— Тебе так плохо. Как я могу помочь?
— Просто будь рядом.
Неджи тонул в чем-то вязком и темном. Оно обволакивало все его тело, давя на грудь. Он не чувствовал ничего, кроме этого давления. Было совершенно невозможно ни дышать, ни двигаться. И было невозможно как-либо это прекратить. Но самое страшное — это абсолютная тишина. Ни единого звука не раздавалось в этой темной субстанции. Неджи не слышал даже стук собственного сердца. В этой тишине он начал бы потихоньку сходить с ума. Но сойти с ума тоже было невозможно. Неджи захлебывался, растворялся в этом сумраке и терял себя. Наверное, он бы смирился с таким положением, забыл бы себя и всю свою жизнь, если бы однажды не почувствовал, будто кто-то гладит его по руке. Касания были робкие и осторожные, но они были. И каждый раз, когда этот кто-то касался его руки, Неджи будто оживал. Вспоминал что-то. Сначала воспоминания были расплывчатые и неясные. Они не задерживались в голове надолго. Но вскоре воспоминания стали чётче и яснее. Теперь они уже не забывались. Когда Хьюга начал слышать голоса, он уже мог вспомнить большинство их обладателей. Один голос звучал чаще других. Это была Тен-тен. Воспоминания с ее участием тоже появлялись чаще других. Кажется, в прошлой жизни она была важна для него. Ее речь была монотонной, когда она читала вслух, и быстрой, когда она разговаривала с ним или с кем-то ещё. Обычно Неджи не мог разобрать этих слов и слышал только голос. Но иногда ему все же удавалось понять, о чем речь. Однажды он услышал разговор Тен-тен и Хинаты (голос сестры он тоже вспомнил почти сразу). Они говорили о нем и ещё о ком-то. Из этого разговора парень понял только то, что ему надо поскорее выбираться отсюда. Он и сам был бы рад покинуть это место, но не знал как. Кругом была одна лишь темнота. Не было ни одной двери, дырки или даже трещинки, через которую можно было бы выйти. Он постоянно искал ее глазами, но не находил. А даже если бы она и была, он безнадежно погряз в этой вязкой субстанции, не имея возможности пошевелиться. Когда желание вернуться перешло все мыслимые и немыслимые границы, Неджи заметил маленькую дырку прямо над собой. Она светилась белым светом и, скорее всего, была путем к спасению. Однако сдвинуться с места у обладателя бьякугана не получилось, как бы он ни старался. «Кажется, я здесь умру», — промелькнуло в голове. Этого совершенно не хотелось. Тут дырочка начала приближаться. Она все росла и росла, пока не закрыла собой все пространство, позволяя парню, наконец, увидеть свет, приблизиться к нему.***
Наконец, парень открыл глаза. Яркий свет от лампы больно резанул по ним. В кромешной темноте он отвык от света. Хьюга снова зажмурился. — Неджи, ты очнулся? — через писк приборов он различал голос Тен-тен. Пришлось ещё раз открыть глаза, чтобы подтвердить ее догадку. Ответить словами мешала какая-то трубка во рту. — Подожди, я сейчас кого-нибудь позову. Тен-тен убежала. И он снова остался в комнате один. Глаза потихоньку привыкали свету. Мгновенно стало очень больно в области груди, будто его придавили чем-то тяжёлым. Тен-тен вернулась быстро и в компании нескольких похожих медиков. Либо у Неджи двоилось в глазах, либо Цунаде и Шизуне обзавелись клонами. Учитывая, что и рядом с Тен-тен стояла ее точная копия, первый вариант был верен. Когда из его рта вытащили трубку, Хьюге показалось, что его сейчас вырвет. Благо, было нечем. Иёринины бегали вокруг, что-то измеряли, записывали, задавали разные вопросы типа «Как тебя зовут», «Что ты помнишь», «Что-нибудь хочешь». А на Неджи накатила жуткая усталость, будто он три года беспрерывно таскал тяжести. Единственное, на что он нашел в себе силы — попросить: — Пить… — голос был тихий, говорить было крайне трудно. Тен-тен сразу же поднесла к губам стакан с водой, приподняв голову, чтобы ему было удобнее. Неджи сделал пару глотков, больше не стал. Этого было достаточно, чтобы промочить горло. Тем временем Шизуне закончила делать записи. Цунаде что-то вколола очнувшемуся в предплечье. — Это снотворное, — пояснила главврач на вопросительный взгляд взволнованной Тен-тен, — пусть спит, набирается сил. Завтра проведем полный осмотр, — Это уже для Шизуне.***
Когда обе женщины ушли, Тен-тен погладила Неджи по руке. Он смотрел рассеянным, усталым взглядом. Не удивительно, человек только что вышел из комы. Да и снотворное, наверное, уже начало действовать. Уже засыпая, Хьюга еле слышно попросил: — Тен… пожалуйста… останься… — говорить ему было невероятно тяжело, казалось, это стоило титанических усилий. Усталость брала верх, и парень постепенно провалился в сон. По-хорошему девушке следовало бы уйти сразу, как он заснёт. Но она не могла бросить Неджи в такой момент. Она была ему нужна, и прекрасно это чувствовала. Ясности и уверенности добавило и то, что Хьюга сам попросил остаться. Сейчас Тен-тен запуталась в своих чувствах. С одной стороны, она была невероятно рада, что Неджи, наконец, очнулся и его жизни больше ничто не угрожает. С другой, она сильно переживала о том, как шестимесячная кома отразится на общем состоянии друга. Такой бледный, худой и обессиленный, он сильно отличался от того идеального Хьюга Неджи, которого Тен-тен знала раньше. Ей очень хотелось окружить его заботой, хотя она и понимала, что он, возможно, будет тяготиться всем проявленным вниманием. Он был слишком гордый. А ещё очень хотелось никогда больше не оставлять его, всегда быть рядом, вот так держать его за руку и смотреть, как он спит. Но все это позже. Сейчас, так же, как и Неджи, ей следовало поспать. Всё-таки ночь уже наступила. Тен-тен отправила СМС с хорошей новостью Хинате, Ли и Гаю (отличное изобретение — телефон) и села на край кровати, рядом с парнем. Не удержавшись, девушка осторожно поцеловала его в щеку. Заснула она счастливая, успев подумать, что шарф довязать так и не удалось.