Ты - мой!

      Приятная и долгая поездка укачивает Бэкхёна, словно детская кроватка, а лёгкий ветер из приоткрытого окна развивает его волосы, путая их меж собой и делая лохматыми. Где-то на заднем плане слышен приятный бас альфы, что тихо напевает известную лишь ему мелодию.       Когда машина останавливается в подземной парковке, Чанёль расстёгивает свой ремень безопасности и разворачивается всем корпусом к мирно спящему омеге, чьё лицо абсолютно спокойно, за исключением редких секундных морщинок на переносице. Его голова же мило свисает к плечу, давая понять, что скоро будет болеть шея.       Сейчас Бэкхён кажется таким естественным, но при этом он выглядит просто волшебно, словно что-то неземное, не из этих краёв, и Чанёль впервые встречает таких людей, у которых невинное, чистое и наполненное болью, но при этом всё ещё открытое для любви сердце. Он опускает взгляд ниже и видит, как Хён сжимает свою футболку, словно боится, что у него отберут его чадо.       Улыбнувшись, альфа выходит из машины, обходит капот и открывает дверь переднего сидения, где и сидит блондин. Тихонько, чтобы не разбудить, Чанёль наклоняется ближе, при этом ощущая чужое дыхание на своей щеке, и расстёгивает ремень младшего. Осторожно просунув одну руку под голову, а вторую под колени, берёт Хёна на руки, закрывая ногой дверь. Нажав кнопку для вызова лифта, что ведёт из парковки прямо в жилой комплекс, заходит внутрь, не подозревая, что Бэкхён чувствует каждое движение, но не может открыть глаза, думая, что это сон. Он лишь трётся щекой о твёрдую грудь старшего, слыша под ухом сильно бьющееся сердце.        Чанёль опускает взгляд на прикрытые веки парня, удивляясь, какие у того длинные ресницы. Не думая ни о чём, он наклоняет чуть голову, зарывается носом в мягкие волосы и вдыхает сногсшибательный запах омеги. Забывшись, он прижимает парня ещё ближе к себе, но этим действием будит его. Омега сонно хлопает глазами, разглядывая удивлённого альфу и потолок закрытого помещения, в котором они находятся.       — Где мы? — отогнав остатки сна и тихо задав вопрос, блондин пугается, потому что двери лифта неожиданно отрываются, оповещая, что они прибыли на двенадцатый этаж.       — У меня дома. Надеюсь, ты не против? — Бэкхён медленно слезает с чужих рук и выходит, следуя за мужчиной, что останавливается у одной из нескольких металлических дверей. Парень, заметив, что Пак набирает пароль, неловко отворачивается и рассматривает красивые чёрные плитки, что разложены под ногами.       — 2711. Приходи в любой момент, когда захочется, — говорит Ёль, замечая чужую скованность, после открывает дверь, пропуская парня вперёд. Бэкхён заходит и останавливается в прихожей на постеленном коврике, сразу понимая, какая роскошная у альфы квартира. Высокие потолки, дорогие люстры, довольно обширная гостиная и несколько комнат — всё, о чём может мечтать любой человек среднего и низшего класса.       Прекращая думать о том, что ему следует быть максимально аккуратным, чтобы что-то не испачкать или, не дай Бог, не сломать, иначе он это просто не покроет, омега наклоняется к шнуркам.        — Стой! Не нагибайся, я помогу, — внезапно вызывается Чанёль, пугая парня. Он садится на корточки перед блондином и сам развязывает запутанные шнурки чуть драных и изношенных кроссовок. — Они так опухли… — сняв обувь, Пак вздыхает и дотрагивается до плюсны, чуть разминая её пальцами. — Почему ты не мог просто присесть и отдохнуть? Зачем так изматывать себя?       — Я в порядке, — и снова эта ужасно фальшивая улыбка. Мужчина поднимает голову, взглядом говоря: «За дурака меня держишь, да?», после чего обращается уже к новому другу, живущему в животе.       — Малыш, ну-ка пни свою мамочку, чтобы он перестал себя так вести! — просит Ёль, на что ребёнок послушно пинает.       — Ах! — не ожидав такого предательства от собственного ребёнка, Бэкхён вскрикивает и подаётся вперёд, опираясь о крепкие плечи опешившего старшего.       — Прости, я не думал, что он пнёт так сильно, — альфа виновато заламывает брови и поднимается на ноги, всё также придерживая уже за талию поджавшего губы парня. — Ты пока присядь, отдохни, а я ванну подготовлю, — Чанёль помогает дойти ему до дивана, словно Хён уже на девятом месяце беременности и не может самостоятельно перемещаться. И эти действия правда веселят Бэка, но такое поведение достаточно адекватное, к тому же Чан уже говорил, что никогда не встречал беременных омег, поэтому и не знает, как правильно обращаться с ними.       Пока омега удобно размещается на мягком диване, подпирая за спину протянутую Паком подушку, мужчина стремительно удаляется в ванну, чтобы приготовить всё для водных процедур, но…       «Как Бэкхён будет её принимать? Включить режим джакузи или же поставить туда маленький стульчик? Не будет же он стоять с опухшими ногами!», — думая об этом, он всё же решает включить джакузи. Когда Чанёль возвращается в гостиную, видит, как младший сидит на том же месте и разговаривает с животиком. И ему становится безумно любопытно, о чём тот так увлечённо шепчется, поэтому он тихонько приближается сзади и прислушивается, а его улыбка становится только шире.       — Малыш, ты чего таким буйным стал? Пинаешь меня со всей дури… Тебе он так понравился, да? Хочешь уже устроить побег? — вовсе не сердясь, отчитывает Бён ребёнка. — Чего молчишь-то? Стыдно стало, да? Ой, знаю я тебя, не обманывай! Вы двое решили объединиться и пойти против меня, маленький ты негодяй, — затем он тихо начинает смеяться, чувствуя лёгкий, словно просящий прощения, пиночек, а в груди позади стоящего Чанёля от такого омеги разливается тепло. Ему безумно хочется сейчас обнять его и расцеловать, но он не может. Ещё слишком рано для таких решительных действий, а доверие Бэкхёна ему дороже своих чувств и желаний. — Ладно, я не обижаюсь на тебя, не волнуйся. Ты прав, он милый, и я бы тоже на твоём месте был на его стороне, но всё же… Попридержи свои силёнки, солнце. Они тебе ещё понадобятся для того, чтобы бороться с этим жестоким миром.        Чанёль сразу понимает, что парень вновь уходит в себя, поэтому, прежде чем это происходит, он отходит к двери, чтобы не было заметно, как он подслушивал, и подаёт голос:       — Тебе ванну с розочками? — Бэк дёргается от внезапности и разворачивает голову, удивлённо хлопая глазами.       — Ч-что? Какие розочки?       — Для ванны. Ну, знаешь, лежишь в пенке, а вокруг розочки. Ты не подумай, я так не делаю. Когда только переехал сюда, мама решила купить все ненужные вещи, включая эти баночки для ванн, сказав, что понадобятся, — Бэкхён вновь тихо смеётся и отрицательно качает головой.       — Ничего не нужно, правда.       — Тогда соль. Я читал, что она очень полезна для беременных, — задумчиво произносит брюнет, но после хмурится, понимая, что сболтал лишнего. Он переводит неловкий взгляд на удивлённого такой информацией парня и думает, как теперь перевести тему. — То есть… Это…       — Ты что, читал книжку «Молодые мамочки»? — глаза Бэкхён стремительно превращаются в полумесяцы, а сам он всеми силами сдерживается, чтобы не засмеяться в голос.       — Вообще-то она называется «В ожидании малыша»… Не смей смеяться!       — Прости, — омега прикрывает рот ладошкой, но его трясущиеся плечи выдают с потрохами.       — Иди уже в душ… — обиженно бурчит Ёль, но всё равно улыбается тому, что смог развеселить младшего, после чего подходит к дивану, чтобы помочь.       — Я и сам могу идти, спасибо, — Бэкхён осторожно касается холодными пальцами чужой тёплой ладони, что лежит на его талии, и пытается убрать её, чтобы выйти из приятных полуобъятий, но мужчина не позволяет, прижимая того только ближе к себе.       — Я знаю, что ты не попросишь меня о помощи, поэтому просто позволь мне позаботиться о тебе. Твои ноги, должно быть, ужасно болят сейчас, — произносит Чанёль. И от этой приятной заботы, что не скрыта в чужом голосе, сердце вновь заходится в бешеном ритме.       Альфа открывает дверь и пропускает Хёна в просторную ванную комнату, где вода уже почти доходит до краёв, а пены столько, что, кажется, она касается потолка, чем сильно пугает. Чанёль выключает кран и смотрит на младшего, ожидая восторг в чужих глазах, которого почему-то не следует. Подумав, что тот просто смущён, Пак быстро открывает банку с морской солью и высыпает в воду почти половину, после чего разворачивается обратно, чтобы спросить, нужна ли помощь с одеждой. Но от вопроса его останавливает страх в глазах блондина, который медленно пятится назад к двери.       — Тебя что-то беспокоит? — мужчина берёт парня за руку, чтобы тот совсем не вышел из комнаты, и наклоняет чуть голову.       — Я… мог бы просто помыться, не стоило так…       — Бэкхён, что тебя беспокоит? — не получив ответ и, более того, заметив, как омега пытается уйти от вопроса, чуть твёрже спрашивает Пак.       — Пена… — всё же тихо выдаёт, опустив голову. — Её очень много.       — Ох, прости, я, кажется, переборщил с ней. Думал, тебе понравятся пузырьки. Сейчас уберу.       — Нет-нет, это ты прости. Я просто стал очень пугливым из-за беременности. Пузырьки мне правда нравятся, но… я как-то вышел из этого возраста. Прости.       — Не беспокойся, я всё понимаю, — Чанёль сгребает половину и смывает в раковине. — Если тебе страшно или что-то беспокоит, говори мне сразу. Я не могу прочитать твои мысли и в иной ситуации могу зайти слишком далеко, думая, что тебя всё устраивает. Ну всё, я выйду, а ты залезай. Если понадобится помощь — зови и не смей молчать, — альфа улыбается и разворачивается.       — Спасибо большое.       Бэкхён закрывает дверь, разворачивается лицом к ванне и вздыхает. Медленно сняв с себя всю одежду и игнорируя ноющую боль в спине, он невольно натыкается взглядом на своё тощее тело в отражении зеркала, что висит над раковиной. Парень проходится взглядом по впалым скулам, худым рукам с ярко выраженными венами, плоской груди и выпирающим из-под тонкой кожи рёбрам. И только небольшой животик немного скрашивает эту плачевную картину, но и он слишком маленький для такого срока. Хён укладывает ладошку на живот и неспеша проводит по нему, словно изучая, словно это не его вовсе, но когда чувствует на своих пальцах лёгкий пинок, слабо улыбается и думает, что нет, это точно его.       Вернувшись мыслями к делу, которое нужно поскорее закончить, он перебрасывает одну ногу через акриловую ванну и осторожно опускается в тёплую воду, руками опираясь о бортики, чтобы не поскользнуться. Наконец сев на дно, парень облегчённо выдыхает и позволяет себе расслабиться, чувствуя, как боль во всём теле проявляет себя, а затем и медленно растворяется в этой мутной воде. Откинув голову на маленький подголовник, который Чанёль успел прикрепить на бортик, он прикрывает глаза и вдыхает витающий в воздухе запах корицы, понимая, что Чанёль сейчас точно стоит за дверью.       «Почему же он так тянется ко мне? Я ведь не планировал сближаться с ним и рушить его будущее… Из-за истинности? Или же есть другая причина? — думает Бэк. — Должен ли я поддаться и просто плыть по течению или же… всё-таки исчезнуть из его жизни, предотвращая будущую боль? Но его забота заставляет чувствовать себя… действительно нужным. Должен ли я признаться, что чувствую это впервые?»       Из раздумий его выводит несильный стук в дверь и взволнованный голос, повторяющий имя парня, который, ушедший глубоко в свои мысли, даже не услышал зов.       — Всё в порядке? Ты не отвечал мне.       — Д-да, всё хорошо! Прости, я задумался, уже выхожу, — торопливо отвечает блондин и понимает, как потяжелели его веки, отчего трудно даже моргать.       — Можешь ещё полежать, ничего страшного, — хоть Чанёль и говорит так, в сердце он просит, чтобы Бён всё-таки вышел. Не потому, что он там долго находится, а потому, что мужчина уже занятно перепугался, когда парень не откликался на имя. Уж лучше рядом пусть сидит в целости и безопасности.       Бэкхён, кажется, прочитав мысли Пака, решает не задерживаться. Быстро помывшись и спустив воду, он опирается за края ванны, чтобы подняться, однако у него ничего не выходит и он падает обратно, расплескав воду. Заволновавшись из-за того, что у него не получается встать, он пробует ещё раз, но всё тщетно. Ноги будто потеряли всю силу.       — Ч-Чанёль? — после четырёх провальных попыток он всё же зовёт альфу, что всё это время сторожил дверь и прислушивался к звукам, переживая, на случай, если что-то случится.       — Я здесь, — хоть голос омеги и был довольно тихим, Пак не заставил себя ждать ответом.       — Эм… Не мог бы ты мне помочь? — Хён сгинает колени к груди настолько, насколько это вообще возможно с его положением, а руками прикрывает верхнюю часть тела. Буквально через секунду в дверях появляется чуть лохматая макушка и огромные хлопающие глаза, пытающиеся разглядеть блондина сквозь пар.       — Что случилось? Ой, прости, — заметив розовое лицо и оголённые плечи, Чанёль прикрывает глаза ладонью и проходит внутрь, закрыв при этом дверь, чтобы Бэка не продуло.       — Я не могу встать.       — Что значит не можешь встать?! — на секунду убирает руку, шокировано уставившись, но затем, извинившись, вновь закрывает глаза. — Так, без паники! Только не паникуй и не волнуйся! Ты ведь чувствуешь ноги, да?       — Чанёль, всё хорошо, я не паникую, — усмехается милой реакции альфы.       — Отлично, значит просто от усталости мышцы расслабились и больше не хотят напрягаться, — он подходит к Бэкхёну, вслепую протягивает руки, хватая тонкие предплечья, и медленно тянет вверх. — Так, теперь обопрись на мои плечи, а я заверну тебя полотенцем, — выполнив просьбу, омега, держась за широкие плечи, прислоняется своей грудью к чужой, не замечая, как намокает Паковская футболка.       И хоть стоять теперь ему легче, ведь он, по сути, перевесил свой вес на Чана, Бэку безумно неловко. Неловко не только из-за положения, но и из-за того, что прямо возле его уха сбивается дыхание альфы, который явно не ожидал, что младший так прислонится к нему оголённым телом. Он, стараясь не думать об этом, пытается нащупать полотенце на стиральной машинке, но его копошения кажутся безумно милыми.       — Чуть левее, — улыбается парень и прилагает все усилия, чтобы нормально стоять на подгибающихся ногах. Наконец схватив полотенце, Ёль осторожно, чтобы ненароком не коснуться голой кожи, оборачивает его вокруг чужой груди, после помогает перешагнуть, придерживая за талию и уже открывая глаза.       Но тут, как обычно бывает в слащавых дорамах, Бэкхён поскальзывается и чудом не падает, мигом оказавшись прижатым к крепкой груди. Со стороны это выглядит как обычное объятие, вот только у обоих сердца бешено колотятся. Из-за секундного испуга у Бёна выступают феромоны, которые влияют и на альфу. Чанёль, чувствуя своим прессом чужой живот, внезапно забывает обо всём на свете и, увлёкшись ароматом, вдыхает запах младшего полной грудью, рефлекторно опуская голову к шее. Блондин затаивает дыхание, сжимая чужую футболку на плече, и немного трясётся. Но не от холода, а от того, что Пак в ответ выпускает свой терпкий запах.       — Ч-Чанёль? — шёпотом жалобно скулит Хён, чем выводит мужчину из астрала. Старший резко поднимает голову и прочищает горло, стараясь больше не смотреть на эту белоснежную и мягкую после воды кожу.       — Прости, — виновато произносит брюнет, на что второй отрицательно качает головой, говоря, что всё в порядке.       — Можем мы уже… выйти? — тихо спрашивает Хён, начиная подрагивать уже от холода. Чанёль кивает, наклоняется и поднимает Бэка на руки, унося в спальню, которая находится не пойми за какой дверью.       — Сейчас принесу одежду, — усадив омегу на мягкую кровать, сам разворачивается и открывает большой шкаф, буквально пропадая в нём и устраивая бардак, чтобы найти подходящую одежду. Наконец подобрав что-то нормальное и мягкое, он возвращается и первым делом садится на корточки, чтобы помочь парню надеть бельё. — Просовывай ноги, — просит Ёль и закрывает глаза, чтобы не смущать.       — Что ты делаешь? Я ведь и сам мог…       — Тебе нельзя наклоняться и беспокоить малютку, — Бэкхён краснеет, но всё же позволяет мужчине одеть себя, облегчённо выдыхая, когда штаны оказываются довольно широкими и не сдавливают живот, как и футболка. Закончив, Чанёль поднимается и дарит омеге, кажется, самую яркую улыбку, что только есть в его коллекции.        Бэкхён невольно вспоминает, как в детстве безумно любил смотреть на звёзды. И даже после свадьбы продолжал любоваться этими маленькими блёстками, что так ярко сияли на чёрном фоне. И будучи даже замужем, он не переставал мечтать о человеке, который смотрел бы на него так же, как и он на звёзды. Хотел увидеть в чужих глазах любовь, восхищение, нежность и заботу. Порой из-за этих довольно частых мыслей он путал реальность с фантазиями, однако только это его и спасало от тоски и кошмаров. Когда настоящий мир закрыт перед тобой или же наносит сплошные удары, ты открываешь перед собой абсолютно другие двери, другой мир. Мир фантазий. И хоть многие и считают, что это лишь бред больных людей, который ещё больше сводит с ума, Бэкхён не согласен с ними, ведь когда мечтаешь— значит надеешься.       И сейчас, взглянув на Чанёля, он видит в его глазах ту искру, о которой грезил ночами, думая, что это лишь мечты. И именно сейчас, читая в блеске глаз то тепло, которого ему не хватало, он чувствует страх. Ему страшно оттого, что это может оказаться лишь одной из детских фантазий. Что в один момент его просто ущипнут, заставив вернуться в суровую реальность, где он всё такой же одинокий мальчик, ищущий дом среди толпы прохожих, в котором он сможет согреться.       — Давай кушать? — из груза мыслей его выводит приятный бас Чана, который не хочет, чтобы голову младшего заполняли пессимистичные воспоминания. Он ласково дотрагивается до тыльной стороны чужой ладони, ожидая реакцию.       — Кушать? Но ведь уже поздно. Ой! — удивляется омега, когда его подхватывают под коленями и усаживают повыше, к прикроватной спинке. Чанёль удобно устраивает подушку за его спиной и куда-то безмолвно уходит. — Что это? — интересуется блондин, как только Пак вновь возвращается в комнату, но уже с подносом в руках.       — Я не знал, что тебе можно кушать, а что нет, поэтому принёс кашу из бобов и тёплое молоко, — сказав это, брюнет присаживается на край кровати и, вручив тарелку, откладывает поднос на прикроватную тумбочку.       — Спасибо большое. Ты сам готовил? — интересуется парень, чувствуя, как Чанёль заставляет трепетать его нутро. Второй на вопрос лишь неловко чешет затылок.       — Эм… Нет. Если бы я что-то попытался приготовить, то не дошёл бы до конца.       — Почему? Лень?       — Нет. Кухня бы раньше сгорела, — на это младший тихо начинает смеяться. — Вчера вечером мама заходила, вот и занесла. Кушай, не стесняйся, — Чанёль вновь улыбается и наблюдает, как омега медленно берёт немного каши и вытягивает губки, чтобы подуть, после чего ложка пропадает во рту. И это выглядит чертовски очаровательно!       — Очень вкусно, — восхищенно шепчет омега и поднимает взгляд на Ёля, замечая, как тот слишком странно смотрит на его ноги. — Что-то не так?       — Нет, всё в порядке, кушай, — после этого старший немного отсаживается, берёт чужие ноги и укладывает их на собственные бёдра. — Хочу сделать массаж, иначе завтра продолжат болеть, — поясняя свои действия, задирает немного штанину.       — Что?! Н-нет, не надо, — Бэк, изумлённый таким ответом, пытается вытянуть свою пятку из чужих рук, но у него ничего не выходит. Чанёль лишь сурово сверкает взглядом, говоря, чтобы не дёргался, затем начинает мять икры, переходя к стопе и пальчикам. — Чанёль, пожалуйста, ты не должен это делать, я правда в поряд...       — Но я хочу! — в мгновении ока альфа меняется, а его голос становится на порядок ниже, заставляя вздрогнуть и сидеть на попе ровно. — Я делаю это потому, что хочу, поэтому позволь позаботиться о тебе и прекрати говорить, что ты в порядке, договорились?       — Угу, — в итоге соглашается и замолкает, продолжая неловко набирать кашу на ложку, наблюдая за тем, как Чанёль слишком сосредоточено, словно это самая важная работа на земле, вновь приступает к массажу ног.       Когда еда была съедена, а тело уже просится спать, Ёль предупреждает, что если что-то случится — сразу звать, сам же он будет спать в соседней гостевой комнате.       И Бэкхёну становится безумно совестно, ведь он доставляет Паку столько хлопот. Сначала возникает из ниоткуда, падает в обморок, заставляет таскать себя на руках, купается в чужой ванне, ест приготовленную явно не ему еду, а теперь ещё и из комнаты выпирает. И все эти чувства вины так ярко отражаются на красивом лице, что не ускользают от альфы. Он сразу понимает, какие мысли крутятся в голове Хёна, поэтому, чтобы отвлечь, наиграно громко чихает.       — Ложись уже. Сладких вам снов, — ласково произносит Чанёль, после чего, недолго думая, проводит тёплой ладонью по животу младшего и укрывает его одеялом.       Получив ответную улыбку, он поднимается, выключает свет и выходит из комнаты, направляясь в соседнюю. Отодвинув покрывало, мужчина садится на кровать и долго смотрит на свои пальцы, которыми минутой ранее гладил пузико. И сейчас его переполняют столько эмоций, столько тёплых чувств, что хоть кричи. Он неосознанно вспоминает каждый моменте сегодняшнего дня и усмехается себе под нос, ведь, кажется, он нашёл то, что так долго искал.       «Он такой худой, но при этом такой мягкий… Как такое возможно? Надо спросить у Исина, как ему питаться и какие упражнения делать», — с этими мыслями альфа ложится поверх одеяла и прикрывает глаза, засыпая.

***

      Утром Бэкхён просыпается гораздо раньше Чанёля, но вместо того, чтобы поторопиться умыться и поехать в больницу, он решает ещё немножечко понежиться в мягкой постели, ведь скоро он покинет эту замечательную квартиру и вряд ли вернётся сюда вновь. Спустя полчаса, поняв, что Пак всё ещё не проснулся, омега всё-таки решает встать.       Сложив одеяло и красиво заправив покрывало, он тихонько выходит из комнаты и оглядывается, пытаясь сориентироваться и вспомнить, где находится ванная комната. Наконец найдя нужную дверь, он также тихо топает в нужную ему сторону. Заметив в стакане у раковины лишь одну зубную щётку, парень вспоминает вскользь сказанные ночью слова альфы о том, что новые щётки лежат в ящике под раковиной, где они и вправду находились.       — Синенькая, однозначно, — выбрав цвет, блондин закрывает ящик, берёт тюбик зубной пасты со вкусом мяты и слышит ленивые шаги.       Развернувшись к открытой двери, Хён видит сонного, идущего в его сторону с закрытыми глазами Чана, что чуть ли не падает в стороны. Младший хихикает от этого помятого и лохматого вида альфы, но затем охает, подбегая к Паку, потому что тот, так и не открыв глаза, бьётся лбом о косяк двери.        — Ты в порядке? — маленькая ладошка тут же дотягивается до места ушиба и легонько трёт, дабы боль, которой почти нет, ушла. Чанёль приоткрывает глаза и вяло улыбается, кажется, думая, что всё ещё спит. Бедный, видимо не почувствовал удара.       — Доброе утро, — хрипло басит Ёль, желая согнуться и положить голову на неширокое плечо, продолжив дремать, вдыхает приятный феромон парня, но вовремя приходит в себя, а у Хёна бегут мелкие мурашки от утреннего голоса мужчины.       — Д-доброе... — смущённо выдавив из себя, Бэкхён убирает свою ладонь, задержавшуюся на чужом лбе, и отходит обратно к раковине, принимаясь чистить зубы.       — Ты не против, если я присоединюсь?       — Конефно, нет! — удивлённо мотает головой с щёткой во рту.       Пак улыбается и встаёт рядом, чтобы сначала умыться, а затем, следуя примеру младшего, приступает к чистке зубов. Он не сводит взгляд с Бэка, наблюдая за ним через зеркало, понимая, что тот как-то обеспокоенно смотрит на свой живот. Почувствовав на себе вопросительный взгляд, омега поднимает голову и моментально краснеет, встретившись с чужими глазами, после наклоняется и полоскает рот. Закончив, Бён чуть отодвигается, думая, стоит ли ему выйти или остаться ждать хозяина квартиры, а Чанёль, не теряя времени, молча открывает зеркало над раковиной, за которой находилась полочка с различными кремами для лица и тела.       — Ого! Это всё твоё? — спрашивает Бэк, чем удивляет альфу. Мужчина отрицательно качает головой и тоже наклоняется, чтобы прополоскать рот от пасты.       — Это друг на новоселье притащил. Сказал, что понадобится, когда в доме омега будет ночевать. Конечно, до тебя никто не ночевал, поэтому думал выбросить, но, кажется, всё-таки пригодилось. Пользуйся на здоровье, — Бэкхён вновь смущается, но никак не показывает это.       — А твой друг знает толк в кремах. Кажется, он тоже омега? — слова вылетают прежде, чем Бён успевает подумать, отчего звучит так, будто ревнует.       — Омега, но уже давно замужний и с ребёнком, который, кажется, недолюбливает меня, - улыбается Ёль.       — Ох, понятно.       — Тебя что-то беспокоит? — альфа замечает вмиг погрустневший взгляд из-за чего думает, что не стоило, наверное, поднимать тему ребёнка.       — Малыш, — тихо отзывается Бэк. — Он сегодня с самого утра молчит. Раньше такого не было, поэтому меня это немного беспокоит.       Чанёль напрягается и тянет омегу на себя, вставая позади него, чтобы далее обвить руками живот, устраивая на нём ладони. Он проводит несколько раз по небольшому пузу и чувствует, как Бэкхён сначала сжимается от неожиданной близости, а затем расслабляется, ощущая спиной крепкую грудь.       — Он очень слабый, — заключает Пак, когда ощущает лёгкий пинок. — Либо малыш только проснулся, либо нам нужно поторопиться к Лэю, — спокойно произносит, стараясь не передавать своё волнение Хёну, который закусывает губу. Чтобы немного отвлечь от мыслей, альфа трётся щекой о светлую макушку и вновь направляет свой взгляд через зеркало на Бэка, чьё сердце заходится в быстром ритме. — Мы так чудно смотримся вместе, не так ли? — выпаливает Чан, но не жалеет о сказанном ни секунды. Блондин также обращает внимание на их вид со стороны, а его щёки, кажется, становятся ещё на оттенок алее прежнего.       Чтобы больше не смущать младшего, Пак убирает руки с живота и берёт чуть влажную ладошку Хёна, направляясь с ним в светлую кухню. Усадив омегу за стол и убедившись, что тому удобно, мужчина приступает к разогреву еды и некоторых ингредиентов, заботливо приготовленных матерью. Сам он почти никогда не ест принесённую в контейнерах пищу. И не потому, что невкусно, а потому, что времени совсем нет. Утром он не завтракает, а только вливает в себя чашку кофе, обед совмещает с ужином в каком-нибудь ресторане и возвращается с иссякшими силами домой к полуночи, после чего сразу же ложится спать. Оставшиеся и забытые в холодильнике продукты быстро портятся, поэтому, чтобы не было запаха, их приходится выбрасывать, а матери отвечать, что её стряпня была безумно вкусной.       Быстро справившись с завтраком, Бэкхён уходит в комнату, чтобы переодеться и наконец поехать к Лэю, который ждёт их с восьми утра. Натянув на себя потрепанные джинсы, он хочет надеть и футболку, но вовремя замечает ужасное пятно, красующееся прямо на груди. Если постирать, то уйдёт много времени, а если попытаться отмыть руками, то сушить...       — Фен! — вспомнив о таком удивительном изобретении, он торопится в соседнюю комнату. — Чанёль? — постучав в закрытую дверь и получив разрешение войти, он дёргает за ручку, но мигом в удивлении закрывает глаза, потому что альфа перед ним стоит лишь в одних чёрных джинсах, сверкая идеальным пресом. — Прости, я выйду.       — Всё в порядке, можешь смотреть. Что случилось? — мужчина, несмотря на все мольбы Бэка не подходить, сам сокращает расстояние и отодвигает ладонь с глаз, заглядывая в красное лицо. — У тебя температура?       — Нет… Кхм… Я просто хотел спросить…       — Спроси, — ласково и в то же время сексуально произносит Пак, чем вводит Хёна в лёгкий ступор. Бедный омега просто не может свести взгляда с двигающегося при глотании кадыка и острых ключиц. Ниже смотреть было уже просто стыдно.       — У тебя… Эм… — пытаясь придти в себя, Бэк нервно сглатывает и понимает, что потерял ту важную нить вопроса в своей голове. — Я забыл… — Чанёль смеётся и указывает на футболку в чужой руке.       — Наверное, ты хотел спросить что-то связанное с футболкой?       — Ах, точно, фен! У тебя есть фен? — вспомнив, радостно восклицает.       — Есть, конечно. А тебе зачем?       — Тут небольшое пятно, поэтому я хотел быстренько намылить и высушить.       — Не стоит, просто возьми мою одежду.       — Что? Н-нет, Чанёль, ты не понял, я могу просто...       — Можешь, но давай не сегодня, м? — перебив, брюнет ведёт Бёна к своему шкафу. — Там прохладно, поэтому стоит надеть что-нибудь тёплое. Думаю, толстовка подойдёт. Какую хочешь?       — Мне без разницы…       — Тогда вот эту. Тебе подходит персиковый цвет, — Чанёль протягивает свою одежду с длинными рукавами и ожидает, когда второй её наденет, но тот продолжает неловко топтаться на месте. — Бэкхён, там действительно гораздо прохладней, чем вчера, поэтому, даже если ты и постираешь футболку, всё равно замёрзнешь в ней. А болеть вам нельзя, помнишь? — мягко произносит, чем в итоге убеждает.       — Спасибо.

***

      Дорога до больницы занимает около полутора часа, за которые можно раз сто умереть от скуки и раз пятьдесят воскреснуть. Но не с Чанёлем. Мужчина, который помимо того, что выглядит в чёрной футболке (поверх которой синяя джинсовка) просто замечательно, имеет при себе около двадцати различных игр, главной из которых является игра на «совместимость», в которую они сейчас и играют.       — М-м-м... Спрайт или кола? 1... 2...       — Но я не пью газировку!       — Точно-точно. Тогда... Кошка или собака? 1... 2... 3!       — Собака!       — Собака!       — Пицца или гамбургер? 1… 2… 3!       — Пицца!       — Пицца! — вновь одновременно восклицают парни, после чего громко смеются. И если Бэкхён смеётся от того, что у них схожие вкусы, то Чанёль от того, что омега не сдерживается, а наоборот громко хохочет, приятно удивляя своего «водителя».       Последующие несколько минут они едут в тишине, которую развеивает негромкая мелодия. Омега, смотря на быстро меняющийся вид за окном, чувствует необычное спокойствие на душе, которое далее сменяется желанием задать старшему один мучающий его вопрос.       — Чанёль, можно спросить тебя? — тихо подаёт голос, продолжая смотреть в окно.       — Конечно, что угодно, — кивает Пак.       — Почему… почему ты так быстро принял меня? К тому же беременного и исп... кем-то использованного? — мужчина на долю секунды удивляется, не ожидав такого вопроса, но быстро возвращает себе былое спокойствие, стараясь чётко ответить, раз и навсегда поставив точку в этой теме.       — Потому что я не считаю тебя испорченным или грязным, как ты любишь думать о себе. И я уже говорил, что в произошедшем нет твоей вины. Бэкхён, ты — мой омега. Каким бы ты ни был, ты — мой, и я принимаю всё, что касается тебя, — на светофоре Чанёль останавливает машину и разворачивается корпусом к парню, пару секунд молча наблюдая, как тот неловко мнёт край толстовки, боясь в ответ поднять голову. — Где же та сволочь, так сильно ранившая тебя, что ты перестал любить себя?       От этих слов Хён заметно вздрагивает и снова закусывает нижню губу, кажется, до боли. Он понимает, что Исин мог рассказать всё Чану, но молился до последнего, чтобы этого не было. Поверхностно всё ясно и понятно, но капать глубже, раскрывая еле зажившие раны, совсем не хочется. Только не Чанёлю.       — Знаю, ты пока не доверяешь мне, — вновь развернувшись к рулю, мужчина продолжает путь, — но меня безумно радуют перемены в тебе. Ты открываешься мне, показываешь себя с другой стороны, которая не менее прекрасна, и это заставляет чувствовать благодарность и восхищение. Бэкхён, я правда восхищаюсь тобой. И я постараюсь в ответ доказать, что вовсе не плохой человек, что не брошу тебя, как это сделали многие до меня, поэтому просто дай мне шанс. Оставь дверь в своём сердце открытой хоть на пару дюймов для меня, хорошо?       — Угу, — мычит Бэк, а на его лице появляется еле заментая улыбка. Он правда хочет верить в слова Чанёля, поэтому постарается приложить все усилия, чтобы не закрыть свою дверь. — М-м-м… У тебя очень красивый голос. Ты учился петь? — чтобы не чувствовать неловкость, меняет тему.       — Ох, видимо, я слишком часто пою, не замечая этого.       — Вовсе нет, я слышал лишь раз, но мне правда очень понравилось.       — Я с детства увлекаюсь музыкой. Это, скорее, как хобби, нежели работа. Раньше меня часто приглашали в различные крупные агентства, но я отказался и просто продолжил бизнес отца.       — Почему? Тебе ведь так нравится музыка.       — Потому что просто «нравится» не достаточно для этой профессии. Чтобы серьёзно заниматься этим, нужно понимать, на что идёшь. Если я буду артистом и найду омегу, то мне придётся либо молчать об этом, либо бросить карьеру, ведь фанаты не всегда бывают понимающими людьми и могут накинуться не только на меня, но и на мою семью. А я не хочу подвергать опасности своего омегу и переносить такой стресс.       — Ох, ты прав...       Весь оставшийся путь они разговаривают о чём-то бессмысленном, стараясь не цепляться определённой темы. Когда машина подъезжает к главному входу больницы, Чанёль замечает некую нервозность у блондина, который с опаской смотрит на белые и открытые двери.       — Бэкхён, — зовёт старший, заставляя обратить на себя внимание, затем укладывает свою ладонь поверх чужой, чтобы успокоить, — если заставит остаться… — на этой фразе глаза Бэкхёна расширяются, как у пугливого зайчика, — я прикрою тебя, а ты беги, ладно? — резко выпаливает Пак, отчего младший сначала удивляется, а затем начинает звонко смеяться, чувствуя, как страх немного отступает.

***

      Исин, сидя в своём светлом кабинете, что-то усердно печатает в компьютере, то и дело чуть ли не со всей силы хлопает по мышке, будто намеревается сломать бедную вещь. Вчера он занятно перепугался за состояние друга и малыша, но вскоре этот испуг перерос в гнев, словно он один места себе не находит, пытаясь как-то помочь омеге. И с одной стороны мужчина не понимает, как можно не заботиться о себе, когда, к тому же, в тебе есть ещё кто-то, но с другой... Чжан знает, что Бэкки сам ещё ребёнок, не готовый к такой серьёзной ответственности в виде материнства.       От мыслей альфу отвлекает стук в дверь, а после — и лохматая макушка с торчащими как у Йоды ушами. Лэй смотрит на огромные хлопающие глаза безразличным взглядом, затем холодным тоном коротко говорит:       — Пошёл вон.       Глаза Чанёля становятся ещё шире (хотя куда уж больше), а сам он послушно убирает голову с проёма и закрывает дверь с другой стороны. Старший, не до конца понимая, что это сейчас было, поворачивается к нервничающему Бёну, который говорит лишь «Ну?» и пожимает плечами.       — Меня выгнали...       — Давай я попробую, — поборов свой страх перед страшным докторишкой, парень отодвигает мужчину и, тихонько постучавшись, высовывает теперь свою светлую макушку, хлопая одним еле заметным из-за двери глазом.       — Ах ты ж мелкий негодник! Быстро зашёл сюда! — наконец увидев друга, вскрикивает врач и подрывается с места, чем заставляет крупно вздрогнуть Бэка. Блондин, кинув боязливый взгляд на Пака, медленно заходит в кабинет и чуть ли не вскрикивает, когда Исин обходит свой стол и движется прямо на него, кажется, намереваясь убить. И только будто бы восставшее из ниоткуда тело Чанёля, загородив, спасает омегу от кровопролитий. — А ну иди сюда! Как ты посмел так пренебречь собой и работать до потери пульса, а?! Сколько я ещё раз должен повторить, что ты подвергаешь и так хрупкого ребёнка большей опасности?! — продолжает кричать мужчина.       И хоть оба парня удивлены тем, что смогли разозлить всегда спокойного и тихого врача, Бэкхёну всё же становится безумно совестно за свои опрометчивые поступки. Он под разъярённый взгляд обходит закрывающего его, будто стена, Пака и неожиданно для обоих альф обнимает Лэя, чуть толкаясь пузом.       — Прости, пожалуйста, что снова расстроил тебя. Я знаю, как ты волнуешься, но ведь и мне нужно на что-то жить и копить, чтобы как-то содержать малыша. Я думал, что всё будет хорошо, но... прогадал. Я честно больше не буду так...       — Какой ты мне это уже раз говоришь?! Я говорил тебе уволиться, предупреждал сто раз! Говорил, что мы поможем материально, это не проблема, главное заботься о себе, но ни в какую! Вечно отнекиваешься и не можешь принять помощь. И я бы промолчал в другой ситуации, но ты бе-ре-мен-ный, Бэк. Пойми уже наконец! — высказав всё, что стояло поперёк горла, Чжан пытается восстановить сбившееся дыхание и ощущает, как объятия стали ещё крепче. Он опускает взгляд на зажавшуюся фигуру и, вздохнув, уже спокойно продолжает:        — Бэкхён, я делаю всё, что в моих силах, чтобы обеспечить тебе здоровую и длительную беременность, но моих усилий недостаточно. Я понимаю, что тебе тяжело, но поделать с этим нечего, и ты уже должен принять данную ситуацию. Даже если я буду жить у тебя под боком и командовать, что и как делать, ребёнок находится под твоим сердцем. Он чувствует всё, что чувствуешь ты, поэтому и его здоровье зависит именно от тебя.       — Мне правда жаль, — тихо произносит Хён куда-то в подмышку и всхлипывает. Он знает, что Лэй не может устоять перед его слезами, но вовсе не пользуется этим.       — Вытри слёзы и вставай на весы, — врач выходит из объятий и направляется к своему рабочему столу, чтобы открыть карту своего пациента.       Бэкхён разворачивается к Чанёлю, что всё это время стоял, и позволяет вытереть свои слёзы, после чего осматривает его карманы. Прежде чем Паку удаётся сказать что-то, чтобы утешить парня, Бён подаёт любопытный, но очень тихий голос:       — У тебя есть что-нибудь тяжёлое? — мужчина, удивившись такой резкой смене настроения, хмурит брови и достаёт из кармана только телефон и ключи от машины, которые омега тут же хватает и пихает в свои штаны, словно хомячок, что пытается спрятать свою еду. После этого блондин подходит к весам и, сняв обувь, встаёт на них, молясь, чтобы те волшебным образом показали цифру больше, чем есть на самом деле.       — Пятьдесят два килограмма... — снова тяжело вздыхает Лэй и, сняв свои очки, устало потирает переносицу. — Бэкхён, ты понимаешь, что это ненормально? За шесть месяцев ты должен был поправиться на семь килограммов, но ты набрал только полтора. И я не беру в расчёт твою одежду, съеденную еду и вещи Чанёля, которые ты только что засунул в карманы, — теперь Пак понимает, зачем тот просил что-нибудь тяжёлое. — Что ты ел сегодня? Если ответишь «ничего», я не знаю, что сделаю с тобой...       — Не волнуйся, я его хорошенько покормил утром, у него хороший аппетит, — отвечает Чан за младшего и решает не договаривать о том, что тоже угрожал ему рассказать врачу, если не съест всё до последней ложки. И вроде бы по-детски, но зато эффективно!       — Хоть это радует. Садись на кушетку и задирай рукав, — Бён молча выполняет приказ и, вернув телефон с ключами Ёлю, оголяет руку для сбора анализа.       — А игрушечки не будет? — внезапно задаёт вопрос блондин, когда в руке друга вместо игрушки-антистресс появляется сразу шприц. Да, Хён боится уколов, поэтому у Исина всегда на такой случай была игрушка в виде пластилина, больше похожего на лизуна. Чанёль же, что стоит неподалёку, вопросительно изгибает бровь, явно не понимая, о чём речь.       — Нет, её забрали у меня.       — А кто?       — Кто-то из отдела. Чанёль, подержи его за руку, он боится, — поясняет мужчина, а Бэк, улыбнувшись, как маленький ребёнок, вытягивает раскрытую ладошку, которую тут же хватают, сцепляя пальцы.       Когда шприц прокалывает кожу, Бён зажмуривается и с силой сжимает чужую руку, но Ёль хорош тем, что умеет умело успокаивать людей, поэтому в следующую секунду подносит тыльную сторону ладони к губам и целует. Младший распахивает глаза, точно позабыв обо всём, и смотрит, как пухлые губы, не остановившись, продолжают посыпать кисть короткими чмоками, чем вгоняют в краску. А Исин тем временем закончив сбор крови, наблюдает за парочкой и качает головой, решая из-за вредности смутить их.       — Дома соситесь! Ты, — обращается к Паку, — встал отсюда, а ты, задирай толстовку и ложись. Будем любоваться моим племяшечкой, мать которого сущий демон.       — Ну я же извинился, не дуйся на меня, — бурчит парень, стараясь придать щекам былой цвет и не думать о недавних действиях Пака.       Бэкхён ложится на кушетку и начинает задирать одежду, вовсе не думая о смущении из-за присутствия Ёля, ведь помимо него блондина видели голым двое альф и несколько медсестёр. Чанёль же всё равно хотел отвернуться, но не смог, желая тоже посмотреть на малыша. Но следующий вопрос друга смущает его, заставляя почувствовать себя третьим лишним или наоборот каким-то школьником-извращенцем, подслушивающим разговор о взрослых вещах. И хотя брюнет уже далеко не девственник, с Бэком, который, в отличие от него, спокойно реагирует на вопрос, он чувствует себя иначе.       — Грудь не болит?       — Не-а.       — Кушай много молочных продуктов, чтобы потом мог кормить ребёнка, — Исин подключает аппарат для УЗИ, но после останавливается, о чём-то задумавшись. — Мы тебе делали обследование малого таза влагалищным датчиком? — на этом вопросе Пак вновь напрягается, думая, что Чжан специально испытывает его.       — Нет, а зачем?       — Серьёзно?.. Ах, точно, нам же его недавно привезли... Обычно его делают в первом триместре, от 10-ти до 14-ти недель, чтобы проверить маркеру хромосомных заболеваний. Или, другими словами, есть ли расширение воротникового пространства, который может привести к патологии и синдрому Дауна. Если хочешь, мы можем осторожно ввести и проверить.       — А куда его вводить?       — В тебя, конечно, куда ещё-то? Раздеваешься, раздвигаешь ноги, я надеваю презерватив на датчик и ввожу его в тебя, — кажется, Чанёля уже можно отправлять на соревнование «кто краснее» с алым ибисом*. И зачем Исину обязательно нужно говорить о таких смущающих вещах? Да, с одной стороны он врач и это нормально, но с другой это чертовски неловко. Альфа нервно сглатывает и в глубине души молится, чтобы в его «бейбиков» ничего вводили.       — Это больно? — блондин переводит взгляд на эту далеко не коротенькую «палочку», которая должна войти в него, и что-то как-то уже не очень прикольная эта идея...       — Ну как тебе сказать... Многим приятно, потому что они часто занимаются сексом, но в твоём случае, думаю, будет немного больно, — Ёль выдыхает, радуясь, что и Бэку эта идея не зашла, но ненадолго. — Подожди, а разве мы не проверяли тебя? Помнишь, я рукой щупал? — эти слова заставляют чуть ли не поперхнуться, выпучив глаза на друга.       «В смысле рукой? Какой, мать твою, Исин, рукой?! Что ты там щупал своей рукой?!» — мысленно визжит Пак.       — А-а, точно! Это было ужасно больно...       — Потому что ты узкий, как чёрт, да и к тому же сжался весь от страха! — брюнет, не желая больше слушать весёлые приключения Чжана, выдавливает из себя кашель, намекая, что пора заканчивать с этим. Лэй же не глупый, сразу всё понимает и от этого усмехается.       Наконец намазав прибор гелем, прикладывает его к животу, замечая, как Хён вздрагивает от холода. Врач, несильно надавливая, водит по всему пузу, в каких-то моментах хмурясь и вновь водить, чтобы лучше рассмотреть. Чанёль, что тоже хмуро смотрит на небольшой телевизор, не успевает уловить хоть какие-то части тела ребёнка, потому что друг слишком быстро меняет картинку на чёрно-белом экране.       — Он очень сильно ослаб, — говорит шатен и на минуту замолкает, тая интригу, но, не выдержав, в итоге улыбается, — однако ему нравится, когда его гладят. Эй, папаша, этот маленький комочек твой ребёнок, — обращаясь к Ёлю, обводит тело на мониторе, к которому первый моментально прилипает. — Это его ручки, а это ножки. На тебя похож, — и только Бэкхён хочет возразить, ведь это просто невозможно, чтобы малыш был похож на Чана, как прикусывает себе язык, когда видит, как тот начинает буквально светиться, словно и вправду является биологическим отцом.       — Хотите, сделаю сюрприз? Конечно, я всё ещё зол, но не могу пропустить вашу реакцию, — оба одновременно кивают и... в шоке замирают на месте, кажется, боясь сделать даже вдох, потому что весь кабинет заполняют звуки маленького бьющегося сердечка. *тук-тук… тук-тук… тук-тук*       Лэй, довольный такой реакцией, улыбается и записывает звуки на диск, а омега откидывает голову на кушетку и прикрывает глаза, улыбаясь гораздо шире. Но его процесс наслаждения перебивают внезапные всхлипы. Открыв глаза, парень удивляется увиденному больше, чем услышанному, потому что... Чанёль плачет.       — Он такой милый... — шёпотом, но с восторгом произносит Пак и утирает глаза, не позволяя слезам покатиться по щеке. Какой же он всё-таки мягкосердечный и чувствительный. — Мой малюточка... — Бэкхён продолжает смотреть на альфу и не может поверить, что тот правда решил стать отцом этого ребёнка.

***

      — Мы уже можем идти? — спрашивает омега уже вытерев живот протянутой салфеткой и собравшись выходить, ожидая, пока Чанёль возьмёт диск со стуком сердца.       — Да, а завтра в двенадцать уже можешь заселяться, — говорит врач, попутно хлопая альфу по рукам, который всё пытается поскорее выхватить диск.       — Куда заселяться?.. — не понимая чужого юмора, парень белеет буквально на глазах, с ужасом посмотрев сначала на такого же удивлённого Пака, а потом — на Чжана. Он пытается держать себя в руках, мысленно успокаивая, но трясущиеся ладони, которые зажимаются в кулак, выдают его.       — В больницу, конечно. Я ведь предупреждал, что если твои показатели не изменятся, ты будешь до родов лежать тут, под моим присмотром.       — Н-нет... — только и выдыхает омега, после чего, вспомнив слова мужчины «если заставят остаться — беги», распахивает дверь и убегает в неизвестном направлении, оставляя в шоке не только двух альф, но и людей в коридоре.