Стюарт или Стайлз?

Питер сразу предупредил, что поездка до нужного для ритуала места займет около сорока минут, ведь придется ехать за город, где есть большие леса, о которых Стюарт, будучи впервые в большом городе, позабыл. Предупредить старший Хейл предупредил, Стюарт даже почти не придал значение тому, что ехать придется долго, он же справится! Ведь он часто сидел согнутой креветкой, читая, изучая и практикуя полученную информацию. Чёрт, как же Твомбли ошибался в своих мыслях, кто бы знал… Парнишка уже успел отвыкнуть вообще от автомобилей, что уж про поездки на дальние расстояния в замкнутом, хоть и довольно большом для автомобиля, пространстве говорить. Стюарт съел за первые пятнадцать минут три чизбургера, а дальше случился большой страх всех людей и просто существ, кто знал самого Стайлза. Стилински стало скучно. И, к сожалению, даже любимый телефон не спасал его, потому что заряда там осталось до обидных слёз мало, а зарядного устройства Стюарт с собой не брал, так как думал, что процентов на старом смартфоне с лихвой хватит на целый день. Так еще и этот проклятый моросящий дождь настроения не прибавлял. Твомбли хотелось выть подобно оборотню. И, честно, он бы завыл, но точно уж не в компании рядом сидящего оборотня, ведь так он оскорбит нежный и чуткий слух старшего Хейла. Больше развлечений в машине Питера Стюарт не наблюдал. Кроме самого Питера. Он стал жертвой болтливого и заскучавшего подростка, и Хейл сдерживал порывы открыть дверь, и выйти из машины, не останавливая при этом сам автомобиль. Стюарт говорил, кажется, позабыв, что вообще такое дыхание и для чего эта штука нужна, потому что болтать он не прекращал от слова совсем. Хейл хотел бы абстрагироваться, чтобы не слушать, безусловно, умные мысли парнишки и медленно, даже лениво обводил взглядом округу, параллельно думая чем или как закрыть неумолкающий рот Твомбли. Потому что, как бы не любил Питер этого шебутного и местами гениального подростка, тишину он все же любил больше. У них симпатия была взаимной, если не считать те несколько лет комы в беспросветной тишине, в которой хотелось удавиться. — И если уж так подумать, то вероятность того, что мятные кролики захватят мир довольно высока и им будут прислуживать все представители кошачьих. Да я сам бы им прислуживал, если честно, это же выгодно, учитывая некоторые факты! А ты как считаешь? Эй, зомби-волк? — Стюарт уже, сказать честно, извертелся весь и даже пытался сесть на задние сиденье, но кто ему позволил бы? Поэтому он даже не предпринимал никаких попыток. Задница чувствовала, а он ей верил, что такого кощунства в своей машине оборотень точно уж не проигнорирует, и подростка просто съедят. А в нем только кожа да кости, на минуточку! — Я полностью с тобой согласен, — кивнул Питер, сдерживая драматично-тяжелый вздох. Стюарт такие театральные порывы точно не оценит и самолично выкинет мужчину из машины. Хейл верил, что в такой ситуации, у Стилински бы точно хватило сил провернуть такое. И какого же было удивление Питера, когда после его слов Хейл встретил тишину. Не идеальную, но после бесконечной болтовни даже это кажется раем. Хотя оборотень наоборот насторожился и краем глаза зацепился за движение сбоку от него. Кажется, Стюарт всё-таки решился залезть назад. Неугомонный мальчишка! Как только с ним шериф Стилински справляется? Хейл тихо, но довольно грозно рычит и несильно, но ощутимо вцепляется когтями в бедро Твомбли, от чего тот удивленно ойкает, и пригвождает его на место. Рука, уже без длинных когтей, остаётся на ноге Стюарта, как бы контролируя, чтобы этот шебутной подросток в очередной раз не задумал куда-то лезть без ведома оборотня. А может Питеру просто нравится держать ладонь на бедре Стюарта. Но, так или иначе, Стюарт действительно сидел смирно, недовольно сложив руки на груди и гневно раздувая ноздри. Со стороны это казалось мило. Или смешно, Хейл еще не решил, но мысленно сделал пометку подумать над этим на досуге. — Привыкай, лапушка, будучи в стае, тебе придется это терпеть частенько, так что… — Питер многозначительно промолчал, заставляя парнишку самому думать над концом и вообще смыслом предложения. Но Стюарт не собирался думать, он нахмурился и уставился с недовольством на зомби-дядюшку. Твомбли хотел спросить немаловажный вопрос, как Питер тут же оповестил: — Приехали. — Как это – приехали? — Стюарт удивленно поднял брови, оглядываясь. Действительно, машина остановилась где-то возле опушки обширного, на первый взгляд, леса, чего сам Стюарт не заметил за попытками утолить скуку. Упс? Дождь, к слову, прекратился. — Выходи, лапушка, — Хейл только усмехнулся, убирая руку, чтобы вытащить ключи, и вышел из своей машины. Крылья его носа трепетали, показывая, что оборотень к чему-то принюхивается, тем самым вызывая любопытство у подростка. Стюарт вышел через неполную минуту, сразу же чуть не упав на влажную из-за недавнего дождя землю. Хотя очки, прежде прочно сидящие на переносице парня, решили, что так дело не годится, и упали прямо линзами на земляную поверхность, чудом не задев многочисленные камни, скрытые жухлыми листочкам, и не разбившись. Питер впервые услышал человеческое злое рычание, из-за чего оторвался от обнюхивания пустой от стаи оборотней территории и удивленно уткнулся взглядом на Стюарта, поднимающего свои грязные очки. — Чёрт! — Твомбли весь как-то надувается и кряхтит, пытаясь краем кофты оттереть заляпанные грязью линзы. Получалось не очень. А если сказать честно, то получалось до крайней степени отвратительно, грязь просто размазывалась по поверхности. За упорными стараниями что-то получилось оттереть, но Стайлз решил, что дело это, на данный момент, гиблое, и поэтому очки он с неким трепетом – все же это дорогое удовольствие – положил на переднее сидение. — Как раз хотел спросить, давно ли ты зрение своë испортил? — решив, что ничем помочь не сможет, Питер хмуро отворачивается и подходит к очередному дереву, явно стараясь найти что-то определенное в этой гуще стволов. — Я не садил зрение, — буркнул как-то обиженно Стюарт, глядя в сторону машины. — По крайней мере, не так, чтобы носить очки. Просто решил, что нужно сменить имидж, чтобы меня не так быстро раскрыли. Кстати, что ты делаешь? Стюарт решил, что игнорировать непонятные действия Питера – самое худшее решение, ведь, он так-то чисто теоретически в стае Питера, поэтому Твомбли считает, что альфа должен разговаривать со своими членами стаи. Ладно, кого он обманывает, его просто разрывает на части от любопытства. — До того, как ты уехал, я начал интересоваться одной темой, — тягуче начал Питер. — И нашел я ответы на вопросы в одной из записных дневников Дитона, которые были у нас в хранилище на сохранение по указу моей дорогой сестры Талии. Потом я, рассчитав пару моментов, приехал сюда, чтобы кое-что найти. И нашел. А потом и сам скрыл от лишних глаз. Закончив монолог, Питер когтями отрывает хлипкую, но ничем не примечательную на первый и второй взгляд кору. Стюарт берет оторванный кусок в руки, чтобы лучше ее рассмотреть, и всё же находит незначительное различие. Между выпирающими частями коры было немного крови, кажется, самого Питера, хотя Стюи не эксперт в этой области, но интуиция подсказывала, что эта кровь именного старшего Хейла, а не одного из его невинных жертв. Кусочек дерева он не спешит выкидывать, наоборот, прижимает с бережностью к себе и оглядывается назад, к машине, где лежит портфель. Но сейчас не хочется куда-то уходить, поэтому подросток переводит взгляд обратно, на поврежденное Питером дерево. И тут же из губ вырывается удивлённый вдох, а брови будто бы взлетают вверх, почти что к корням волос. Старший Хейл только хмыкает самодовольно над воспроизведенным эффектом. — Это называют глазом волка, — оборотень выпускает когти и с аккуратностью вытаскивает камень с острыми гранями, больше похожий на рубин, хотя Стюарт готов был дать голову на отсечение, что это далеко не тот драгоценный камушек, а что-то более неизведанное и наверняка сверхъестественное, судя по тому, как от когтей Хейла начал исходить подозрительный дымок. — Он довольно сильно жжется. Понимаешь ли, дорогой мой Мечислав, это не обычный красивый камень. При правильном приготовлении некого зелья, в котором также должен быть этот глаз, оборотень становится сильнее. И, как ты понял по цвету, зелье наделяет, так сказать, свойствами Альфы, при этом не убивая другого. Но этот путь еще сложнее, ведь получилось стать Альфой таким путем получилось всего у трех оборотней за... Хм… Пятьсот лет. Это только известные случаи. А умерло от этого намного, намного больше, чем ты можешь себе представить. Стюарт, пропустив обращение мимо ушей, смотрел на, казалось бы, безобидный и чертовски красивый камень с неким сомнением и даже страхом. На удивление страх этот был за одного конкретного оборотня. – И ты хочешь использовать этот камень, чтобы стать Альфой? Питер, это сумасшествие даже для тебя, ну! – Стюарт хмурится, непонимающе смотря на Хейла, что с интересом и гордостью смотрел на парнишку. – Дорогой мой Стюарт, я не собираюсь пользоваться сомнительным камушком ради силы Альфы. Мне это ни к чему. Лучше принеси мешочек, он должен быть на заднем сидении, — Питер сразу принял скучающий вид, переводя взгляд на камень, что продолжал дымиться, оставляя когти невредимыми только чудом. Как бы не был возмущен поведением оборотня Стюарт, он все равно пошел в сторону машины, перед этим выразив свое недовольство закатанными глазами и цоканьем языка, научившись этому у неподражаемой Лидии. Этот оборотень иногда начинал изрядно бесить, от чего сердце потом колотилось, будто бы в попытке выпрыгнуть из груди итак не самого спокойного подростка. Или, может, это не от раздражения? А от чего же? Этого пока Твомбли не понимал. И вряд ли хотел. В голове роились разные мысли, но Стюарт за свою жизнь привык их не замечать, за редким исключением, конечно же. Потому что некоторые из них был такие яркие, впечатляющие своим безумием и иногда гениальностью, что заметить эти мысли было проще, чем попытки не зевать на уроке химии. Открыв заднюю дверцу машины и положив кору дерева на пол, Твомбли тут же примечает тот самый мешочек, что попросил принести Питер, но он был на другом конце сидения. Обходить этого огромного монстра, по явной ошибке именуемого машиной, по кругу не хотелось, поэтому Стюарт решил, что сможет и так дотянуться до несчастного мешочка. Залезть в эту тачку тоже проблематично, но с этой задачей Твомбли тоже удачно справляется, коленкой и ладонью опираясь на сидение, а другой рукой тянясь к нужному предмету. Стюи хватается за кожаный снаружи мешок и выдыхает облегченно. Теперь нужно от сюда вылезти и принести эту хрень старшему Хейлу. — Лапушка, мне тебя долго ждать? — раздался знакомый, чуть насмешливый голос сзади, и от неожиданности Стюарт дернулся, резко разворачиваясь и прижимая мешочек к груди, и неловко плюхается задницей на сидение. — Хейл, твою волчью мать, не подкрадывайся так больше!.. — сипит Стюарт, быстро поправив костяшками пальцев привычным жестом очки, забыв, что самих очков и близко нет. Ругань тут же прекращается, стоит увидеть лицо оборотня, которое было до неприличия близко. Стюарт готов был от такой неожиданности язык проглотить, что, к счастью, не получилось. Но что-то сказать не получалось все равно. Сердце стучало с бешеной скоростью, а коленки чуть дрожали. Но задней частью мозга Стюарт понимал, что это ни черта не страх, он мог легко его узнать. А это уже какое-то непонятное чувство, которое не давало даже вздохнуть нормально из-за некой тяжести внизу живота. Хотя нет, кажется, Стюарт понял, что он сейчас чувствует, однако признаваться в этом себе не хотел. Он скорее молился всем известным богам, чтобы этого Питер не почувствовал. Хотя это оборотень однозначно почувствует, в этом Твомбли точно не сомневался. Но вся прелесть момента исчезает, стоит увидеть ту самую ухмылку на лице оборотня и почувствовать легкое касание к коленке, а потом и пустоту в руках. — Пойдем, Стюи, нам некогда вот так вот просто лежать, — Питер лениво отстраняется от парня и встает ровно, ожидая сгоравшего от стыда и смущения Стюарта, который планировал закрыться в этой же машине и провести там остаток своей жизни, никого не впуская в свою крепость. Ну и что, что это машина Питера? Еще себе купит, нужно уметь делиться. Чертов оборотень, уже успел заебать своим существованием. Ладно, Стюарт сильный и независимый, ему плевать на мнение какого-то там оборотня и что он там подумает. Его, Твомбли, это никак не волнует! Поэтому, взяв волю в кулак, Стюарт вылезает из машины, чуть не запутавшись в своих конечностях и не упав на самого Питера. Это сделало бы ситуацию немного неловкой. Самую малость. Главное не смотреть в глаза Хейла, а то в глубине этих голубых глаз наверняка черти танго танцуют вместе с бубном. Нет, он не залип на лицо Питера. Ну, если только чуть-чуть. Давайте не будем заострять внимание на этом, окей? Стайлз надеется, что скоро он перестанет болтать сам с собой в своей же голове, будто там, в его мозге, есть кто-то еще. И надеется, что это произойдет как можно скорее. А то так можно обратно в дом Эйкена отправиться, а Стилински и прошлого раза хватало. Его не очень прельщала идея существовать с отверстием в собственной прекрасной голове. Уж Оливер в этом пытался постараться, когда его разумом правила темная лиса. Стайлз его не осуждал, но неприятный осадок остался, иногда приходя в кошмарах. Благо, их стало намного меньше. За размышлениями Стюарт даже не заметил, как они дошли до огромного размера дерева. Сознание подсказывало, что это здешний Неметон, и от этого понимания Стайлз сдерживал свою челюсть от падения на сырую землю. Он приметил то, что было слишком тихо. Не слышно было даже птиц, о насекомых тут речь даже не шла. Слышно было только шуршание зеленых листьев того самого Неметона, что закрывали солнце. В тени было прохладно, даже холодно, от чего по спине и рукам бежали мурашки, зубы мелко стучали друг об друга, а коленки подгибались, будто сверху придавливали силой, а точнее магией, что исходила от самого Неметона. Немного неприятное, но и притягивающее к древу ощущение. Хотелось прикоснуться к наверняка теплой коре, дабы Неметон поделился хотя бы крохой той могущественной силы, что у него есть в больших количествах. И это, честно сказать, пугало Стюарта. Инстинкт самосохранения бился в истерике, доказывая, что нужно это место обходить десятой стороной, но природное любопытство было сильнее, закапывая в яму здравомыслие и с нежностью ударяя её лопатой. Да и Питеру он немного, но доверял. Он же остановит его от необдуманных действий, что могут причинить вред, так ведь? Твомбли на это очень надеялся. И в шаге от дерева — как он только успел так близко подойти? — Стюарт посмотрел на совершенно спокойного оборотня. Тот кивнул парню, безмолвно подбадривая. Хейл выглядел уверенным в своих решениях, будто знал наперед, что произойдет именно сейчас, будто всё это он давно рассчитал в своих планах, пока спал. Больше ждать нельзя, подсказывало сознание. Именно поэтому Твомбли, отвернувшись от Питера, прикоснулся к коре дерева, что и в самом деле была теплой, не смотря на то, что древо всё время было в тени и солнце его касалось только самым раним утром на несколько несчастных минут. Стюарт хмурился, пробегая легким движением пальцев по коре сверху вниз, с трепетом изучая ее. Ощущения до ужаса странные, но приятные, и это комбо из эмоций заставляло Стюарта сомневаться в своем рассудке. Но самое главное, он ощущал, будто бы получил то, что хотел всю свою жизнь, от чего внутреннее нутро прыгало от радости. Стюарт резко убирает ладонь от коры могущественного дерева. Эта странная связь резко прервалась, он чувствовал, что те эмоции никуда не ушли, хотя начали постепенно угасать. Твомбли нахмурился и перевёл взгляд на ладонь, которая по ощущениям горела, как от ожогов – уж поверьте, он знает эти ощущения. На ладони никаких ожогов не оказалось – да и с чего бы им там быть? Но что-то извне подсказывало об изменениях. Однако сам Твомбли чувствовал только эфемерный непонятный клубок внутри. Это пугало и настораживало. На плечо Стюарта опустилась тяжелая ладонь Питера, разворачивая парнишку лицом к лицу Хейла, который принялся тут же что-то высматривать в глазах Твомбли. Стюарт видел оборотня довольно размыто, из-за чего непроизвольно сощурился, пытаясь разглядеть размытые черты лица. И почему-то это пятно вместо головы резко приблизилось к нему, пугая своей неожиданностью, и бедный подросток почувствовал что-то обжигающее в области лица, но разум был так затуманен, что он даже не понимал, где и почему. Но чувствовал, что жжет в определенной части физиономии, принося некое непонятное удовольствие. Наверное, что-то такое чувствуют любители садо-мазо, но Твомбли, сказать честно, сейчас не хотел этого знать даже в теории. С его губ вырвался стон, а сам вечно болтающий рот призывно приоткрылся, впуская внутрь что-то инородное, влажное и приятное. Тело по ощущениям горело изнутри, что-то бурлило будто под кожей, но Стайлз задней частью своего всегда активного мозга знал, что с ним всё в порядке и это игры разума, которые хотели свести его с ума. Но чувствовалась какая-то боль в горле, что отвлекала, будто там застряло что-то жесткое, разрезая своими острыми гранями нежные стенки. Стюарт отчаянно пытался это сглотнуть, жутко хотелось что-то выпить – даже кислоту – чтобы протолкнуть эту хрень наконец внутрь и избавиться от надоевшей боли. От невыносимых мучений, он обессилено падает на колени, ударяясь об мелкие камушки, но это было не так больно, как то, что происходило глубоко внутри. Прошла шальная мысль вспороть себе живот и достать то, что приносило боль, но мысль тут же оборвалась осознанием, что Твомбли далеко не оборотень, а такой трюк обычному человеку не получится провернуть. Обычный человек?.. Резко все ощущения пропадают. И даже этот огромный непонятный комок в горле, который наверняка был проглочен только чудом. Стюарт открыл слезящиеся глаза и провел пальцем по нижней губе, почти что без удивления обнаруживая чуть ли не черную кровь. — Что это была за херня? — Стайлз поднимает горящий непониманием взгляд на до дрожи в пальцах спокойного Питера. Если честно, то самого дядюшку напугало происходящее с подростком, но внутреннее чутье подсказывало не вмешиваться. Питер сжимал челюсти и сдерживал себя, что получилось, благодаря хваленой выдержке. Но сам Хейл считает, что даже в полнолуние внутреннего волка легче сдержать от массового убийства. Стоять и смотреть на эту сцену было невыносимо до ломоты в костях, но Питер справился с этим. — Неметон выбрал тебя, Мечислав, — с торжественным тоном, но сипло ответил оборотень, не смея отрывать взгляда от карих глаз, из которых почти что летели искры магии. Жаль, что сам Стилински этого не видит, его реакция была бы презабавной, Питер в это верил больше, чем в покинувшего его Бога. Сам Твомбли особого восторга не испытывал, явно недоумевая, о чем говорит старый и несколько сумасшедший оборотень. Как Неметон выбрал? В смысле выбрал? Почему выбрал? Эти вопросы можно было даже не в глазах увидеть, а просто почувствовать, как нечто осязаемое. И хотел бы Стюарт об этом спросить прямо, но острая боль в горле этого не давала сделать, с окровавленных губ вырвались только тихие хрипы. От этого горло начало болеть сильнее, из-за чего Твомбли недовольно сморщился. Но, кажется, вопросы и не требовались, будто Питер понял его недоумение на подсознательном уровне. А точнее, с помощью чутья оборотня. Стайлз из последних сил сдерживал шутки про паучье чутье, Хейл бы не понял. — Понимаешь ли, мой дорогой Стюарт, по нашему договору ты должен быть в моей стае. От участи оборотня ты сразу же отказался и предложил мне найти альтернативу. Никем иным, как своей правой рукой в виде друида я тебя не видел. И я утаил маленький пункт по поводу камня. Он не только превращает Бет в Альф, но и делает привязку к стае. Думаю, ты уже должен почувствовать некую нить, связывающую нас, как обычно бывает между оборотнями в стае, — все слова звучали тягуче и спокойно, хотя Стайлз и вправду почувствовал, как нервничает Хейл, а это чувство было явно его. И это казалось таким естественным, что очень пугало, хотя Твомбли казалось, что его больше ничто не сможет заставить бояться. — Но… Я же был в стае Скотта, — это имя отозвалось неприятным покалыванием в груди. Чья эта была злость или горечь, Стюарт пока не разобрал. На эти слова Питер только пренебрежительно хмыкнул, подняв глаза к небу. Уже начинало темнеть. — Это было просто формальностью, Стюи. От боли в груди – ведь по лучшему другу детства Стайлз всё равно скучал, не смотря ни на что – перед глазами встала мутная пелена, из-за чего даже силуэт Питера было трудно разглядеть в тени листьев старого дерева. Стюарт почувствовал на пояснице тяжелую ладонь старшего Хейла, который забирал боль. Походу боль была не только душевной, ведь грудь будто бы раздирало изнутри острыми гранями того самого камня – задней мыслью Твомбли понимал, что это был именно он. Или это подсказывала таинственная стайная связь? Кажется, что это было действительно так. Хейл трепетно положил другую ладонь на худую щеку Стайлза. Губы будто обожгло нежданным, но еще, кажется, давно желанным поцелуем. Против Твомбли не был, он сам жался к оборотню, а та самая боль ушла на второй, третий план, ведь она была не так уж, как казалось, важна. Резко перекрылся кислород. Кажется, от таких быстрых перепадов, организм скоро сойдет с ума. Хотя, сказать честно, то Твомбли думал, что это произошло еще довольно давно. Поцелуй продолжался будто вечность, а губы уже саднили – Стайлз подозревал, что без клыков Питера тут не обошлось. Металлический привкус на языке подтверждал догадку, в другой ситуации Стайлз, будучи очень брезгливым и не раз теряющим сознание при виде крови, точно бы упал в обморок. Но Стюарту губы именно старшего Хейла нравились больше, чем эта затея с обмороком. Да и приятно чувствовать головокружение от поцелуя, а не от встречи затылка с какой-либо горизонтальной поверхностью. Да, это безумие Стилински определенно нравится больше, ведь только горячие ладони, оглаживающие талию и дразняще не заходящие дальше, разогревали дикое, почти что неизведанное желание. Ебанный пиздец. Стайлз прерывает поцелуй, чувствуя приятное и немного жаркое покалывание на губах, и, открыв глаза, смотрит на до одури довольное лицо Питера. Его глаза сияли красным цветом Альфы.