пpосила снять маечки(с)

Тина после концерта остается совсем одна. Ассистенты куда-то разбегаются, торопятся по своим важным и не очень делам. Тина в гримерке совсем одна — это немного каламбур, потому что она одна и по жизни. Тина в гримерке достаточно наедине, чтобы распустить, наконец, ленты корсета, стащить неудобные туфли. Ноги крутит от вечера, прожитого на каблуках, сердце колет от щемящего, за душу берущего чувства одиночества. Тина морщится. Тине неудобно, непривычно. Тина своим одиночеством кичилась всегда, наслаждалась им, берегла от злых языков и недобрых взглядов, грудью прикрывала. Тина так давно была одна, что хотеть разделить себя с кем-то ей было странно. Тина так безнадежно попала. Тина как бы взрослая уже, за плечами и брак, и семейная жизнь, и сын. И это не говоря уже о романах, любовниках, бесконечном флирте. Тине нравится кокетничать и вить из мужчин верёвки. Тине нравятся летящие платья, и туфли на шпильке, и кошачьи взгляды, и соблазнительная улыбка, приставшая к губам корочкой, прижизненной маской. Тина не помнит, когда влюблялась в последний раз — это было давно, и точно не в кого-то, кто не муж, и уж конечно, не в прошлого любовника. Ну, из тех, что постоянные: хорошо, удобно и надолго. Пришлось бросить его немедленно, потому что в Дана она не влюбилась. В Дана она рухнула как Алиса в кроличью нору — со страшной скоростью и неотвратимо. У Дана коньячного цвета глаза, бархатный тембр, едва заметный молдавский акцент и замашки мачо. До мачо Дану далеко. Из старого клипа "Нума нума" Тине всегда больше нравился блондинчик, а не Дан. Дан ведь даже человек не слишком хороший, пудрит голову двоим женщинам, как будто так и надо. А Тина просто дура немного, несмотря на жизненный опыт. Тина просто Дана хочет, и упаси боже, не в том смысле. В том смысле они вместе ещё с самых первых съёмок, с первого взгляда. Дан смотрел на Тину так, словно готов был разложить на более-менее менее подходящей поверхности. Тина в этих карих глазах теряла остатки гордости и соглашалась, конечно же, на все соглашалась. Тине достаточно лет, чтобы не выпадать из образа роковой красотки, и чтобы не доверять никому. Ну кроме Венечки. Венечка зайка. Но Венечка мальчик и сын, а Тина не доверяет взрослым коварным мужчинам. Дана она немного боится, остерегается, но упрямо ведет себя как обычно. Флиртует и кружит голову как дорогое шампанское, надевает самые красивые платья. Тина не снимет при Дане неудобные туфли, и не даст увидеть за расписной ширмой себя обычную — всего лишь женщину, потому что тогда он точно уйдет, растворится, рассыпется. Тина хочет просыпаться с Даном в одной постели, есть с ним вкусную еду и пить любимое красное вино, и много говорить, говорить, говорить. Тина хочет разгадать его тайну, и попасть в его вселенную, даже если у нее нет скафандра, чтобы в том открытом космосе дышать. Тина на Дана смотрела много. На такого странного Дана, чуть отстраненного, с пышными фразами — но красивыми, как из романов Вальтера Скотта. На Дана, непривычного, со всем этим его непониманием — Дан не понимал народных песен, Дан не понимал шуток, не понимал украинского менталитета, и даже в этом была своя притягательность, свой странный магнетизм. У Катеньки Бегу, Дановой любимицы, есть, конечно, не скафандр с пресловутым кислородом, но собственная вселенная и чувственная хрипотца в голосе, как будто она долго курила или плакала. Катя не из тех, кто умеет быть счастливой, Катя — девушка-Земфира, но она нравится Дану. Просто по-человечески нравится. В том-не том смысле. У Тины нет ничего из этого, включая Данову симпатию. Тина не интересует Дана как личность, в Тине для него загадочности ни на грош. Тина не из космоса, Тина обычная земная женщина, яркая, чувственная, одна из. Просто очередная роскошная женщина с красивым голосом и толпой фанатов, с которой у Дана искры и довольно-таки неплохой секс. У Кати, когда они встречаются взглядами, всегда виноватая улыбка. Тина в ней чует соперницу — конечно, не зря. Тина уверена, что Катя все знает — конечно, знает. Тина думает ага-ага. Поулыбайся мне ещё тут, девочка, строящая из себя невинность. И едва сдерживает завистливую злость. Катя не боится быть собой. Катя и Дан одинаковые как непохожие близнецы, они из одного теста, чужого говора, лунного серебра и соли. Катенька спела ту-самую-песню — конечно, специально. Катенька заглядывает Дану в рот, ходит за Даном по пятам — девочка, тебе самой-то себя не жалко? Дан тратит на нее время, Дан с ней занимается вокалом — и упаси боже, чем-то другим. Дан Катю обнимает — за плечи, ласково, но уверенно, крепко держит. Как бы говоря, что позаботится обо всем. Их совместная исполнение звучит как симфония. Тина красит губы красным. Больно бывает не только от боли....