Оправдать средства достижения цели

Пускай пиво и было алкоголем, часто развязывающим язык в различных ситуациях, позволяющим говорить всё, что приходит на ум честно, не выбирая выражения и не утаивая неудобные факты, сейчас не он был виновником этой беседы, которая должна была состояться. — Если ты боишься смерти, от которой бежала, то это совершенно не стыдно. Никто не хочет умирать, другое дело, что это случается вне зависимости от нашего желания, а мы лишь можем в последний раз извлечь пользу для команды, деревни или защитить кого-то близкого, — объяснял Какаши, делая глоток за глотком. Никто из них двоих не хотел напиваться, но ощутить какую-то лёгкость разума было необходимо. — Даже из смерти нам нужно извлекать пользу. В последний момент мы определяем цену своей жизни. У Асумы она была непомерно высокой. — В этом всё дело, Какаши, — шумно выдохнув и поставив стеклянную тару на стол, куда стекали капли конденсата из-за разницы температур прохладного напитка и тепла кухни, — я сомневаюсь, что смогу поступить так, как нужно. Я в Конохе побыла достаточно, чтобы понять и принять ваши узы. Каждый готов защищать близких ценой своей жизни, подставиться под чужую атаку, чтобы прикрыть товарища или простого человека. Только я не знаю этого чувства. Оно мне неведомо. Если я увижу атаку, которую кто-то из вас не сможет отразить, попытаюсь смягчить удар, направить его в сторону, нейтрализовать. Но не встану и не закрою никого своей спиной. И порой мне кажется, что я всё ещё хожу среди вас, намереваясь предать или сбежать. — Ты ценишь свою жизнь, и в этом нет ничего плохого. Возможно, больше шиноби было сейчас живо, если бы все они не бросались закрывать собой товарищей, а думали, как отразить атаку. Это не делает из тебя предательницу, тем более ты доказала нам, что тебе можно верить, — парировал Хатаке и немного наклонился вперед, упираясь локтями в свои колени. В глазах его, казалось, была привычная отстранённость и усталость, но теперь Микино могла видеть больше. Сняв маску, он показал гораздо больше, чем видят его ученики. В то же время эти эмоции уже безошибочно определяли его старые товарищи, а Юки только предстояло научиться этому. — Раньше никто из твоих напарников не погибал? Ты говоришь, для тебя это впервые, но чувства знакомые. — Никто. Кисаме жив, а другие не становились мне товарищами за одну только миссию. Но мне кажется, будто я что-то упускаю. Да, смерть родителей произошла почти на моих глазах, но я даже не горевала долго. Сейчас мне печальнее от гибели Асумы, — эти слова давали понять многое. Насколько нужно было сломать человека, чтобы он спокойно принял смерть своих родителей и гораздо сильнее оплакивал друга, которого знает не более трёх лет. — Думаешь, они захотят мести? — Захотят. Эта команда была более всех дружна и близка со своим сенсеем. И это вовсе не из-за походов в барбекю за его счёт. Сарутоби и ИноШикаЧо всегда шли рука об руку. Четыре клана — одна семья. Их узы были неразрывны. И даже после смерти никто из его учеников не отпустит сенсея, не примет до конца его гибель, поэтому месть — самый ожидаемый от них исход этих тяжёлых ночей, — озвучив свои мысли, он вернул на лицо маску, словно ожидая гостей, но стука в дверь не было слышно. Он закрылся от всех, чтобы ощутить себя в мнимой безопасности. — Ночь была тяжёлой и у тебя. Я слышал, Шикамару пытался тебя обвинить в причастности к смерти Асумы. Как ты относишься к этому? Успокаивать тебя не вижу смысла, ибо ты разумно не винишь себя. — На тот момент я сделала всё возможное и даже больше, чем от меня требовалось. Кто бы мог подумать, что какой-то эксперимент сектантов принесёт подобный результат? Я постаралась похоронить их всех в пещере или хотя бы задержать, а сведения вместе с Ямато передала в отчёте и лично. На этом мои полномочия кончались. Принимать решения я не могла, да и тогда… никогда бы не подумала, что Хидан станет почти бессмертным, каким его окрестили, — объяснилась Микино, снимая груз со своей души. Вину она всё-таки лёгкую ощущала, но не за свои действия, а за отсутствие угрызений совести. Хвалёная Воля Огня дала сбой, заставляя ощущать эти неприятные чувства за их отсутствие. Можно было сойти с ума от такого спектра эмоций и их причин, но, чтобы не продолжать, Микино зацепилась за ответ Какаши. — Они погибнут, если пойдут на тех двоих. Месть за погибшего сенсея похожа на благородное дело, но на верную смерть посылать их нельзя. Даже джонин в одиночку не способен справиться с одним членом Акацки, а здесь их двое, к тому же не просто так зовутся бессмертными. Какаши, это нужно предотвратить. Достаточно уже смертей. — Я не могу запретить им идти против людей, убивших их близкого человека. С моей стороны это тоже будет совершенно бессердечно, — ретировался мужчина к окну, словно ища там ответ, который бы заставил Юки согласиться с ним. — Но и отпустить одних я тоже не могу. Временно стану капитаном их команды и помогу сделать то, что их успокоит. — Какаши, ты вообще меня слышал? Это верная смерть! — подскочила с места девушка и подошла к джонину. Порыв чувств даже в такой обстановке ощущался странно. Она почему-то сильно хотела ударить Какаши. Не из-за того, что он мог прослушать, а чтобы внушить простую истину: он должен жить. Потому она положила руку на его плечо и одним сильным резким движением развернула к себе. — Я бежала от своей смерти, не чтобы видеть гибель друзей. Хочешь стать следующим и уйти из этого мира вслед за Асумой? — Но я ведь буду не один, — он был абсолютно уверен в компании Юки. Не потому, что она послужит прикрытием, информатором или прикроет спину, а потому, что сама не отпустит их одних. Да и ему знакомо, как некоторые люди могут желать мести — всем сердцем — но отказываться по определённым причинам, которые становятся важнее тех или иных обстоятельств. — Вряд ли мы остановим и Куренай, поэтому я хочу положиться на тебя и попросить присмотреть за ней. Убитая горем, она может совершать необдуманные поступки. — Не переживай, я в любом случае буду за ней приглядывать. И как её подруга, скажу, что несмотря на горе, она сможет мыслить трезво и не подставляться под удары врагов. С гендзюцу они определённо знакомы из-за членства Итачи Учиха в Акацки. Я постараюсь сделать так, чтобы она осталась зрителем, но… Какаши. Выходит, что действующими лицами станем мы? — задала она вопрос, к которому пришла лишь во время разговора. Он мог показаться абсурдным, потому требовалось и небольшое пояснение: — ИноШикаЧо ещё чунины и не имеют опыта сражения с такими врагами. Куренай не противник им с её техниками. Ты не останавливаешь меня, потому что я смогу тебе помочь одержать победу, а не по другим причинам? — Это одна из причин. Все Акацки сильны, преступники S-ранга. Если Асума, опытный и сильный джонин, не смог противостоять одному из них, то я почти прошу тебя пойти на смерть. Но не позволю пострадать, — выразил он свой замысел предельно честно и повернулся к Микино. — Мне нужно прикрытие, и ты с этим справишься. — Нет, Какаши, — ответила она почти сразу на его слова. Бутылка уже заметно опустевшая, оказалась на столе, пускай руки ещё и были прохладными и немного влажными от конденсата. Девушка сделала несколько небольших шагов к Хатаке и остановилась рядом с ним, внимательно всматриваясь в единственный открытый глаз. Рука её легла на шею Копирующего и потянула его немного вниз, чтобы она находились на одном уровне. И только после этого она коснулась губами щеки, где маска была немного спущена. Долгий поцелуй был больше похож на прощание, но почему-то этот момент её тревожил — дежавю. Она уже была в подобной ситуации, стояла возле окна рядом с близким человеком и думала о будущем, веря в лучшее. — Я не прикрою, а буду сражаться с тобой рука об руку. На другое не согласна, а возражения не принимаю. Этих самых возражений и не последовало. Какаши знал, что с Юки спорить абсолютно бесполезно, но вместе с этим он понимал, что девушка права. Он видит её не «экспертом», не той, кого хочется задвинуть за спину и просить не показываться во время битвы. Нечто иное преобладало в его душе. Это чувство было похоже на гордость, которую он испытывал, когда видел достижения учеников или рост своих товарищей, но всё же оно отличалось. Действительно хотелось не уберечь Микино от любой проблемы и спасти от всякого летящего куная, ему хотелось видеть, как она плавным, но быстрым движением руки отразит каждый и бросит в ответ во врага. Хатаке признавал её силу и теперь, видя уверенность девушки в себе и своих действиях, он не думал о том, чтобы запретить ей вырываться вперёд в бою, ведь иногда и такие действия были оправданы. Он лишь хотел, чтобы Юки не подставлялась под атаки из-за кого-то, хотя сам поступил бы так же. Настоящий замкнутый круг, который сложно разорвать благодаря крепости уз и силе Воли Огня. Одинокая прохлада квартиры встречала куноичи совсем неприветливо. Стены будто стали серее, а потолок ниже. Даже предметы, собранные здесь для уюта, не всегда спасали. У радостно улыбающейся статуэтки кошки, которая все это время стояла на кухонном столе, черные глазки-бусинки казались не тусклыми, а по-настоящему пустыми, лишний раз напоминая, что за ними нет ни души, ни сердца, ни характера, ни воспоминаний. Периодически таким бывал и взгляд самой Юки, что она, конечно, не замечала. Увидеть это можно было лишь со стороны и хорошо знакомым с ней людям, но пока они не били тревогу за девушку, да и она чувствовала себя вполне… спокойно. Это слово давно не было применимо к ней. На душе было что угодно, кроме того, что она обрела сейчас. Но почему-то даже спокойствие вызывало необъяснимую тревогу. Это проявлялось в мелочах и пока никак не могло служить поводом для разговора с кем-то близким, но Юки стала тщательнее проверять своё снаряжение, выдвигаясь на миссии, даже чаще карманы проверяла, покидая дом, чтобы совершить покупки или уйти на тренировку. Всё время хотелось оглянуться назад и проверить, не оставила ли она там нечто важное — то, что уже не может вспомнить. Но все эти мысли девушке приходилось пресекать в их зародыше, чтобы окончательно не сойти с ума, что вполне возможно, учитывая профессию шиноби. Слишком много смертей выдаётся на их жизнь с раннего возраста, а в Киригакуре это и вовсе обязательный этап становления шиноби, всего лишь генином. Чем больше слышно вокруг об оправданной жестокости, чем больше поощряют убийства, к этому начинаешь привыкать и считать правильным, ведь не могут ошибаться все вокруг тебя. С девства такая атмосфера царила вокруг Микино. Пускай, семья старалась сгладить ужасные традиции деревни, это не всегда помогало. Не помогло и взрастить в дочери должной любви к родителям или хотя бы привязанности. Все семьи старались подготовить детей на случай смерти родителей: кто-то оставлял инструкции, кто-то договаривался с родственниками, а особенно отчаянные толкали на смерть и детей, лишь бы те не оставались один на один с жестоким миром и не были использованы в качестве острого холодного оружия — столь тонкого, что ломается слишком быстро, не успевая достаточно прослужить деревне и цели. В случае с куноичи всё было так же. Она знала, что рано или поздно останется одна. Родители сближались с ней не больше положенного, чтобы не отяготить потерю и скорбь по ним. Начиная с тех времён, продолжая убийством подруги и следующими смертями как товарищей, так и врагов, Микино должна была относиться всё равнодушнее к круговороту жизни. Но могла ли? Ни один человек не сможет перестать горевать по ушедшим и убивать без раздумий, иначе он становится бесчувственной машиной. Таким и был идеал шиноби Кровавого Тумана на протяжении долгого времени. Микино вписывалась в него лишь из-за своей способности вовремя заглушить боль и спрятать чувства — будь то страх или печаль. Теперь ей не нужно было ничего прятать, а потому всё до сих пор было на лице. Она не хотела мстить, думала даже поговорить с Шикамару, но станет ли он её слушать? Ребёнок, которой винил бывшую шпионку в гибели сенсея, пускай и косвенно. Микино осознавала, что сделал он это необдуманно, поддался эмоциям. При его умственных способностях было бы глупо вести себя так, но он повёл. Настоящее отчаяние, но в его глазах она не увидела ничего нового. Он всё так же знал, кто он такой и ради чего сражается, на данный момент это было главным показателем трезвости ума. Юки решила и своему разуму дать отдохнуть, тем более после большого напряжения и выпитого алкоголя, она ощущала, что захмелела раньше обычного. Потому дорога её пролегала в спальню. Маленькими шажками, больше похожими на то, что она ползла, девушка благополучно добралась до кровати и легла на неё прямо поверх одеяла. Непроизвольно рука потянулась к тумбе, где стояли фотографии. Выбирать не пришлось, первая попавшаяся оказалась как раз с джонинами. На ней все были весёлые и показывали большой палец, как попросил Гай. Им словно передалась его энергия вместе с невероятной верой в лучшее. Но даже сегодня на похоронах тот был таким смурным, что Юки его даже не узнала сначала. Из высокого и довольно красивого видного мужчины он превратился почти в старика — плечи осунулись, скулы на побледневшем лице выделялись остро, добавляя теней к тем, что уже залегли под глазами. Состарился на десяток лет разом, а от прежнего блеска волос не осталось следа. О самой Куренай и говорить было нечего. Она на траурной церемонии больше напоминала призрака, который неупокоенный явился обратно на землю и не мог найти себе места. Некогда ясные глаза их учеников выражали скорее страх вперемешку со скорбью. Для них это скорее всего была одна из тех смертей, которую не ждали. Всё молодое поколение видело в сенсеях непобедимых людей, на которых можно положиться, и чья спина всегда окажется перед ними в случае опасности. Слёзы неприятно щипали глаза, скатываясь куда-то к ушам. Даже ощущение лёгкой щекотки от этого теперь лишь раздражало, не вызывая улыбки на лице. Микино пришлось сесть, чтобы поставить фотографию на место, а потом опустить её, чтобы не видеть всех счастливых лиц. Вторую, третью, — все они были перевёрнуты, а девушка так и не испытала никакого облегчения. — Ты можешь не прятаться там, — не скрывая своего состояния и не пытаясь его никак приукрасить, обратилась она к подосланному шиноби за окном, который внимательно наблюдал за действиями. — В этот раз ты особенно неосторожен, твоё присутствие заметно и без бьякугана. Раньше ты справлялся лучше, а теперь, видимо, хотел оказаться обнаруженным? — Я хотел поговорить, семпай, — через уже открытое окно на пол спальни осторожно и бесшумно ступил тот самый Сай, который изрядно портил настроение девушки некоторое время назад. Потеря его новообретённых товарищей заставила юношу успокоиться и соблюсти некоторые нормы, принятые в обществе. Он не улыбался уже долгое время, а лицо не выражало эмоций. Иногда он клал руку на чужое плечо и еле заметно сжимал его. Казалось, что он делает это неуверенно или неумело. — В книге я читал, что в таком состоянии людей лучше не оставлять одних, ведь они могут совершить ужасные вещи с собой. Но вы не похожа на ту, что станет вредить. Особенно с таким прошлым. — Книги никогда не учтут поведение каждого человека и всех обстоятельств, но основам научить можно. Не думаю, что ты пришёл поговорить со мной о них. А если так, то тебе к Какаши — он настоящий знаток литературы, — поднялась сначала на локтях Юки, а потом и вовсе села на кровати, рукой обыденно слёзы с лица стерев. Другой же похлопала рядом с собой, приглашая гостя присесть. Заставлять его стоять неправильно, а ей ещё нужно сделать пару дел. Сай послушно сел, а девушка попросила его немного подождать. Сначала душ, желательно прохладный, чтобы привести голову в нужное состояние и разгрести кашу, которая там была вместо отдельных мыслей. Сосредоточиться на чём-то одном было попросту невозможно, но собраться надо. Микино попросту избавилась от лёгкого опьянения и вернулась в комнату, завёрнутая в полотенце. Сай же сидел на месте и, кажется, не пошевелился за пару десятков минут, которые был один. Хорошая выдержка, да и важность темы разговора подтвердилась его ожиданием. Тянуть больше не было смысла — ответит так, как сможет. Постарается объяснить и не запутать ребёнка сильнее, чем есть на данный момент, ибо Микино прекрасна была знакома эта ситуация, его положение и мысли в такой момент. — Спрашивай, я готова ответить. Если вопросы будут слишком личного характера, я разверну тебя и отправлю домой. Хотя скорее уж на тренировку Наруто. Уверена, он их не прекратил. Но речь вряд ли пойдёт о нём, — заключила Юки и взяла со стула одежду для сна, не стесняясь переодеваться при Сае, которому это было явно не интересно, так он ещё и благоразумно отвернулся. Или уже научили, или в Корне всё-таки оставляют нечто человеческое в людях. — Я хотел поговорить о вашем прошлом, — фраза простая, ничего странного, если услышать её со стороны. Но не для бывшей шпионки. «Прошлое» вызывало в ней множество неоднозначных чувств, которых бы она предпочла избежать всеми силами, но разговор пойдёт на самую тяжёлую для неё тему. — И моём. — Хорошо, раз я согласилась, говори, — оказавшись в свободной одежде, она вернулась на кровать, промокая полотенцем ещё мокрые концы волос, с которых изредка капала вода на одежду, неприятно её охлаждая. — Я не думаю, что теперь перестану быть частью команды Какаши-семпая, Корень для меня так же важен, но теперь борется с тем, что я получил среди вас. Я обрёл товарищей и стал осознавать те чувства, которые испытывают все люди вокруг. Семпаи приносят мне книги, иногда я покупаю их сам. Наруто говорить о дружбе с Саске и объясняет, что такое преданность, как себя нужно вести с близкими людьми. Сакура искренне выражает заботу и беспокойство, это я понял самостоятельно, — объяснил он, повернувшись теперь к самой Юки. — Но вы не должны себя так вести. Вы проявляете все те же эмоции, что и они, я не могу распознать, когда вы лжёте, а когда ваши слёзы настоящие. Как вы достигли такого совершенства в своей игре? Сколько бы я не пытался, у меня плохо получаются некоторые эмоции. До сих пор не все верят моей улыбке, как бы я её не изображал. — Я давно перестала играть, Сай-кун. Через пару месяцев после того, как попала в Коноху, я стала вполне искренней. Мне больше не нужно было притворяться другим человеком и пытаться понравиться всем, чтобы выжить, как это работает, мне казалось. Тогда всем было известно обо мне, а я стала самой собой, — чуть задумчиво ответила Микино, приятно удивлённая, что вопрос оказался проще, чем она себе представила. — Да, кто-то так и было. — Разве Вы испытываете эмоции? Я думал, что это прекрасная актёрская игра. В нужный момент Вы действовали так естественно, что я засомневался ещё при нашей встрече, но теперь окончательно убедился — Вы не из Кровавого Тумана, — заключил он, развивая свою мысль. — Я не должен говорить этого, но по-другому понять Вас и узнать правду не получится даже мне, хотя до этого я видел отчёт Морино Ибики о Вас. Система Корня почти такая же, как в Академии Киригакуре. Мы убиваем своих товарищей, чтобы выжил сильнейшие, но больше — ради избавления от ненужных эмоций, мешающих стать оружием. Лишь тот, кто способен спокойно убить любого противника и не усомниться в правильности своих действий, не дрогнет и не поставит чью-то жизнь выше задания, может называться шиноби. Разве не так же должны были обучать Вас? Я убил своего собственного друга, который был мне настоящим братом, а потом долго подвергался давлению, после этого избавился от эмоций и могу их только изображать. Вы должны быть такой же, однако утверждаете, что чувствуете многое. Как такое может быть? — Интересно, кого в итоге сломала эта система — тебя или меня, — усмехнулась девушка, ход мыслей его угадывая. Видимо, он хотел чувствовать по отношению к другим ровно то, что чувствуют они сами, но не мог этого сделать. — Всё-таки рядом со мной были люди, которые помогали не просто не забыть о чувствах, они поспособствовали тому, что я не всегда убиваю, когда это бывает нужно. Чаще всего стираю память и оставляю человека в живых. Те люди заботились обо мне и желали лучшего. — Вы говорите о родителях? Но разве они не погибли раньше, чем Вы сформировали свои убеждения и тактику на миссиях? — Сай задумчиво приложил пальцы к подбородку и только сейчас краем глаза она заметила, что новый член команды Какаши оставил свою обувь под окном возле самой сены, чтобы не ходить в ней и дальше по помещению. Что-то интересное в нём всё-таки было. — И родители, и мой семпай Ао помогли мне ощущать себя нужной. Когда они проявляли ко мне доброту, это было искренне, а их намерения чаще всего были прозрачны и чисты. Никто из них не желал мне зла и уж тем более его не делал. Они были хорошими людьми и прекрасными шиноби, чем-то напоминающими шиноби Конохи. Я была для них тем самым товарищем, которого хотелось защитить, — улыбнулась она, усаживаясь в позу лотоса. — Эта забота всегда порождает чувства в ответ. Нельзя быть равнодушным к тем, кто помогает тебе, защищает и старается помогать во всём, с чем ты можешь не справиться. Я думаю, ты это и сам заметил. — Значит, Вы всё-таки из Кири… — заключил он, а Микино уже хотела возмутиться, что её речь и вывернутая наружу душа никак не помогли, но Сай продолжил после паузы. — Мы знаем о миссиях друг друга, связанных с Орочимару, и держим это в секрете. Я не рассказал о Вас ни семпаям, ни Данзо-сама, как и Вы не выдали меня. Тогда моя миссия была мне важнее товарищей, и я спокойно пролетел мимо падающей вниз Сакуры, не оставляя ей шанса выжить. И был спокоен. Но теперь, когда я вспоминаю это, что-то внутри будто неприятно крутится и сжимается. Ирьёнины сказали на осмотре, что со мной всё в порядке, но это чувство я испытал снова, когда узнал о гибели Асумы-сана и увидел скорбь его товарищей. Что это значит? Я не уверен, что со мной всё в порядке. — С тобой действительно не всё в порядке, Сай, но сейчас ты, наоборот, становишься на путь исправления. Это те чувства, которые ты подавляла годами, начинают развиваться и напоминать о себе. Они не всегда могут быть приятными, но с ними мы становимся сильнее. Если бездумно исполнять приказы и попросту убивать направо и налево, ты будешь оружием, которое из тебя лепили долгое время. Но такое оружие способно сломаться, как не закалённая сталь, — попыталась привести пример Юки, чтобы даже этот ребёнок всё понял, ведь судьбы у них были схожи некоторыми моментами. — Знаешь, как мы поступим? Я стану для тебя той, кто покажет, что такое настоящие чувства и как их ощутить. Называя меня семпай, ты невольно подписался на мою заботу. А с тебя картина. Хочу видеть себя в цвете. Справишься? — Я буду благодарен. И прочту побольше литературы, чтобы точно понимать, о чём Вы говорите, — взгляд такой честный, что девушка невольно слабо улыбнулась. Подходил к делу он весьма ответственно, лишь бы не начал записывать. Всё-таки девушка не лучший учитель, которого можно себе найти. На секунду в голове Сая мелькнул образ, как они вдвоём могут сражаться плечом к плечу, защищая своих близких товарищей. Ночь была на удивление спокойной. После разговора с членом Корня Юки ощутила, что на самом деле её жизнь не так плоха, как казалось раньше. В конце концов, шпионке удалось сохранить эмоции, цепляясь ногтями за заботу и проявление чувств других людей. Она нашла тех близких даже в Кири. И совсем не важно, что зацепилась она в итоге за Кисаме, тот тоже по-своему за неё переживал и хотел приглядывать, а для этого куноичи необходимо находиться всё время рядом. Не для этого ли он просил её вступить в Акацки? Сила — лишь предлог, настоящий мотив мог оказаться куда глубже, что нельзя рассмотреть сразу или самостоятельно. В любом случае, тех упаднических мыслей, которые ждала девушка, не образовалось в голове. Светлые образы, воспоминания о совместно проведённом времени. Даже сами сны, которые в итоге пришли, не оказались такими уж неприятными, к чему Юки себя готовила. Абсолютно нейтральные. Сильнее всего в памяти отложилось яркое голубое небо — чистое, без единого облачка, на него даже солнце не мешало смотреть. Но ночь осталась позади. Раннее утро наступило слишком быстро, а собралась куноичи ещё быстрее и выбежала из дома прямиком на улицу, чтобы не опоздать. Но пару раз оглянулась, чтобы проверить, не последует ли и Куренай. Той пока не было видно, как и Какаши. На определённое время никто не договаривался, что слегка затрудняло задачу, но обговаривать это было бы совсем неловко. Повод не тот. Видимо, и миссия должна была быть крайне секретной, потому что троица без сенсея шла с оглядкой назад и по сторонам. Юки же заняла место у ворот на стене, встретив там джонинов, что несли службу. Угроза становилась всё более реальной, поэтому и охрану деревни незаметно для остальных жителей увеличили. Добавили к обычным отрядам всего по одному-два человека, что на общем фоне не показалось бы странным, но имело основания и должный эффект. Девушка не скрывалась от тех, кто был наверху, они бы не стали её отговаривать, не смогли бы. И это не в их интересах, ведь этот бой не имел значения для многих джонинов. В Конохе мало людей жили местью и мыслями о справедливом возмездии. Многие с завидной честью и спокойствием принимали гибель товарищей, понимая, что мёртвых не вернуть. А так ли оно было на самом деле. — Они ещё молоды и не справятся, — в своей привычной спокойной манере поделился Генма, подошедшей к наблюдающей за происходящим у ворот девушке. — Пятая-сама не отпустит их троих на такую миссию, тем более самовольную. Всё, равно, что толкать каждого из этих детей к обрыву. — Они перестали быть детьми, когда познали боль потери близкого человека. Пускай Асума был не их родителем, но для этой команды он стал настоящей частью семьи. И я не хочу их останавливать, — ответила она, разглядывая движение фигур. Тогда заметила и сигарету в губах Нара. — Шикамару не даст никому из них погибнуть, но рискнёт собой. Ему же погибнуть не даст Какаши… и я прикрою. Надеюсь только, что Куренай ещё скорбит и не отправится с нами. — А не она ли там идёт? — подметил мужчина, в сторону деревни поглядывая. И действительно, шла Куренай. Сменив всем привычное платье на костюм красного цвета и жилет, она лишь сильнее доказала свой настрой и решимость. — Пригляди за ней, ладно? Она только овдовела и может плохо оценивать ситуацию во время боя. И за Какаши-саном присмотри. Ради учеников своего друга он бросится на кунай, чтобы защитить всех. Его чувство вины скрыто глубоко внутри, но оно очень большое и растёт с каждой такой потерей. Не дай ему потерять себя и лучше присоединись сейчас. Может Хокаге так будет спокойнее. — Не забывай и ты о своей невесте. Вернусь и проверю её кабинет. Если там не будет самого прекрасного букета, то я найду тебя и не оставлю шанса на жизнь, — отшутилась Юки и одним прыжком достигла земли, где все стояли уже молча. Кто-то был доволен исходом разговора, у кого-то немое упрямство и раздражение. Потому и она лишь кивнула Пятой в знак приветствия, не решаясь нарушать тишину. И лишь когда она ушла, говоря себе под нос что-то вроде «делайте, что хотите, несносные шиноби», все выдохнули, решаясь на разговор. Сначала Микино хотела обратиться к Куренай, чтобы узнать её настрой. Возможно, ту саму пришлось бы связать и держать силой в деревне, если она не готова, но во взгляде, кроме печали виднелась уверенность и решимость. Не глупая и безрассудная, какой она бывает в первые минуты после потери или новости об этом, а спокойная и твёрдая — будто бы обдуманная и, возможно, обсуждена с кем-то. Это позволило и девушке расслабиться, получив кивок Юхи, шагнуть в сторону и перевести взгляд на команду Асумы. Чоуджи радовался разрешению Цунаде, пускай и не так бурно, как это могло быть в другой ситуации. Ино заботилась о перебинтованной руке Хатаке, на которую даже Микино внимания не обратила до этого. Неприятно кольнуло где-то слева от осознания факта своей невнимательности к человеку, который уже для неё многое сделал и оставил свой след в сердце. — Микино-сан, я изучил те отчёты ещё раз и поговорил с отцом. Он рассказал мне, как ты себя вела, — прервал всех Нара, окурок из плена губ выпуская. — Я думаю, на тот момент ты сделала всё, что смогла. Никто не мог знать, что люди смогут даровать кому-то подобную технику, которая тоже имеет свои минусы. Теперь нас шестеро, поэтому исполнить мой план будет легче, а у каждого будет своя роль. Поведение юноши оказалось более зрелым, чем предсказывала Юки. Она ждала, что он откажется от её компании, не станет и выдвигаться из деревни с присоединившимися людьми. Но он знал — Асума рядом с каждым из них и все в равной степени хотят совершить этот суд над людьми, давно угрожающими общему спокойствию. И через некоторое время Шкамару изложил свои мысли, выделив каждому роль и атрибут, если то было нужно. Все согласились, что план рабочий. Микино тоже не возражала, хотя раньше уже пыталась убить Хидана, не добившись успеха. Только сейчас, узнав о технике больше, Юки поняла, насколько тот стал силён. И стал похож на чудовище. Встретившись с ним впервые, она бы не смогла и предположить, что это приведёт к таким последствиям. Сожалеть бессмысленно, а впереди то, в чём она сможет поучаствовать и помочь. Заранее подготовленное место — ловушки расставлены, шиноби заняли свои позиции, ожидая двух нукенинов на этом участке маршрута, который он должны в скорости пройти, чтобы отправиться в Коноху за Девятихвостым, что является изначальной целью организации. И две фигуры в плащах не заставили себя ждать. Крупная и чуть ниже, они не ошиблись, впереди шли Какузу и Хидан. С позиции Микино, за одним из засохших деревьев, что были ближе остальных к двум бессмертным, она с помощью бьякугана наблюдала и подавала знаки. Чакры много не уходило, что так же предусмотрел Нара. Но в нужный момент всё началось. Техника Шикамару оказалась замеченной, пускай и поздно. Ползущие, словно прыткие и изворотливые змеи, тени по земле пытались достигнуть противников, но и те их заметили. Ещё бы не увидели — тогда им точно не называться сильными нукенинами. Впрочем, на то и был расчёт. Внимание рассеяно, отвлечено от главного, а Шикамару, казалось, бросается вперёд, вступая в схватку. Первые кунаи со взрывными печатями полетели в странный дуэт, отвлекая их внимание. Конечно, Акацки на такую уловку не попались, но главное следовало дальше. В них полетели подделки печатей на сюрикенах и не взорвались. Могло сперва показаться, что что-то пошло не по плану, но именно он и сработал. Сюрикены находились ровно в тенях двух мужчин и не давали им двинуться, что и предсказывал Шикамару. Пока они обменивались парой ласковых слов, все меняли свои позиции. Ино и Чоуджи вместе с Куренай отходили в сторону взятого под контроль Хидана, а Какаши и Микино бесшумно двигались к более опытному, оттого и сильному, противнику. Все в команде понимали, что Хидан будет использовать лишь знакомую всем технику и косу, раз не показал ничего стоящего раньше, от Какузу же можно было ждать чего угодно. И это «что угодно» наступило крайне быстро. Иногда шиноби модифицировали свои тела — Какаши и Микино были ярким тому примером с их додзюцу, принадлежащим другим кланам. Но были и те, кто выходили за грань человеческих возможностей. Здесь девушка невольно сравнила Сасори, чьё тело стало шарнирным, и Какузу, ведь сейчас рука мужчины показалась в паре метров от него прямо из-под земли. С завидной скоростью она вытянула сюрикен из тени, освобождая того. — Придерживаемся плана. Пока мы можем исполнить задуманное, — тихо сообщил Хатаке, продолжая двигаться, а остановился уже ближе к месту действий. В то же время из-за сухого древесного ствола показался молодой Акамичи с известной техникой своего клана. Это была достаточно мощная физическая атака, способная навредить шиноби разных уровней, если не предпринять ничего против. Микино лишь заметила сложенные руки Какузу, а бьякуган сквозь завесу дыма позволил ей увидеть, что преступник остался невредим. Он стоял на месте без единой царапины, а его кожа и вовсе поменяла цвет с уже смуглого на ещё более тёмный. Несомненно, он применил технику, но заметить это смог уже Копирующий. По одному лишь взгляду Микино поняла свою задачу. Оставаясь на месте, она сложила печати и приложила ладони к сухой земле. Сначала возле неё и довольно медленно, потом дальше и гораздо быстрее та покрылась коркой льда. Ноги Какузу также быстро оказались в холодных оковах, примерно в момент его недоумения, когда у Какаши появилась возможность, он зашёл со спины и со вспышкой от райкири пронзил сердце нукенина. В ту же минуту рядом оказалась и Юки, помогая тому собрать чужую кровь, что потребовалась Шикамару. — А ведь я вас даже не заметил. Ты увидел сложенную мною печать, Какаши Хатаке, — обратился он к тому и кашлянул собственной кровью, которая немного просочилась сквозь маску и начала капать на землю, обагряя её. Пожелтевшая из-за отсутствия дождей в этой местности трава начала приобретать неприятный коричневый оттенок в этом месте, на что совершенно не хотелось смотреть. — Твоя печать была характерна для техник дотона. Райтон же сильнее, как всем известно. Несмотря на твоё упрочнённое тело, я смог пронзить его райкири, — и почему-то в этот момент Юки отошла на шаг назад. Неприятный холодок даже в тёплую погоду пробежал по её спине, а дышать на несколько мгновений стало труднее. Эта вспышка, нехарактерная для безоблачного неба, звук не раската грома, а щебета множества птиц. Почему-то эта техника вызвала в ней странный страх вперемешку с тошнотой. Она видела прежние бои Хатаке, бывала с ним на миссиях, и эта техника ей не кажется новой, но что-то в груди неприятно сдавило, из-за чего пришлось открыть рот и дышать чуть чаще. Именно из-за своей же оплошности она и упустила поразительную волю к жизни. Какузу не только не умер, но ещё и защитил Хидана, отбросив ударом ноги Какаши в сторону. Прямо по курсу его некомфортного полёта был ствол, потому девушка решила смягчить удар, поймав его собственным телом. Неприятно, но так увечий у них будет меньше даже на двоих. Куренай стояла рядом с Ино и Чоуджи, там же был и Шикамару, отпускающий тень Хидана. Если бы у него было немного больше чакры… но это не то, о чём стоило думать. Команду разделили, а распределение сил обеих сторон было почти равным. Пока из спины нукенина с треском порванных нитей на ткани не вырвались настоящие чёрные чудовища, живущие явно отдельной жизнью. Разная и непонятная форма, а один и вовсе растёкся по земле чёрной массой. Девушка быстро поняла, что его и задел Какаши, увидев расколотую маску. Значит, доставать нужно именно их. И хотела куноичи двинуться ближе к Куренай и ИноШикаЧо, как другая маска в секунду устрила большой взрыв. Отбросило её вместе с Хатаке на приличное расстояние, а спина, которой она налетела на твёрдую и местами каменистую почву, неприятно заныла. Спасала одежда, защитившая хотя бы кожу, иначе пришлось бы несладко. Теперь заботиться нужно было в первую очередь о себе, иначе придётся глупо погибнуть от атаки жалкой на вид кляксы. В ушах ещё больно звенело, а голова чуть покруживалась, но даже так она поднялась на ноги и достала из подсумка кунай, крепко сжимая тот в руке, переводя свою концентрацию на это простое ощущение, чтобы не отключиться в опасный момент. Настоящие битвы сильных противников проходят достаточно быстро. Скорость реакции является важным атрибутом сражений шиноби, потому девушка довольно скоро вернулась в строй, поспевая прямо за Какаши, отразившим технику райтона. — Ты первый, кого мы не смогли убить сразу, Какаши Хатаке. Твоя слава не врёт о силе, которой ты обладаешь. Шаринган… и бьякуган рядом, — обратил он внимание на шпионку, которая уже проверяла состояние чунинов и Юхи. Но пришлось повернуться к двум преступникам, когда речь зашла о ней. — Уходи отсюда, этот бой не принесёт тебе никакой выгоды. Тебе не за что мстить нам, как Коноховским шиноби. И нам ты не нужна. Так отчаянно спасала свою жизнь раньше, а теперь рискуешь ей? И ради чего? Хотелось многое сказать в ответ Какузу, ведь тот уже знал, какие рычаги лучше опускать, чтобы по проводам души Микино пробежал ток, ничуть не слабее техник райтона, которые использовали на поле боя. Немного времени выиграть тоже было бы полезно хотя бы для восстановления чакры Шикамару, чтобы он смог вновь использовать технику и продолжить выполнение основных пунктов плана, которым не слишком сильно мешали возникающие непредвиденные обстоятельства — те риски, которые уже были учтены. Да и Какаши тоже не помешало бы перевести дыхание. Чакры уходит достаточно как на сильные техники, так и на шаринган, что Юки понимала особенно хорошо. — Тебе бы мужика хорошего, и ублажать его в постели. Не суйся ты в эти драки. Я же знаю, в чём ты хороша, — съязвил Хидан, чем вызвал недоумение на лицах присутствующих вокруг. — О, так вы не знали? Подружка ваша отличная блядь! Так самозабвенно скакала на мне, только потом чуть не убила. Вот зачем такой небогоугодной хуйнёй заниматься? Видимо, теперь преимущество перешло в руки нукенинов, потому что время выиграли именно они из-за неловкой тишины, которая вдруг повисла. Юки чуть не бросилась вперёд и сделала первый уверенный шаг, но рука Какаши, выставленная в её сторону, заставила остановиться. Это не подчинение старшему — она тоже не ниже джонина — это не подчинение сильному. Она сделала это из какого-то невероятного уважения к светловолосому и Асуме, зная, что выпады могут нарушить их план. А разговор после им предстоит нелёгкий, впрочем, как и продолжение боя, потому как вперёд вышла маска, использующая техники катона. Одного залпа хватило, чтобы пламя с большой скоростью вырвалось вперед, и уже его предстояло остановить. Какаши сложил печати, и навстречу огню вырвалась волна воды. Не такая большая, чтобы затушить весь поток пламени, поэтому в один момент Юки коснулась руками кромки воды, заставляя ту застыть настоящей стеной, которую огонь не испарил сразу, а начал растапливать, поднимая клубы тёплого и удушающе влажного пара в воздух. Удалось спасти всю команду, но чакра заметно расходовалась, хотя Микино ещё была вполне способна сражаться и защищать дорогих ей людей дальше, что и обещала. Вперёд не лезла, а прикрывала спины, становясь очень полезной для этого боя. И именно того, кому меньше всех нужна была защита, но кого хотелось защитить сильнее остальных, Хидан нагнал и увёл в сторону размашистыми атаками трёхлезвенной косы. — Почему он не умирает? — задала вопрос Куренай, оцепеневшая от вида этого сражения. Вряд ли её пугала чужая сила и уж тем более техники. Он не понимала, как можно стать таким сильным и таким чудовищным одновременно. — Какаши-сенсей пронзил его сердце, я сам это видел, — вступил в его разговор Чоуджи, которого кивком головы и обеспокоенным видом поддержала молодая Яманака. Видимо, и самим нукенинам было нужно немного времени, чтобы подумать над следующими атаками. — Слышь, Амико. Так а чё ты выперлась прикрывать их жопы? Чего такого они тебе сделали или задолжала? — переключился на куноичи Хидан, которого будто не интересовала она в качестве противника. — И да, там ебучая рана долго не заживала, я помучился с ней! Бьёшь ты достаточно точно, знаешь положение органов. Поэтому и трахаешься так круто, а? — Завали, идиот. У меня нет ни малейшего желания обсуждать то, что произошло между нами. Ты всё пытаешься выставить меня шлюхой в глазах друзей, но не забыл, кто не самом деле хотел этого? Или мне напомнить, как ты беспомощно лежал бревном и не мог ничего сказать, только и делая, что постанывая, как пёс, ебущий суку посреди двора. Кажется, ты меняешь наши роли! — ответила ему в его же манере Юки, уставшая слушать его слова и обвинения. — Знаешь, почему твой напарник не спешит забирать мою голову или сердце? Хьётон ещё не так развит, а с кеккей генкаем справиться всегда тяжело. Учитывая контроль существ вне тела, моё сердце станет самым уязвимым на данный момент и будет его отвлекать. А голова… никто не поверит и не сможет проверить, что вы завалили меня. Хочешь знать почему? Потому что я умею столько, что тебе и не снилось. Сейчас я помогаю противостоять двум сильным нукенинам, а при первой нашей встрече удачно добыла информацию с помощью своего тела. И ты не представляешь, на что оно способно, если я желаю сделать всё тихо и мирно. Хотя тихо в любом случае не бывает. Ты же не смог сдерживать свои блядские стоны, идиот! — Наконец-то ты показала зубки, а не стала идти на поводу этих крыс. Такие бабы мне нравятся. А что насчёт тебя, трусливая? — взгляд с неприятной улыбкой он перевёл на Куренай, которая уже было почти бросилась к нему, но Чоуджи и Ино смогли задержать её. — Ты сделал её вдовой, кусок дерьма. Молись, чтобы ты сдох безболезненно и быстро, — отзеркалила его улыбку Юки и бросилась с кунаем в руке, удлиняя лезвие льдом, прямо на Хидана. Возможно, именно этого он и ждал, потому что ненормальных хохот его казался даже радостным. Не следовало идти на поводу у своих эмоций, но первый шаг не был прерван, а дальше нельзя остановить. Обе женщины напали на Хидана, атакуя поочерёдно. За эти годы он научился делать косу продолжением своей руки, потому как удары он отражал с завидной ловкостью и скоростью, будто вся его конструкция с катушкой под плащом ничего не весила. Даже Микино со своим хорошим тайдзюцу было сложно подобраться к нему близко, а удлинение лезвия делало лёд хрупким и неспособным ударить с достаточной силой — он бы попросту обломился на множество осколков. — На меня одного две бабы. Я прямо ваш блядский угодник! — продолжал язвить Хидан. Куренай явно потеряла голову, так активно атакуя, забывая о своей специализации на гендзюцу, хотя сейчас все их атаки тоже имели определённый эффект. Как и они сами, постепенно выдыхался Хидан, а Микино успела заметить, как за боем следит Шикамару. Не с беспокойством, а внимательно, ожидая шанса поймать тень Хидана. Уклоняться от неё в таких условиях он не сможет. Ещё пара десятков ударов и искр, высеченных от столкновения лезвий, а ситуация не менялась. Только постепенно пропадал запал Куренай. Всё-таки горе её подкосило, не давая сражаться в полную силу, а потому спустя время Микино всё больше отвлекала внимание на себя, порой сильнее подставляясь под атаки, чтобы увести фанатика подальше от женщины. В какой-то момент Юки удалось занять позицию удобную для наблюдения и за боем, развернувшимся поодаль. Какаши и Ино с Чоуджи отбивались от масок, пытаясь одолеть те, Шикамару всё так же пристально следил и теперь мог ловить взгляд Микино, чтобы подавать ей знаки и показывать, куда лучше подвести белобрысого для захвата его через тень. Казалось, продолжаться это могло ещё долго, учитывая запал Хидана и упрямство Микино, ведь тот её хорошо перед этим разозлил, а не только раззадорил, на что тот на самом деле рассчитывал. Но вот Куренай остановилась. Было необходимо дать ей время на восстановление дыхания, которое нещадно сбилось после такой массированной атаки. Позволить это себе она могла, ведь Юки достойно сдерживала фанатика, тесня его ближе к Нара. Тот тоже завёлся не на шутку, что заставляло иногда поступать нелогично, чем девушка и пользовалась. Но тот был не так уж глуп и рассчитывал на поддержку напарника, в которой тот никогда не мог отказать — терять друг друга им точно не хотелось. По этой причине, обернувшись, девушка увидела перед собой ту самую неприятную черную кляксу. Кажется, именно она выпускала из своего рта на маске вихри пламени. Та была слишком близко, поэтому атаковать нужно было немедленно, но всё усложнял приближающийся на большой скорости Хидан. По расчётам Юки, его уже через пару секунд должно было настигнуть гендзюцу Куренай, потому она сама всё-таки решила заняться маской. Лёд из воздуха собрать сложно, но небольшие тонкие пластины у неё получались, поэтому их она и стала создавать: одну за одной, получилось подобие щита в несколько слоёв, в который и ударило пламя. Сама же шпионка, оставаясь теперь невидимой из-за водяного пара, но видящей незакрытым глазом, удлинила лезвие куная и, прижавшись к земле, прокатилась по ней, прорезая тело чудища от треснувшей маски до его логичного конца. То ещё слегка дёргалось, изрыгая остатки огня от техники, но вскоре быстро распласталась по земле и испарилась. Чакры от таких действий становилось всё меньше, потому пришлось отказаться от использования бьякугана на время и вернуться к битве с Хиданом. Сейчас нужно будет только подстраховать Шикамару, если тот ещё его не захватил своими оковами, ибо рядом не было слышно звуков металла. Пар понемногу рассеивался, возвращая миру вокруг прежние яркие краски, какими они должны быть в тёплый погожий день. Голубое небо не казалось больше блеклым из-за белёсой пелены, а высушенная солнцем и отсутствием дождей трава вновь предстала такой же жёлтой и отчего-то жалкой. Пара секунд была и у девушки, чтобы прийти в себя, ведь чакры оставалось не очень много, а бой продолжался в отдалении. И она уже шагнула вперёд, где должен был недвижимо стоять Хидан, но его там уже не было. Бковое зрение позволило заметить его отдаляющимся от места боя вместе с Шикамару — их движения были одинаковыми, потому можно счесть, что всё прошло удачно. И Микино в это искренне поверила, пока не повернула голову влево, где должна быть её подруга. Куренай там действительно находилась, но только уже не стояла. Женщина бессильно лежала на земле и захлёбывалась собственной густой кровью вперемешку со слюной. Значит, одна из атак настигла её. Почему-то страха Микино не ощутила, а перед глазами будто находилась не вся полная картина мира, а лишь чёткий план действий. — Потерпи немного, всё близится к завершению, — голос спокойный, ведь Юки знает, что куноичи не умрёт. Она быстрым шагом настигает её и приподнимает той голову, поворачивая на бок, чтобы избавиться от крови во рту. Зелёная чакра, собралась вокруг руки девушки, и она поднесла её к первой видимой ране на груди от лезвия косы. Справиться с этим было можно, но она не понимала, почему та так обильно сплёвывает кровь и задыхается. Пока взгляд Юки не опустился ниже, к ране, которая действительно требовала её вмешательства. Глубокий порез на животе буквально выставил все органы Юхи напоказ. И даже в таком виде Микино удалось понять, что её техника уже ничему не поможет, как вряд ли спасёт и Ино, если подоспеет. Их навыков не хватит на это. Кишечник, залитый кровью, уже частично находился поверх одежды женщины, оставляя неприятный запах, так как уже был вскрыт. Разорванный желудок и почти пополам разрезанная печень. Если спасти хоть что-то, женщина умрёт от других травм или кровопотери. И смотреть на это оказалось невыносимо. Сыграл роль шок, ибо вряд ли Куренай ощущала боль — оставаться в сознании с такими ранениями почти невозможно. Глотка женщины сокращалась от продолжающей поступать к ней крови, которая так же и мешала дышать. Уже ничто нельзя было сделать, то же читалось и в прекрасных глазах красного оттенка, которые смотрели то на Микино, то на небо в ожидании. Та смирилась со своей участью, а девушка всё ещё ничего не понимала, держа её голову так, чтобы можно было продлить жизнь и хотя бы свободно дышать. Нашли их не сразу. А Юки пришла в себя только заслышав громкие рыдания Ино, но девушка смогла лишь оторвать взгляд от уже подёрнутых белой поволокой глаз подруги. Вскоре и рыдания прекратились, оставляя лишь неприятный звон в ушах. Кто-то мягко взял Микино под руки и отвёл в сторону, прислонив спиной к дереву, дал выпить воды и помог избавиться от пропитанного кровью плаща. Ей не удалось рассмотреть лицо или что-то понять. Мир погрузился в полный стазис.