он будет морально слаб, потому что не смог справиться со своей болью. Однако поглощенные местью не значит потерянные люди. Их можно спасти, они могут воспрять. И зачастую такие люди не могут справиться со своими чувствами самостоятельно — им нужен человек, не бросающих их в трудной ситуации, верящий в них, поддерживающих их. Саске был слабым человеком. И Саске требовалась помощь, чтобы вытащить его из той пучины отрицательных эмоций. И рядом с ним всегда была Наруто Узумаки — единственная, кто не отвернулся от него, кто продолжа сражаться за него даже с ним самим. И Учиха выбрался. И он снова воспрял. И именно тогда, когда он отпустил прошлое, когда перестал погружаться в те отрицательные чувства, Саске перестал быть слабым. Трудно не погрузиться в жажду мести, но еще труднее выбраться из нее. Способен ли Цучикаге оставить свою месть? Есть ли у него человек, который будет держать его за руку, удерживая от падения в пропасть? — Это с какой стороны посмотреть, Цучикаге. — Спокойно ответил Минато. И это стало спусковым крючком для старика. — Ты поплатишься за это! — После этих слов снова начался хаос. Кушина, стоящая за воротами, потеряла из виду Каге, когда поднялся столп пыли, заполонивший все вокруг. Она слышала удары кунаями, слышала взрывы техник. Должно быть, снова начались сражения на границах Конохи. Бывшей Узумаки пришлось наклониться, когда над ее головой пролетел Огненный шар, пущенный Фугаку. Глава клана пришел на помощь к Минато и жителями Конохи. Кушина видела, как мелькала шевелюра Минато. Она видела, как Земляные техники Цучикаге уничтожают все вокруг. И она знала, что ее бывший муж не сможет долго сражаться — не с печатью на очаге чакры против Ооноки в полной боевой готовности. Но что она могла сделать? После рождения детей она могла применять только простейшие техники, так как ее очаг чакры был сильно поврежден. И перезапечатывание Кьюби не сыграло ей на пользу — в ней осталась только малая доля его чакры, которая не позволяла очагу чакры окончательно разрушиться. Тогда Кушина приняла единственное верное решение — сбросив руку Микото со своего плеча, она рванула в самое пекло событий. Она шла по звуку, полагаясь на сохранившиеся инстинкты шиноби. Они позволяли уклоняться ей от летящих техник и отбиваться своим кунаем от кунаев других шиноби. В глаза летела пыль, однако она продолжала идти. Женщина дошла до того места, где происходила битвы Минато и Ооноки. Она видела, как ее муж отбивает от ударов старика, как он уклоняется от сильнейших техник. И Кушина знала, что нельзя Цучикаге позволить разойтись на полную — его техники настолько разрушительны, что способны разрушить целый остров. Земля во многих местах была вспахана, повсюду были ее куски. Место было похоже на настоящее поле битвы. Как в замедленной съемке, Кушина видела, что Ооноки складывает печати для своей техники. И вот появляется еще три Цучикаге — его знаменитые каменные клоны, которые сразу начали нападать на Минато. Кушина видела, что Четвертый держится на последнем издыхании — его грудь часто вздымалась, руки дрожали, а по лицу тек пот. Еще несколько мгновений, и бывшая джинчурики наблюдает, как Цучикаге — настоящий Цучикаге — достает кунай, заряжает его чакрой и бросает прямо в спину Минато, отбивающегося от клонов. Действуя на инстинктах, Кушина отбивает этот кунай своим и бежит вперед. Она бежит туда, где сражаются Минато и Ооноки, сопровождаемая взглядом последнего. Он с прищуром смотрел на нее, а она знала — его глаза полны ненависти, злобы и одиночества. Ооноки мог сейчас убить Намикадзе Минато, но Кушина помешала ему. Бывшая джинчурики была в несколько раз слабее Минато, она была гораздо слабее Цучикаге, но в ней все также горела сила клана Узумаки — их упорство, нежелание сдаваться и инстинкт защищать любимых людей. Намикадзе встала спиной к Минато, смотря прямо на господина Ооноки. В руках она держала два куная, готовая отбивать атаки. — Ты не тронешь моего мужа, даттабане. — Сказала бывшая джинчурики. — Только через мой труп. — О, это я могу устроить. — И тогда из Земли начали образовываться три огромных кола. В какой-то момент Кушина даже сравнила их с когтями Кьюби. Мгновение — и на нее летит Земляная техника Цучикаге. Колья окружали ее со всех сторон, но женщина упорно стояла на своем. Она не желала отходить от мужа. Но также она знала, что им не спастись. Кушина не стала закрывать глаза. Она смотрела прямо на Цучикаге, на его улыбку и понимала — этого человека не спасти. А потом она почувствовала, как кто-то прижал ее к себе — крепко, за плечи, закрывая от нее Цучикаге. Кушина больше ничего не чувствовала — только крепкие руки на своей спине. — Нет! — Услышала она крик. Знакомый голос, который слышался будто через пелену, потому что перед ней сейчас были только глаза Минато — его голубой, как в первую встречу взор. — Минато! — Услышала она еще один голос. Но все было неважно — она видела только своего мужа, свою первую любовь. Кажется, кто-то звал ирьенинов и других шиноби. Перед глазами женщины пронеслась вся ее жизнь: от рождения до сегодняшнего момента. Она вспомнила, как ей сказали про Кьюби, вспомнила встречу с Минато. Кушина заново прокрутила момент того, как он пришел спасать ее и как он защищал ее от всего на свете. Первое признание в любви, первый поцелуй, предложение руки и сердца, рождение Иоичи. Она вспомнила первое слово своего сына, его первый шаг, первая техника и первая неудача. А потом рождение Наруто, снова топот маленьких ножек в доме, объятия Минато. Перед глазами встали лица ее детей: маленький и беззаботный Иоичи держит на руках свою крошечную сестренку. Наруто впервые тогда засмеялась, и Кушина была самой счастливой женщиной на свете. Она знала, что подвела своих детей. Они оба подвели их, потому что не смогли дать должной защиты, должного внимания, заботы и любви. Они не смогли обеспечить им спокойное детство, разрушили семью и перестали ценить моменты. Кушина не помнила, когда она последний раз видела счастливую улыбку на губах у своих детей. Она помнила только злые, полные ненависти взгляды Наруто. Она помнила отчаяние и грусть в глазах Иоичи. И Узумаки знала, что это их вина — ее и Минато. А еще она понимала, что не сможет увидеть, что с ними будет в будущем. Потому что она чувствовала, как в районе сердца расползается кровавое пятно. Теперь она чувствовала, как ей становится тяжело дышать, как из ее рта льется горячая кровь и как ее сердце замедляет свой ход. — Кушина… — Тихо сказал Минато, а потом начал кашлять. Из его рта полилась струйка крови, но он продолжал стоять на ногах и держать в своих объятиях жену. — Вот и пришла твоя смерть, Четвертый Хокаге! — Услышали они издалека голос Цучикаге. А потом почувствовали толчок, а вместе с ним боль — ужасающую по силе боль по всему телу. Они упали на землю, потому что Цучикаге убрал единственное, что удерживало их от кровопотери и держало на ногах — земляной кол. — Прости меня… — Тихо сказал Минато. В его теле была огромная дыра, из которой по земле текла кровь. Больше он ничего не смог сказать, потому что из его рта начали вырываться только хрипы и стоны. Кажется, на его губах застыли еще какие-то слова, но он больше не мог ничего произнести. Его взгляд стал пустым, рот слегка приоткрылся, а потом голова упала набок. Кушина тяжело дышала, из ее груди тоже вытекала кровь, однако она смогла своей рукой найти руку Минато. Она закашлялась, выплевывая кровь, а потом нашла силы в себе сказать самые важные для нее слова: — Я всегда буду любить тебя. — Прошептала она, слабо сжимая руку мужчины. Кушина сделала последний вздох, а потом закрыла глаза. Все ее тело ослабло, и рука, держащая руку Минато, опустилась. По щеке покатилась одна-единственная слеза, оставляя мокрую дорожку за собой и унося с собой все мысли и чувства. «Я так и не выполнила просьбу детей — остаться в живых». — Это была последняя ее мысль перед тем, как сердце сделало последнее сокращение и замерло. Минато и Кушина Намикадзе погибли, держась за руки. А Микото Учиха, стоя рядом с телами и ощущая руку Фугаку на плече, понимала, что их смерть куда более трагична, чем может показаться людям. Они погибли, защищая Коноху. Они погибли, не прощенные, не принятые своими детьми. Они погибли, думая, что их дети ненавидят их. Они погибли, все еще любя и защищая друг друга. А вместе со стуком их сердец стихли и звуки бойни рядом с деревней.