***
Послышался лёгкий вздох раздражения, когда Эл появился на крыше. Разве это так много — побыть хотя бы полчаса наедине с собой? — Прости. Не ожидая такого, Лайт повернулся лицом к L. — За что ты извиняешься? — За то, что громко ем, всё время доёбываю тебя и не понимаю, насколько тебе трудно принять данную ситуацию. Лайт улыбнулся. — Ух ты, думаю, это первый раз, когда я слышу, как ты ругаешься или извиняешься. Эл улыбнулся в ответ и подошёл к Лайту, по совету правительства держась от него на расстоянии двух метров, и сел на край крыши, свесив ноги. На самом деле это было приятно — чувствовать, как ветер взъерошил волосы. Почти что бодряще. Может быть, совет Ватари был не таким уж и плохим? — Знаешь, когда всё это закончится, я отправлюсь на прогулку. Лайт удивлённо приподнял бровь. — Серьёзно? — Да. Сейчас сезон Сакуры. Хотел бы я её увидеть. Это было одной из первых вещей, о которых я подумал, когда только приехал сюда. Ну, помимо Киры и того, как он убивает людей, разумеется. Лайт фыркнул от такой невозмутимого замечания своего собеседника. Когда он не пытался быть раздражающим, Рьюзаки мог быть вполне сговорчивым. Даже очаровательным... — Хм, я тоже об этом думал, — тихо признался Лайт. — Временами так происходит, когда меняется взгляд на вещи, не так ли? Убийства Киры прекратились, и теперь тысячи людей умирают от этого вируса. Люди заперты по домам, и загрязнение топлива резко сокращается. Я полагаю, что во всём этом есть свой баланс... Эл стучал по подбородку, погрузившись в свои мысли. Он знал причину, по которой убийства Киры прекратились. Лайт был Кирой, но в настоящее время он не знал об этом. Тот, кто приобрёл его силу, перестал убивать. Возможно, он даже стал жертвой вируса? Можно только надеяться! — Это было очень красноречиво, Лайт-кун, — наконец пробормотал он. — Спасибо. «Извинения и благодарность? Что происходит?» — Лайт повернулся, чтобы взглянуть на Эла, и почувствовал, как живот скрутило... чем-то. На солнце его бледная кожа выглядела не такой болезненной. Наоборот, сейчас она выглядит просто безупречно, как снег. «О нет. Только не эти мысли!» К несчастью для Лайта, Эл воспользовался этим моментом, чтобы улыбнуться ему, и Лайт понял, что повержен, в ту секунду, когда заметил, как прекрасны глаза L, когда они загорелись. Он никогда прежде не видел никого с серыми глазами, и в естественном свете они казались намного ярче, чем в тёмных помещениях, к которым тот привык. «Чёрт». Не то чтобы Лайт был в таком заблуждении, чтобы поверить, что он может лгать самому себе. Он знал и знал уже довольно давно, что его привлекает Рьюзаки. Проблема заключалась в том, что между ними всегда был какой-то барьер, который мешал ему в полной мере думать о подобных вещах. Теперь этот барьер исчез, и они были честны друг с другом. — Рьюзаки... Когда это закончится, ты бы хотел пойти со мной прогуляться по парку? Слова ускользнули прежде, чем он успел их остановить, но, к счастью, Эл сразу кивнул. — Да, хотел бы, Лайт-кун. Лайт слегка удивился такой искренней улыбке Эла. В такие моменты дело о Кире будто исчезало и они были всего лишь двумя молодыми парнями, которые действительно наслаждались обществом друг друга (иногда). — Я действительно имел в виду то, что сказал. Лайт-кун — мой первый друг, и я полностью убеждён, что Лайт-кун был Кирой. Но сейчас ты не Кира, и я бы хотел, чтобы мы были друзьями. «Друзьями...» Лайт заставил себя улыбнуться, несмотря на то, что внутри он почувствовал тупую боль, так как знал, что хотел большего. — Я бы тоже. Друзья лучше, чем ничего. Кроме того, рассуждал Лайт, вскоре Эл снова вернётся к тому, чтобы выводить его из себя своими отвратительными привычками в еде, не говоря уже о тех ужасных процентах Киры, которые были лишними, поскольку он не Кира, большое спасибо...***
Месяц спустя
Лайт и L снова были на крыше, но на этот раз они устроили пикник, который Ватари предусмотрительно подготовил для них. Это был прекрасный весенний день, и они могли любоваться деревьями сакуры в парке с более выгодной позиции. Это, конечно, было не совсем то, что они планировали изначально, но всё же лучше, чем ничего. Фактически, оба парня думали, что это было прекрасно, и они не могли не пренебречь правилом двух метров, ведь хотелось сидеть рядом друг с другом. Маловероятно, что кто-то из них имел эту заразу, так как они были вместе в штабе в течение двух месяцев. — Клубнику? Эл кивнул и сунул ягоду в рот: осторожно, чтобы не есть слишком громко. Лайт заметил это и почувствовал себя немного виноватым из-за своей предыдущей вспышки. Эл, в свою очередь, перестал есть леденцы... — Рьюзаки, я думал о том, что ты сказал. Ты уверен, что я был Кирой, и ты никогда не ошибаешься... Зачем тебе тогда дружба со мной, если ты так в это веришь? — Ну, потому что Лайт-кун — единственный человек, которого я могу считать равным себе. Никто другой не понимает меня так, как ты. Ну, кроме Ватари, конечно же, который по понятным причинам не является мне равным. Я также могу в некоторой степени утверждать, каким был твой первоначальный мотив. Я думаю, ты начал с благими намерениями и желанием сделать мир лучше, однако ты был слишком ошеломлён и, возможно, даже испорчен той силой, которую обрёл. Более того, представление Киры о совершенном мире без преступности, в лучшем случае — наивный идиотизм. Это человеческая природа — бунтовать и совершать преступные действия ради собственной выгоды. Это заложено в нас изначально, и я думаю, что, если бы Кира на самом деле задумался о природе преступности и человеческой природе в целом, он бы это понял. Потому как Кира умён. Он на более высоком уровне, чем большинство людей, точно так же, как и я. Вот почему я хочу дружить, Лайт. Потому что я верю, что мы понимаем друг друга. — Но это не так, не совсем так. Есть много вещей, о которых я не знаю, и, прежде чем ты что-то скажешь, я имею в виду не твоё имя. Эл наклонил голову и обдумал это. Это правда, он на самом деле не осведомлял Лайта о тех мелочах, о которых должны говорить друзья. В его голове вспыхнула куча идей, и Эл нервно откашлялся. — Могли бы мы сыграть в игру? — Рьюзаки, нам достаточно того, что есть, — Лайт вздохнул. — Нет, я имею в виду узнай-меня-поближе игру. Ватари предложил мне это на прошлой неделе, — Лайт не знал точно, но готов был поклясться, что заметил на щеках Эла румянец. — Я пойму, если ты не захочешь играть со мной... — Я хочу сыграть, — сразу решил Лайт, очарованный застенчивостью Эла. Смущение не было чем-то таким, что он привык видеть от L, и он действительно хотел узнать о нём больше. — Хорошо, эта игра называется «Двадцать вопросов». За их совместным ланчем Лайт узнал следующее об L: Его любимый цвет — синий. Его любимое время года — весна. Эл говорит на девяти языках, был сиротой и любит музыку «ню-метал», какой бы чертовщиной это ни было. Лайт также узнал, что L презирал насильников над животными и принимал активное участие в финансировании многочисленных благотворительных организаций по защите прав животных за счёт доходов, полученных от его гонораров. Это согревало его почти так же, как признание Эла, что его любимое животное — лягушка. К окончанию своего хода Лайт хотел бы, чтобы у него было ещё двадцать вопросов, но остался только один, который он приберёг для кое-чего важного. — Последний, — напомнил Эл, когда Лайт разлил последний лимонад. Никто не знал об этом, но внизу Ватари улыбался и поздравлял себя с хорошо выполненной работой. Все, кроме Эла и Лайта, рассматривали этот пикник на крыше как свидание. Ватари надеялся, что с последним вопросом Лайта это произойдёт. Неохотно, но с уважением, Ватари перерезал провод, который использовал, чтобы проверить парней, и пошёл за чашкой чая, надеясь на лучшее. «Последний. Что ж, это было весело, но теперь пора укусить пулю и узнать, чувствует ли он что-нибудь ко мне в ответ». — Хорошо. Последний вопрос: есть ли кто-то, кто интересует тебя в романтическом плане? Эл моргнул и виновато отвёл взгляд в сторону, когда его лицо непроизвольно залилось краской. — Нет... Лайт самодовольно улыбнулся и наклонился ближе, смягчив взгляд. — Твоё выражение лица говорит иначе, Рьюзаки... Я думаю, что есть кое-кто, кого мы оба любим. — Ладно. Да, есть. Доволен? — проворчал L, чувствуя себя явно неловко от того, к чему шёл этот вопрос. Не было ни одного шанса, что Лайт чувствовал к нему то же самое... Или был? Заинтригованный и обнадёженный, Эл внимательно взглянул на Лайта и внимательно осмотрел его. Его щёки были покрыты румянцем, и он улыбался. Лайт наклонился ближе, нарушая его личное пространство, и... «Чёрт возьми, он собирается меня поцеловать?!» Сердце Эла громко стучало в груди, когда он почувствовал мягкое прикосновение к своим губам. Это заставило его почувствовать жар, и его глаза, обычно широко открытые и настороженные, закрылись, когда Лайт обхватил его шею и углубил поцелуй. Разум покинул его, когда он почувствовал, как язык Лайта коснулся его, и вспышка тепла пронзила его позвоночник, заставляя тихо простонать в рот Лайта. Лайт улыбнулся звуку и прижался ближе. Тело начало покалывать, когда он почувствовал, как пальцы Эла запутались в его волосах. Поцелуй казался бесконечным, сладким, медленным, осторожным, но в конце концов им пришлось отстраниться. — Так что... Я думаю, это вполне приемлемый ответ на мой вопрос, а? Эл фыркнул от смеха и наклонился за ещё одним поцелуем. — Ты забыл, Лайт, что теперь моя очередь задавать двадцать вопросов, и, похоже, у нас впереди ещё несколько месяцев изоляции. Я планирую узнать о тебе больше, особенно если мы хотим быть вместе. Лайт улыбнулся и провёл пальцами по волосам своего друга, нет, парня. — Этот карантин больше не кажется таким уж плохим, — пробормотал Лайт, закрывая глаза и снова целуя Эла...***
Ещё месяц спустя
— Чувак, не могу поверить, что говорю это, но приятно быть... — Мацуда замолчал и удивлённо уставился на Лайта и L, свернувшихся на диване вместе. Они оба читали, а Лайт в этом время игрался с волосами L. Очень интимно. — Карантин, — объяснил Ватари с хищной улыбкой, похлопав Мацуду по плечу. Без слов Мацуда кивнул и почесал голову. Эл и Лайт вместе смотрелись правильно. Довольно мило, на самом деле. Он прикусил губу, чтобы скрыть улыбку, и поспешил к своему рабочему столу. По крайней мере, хоть что-то хорошее произошло из-за этой пандемии! Разумеется, Соитиро и Ватари были в сговоре (именно поэтому первый посоветовал своему сыну изолироваться в штабе, а не дома), так что Соитиро был рад образованию пары, даже если обычно он не поощрял публичные проявления чувств. В течение нескольких дней тот факт, что Эл и Лайт теперь вместе, был старой новостью и воспринимался командой совершенно нормально. Большую часть времени они шутили друг над другом и всё так же часто спорили, так что их общение не сильно отличалось. Лайт расстался с Мисой, и после долгих слёз, истерик и драматизма она ушла. Но даже после нескольких недель работа не вернулась в прежнее русло, поскольку о новых убийствах Киры всё ещё не было слышно, и Интерпол вмешался, чтобы объявить о временном закрытии дела Киры. Это расстроило всех участников расследования, но, по крайней мере, Лайт не восстановил свою память. L предоставил свою теорию о том, что Кира стал жертвой вируса, и это было принято. По понятным причинам, он держал свои подозрения о Лайте при себе. В конце концов, Лайт был больше, чем просто подозреваемым или его другом. Целевая группа была официально распущена, но Лайт остался в штаб-квартире, чтобы помочь L с другими делами. Через несколько недель он зарекомендовал себя как отличного детектива самостоятельно. Ватари был доволен, что их отношения расцветают и Эл становится счастливее. Никто из них не мог знать точно, что их совместное будущее было бы невозможным без этого вируса. Он убил Хигучи, и Рем решила вернуть тетрадь в царство шинигами. Рюк, не желая становиться на её сторону, согласился больше не вмешиваться в жизнь Лайта и Мисы. Кира был мёртв, насколько Рем было известно. Пусть Эл и Лайт найдут своё счастье. Пусть Миса тоже найдёт своё. Было достаточно страданий и смертей. И хоть весна уже закончилась, Эл с Лайтом отпраздновали официальное закрытие дела Киры, прогуливаясь по парку, держась за руки и наслаждаясь летним солнцем на своей коже. Они уселись перекусить под тенью дуба, и Лайт улыбнулся, вспоминая их пикник на крыше. — Эй, Эл, хочешь поиграть в игру? — спросил он, с любовью закатывая глаза от того, как Эл жуёт очередной леденец на палочке. Теперь, когда они были вместе, это на самом деле не так уж сильно и раздражало. — Конечно. Что за игра? — «Двадцать вопросов»... Эл засмеялся и кивнул, радуясь, что Лайт хочет узнать о нём больше. Может быть, со временем он сможет сказать ему своё полное имя? Потому что у Эла было ощущение, что они проведут остаток жизни, узнавая друг друга... И он не мог ждать.