Всё к лучшему.

      Чувствительный, чувственный, страстный, горячий, самый желанный, единственный. Вряд ли хватит эпитетов, чтобы выразить все эмоции Брайана по отношению к Адаму. Того, что тот воплощает в его глазах.       «Откуда же ты такой появился? Чудо. Счастье моё и такое короткое».       Словно послание из космоса всплыли в сознании Брая строки:       Короткое счастье, незримое чудо.        Откуда ты взялся? Пришёл ниоткуда.       От края вселенной рассыпаны звезды.       Никто и не верил,  что всё так серьёзно.       Стал яркой звездою, сияющей рядом,       Мне солнечным светом, осенней наградой       Мне шёпотом в уши, как дождик по стёклам.        Мне шорохом ночи и зонтиком мокрым.       Мне шелестом струн из-под пальцев усталых,       Мелодией лета, что осенью стало.       Как мне поступить? Ждёт зима на пороге…       Но лето твоё доставалось немногим.       Не смею коснуться дрожащей рукою       Волос золотистых. Лишь слёзы рекою,       В душе, не на лике.       Ты стал слишком близким.       Идя по дороге чужой, но манящей,       Талантом от бога ты стал настоящим!       Смотрю восхищённо я, словно на сына.       Но вновь искушаешь. А я не остыну.       Мне грех и проклятие — твоё искушение.       Не спорить с судьбою — простое решение.       Останется память украденной ночи.       И нет утешения разлуку отсрочить…       — Шлюха! — Брайан с размаху даёт Адаму нехилую затрещину.       — Брай! Что ты творишь?! — миг растерянности, и рука Адама поднимается для ответного удара, сжимаясь в кулак. Но тут же, дрожа, опускается вниз. Перед ним его кумир. Друг, годящийся в отцы.       — С-сучонок! — Брайан одной рукой перехватывает запястье Адама, а второй хватает за волосы, несколько раз несильно ударяя об стену. Тянет голову того вверх, сам прижимая его своим телом, и впивается поцелуем в шею.       — Ах… ммм… — дыхание Адама учащается, и Брайан чувствует своей грудью, как их сердца стучат, словно наперегонки. Он находит пухлые приоткрывшиеся губы, страстно целует, а Адам… отвечает на поцелуй… сла-адко… И снова — за ухом… шея… ключица… плечо…       Бри рвёт, раздирает на части тонкую ткань концертной туники. А Адам… он вовсе не сопротивляется, будучи, несомненно, гораздо сильнее более крупного, но уже стареющего мужчины.       — Не надо, Бри. Боожее… — хриплый шёпот и вздох.       А руки обнимают. И одна уже гладит под рубашкой горячую, но увы, увядающую кожу на спине Брайана. Глаза Адама закрыты, бёдра совершают непроизвольные, судорожные движения, притираясь к его паху. Брайан чувствует, как тяжелеет его член. Такой прилив сил не припомнит он лет двадцать как.       — Сладкий какой… Фредди… Эдди! Ччёрт… Эдди! Прости, малыш. Я люблю тебя…       Брайану хочется развернуть Адама лицом к стене, нагнуть и оттрахать как последнюю сучку. Нет, только не Адама. Фредди.       Но Фредди больше нет. Так давно…       Адам… Он чудо! Его любовь. Бри будет его не иметь — любить! В постели. Лицом к лицу. Обнажённого… и телом, и душой! Только так! Пускай только раз. Только сегодня… Сейчас!       — Детка, идём в постель! — туника спадает с плеч, и Бри толкает его к кровати. Адам падает на спину, а Брайан, сбросив рубашку, накрывает его своим телом. Они целуются, словно обезумев от этой близости. Рука Адама уже у него в штанах, ласкает возбуждённую плоть. И Бри, запаздывая, тоже тянет молнию вниз, и огромный член молодого любовника оказывается в его ладони. Бри сжимает, а потом начинает надрачивать, жёстко.       — Снимай их… живо! — сам стаскивает с него облегающие брюки, попутно избавляясь от своих, и вновь падает сверху.       Адам и сам раздевается, и помогает ему. А когда их тела соприкасаются, и члены трутся друг о дружку, Адам стонет, кусая губы, и выгибается на простыне так, что Бри боится кончить в ту же минуту, к чертям собачьим!       После очередного поцелуя Адам вдруг отстраняется, отстраняя от себя голову Брайана обеими руками. И продолжая держать в своих ладонях, впервые смотрит. Его расфокусированный взгляд скользит по лицу друга       — Дорогой, как это? Мы… мне хорошо.       — Да, милый, — Бри вывёртывается и начинает целовать рыжую влажную грудь. Переходит к соскам и, услышав стон, ощущает нежные руки в своих волосах, опускается ниже. Целует живот. Играет языком в пупке, а потом… крупная бордовая головка оказывается в плену его жаждущих губ.       — Ах… ммм… Нет… Нет! Бри, не надо! — Адам неожиданно вскрикивает и грубо отталкивает партнёра, больно дёргая за волосы. — Нет, — шумно дыша. — Не надо этого… хочу тебя! —  тянет Бри вверх. Конечно, Брайан удивлён и растерян, но сейчас определённо не время для выяснений. Оказавшись вновь сверху молодого и гибкого тела, он грубо раздвигает своими коленями совершенные бёдра Адама.       — Раздвинь ноги, детка! Давай… Как со всеми! Хочу засадить в твою задницу!       «Ну что же я говорю, старый дурак?! Я полный идиот. Но я так люблю его… Так хочу!»       Длинные ноги Адама обхватывают талию Брайана, он раскрывается полностью. Чёрт… смазка… Бри обходится собственной слюной и слюной Адама, так щедро плюнувшего ему в ладонь.       И вот головка члена Бри уже упирается в анус Эдди. Он даже не растянул. Совсем без подготовки. Но последние мысли улетучиваются от нахлынувшего желания. Адам вновь прикрывает веки.       — Да… — он выдыхает и закусывает губу. Сильный толчок, ещё один. Брайан внутри, до конца.       — Ааа! — громкий вскрик, и ногти больно впиваются в спину, разрывая кожу.       Какой же он узкий, как девственник… фак! — колени Адама сжимают так, что кажется, хрустнут рёбра.       «Он не шлюха. Вот я придурок. Он и не врал, а я…»       — Детка, больно?       — Бри… — он дрожит, и испарина покрывает прекрасное лицо и тело.       — Давай!       Адам сам насаживается, и Бри начинает двигаться, утопая в наслаждении.       — Ещё! Ах… — он закидывает Брайану ноги на плечи, сам тянется за поцелуем, а после запрокидывает голову и подмахивает. В бешеном темпе дрочит сам себе.       — Ха… аха… ммм… — кончает обильно, пачкая живот. Разжимает тонкие пальцы. А из-под прикрытых век по щекам струятся слёзы… От этого зрелища Бри делает лишь пару глубоких толчков и изливается в тугое пульсирующее лоно…       Яркий луч солнца нашёл лазейку, проскользнул в щель меж спущенных жалюзи и пощекотал ресницы спящего Брайана. Тот поморщился слегка, протёр лицо ладонью, прогоняя назойливого «зайца», а вместе с ним сон.       Его мобильный валялся на полу у кровати. На часах было 12.30.       «Это надо же проснуться в полдень! Давно со мною такого не случалось, — подумал Брайан, окончательно пробудившись. — И зачем я вчера так напился? Ничего не помню! Стоп. Или?..»       Вопреки логике Брайан чувствовал себя неплохо. Голова не болела, да в общем-то и похмелья не наблюдалось. Разумеется, алкоголь был самый дорогой и качественный. И самое главное, Брайан отлично выспался. Но вот память…       Тепло чужого голого тела под простынёй, лёгкое шевеление рядом. Мгновение, и Бри почувствовал тяжёлое крепкое бедро на своём, нежные руки с тонкими пальцами заключили его в объятия, а крашеная лохматая макушка удобно устроилась на его груди.       «Адам?!» — осознание поразило его, как удар хлыста.       Меж тем Ламберт улыбнулся и, что-то невнятно пробормотав во сне, потёрся щекой о седеющие мягкие завитки.       «Как такое могло случится?! Боже мой… Он и Эдди? Это немыслимо!»       Постепенно Брайан стал вспоминать всё, что произошло вчера ночью.       Он выпил в баре отеля. Много выпил. Приходил Роджер, пытался его образумить. Говорил что-то о турне, о возрасте и о проблемах со здоровьем. Но Брайан его не слушал. И когда Роджер решил прибегнуть к физическому воздействию, а именно, приобняв Брайана, попытался увести его от стойки, тот оттолкнул Роджера и грубо его послал… После чего, со словами «Ну и сдохни здесь, старый хрен!» Роджер удалился, а Бри, опрокинув последнюю стопку, шатаясь, дотащился до лифта и поднялся к себе в номер.       Там он кое-как принял прохладный душ и, слегка протрезвев, зачем-то переоделся, намереваясь куда-то пойти. Тем временем Адам вернулся из клуба и почему-то по ошибке, тоже нетрезвый, ввалился в его номер. Ламберт всё ещё был в концертной одежде. Вероятно, будучи под кайфом ещё на сцене, он не стал заморачиваться с переодеванием. Сбежал в самый шикарный гей клуб в городе, «чтобы вдоволь натешиться задницами и членами». Вот именно в тот момент в Брайане и вскипела злость, смешавшись с похотью, она хлынула по венам, как чистый опиум, затуманив рассудок и высвобождая животные инстинкты.       Адам взял кувшин с водой с небольшого столика и жадно выпил прямо из него. Пролив на себя часть и даже не извинившись, утёр рот тыльной стороной руки, нагло взглянул Брайану в глаза.       — Упс… — произнёс, и эта его усмешка…       Вот что и послужило посылом к действию.       И тогда он…       Бри вспомнил, как, оскорбив Адама, ударил его, а тот не ответил. И потом снова ударил, но уже не сильно. Стал целовать и рвать одежду, а Адам не сопротивлялся. Напротив, он отвечал на его ласки, а потом… Адам отдался Брайану. Он отдавался так, как будто это было впервые, но одновременно с каким-то дерзким отчаянием.       «Эдди…»       Брайан вспомнил всё. И жаркую, тесную глубину его тела, и слёзы во время оргазма на перепачканных тушью небритых щеках Адама…       «Господи…»       Влюбиться в Ламберта — обычное дело! В него влюблено полмира девушек и более чем три четверти мира геев! Да и натуралы не исключение. По крайней мере третья их часть.       Но для Брайана влюбиться в Адама было катастрофой…       Что же так привлекло, что же так зацепило? Талант, харизма — бесспорно, но… что-то ещё!       Брайан погладил спящего Адама по спине. Усыпанная яркими веснушками кожа была бархатной, как у женщины. Многие поклонники Адама считали его андрогинным. Об этом даже писали известные журналы, особенно в самом начале его карьеры. И ещё более во времена ГНТ, да и после. Андрогинная суть проявлялась во всей натуре Ламберта. В том числе и во внешнем облике и манерах. И имидж был тут совершенно ни при чём. Но это была не та андрогинность, признаки которой наблюдались у тщедушных мальчиков-моделей.       Энергии двух стихий. Инь и Ян перетекали в Адаме, невообразимо дополняя друг друга. В нём удивительным образом сочеталась женственность с мужественностью. Милая невинная улыбка пухлых и чувственных губ — и властный взгляд матёрого хищника. Тонкие запястья и изящные щиколотки — и мощные плечи. Длинные стройные ноги, почти гладкие девичьи колени — и крепкая, широкая грудь с густой рыжей порослью на ней. Торчащие розовые соски — и едва проступающие кубики пресса на идеально подтянутом животе. Маленькие, упругие ягодицы, покрытые нежным пушком, — и огромное достоинство между ног, как у самца дикой гориллы.       Демон Искуситель — не иначе! И всё это безумно заводило Брайана.       Адам всё ещё спал. Он даже не пошевелился, когда Брайан снова и снова поглаживал его по спине, наслаждаясь прикосновениями к молодому и сладкому телу.       «Что же дальше делать? Неужели придётся мучиться угрызениями совести до конца жизни? И что будет, когда…?»       — Доброе утро, Бри.       Погружённый в свои мысли, Брайан и не заметил, что Адам проснулся и с лукавой улыбкой смотрел на него снизу вверх.       — О… доброе утро… — растерянно ответил Брайан. — Эдди, малыш… вчера…       — У тебя такие красивые руки, Брайан!       Адам взял его руку погладил, разглядывая, лаская пальцы своими, словно измеряя длину. Потом поднёс к губам и поцеловал ладонь. Брайан вздрогнул от неожиданности.       — Прости. Я не знаю… я не должен был делать этого!       — Бри, всё в порядке!       Адам улыбнулся, чуть усмехнувшись, продолжил:       — Вчера всё было хорошо. Мне было хорошо с тобой, тебе не за что извиняться.       Адам нежно прикоснулся губами к груди Брайана, лёг рядом и, так же быстро приподнявшись на локте, посмотрел ему прямо в глаза.       — Послушай, Бри. Между нами ничего не изменилось и не изменится. Ты по-прежнему мой друг, наставник. Я уважаю тебя. Мы провели вместе ночь, но… Это ничего не значит. То есть, ничего плохого. Поверь, у геев это часто случается.       Брайан вздрогнул, и Адам понял, что сказанное навряд ли уместно для того.       — Да. Ты не гей, но…       — Эдди… у меня это было дважды. Первый раз очень давно, много лет назад с… И второй раз этой ночью, с тобой.       Адам был совершенно спокоен, сжимая ладонь Мэя, улыбка сияла на его лице, и она была искренней, как и его взгляд.       — Я понимаю, Бри… Все твои воспоминания… Но жизнь продолжается! Пора двигаться дальше. Тебе лучше забыть тот раз. Много лет назад. И тот, что был вчера…       После этих слов Адам перестал улыбаться и опустил глаза, но спустя пару секунд снова обратил взгляд на Брайана.       — У нас всё классно, Бри! И ты мой друг.       Он поднялся с кровати, даже не прикрывшись, вовсе не стесняясь своей наготы, и направился к двери. Перед выходом лукаво подмигнул через плечо:       — Я в душ, ненадолго.       — Тогда я пока закажу нам кофе? — спросил Брайан, улыбнувшись уголками губ.       — Да, спасибо. Мне эспрессо. Без сливок и с сукразитом вместо сахара. Нагрузки нагрузками, а надо следить за фигурой! — рассмеялся Адам и, пошло вильнув бёдрами, исчез за дверью.       Брайан выдохнул и, закинув руки за голову, прилёг на подушки.       «Ах, Адам такой Адам! Сексуальная рыжая бестия! Никогда не изменится!»        Он почувствовал облегчение после их разговора с Ламбертом.       «А ведь Эдди прав. Ему давно стоило забыть то, что случилось между ним и Фредди. Просто выбросить вон из памяти, раз и навсегда!        На их пути с Фредди было столько светлых моментов. Многолетняя дружба, совместное творчество и триумф. Всё это приносило в каждый новый день уйму прекрасных событий, радость и любовь к жизни. Пускай они были совсем разными.       Вот и Адам. Теперь Брайан понял, они с Адамом не только из разных поколений, они принадлежат разным мирам. И ему никогда не понять тот яркий и далёкий мир.       Эта ночь того стоила. Теперь ему будет легко забыть.       Они останутся близкими друзьями, как будто ничего не случилось.        Всё к лучшему».       Бри хмыкнул и, взяв в руки телефон, набрал номер бара.       — Добрый день! Нам два эспрессо, пожалуйста. Один диетический, без сливок и сахара…