жара.

Цзян Чэн готов разодрать своё ханьфу в клочья, даже если всё что на нём надето – всего лишь нижние одежды. Тонкие шнурки рубахи он распустил ещё пару часов назад, не выдержав мерзкой липкости, с которой ткань цеплялась к телу. Едва ли будущий глава ордена когда-либо отличался особой терпимостью, хоть в бою его выдержка могла служить примером остальным, под натиском обычной жары, он проигрывал явно и безоговорочно. Заклинателю казалось, что даже ночной воздух обжигал горло, затрудняя дыхание, отчего грудь вздымалась и опадала с тяжелым присвистом, будто он был тяжело болен. Капельки пота стекали от шеи, выстраивая кривой маршрут по груди и спускаясь к крепкому торсу, пока не разбивались, словно вода о причал, о края ослабленного пояса штанов. Цзян Чэн привык к спасительной прохладе даже в самые жаркие дни. Пристань Лотоса почти полностью окружена водой, от которой так сладко веяло свежестью. Сегодняшняя жара была какой-то аномальной, забрав даже сырость воды. Цзян Чэн не верил в знаки, несмотря на то что весь его мир был соткан из сверхъестественного, но этой ночью он не мог не провести параллели. Солнце палило беспощадно, так же как Цишань Вэнь день за днем наращивал свою мощь путем захвата всё новых и новых орденов. Ядовитая жара отравляла всё на своём пути, вынуждая Цзян Чэна держаться из последних сил. Он медленно повернул голову в сторону, ощутив прилив обжигающего раздражения вперемешку с чувством острой несправедливости. Как, черт возьми, Вэй Ину удавалось спать столь безмятежно. Как ему вообще удалось заснуть при такой жаре? На самом деле, в темноте их комнаты, он едва мог рассмотреть лицо своего шисюна, но глубокие спокойные вдохи и выдохи говорили о крепком сне последнего. Цзян Чэн внимательно вслушался в мерное дыхание, внезапно ощутив себя странным образом. Точно было в этом что-то сокровенное, но оттого неправильное. Он не мог понять сам себя. Разве не спали они вместе всю жизнь? Это даже не первый раз, когда он слушал дыхание Вэй Ина. Бывало мать отхаживала Вэй Усяня плетью так сильно, приказывая при этом не помогать выхаживать его никому из слуг, что Цзян Чэну самому приходилось заниматься этим тайком. Он слушал его дыхание с замиранием сердца, не осознавая вовсе, как губы расходились в молитвенном шепоте. - Цзян Чэн, - внезапно раздалось в ночной тишине. Цзян Чэн вздрогнул от неожиданности. Он так глубоко погрузился в свои мысли, что даже не заметил, как проснулся Вэй Ин. А спал ли он вообще? - Чего тебе? – буркнул шиди в ответ, точно не он только что испугался. - Пошли купаться, - голос парня звучал настолько буднично, что Цзян Чэн невольно подумал - «только этот дуралей мог сказать что-то такое подобным тоном». - Ты в своем уме! На самом деле, Цзян Чэну не меньше, а то и больше хотелось окунуться в воду, хоть немного остудив пылающую кожу, но привычка спорить уже настолько въелась в его рутину, что Цзян Чэну было жизненно необходимо возразить на слова Вэй Усяня, чем бы это ни было. Справедливости ради, в четырех из пяти случаев его возражения всегда были достаточно справедливыми. Увы, лишь в трех из пяти они с Вэй Ином не следовали дурацким идеям последнего. - Да ладно тебе. Если не пойдешь со мной – я пойду сам. - Вот ещё, - фыркнул Цзян Чэн. – Стоит оставить тебя без присмотра, как ты обязательно влезешь в какую-то неприятность. Вэй Ин в ответ так же фыркнул: - Цзян Чэн, да ты просто образец благородства! - Заткнись. Не будь так жарко, я бы побил тебя. Смех Вэй Усяня был громким, отчего губы Цзян Чэна непроизвольно растянулись в улыбке. Взяв себя в руки, он шикнул: - Сбрендил! Будь тише, иначе кто-то проснется. - Ты идешь или нет? – в конце концов, спросил заклинатель, спустив ноги на пол. - Я же сказал, что не собираюсь оставлять тебя без присмотра, - Цзян Чэн медленно поднялся с кровати, лишь тогда осознав, что стоит в распахнутой рубахе. Вэй Ин уже стоял рядом, потому он наконец мог видеть его лицо. Его выражение внезапно вогнало Цзян Чэна в краску. Конечно, они тысячу раз видели друг друга даже нагими, разве было в этом что-то особенное? Цзян Чэн снова начал задаваться этими вопросами. Они были заклинателями – воинами – получали увечья и сталкивались с кровью, рваной одеждой и неожиданными ситуациями чаще, чем простые смертные ловили рыбу. Но сейчас, в непосредственной близости друг от друга, взгляд его друга опалял не хуже жары. Ему почудилось такое яркое мерцание в глазах Вэй Ина, что невольно Цзян Чэн шагнул назад, а затем коротко кашлянул, чтобы грубо бросить: - Чего встал? Не ты разве предложил сходить искупаться! Вэй Ин лишь покорно кивнул и молча направился к выходу. Цзян Чэн облегченно выдохнул. Это напряжение наверняка просто почудилось его воспаленному от жары сознанию. Они тихо крались по узким переплетам деревянных дощечек, направляясь к их излюбленному месту, где было достаточно глубоко, чтобы поплавать, а вода в разы прохладнее. Цзян Чэн замер как вкопанный, когда, достигнув места назначения Вэй Усянь начал скидывать вещи, пока не остался совсем голышом. - Ну, чего уставился? Собираешься раздеваться? Мысленно Цзян Чэн отвесил себе звонкую оплеуху. Какого черта он зависает словно застенчивая девица? - Полезай в воду, может тебя больно укусит какая-нибудь рыба прямо за задницу, чтобы ты перестал пороть всякую ерунду! - Ох, а может ты сам укусишь меня за задницу? – хохотнул Вэй Ин и со всего размаху прыгнул в воду, окатив Цзян Чэна с ног до головы холодными брызгами. - Ах ты ж! Эта шалость стала спусковым крючком, который наконец-то привел Цзян Чэна в чувства. Он быстро скинул с себя одежду, так же решительно прыгнув в воду, задавшись целью во чтобы то ни стало утопить Вэй Ина. Тот уже отплыл на приличное расстояние, блаженно прикрыв глаза и балансируя на воде. Цзян Чэн хотел было сразу броситься в погоню, но не смог двинуться дальше, просто наслаждаясь прохладой воды. Его тело молило об этом кажется тысячелетиями, потому сейчас он впитывал каждую каплю, что успокаивала разгорячённое тело, словно исцеляя клетку за клеткой. Он позволил этой неге подхватить его целиком, почти потеряв связь с внешним миром. Вэй Ин сам аккуратно подплыл обратно, будто почувствовав момент единения Цзян Чэна с природой. В абсолютной тишине, нарушаемой лишь пением цикад и мягким свистом теплого ветра, так они и дрейфовали на воде плечом к плечу. Ночь была безлунной, но не темной, мириады звезд сияли, разукрашивая воду такими же драгоценными точками. Тихо прочистив горло, Вэй Ин спросил: - Как думаешь, как долго это будет продолжаться? Цзян Чэн понял, о чем тот спрашивал. Этот мнимый покой, что царил сейчас, был лишь затишьем перед бурей, пока Цишань Вэнь не надоест играть в учтивость, и перейдет к полноценному захвату всех орденов. - Пусть эти псы только сунутся, - выплюнул Цзян Чэн. Вопреки его уверенному тону, на душе его было далеко не спокойно. Он никогда не боялся смерти. Собственной – никогда. Умереть в бою – вот она славная кончина любого заклинателя. Но страх – мерзкий и липкий, как та жара, цеплялся за его пальцы, вызывая мелкую дрожь. Страх за семью - за шицзе, за мать с отцом. Страх за Вэй Ина. Глупого бесстрашного Вэй Ина, что всегда в первых рядах бросался в бой, ни на секунду не задумываясь о цене своей жизни. Поддавшись порыву, Цзян Чэн нашел его руку под водой и крепко сжал. Слова давались ему тяжело, но он выталкивал одно за другим: - Пообещай мне. - Что? - Пообещай, что будешь рядом. - Конечно я- - Нет, подожди. Пообещай, что не будешь бездумно бросаться на любого, кто обронит резкое слово, или посмотрит… - Цзян Чэн, ты знаешь, что я... - Пообещай! - Цзян Чэн, - на этот раз ему было плевать, чудится ему или нет блеск в глазах Вэй Ина. Когда он обхватил его лицо руками и приблизился вплотную, так что их мокрая кожа касалась друг друга, заставив Цзян Чэна напрочь забыть, как дышать. – Я не могу пообещать этого, - едва слышно прошептал Вэй Ин. – Но я всегда, слышишь, - теперь даже их носы соприкасались, - буду на твоей стороне! Цзян Чэн вздрогнул, когда ему показалось, что где-то рядом раскалывается гора, такое сильное гудение стояло в ушах. Но это были его собственные губы, что с силой ударились о губы Вэй Ина, вырвав у того прерывистый вздох. Они уставились друг на друга, будто видя впервые. Цзян Чэн - с вызовом, в то время как всё внутри рассыпалось и дрожало от страха, если бы не вода, он бы упал – ноги не держали совсем. Вэй Ин – с абсолютным потрясением, вглядываясь в его лицо настолько пристально, как если бы мог читать на нём слова. Что-то внутри Цзян Чэна щелкнуло – оборвалось. Он резко развернулся, но не смог двигаться так быстро, как ему хотелось, замедленный водой. Ладонь, что резко легла на плечо, превратилась в стальную хватку, пытаясь развернуть Цзян Чэна к себе лицом. «Ни за что!» - подумал Цзян Чэн. Но чуть не пошел на дно, когда рука Вэй Ина исчезла, а вместо этого он крепко обнял его со спины, прижимаясь всем телом. Это поразило Цзян Чэна до той степени, что теперь он наоборот был не в состоянии шевельнуть даже пальцем. Находясь в таком положении, они оба стояли совершенно неподвижно. Но Цзян Чэну казалось, что его сердце проломит грудную клетку и пойдет мертвым грузом на самое дно этой реки. Они оба давали себе время свыкнуться с новыми ощущениями, пока руки Вэй Ина наконец не начали двигаться. Медленно, его ладони ровно легли на грудь Цзян Чэна, начав плавно скользить вниз. Цзян Чэн сглотнул так тяжело, что едва не смутился, если бы новое движение напрочь не стерло все мысли из головы. Стоя вплотную к друг другу, парень вдруг ощутил, как отмерла плоть Вэй Ина, которой он прижимался к нему сзади. Искры пошли из глаз. Его дыхание участилось ещё сильнее, но теперь он четко слышал, как Вэй Ин так же тяжело дышал ему на ухо. Это посылало мурашки по всему его телу. Цзян Чэн забыл обо всем. Он уже не чувствовал прохлады, вместо этого жар с новой силой затопил его тело, делая его ватным и неуклюжим. Если бы Вэй Ин не держал его так крепко, он бы упал лицом в воду и даже не всплыл. - Цзян Чэн, - выдавил Вэй Ин. Цзян Чэн никогда не думал, что этот звонкий мальчишеский голос может быть таким хриплым, таким незнакомым. Таким в о с х и т и т е л ь н ы м. Он слышал его день ото дня с разными интонациями – веселый, грустный, недовольный, обеспокоенный, задумчивый, спокойный. Но никогда таким. Чем бы всё это не закончилось, он никогда не сможет выбросить из головы этот тон. Прежде чем он смог это обдумать или взять под контроль, стоило рукам Вэй Ина спуститься ещё на сантиметр вниз, как из горла вырвался тихий, едва слышный стон. Они синхронно замерли. Этот стон – точно свистящий полет стрелы, выпущенной с предельной точностью. Такой выстрел называют смертельным. Оба поняли это – этот стон мог стать точкой невозврата. И сейчас стоило решить, как быть дальше. Они ещё могли сделать вид, что ничего не произошло, списать на бурлящую кровь и бьющие в голову гормоны, юношеский интерес. Да что угодно. Или же... Превозмогая смущение и стыд, Цзян дернул бедрами, потеревшись о Вэй Ина. Вэй Усянь едва смог вытолкнуть остатки воздуха, чтобы втолкнуть его в легкие снова. Он вдруг с силой прижал к себе Цзян Чэна ещё крепче, на этот раз зайдя дальше. Он чуть приподнял его, в воде тот совсем ничего не весил, и снова опустил, таким образом их кожа соприкоснулась новым, немыслимым образом, пустив по коже электрический ток. Цзян Чэн не выдержал первым, снова застонав. Теперь он окончательно потерялся в ощущениях. Перед глазами всё плыло, и он даже не мог держать их открытыми долгое время, утопая в совершенно новых чувствах. Когда руки Вэй Ина добрались до его члена и ни секунды не задумываясь сжали, Цзян Чэн протяжно застонал, вцепившись Вэй Ину в плечо. Это было чертовски неудобно, но кажется им обоим было плевать. Рука Вэй Ина начала медленно водить по члену, отчего Цзян Чэн окончательно сошел с ума, его тело больше не подчинялось ему. Он весь стал сплошным комком нервов, которыми Вэй Ин так умело управлял. При этом он отчетливо чувствовал эрекцию Вэй Усяня, что упиралась ему чуть выше середины ягодиц, когда они оба стояли. И даже это ощущение заставило его поджать пальцы на ногах, от нахлынувшего желания. Ему хотелось метаться из стороны в сторону, умереть и родиться заново, пойти на дно и остаться там на веки, убаюканный нежными волнами. - Вэй Ин, - его голос звучал так непривычно высоко, что показался чужим. Он повторил ещё раз, попытавшись отбросить эту молящую интонацию и найти опору. – Вэй Ин. Вэй Усянь замер. Цзян Чэн оторвал от своего тела его руки, и вдруг резко ощутил его неуверенность. Наконец, он повернулся лицом к своему шисюну. И снова приблизился вплотную. Как во сне, его руки легли на шею Вэй Ину. Теперь он четко мог видеть, каким взглядом на него смотрел Вэй Усянь. Цзян Чэн буквально плавился. Приблизившись к его лицу Вэй Ин снова посмотрел на него т а к. И в этом взгляде было всё – безудержное, дикое желание, щемящая нежность, преданность и мягкая уверенная любовь. На этот раз Вэй Ин первый коснулся его губ. Нежно и так тягуче. Звук соприкосновения их губ прошел сквозь Цзян Чэна новым импульсом. Его губы разошлись сами собой, позволив углубить поцелуй. Он никогда не целовался до этого, не считая случая, когда его насильно пыталась поцеловать одна девчонка, когда ему было семь, после чего, растерявшись он натравил на неё своих собак. Всё закончилось хорошо, учитывая, что собаки были щенками, но с того самого времени поцелуи вызывали у него лишь брезгливость и неискоренимую ассоциацию с девичьими воплями. Поцелуи с Вэй Ином заставляли забыть не только о собаках, но и о существовании девушек в целом. Поцелуи с Вэй Ином были больше, чем просто приятными. Такие поцелуи взрывали салюты в душе и яркие всполохи под веками. Бросали его в ещё более крепкие объятия, но теперь даже этого было мало. Цзян Чэну хотелось большего. Здесь и сейчас. Он никогда не был особо щедрым, в особенности того, что касалось лично его вещей и даже друзей. Но только сейчас он в полной мере осознал значение слова «жадный». Осмелев, он позволил себе зарыться в длинные шелковистые волосы, что сейчас тяжелым жгутом спадали на плечи мокрыми прядями. Это движение нашло отклик в душе Вэй Усяня, он несдержанно простонал прямо в их поцелуй. Этот звук неожиданно понравился Цзян Чэну больше, чем он мог себе в этом сознаться. Поощренный подобной реакцией, Цзян Чэн вновь зарылся в его волосы, начав легко массировать голову Вэй Ина, получив в награду новые вздохи. Вэй Ин тяжело оторвался от его губ, осоловелым взглядом всматриваясь в лицо Цзян Чэна, а затем нежно поцеловал его висок. Такой почти что целомудренный поцелуй стал для Цзян Чэна настоящим ударом, всё внутри него переворачивалось от новых чувств и ощущений. Вэй Ин двинулся ниже, поцеловав щеку, следом скулу и спустился к шее. Он едва-едва коснулся нежной кожи, как вырвал из Цзян Чэна стон, и тут же припал с новым поцелуем к его шее, ощутив, как пальцы Цзян Чэна сжались крепче в его волосах. Вэй Ин чуть прикусил место, где только что целовал, заставив Цзян Чэна выстонать его имя. Вэй Усяня повело. Теперь он припал к его шее, словно какой-то монстр, который питается кровью, но вместо боли, это приносило Цзян Чэну лишь удовольствие. Ему было так хорошо, что он откинул голову чуть назад, давая Вэй Ину лучший доступ к его шее. Кровь бурлила, закипала в их жилах. Цзян Чэн вдруг высвободил одну руку из волос Вэй Усяня и положил на грудь, сжав без того острый сосок. Вэй Ин замер, когда рука Цзян Чэна начала опускаться ниже, пока не легла на твердый стоящий член. Вэй Усянь начал задыхаться. Всё это было ново Цзян Чэну, но инстинктивно он знал, что нужно делать. К тому же, дрочка не входила в число неизведанных вещей, но дрочка своему лучшему другу стала к его удивлению неожиданно приятной. Особенно когда Цзян Чэн начал ловить удовольствие Вэй Ина так остро. Резко Вэй Ин оттолкнул его руку, и набросился с жадным поцелуем, терзая губы Цзян Чэна. Он не был против такого напора, но это снова вывело его ощущения на новый уровень. Внезапно Цзян Чэн почувствовал пальцы Вэй Усяня прямо на своих ягодицах. Одновременно его бросило и в жар, и в холод. Эти ощущениями были самыми странными за всю его жизнь. Он чувствовал пульсацию прямо там, когда палец Вэй Ина нежно надавил на его вход. Кислород в легких кончился, а руки крепко обхватили плечи Вэй Усяня, но тот не остановился. Он медленно ввел палец на одну фалангу, заставив Цзян Чэна невольно напрячься. - Шшш, - выдохнул Вэй Усянь. – Расслабься. Цзян Чэну резко захотелось съязвить, но Вэй Ин итак уже был в месте назначения, куда Цзян Чэн хотел его послать. После того, как Вэй Усянь покрутил пальцем внутри него, толкнув его ещё дальше, не только слова, но и мысли окончательно закончились в его голове. Спустя время он добавил ещё палец, а затем ещё один, продолжая нащупывать какие-то точки внутри него. Сначала это было не особо приятно, но с каждым медленным толчком, Цзян Чэну хотелось, чтобы тот ускорился. Хотелось до той степени, что в конце концов, Цзян Чэн сам подался вперед, насаживаясь на пальцы Вэй Усяня. Он даже не сразу понял, что скулеж принадлежал не кому-то, а ему самому. - Вэй Усянь, я уб... АХ, - всё перед глазами Цзян Чэна пошатнулось, рассыпая вокруг сноп искр. Он не понимал, что такого произошло, но когда Вэй Ин снова дернул пальцами в то же место, Цзян Чэн вскрикнул и чуть не потерял сознание он нахлынувших ощущений. Их было настолько много, что Цзян Чэн абсолютно не понимал, которое из множества испытывает в ту или иную секунду. Он попытался отдышаться, когда Вэй Ин вынул из него пальцы и повернул спиной, но прежде чем он успел сделать один полноценный вдох, его заполнил член Вэй Ина, напрочь вырвав из реальности. Ощущения члена внутри разительно отличались от пальцев. Они стояли не двигавшись, но не сдержавшись Вэй Ин потянулся губами к его шее. Цзян Чэн понял, что пропал. Это определенно было его слабое место. С каждым поцелуем тяжесть внизу его живота зрела, расцветая сначала тихими, а затем более яркими стонами. Тогда Вэй Усянь сделал первый толчок, и медленно подался назад, чтобы вновь насадить Цзян Чэна на себя. Медленные поступательные движения были в такт волнам, что шли к берегу, перерастая в более интенсивные, и, если бы не вода, что заглушала их связь, они бы слышали громкие совершенно развратные хлюпающие звуки. Цзян Чэн пораженно подумал, что хочет услышать их в другой раз. Забыв о всяком контроле Вэй Ин больше не мог сдерживаться, буквально вдалбливаясь в Цзян Чэна. Тот в свою очередь был не только не против, но и сам насаживался на его член. Он чувствовал легкую боль, но затем это стало разжигать в Цзян Чэне новое удовольствие. Это был его первый раз, а он уже хотел сильнее, быстрее, жестче. Не так он хотел воплощать в жизнь главный девиз ордена Юньмэнь Цзян, но к черту, если сейчас он напрямую занимался достижением невозможного. Он почти подавился воздухом, когда Вэй Ин продолжая входить в него, начал так же двигать рукой на его члене. Каждая клетка внутри Цзян Чэна взрывалась от удовольствия. Он уже не понимал где небо, а где земля. Единственным маяком, якорем, что всё ещё держал его в сознании был – Вэй Ин. Сквозь волны эмоций, он четко смог отделить лишь одну – всепоглощающую, совсем не нежную и не прекрасную, но любовь. Искреннюю, без всяких прикрас, любовь. Цзян Чэн знал, что бы не сделал Вэй Ин в будущем, сколько бы обещаний не нарушил, всё это уже неважно, потому что Цзян Чэн сделал свой выбор. Не сейчас, когда позволил Вэй Ину делать все эти вещи с его телом, гораздо-гораздо раньше, когда по-детски плакал со сбитыми коленями от падений в темном лесу, куда убежал маленький Вэй Усянь, когда расставался со своими собаками, потому что Вэй Ин их боялся, когда смущенно, но уверенно протянул ему подушку, давая понять, что не против, чтобы тот вернулся в их комнату. С того момента и до тех пор, пока его дыхание не умрет окончательно – он всегда будет любить его. Дыхание Вэй Ина сделалось совсем рваным, и Цзян Чэн ощутил, что он так же близок к разрядке. Внезапно, он почувствовал, как внутри стало горячо-горячо и так влажно, после чего Вэй Усянь вышел из него и снова развернул к себе лицом. Он припал к губам Цзян Чэна нежно, продолжая водить рукой по члену, но Цзян Чэн не мог целоваться так же невесомо, чувства переполняли его. Он знал, что вот-вот кончит, особенно когда рука Вэй Ина задвигалась еще быстрее. Он укусил Вэй Усяня за губу, когда сперма начала выходить из его члена, и до последнего не мог разжать зубы, очевидно, причиняя Вэй Ину дискомфорт, но он молчал, давая Цзян Чэну сполна насладиться разрядкой. Наконец, Цзян Чэн устало упал лбом на его плечо, пытаясь отдышаться. - Цзян Чэн, - шепнул Вэй Усянь ему на ухо. Ему было лень поднимать голову, но даже так, он слышал, что Вэй Ин улыбается. – Теперь, когда я буду звать тебя купаться, соглашайся без возражений. Цзян Чэн фыркнул: - Не надумай себе чего лишнего, - несмотря на привычный тон, его сердце пело, и он не смог удержаться, прикоснувшись легким поцелуем в место, где были его губы. Вэй Ин рассмеялся. Возможно, Цзян Чэн подумает, чтобы пересмотреть мнение о сегодняшней жаре.