Властью данной мне

Прижимать сопротивляющегося Шена, оказалось не так просто, как думалось главе ордена. И это сопротивление, эта непокорность, просто пробуждала в нем желание подчинить, подмять под себя, сломить бунтарский нрав. Шен давно ходил по тонкому льду, и Шиану ничего не осталось, как преподать младшему брату урок. Старейшина проклятого пика подозревал, что Шиан занимает пост главы не за красивые глаза, но даже не мог предположить, что его сил будет не достаточно, чтобы хотя бы оттолкнуть того от себя. На помощь он попытался призвать демоническую ауру, но был совершенно обескуражен, она как будто совершенно не подействовала на того! Шиан продолжал прижимать его к двери своего кабинета, не выпуская и не продолжая дальнейших действий. Одной рукой он провел по упавшей на лицо прядке, заправляя ее за ухо. Пользуясь моментом, Шен попытался развернуться и дёрнуть за ручку, но удалось ему только первое. Как бы он не пытался дергать за нее, та уже была закрыта. Шиан схватил его руки и приложил корпусом к двери. — Что ты делаешь?! — Прокряхтел разъяренный старейшина проклятого пика. Чтобы кто-то позволил обращаться с ним подобным образом! Уму не постижимо! Попытавшись вырваться, не получилось — руки связали чем-то тонким и Шен со страхом признал, что то было вервие бессмертных. — Какого черта. Шиан, что ты вытворяешь?! Его глаза поражено распахнулись, когда почувствовал, как на его шее сомкнулись зубы главы ордена. Шен закричал на него. — Не думай, что так сможешь привлечь внимание других старейшин. Не зря здесь стоят защитные талисманы от прослушивания. Пользуясь тем, что брат начал говорить, Шен спросил: — Что ты собираешься делать?! Шиан повернул его лицом к себе и с теплотой произнес: — О-о ничего странного, не стоит бояться. И с этими словами, не меняясь в лице он поцеловал его в щеку, затем начал медленно осыпать его поцелуями. «Что, какого хрена его собственный брат пытается его трахнуть!» Шиан начал продвигаться дальше и прижался губами к губам брата, сразу же просовывая язык. Не смотря на внешнюю мягкость главы ордена, целоваться с ним — это как переть на быка с тряпкой. Он будто бы пытался подавить и сломить: не оставить никаких шансов, чтобы сбежать от него. Любые попытки подавлялись болезненным укусом. Шиан принялся развязывать пояс Шена, и тот упал на пол, а полы одежд свободно распахнулись. В голове Шена металось: «Блять! Блять! Блять! Какого!» И он хотел уже было во всю мочь заорать, но глава ордена успел нажать на точку в области шеи, и его горло словно бы в раз осипло и Шен не смог произнести ничего из того, что планировал. Перед глазами Шиана представал вид беспомощного брата, и он сжал зубы на его бледной шее — затем начал оставлять багровые отметины. Он потянул одежды с Шена, и те повисли на сгибах локтей. Если старейшина проклятого пика и пытался сопротивляться, то совершенная беспомощность заставила чувствовать ужас. Живот неприятно сократился, когда по нему прошлись губами. Шен чувствовал омерзение. Глава ордена следом стянул нижние одежды. Шен догадывался, что пытается сделать Шиан. Ни о какой эрекции не было и слова! И когда брат взял в рот его опущенный орган, это лишь вызвало тошноту, а не возбуждение! На глаза набежали слезы, но Шен лишь больно прикусил нижнюю губу, которая покраснела от поцелуя брата. Но действия Шиана возымели успех, как бы то ни было, а старейшина проклятого пика был мужчиной и настойчивые движения на его орган привели к его возбуждению. Как это противно и мерзко! Шиан потянул его на диван, так удачно стоящий в его кабинете. Повалив его, глава ордена и сам начал снимать с себя верхнюю одежду. Шен так озверел от понимания того, что тот сейчас попытается сделать, что резко дёрнул коленом, зарядив им по рёбрам. Шиан отлетел от него, и старейшина проклятого пика, перекатившись, попытался дать деру, только со связанными за спиной руками, с закрытой на ключ дверью, как он вообще мог спастись? Он не подозревал, что своим сопротивлением разбудит в Шиане инстинкт. Поймав брата, он с силой впечатал его в стол, вещи, стоящие на нем, слетели на пол. Нагнув Шена, глава ордена запустил руку к его вновь опустившемуся члену проводя по всему основанию, смазки было мало, поэтому это вызвало лишь боль. Шен чувствовал горькое унижение, и слезы, уже не сдерживаясь, катились по его лицу. Горло по-прежнему сковывало, и он не мог издать ни звука. Когда палец Шиана оказался у его сфинктера, Шен непроизвольно сжался. «Нет, не надо…» — Только и мог мысленно молить тот. Старейшина проклятого пика был слишком узким, но Шиан не хотел порвать его, поэтому методично растягивал брата. Он имел лишь приблизительные понятия о том, что он делает, поэтому был очень осторожен. Когда глава ордена посчитал, что уже достаточно, то вынул пальцы из сфинктера. И приставил свой член к анусу. Не сказать, что он был сильно возбужден, нет. Им двигали совершенно другие чувства, и их было слишком трудно объяснить. Шен испустил тяжёлый выдох. Его словно распирало — в том месте начало неприятно жечь. Это было больно. Он просто не знал, что делать! Его ломало от своего бессилия. На обломках сознания, он почувствовал, как брат качнулся вперёд, продвигаясь глубже. Каждое движение будто переполняло Шена. В какой момент это все прекратилось? Старейшина проклятого пика не помнил. Ему было все равно. Защитной реакцией на него накинулась пустота. Очнулся он лежащим на том же проклятом диване, заботливо укрытый верхней одеждой брата. Главы ордена в кабинете не было. Руки больше ничего не сковывало: на них красовались красные и глубокие отметины. Шен в голос разрыдался, ничего более не сдерживало горло, но в душе старейшина проклятого пика чувствовал пустоту.