Так страшно умирать...

Наннали слушала тихий голос брата, но не могла поверить своим ушам. Неужели этот подросток действительно был Лелушем? Нет, тот Лелуш тоже умел говорить убедительно, но этот... Никогда еще принцесса не слышала ничего более красивого. Этому голосу хотелось верить. А его обладателю - поклоняться. Потому что на троне больше не сидел император. Этот Лелуш был больше чем человек. Здесь и сейчас он был почти богом. Наннали, как и люди на площади, не понимала, что именно говорит ее брат. Она вслушивалась в мягкие, завораживающие нотки восхитительного голоса, даже не пытаясь выделить из них отдельные слова и фразы. Зачем? Мыслей в голове не было совсем. Ни у кого. Кроме, пожалуй, самого Лелуша. И... Джереми Готвальда. Потому что в речи императора прозвучало его имя. Эту методику Лелуш хотел опробовать уже давно, но даже не надеялся это сделать. Свой гиас, силу короля, как казалось ему до момента смерти Сузаку, император изучил лучше, чем что бы то ни было. Голос, вызывающий у людей восхищение и даже некоторое подобие гипнотического транса, был одним из лучших изобретений Лелуша. Да, он не был ученым, но выдающиеся интеллектуальные способности помогли проанализировать воздействие гиаса на сознание людей и создать аналог, обладающий, впрочем, несколько иными свойствами. К сожалению, такой гиас требовал почти максимальной сосредоточенности и огромных усилий со стороны использующего. Лелуш знал: через полминуты использование гипноза станет невозможным, а еще через шесть сознание просто отключится. Но он должен был успеть. Обязан. - ... это великая честь и великая ответственность - избавить мир от предателей, посмевших пойти против Священной Британской Империи. - На площади все так же было тихо, но каждый человек пытался вспомнить. Все знали, что император говорил, но вот что именно он говорил? Ответ на этот вопрос знали лишь два человека. - Джереми Готвальд. Я прошу именно вас стать тем, кто оборвет жизни этих людей. Пять. Высокий мужчина, с маской, закрывающей один глаз. Склоненная в знак признательности голова. Автомат в его руках. Четыре. Смертельный ужас в глазах осужденных. Страх во взглядах стоящих на площади людей. Повелительный взмах рукой. Дрожащие пальцы, сжавшие белоснежный подлокотник трона. Три. Крики боли тех, кто боролся против Императора. Крики ненависти и отчаянья тех, кто устремил взгляды на умирающую надежду этого мира. Кровь на белоснежных одеждах. Легкая улыбка на губах палача. Две. Медленно удаляющаяся машина. Из последних сил удерживаемое безразличие на лице темноволосого подростка. Кровь его сестры у подножия трона. Звенящая тишина на площади. Искривленные горем и злобой лица людей. Слезы в глазах Ривала и Милли. Одна. Неестественно прямая спина кровавого императора. Четкие, выверенные шаги. Двадцать восемь. Двадцать семь. Двадцать шесть. Металлический привкус во рту. Тонкие струйки крови из под темных волос. Ноль. Закрывающиеся двери спальни императора. Беспокойство на лице зеленоволосой девушки в неизменном белом костюме. Опускающееся на пол тело. И едва слышный шепот из приоткрытых губ. - Я смог...