В конце будет только один

      Вначале – только туман. Молочно-белый и словно светящийся изнутри, он укрывает собою всё, что существует в этом мире. В этом тумане скрывается лестница, чьи низкие, но широкие ступени белого камня тянутся в неведомую даль. Кажется, что время здесь не имеет значения: можно бесконечно шагать по ступеням вверх, не ощущая ничего, кроме покоя. И если идти достаточно долго, то можно заметить, что постепенно туман начинает редеть.       Поднимавшемуся по ступеням человеку не было дела до этой бесконечной лестницы. Ему было безразлично, сколько ступеней видно впереди – три, семь, или больше десятка. Тело шагало само по себе, как автомат. В голове вертелись бессвязные обрывки воспоминаний, а фоном едва слышно ощущалась странная музыка. Казалось, она не воспринималась ушами, а ощущалась всем телом, жила внутри. Она была похожа одновременно на шум прибоя и треск костра, позвякивание металла и шепот дождя. Она обволакивала и успокаивала. Человек едва заметно улыбался, ведь теперь ему было легко и спокойно. Усталое облегчение было в этой улыбке – последнее, что он ощутил перед смертью и попаданием сюда.       Надетый на человека бронекостюм, разбитый и обесточенный, должен был быть слишком тяжелым для движения, но человек не замечал этого несоответствия. С вялым любопытством он просматривал фрагменты воспоминаний: не все из них были его собственными. Чужие были о тех местах и событиях, про которые он даже никогда не слышал. Его собственные в основном были о последних двух неделях борьбы на пределе сил и ресурсов, закончившихся пустой победой на грани полного поражения. Человек почувствовал облегчение от того, что за это уже не придётся отвечать: и некому, и не перед кем.       Воспоминания будили беспокойство и вносили помехи в музыку. Ритм начинал сбиваться, а последовательности звуков – смешиваться. Наконец, подъём закончился, и туман исчез. Человек стоял на площадке, а перед ним была арка светлого металла высотой в несколько метров, а в ней – створки белого дерева. Это были Врата. Закрытые. И никого вокруг.       Человек немного постоял, собираясь с мыслями, затем недоумённо оглянулся. Площадка размером с небольшую комнату, по сторонам символическая ограда из того же белого камня. Лестница вниз – сзади, Врата – спереди. Вблизи створки казались лёгкими и очень хрупкими, несмотря на свои огромные размеры. Поверхности выглядели неправдоподобно гладкими. Идеал, недостижимый для человеческих инструментов.       Постояв ещё немного и не дождавшись никаких подсказок, человек решил действовать самостоятельно. Подойдя к воротам и протянув к ним руку, чтобы толкнуть створку, он нерешительно посмотрел наверх... И замер, едва не коснувшись дерева рукой. Краем глаза ему показалось, что рука была покрыта кровью. Он не сразу решился опустить взгляд и рассмотреть свои руки внимательнее, но ничего такого он больше не увидел. Нормальные руки нормального человека, вот только появилось ощущение грязности и настойчивое желание как следует отмыться. Ощущение захватило не только руки – теперь человек целиком ощущал себя грязным, слишком грязным для этого места. Ему казалось, что он может видеть свои следы на камне, его дыхание отравляет воздух вокруг, пепел из лёгких хлопьями оседает на совершенных поверхностях этого места, портя их.       — Здесь не место для таких, как ты, — чужая мысль появилась в голове человека, и произнесена она была голосом одного из тех, чьи воспоминания он просматривал по пути сюда. Голосом его главного врага, чьи действия стоили жизни невообразимому числу людей. — Ты ведь об этом сейчас думаешь?       Человек сел на верхнюю ступеньку лестницы, сгорбился и обхватил голову руками:       — Я не хочу возвращаться. Не осталось ничего, куда можно было бы вернуться.       — Конечно, не осталось. Ведь ты же обещал положить всё и всех ради цели? Примерно это ты и сделал.       — Да не было других вариантов, не было! А нормальных не было вообще!       Собственный крик показался человеку жалким: некоторые вещи и в самом деле можно было сделать иначе. Быстрее, лучше, правильнее. Тем сильнее его удивил ответ:       — Полностью согласен. Вот и сейчас у тебя только один выход – вернуться обратно и продолжить. В отличие от меня, ты ещё способен хоть на что-то.       — А вскрыть Врата? Не выход?       — А ты готов осквернить их для этого? Трещины и кровавые следы будут повсюду, и останутся они навечно. Знаешь, мне показалось, что разрушать – противно твоей природе. Неужели лишь казалось?       — Знаешь, если такова будет цена моего покоя...       — Такой ценой, покоя для тебя не будет. Сделаешь это – и вместо незаслуженного отдыха ты будешь жалеть об этом до конца времён.       — Незаслуженного?.. Это у меня-то? — человек нервно рассмеялся, а затем вскочил и стал сбивчиво кричать в пустоту. — Кто собирал вместе людей, которые забились по углам, когда твои твари полезли из ниоткуда и стали всех жрать? Кому приходилось постоянно рисковать, мотаясь за припасами? Кто сам непрерывно хотел спрятаться подальше и переждать, а вместо этого ободрял и мотивировал всех остальных? Кто, пускай и с чужой помощью, вломился в твой проклятый мир и уничтожил тебя? Кому… — его голос сорвался, но он продолжил, тихо, твёрдо и стиснув зубы. — Кому пришлось бросить своих товарищей на растерзание, чтобы суметь добраться до тебя?..       Голос явственно вздохнул и что-то неразборчиво пробормотал. Затем, уже чётче, сказал:       — В хижине в огромном лесу жил охотник. Однажды он проснулся от воя зверей, выскочил на улицу и увидел бегущих на него волков. Перестреляв их, он решил, что опасность миновала, и возгордился своим успехом. Но проблема была не в животных, а в лесном пожаре, который гнал их в сторону охотника. В общем, мораль: скудоумие и недостаток знаний привели к бессмысленным жертвам и потере времени. Так себе аналогия, но достаточно понятная. Да, охотник?..       — То есть, ты хочешь сказать, что все жертвы и усилия, всё было… — человек снова запнулся, как будто был не в силах произнести последнее слово. — Всё было зря?       — Не в этом случае. Трупы зверей теперь никому не нужны, это так. С другой стороны, теперь ты знаешь про лесные пожары, и что один из них надвигается. Предыдущий мы кое-как остановили, но это было так давно, что знаний об этом практически не сохранилось. К тому же, я был последним живым свидетелем тех событий. Хорошо, что моя память перешла именно к тебе – ты сможешь правильно распорядиться ею. И моя память, и твоя неумолимость в стремлении к цели будут критично важны. Боюсь, тебе придётся повторить то, что ты уже проделал.       — Но если ты знал, что надо делать… Почему сам не стал? В твоих руках был целый мир!       — Потому что мой дух давно мёртв. У меня нет воли к борьбе. Мне безразлично, что будет дальше. Когда-то я был таким же, как и ты, но вечная жизнь глубоко и необратимо истощила меня. Единственный раз, когда мне стало не всё равно и я попытался что-то сделать, стал катастрофой для обоих наших миров… Не в первый раз. И когда я проиграл тебе, в последний миг моего существования… я ощутил радость и облегчение от того, что для меня всё это закончилось. Впервые за долгое время я ощутил хоть что-то, кроме боли.       — Но раз тебя больше нет, то сейчас я говорю с…       — Это твои личные Врата, и здесь больше никого нет, — голос сделал небольшую паузу, и человеку представилось, как его собеседник оскалился. — Однако, теперь я – это тоже ты.       Повисло молчание. Человек ждал продолжения фразы, но вскоре нарушил тишину сам:       — Эээ… Голос?       Никто не ответил ему. В голове было тихо и пусто: никаких звуков, никакого внутреннего монолога. Никаких чужих голосов.       — И… что дальше?       Слова утонули в звенящей, напряженной тишине. Затем откуда-то сверху донеслись едва слышимые раскаты грома, поднялся ветер. Он дул в спину со стороны Врат, несильно, но настойчиво. Мягкий (пока что!) намёк на то, что более здесь задерживаться не следует. Само это место выразило своё неприятие.       — Да чтоб вас всех!! — В этой короткой фразе испуга было больше, чем злости, но короткая вспышка словно прорвала дамбу, за которой бушевали подавленные эмоции. Человек издал рёв, долгий и протяжный. В нём горели и напряжение от безумной ответственности, и боль потерь, и разочарование исходом, и обида за то, что всё начинается по новой, и ужас перед будущими испытаниями… При жизни за таким криком обязательно последовали бы тяжелый приступ кашля и сорванное горло, но здесь привычные правила не работали. Немного успокоившись и приняв неизбежное, человек пошел по ступенькам вниз, не оглядываясь на Врата. Ветер всё сильнее подталкивал в спину, на пепле сожженных эмоций разгоралась решимость, и человек ускорил шаг, постепенно перейдя на бег.