***
— Да где, черт возьми, носит этого ведьмака в такое время? — тихонько и недовольно ворчал Лютик, аккуратно, стараясь не слишком громко шуметь, пробираясь сквозь ночной лес. Геральта, как и хоть каких-нибудь мало-мальски заметных признаков его похода, вообще видно не было. Это, конечно, было ожидаемо, но все равно обидно. Покружив по лесу где-то с час и так ничего и не обнаружив, усталый, злой и очень взволнованный бард пошёл обратно в сторону лагеря. Он надеялся, что Геральт уже вернулся туда раньше него. Какими бы сверхталантами ведьмак не обладал, Юлиан все равно весьма за него беспокоился. Не хотелось бы потерять друга, как ни крути. За раздумьями Лютик и не заметил, как умудрился завернуть в сторону от места их стоянки. Лишь когда впереди блеснуло нечто светлое, он очнулся от собственных мыслей и присмотрелся. Это было озеро. Но не простое. Его чистейшая вода ярко сияла в лунно-звездном свете, аки серебро, разгоняя ночную темень. Она была абсолютно прозрачной, такой, что было видно даже мельчайшие камешки на далёком дне. Она так и манила к себе, будто приглашая искупаться в своей тёплой глубине. И Лютик поддался этому странному зову. Несмотря на то, что плавал он не очень хорошо. Несмотря на то, что Геральт неоднократно предупреждал доверчивого барда о опасности подобных манящих чар. Несмотря на то, что некоторая часть разума прямо кричала своему обладателю о том, что ни в коем случае нельзя приближаться к озеру и уж тем более касаться воды. Он поддался таинственным чарам — и сделал шаг вперёд… …и тут же оказался в воде, окунувшись с головой, ибо неловко споткнулся о корень дерева, растущего прямо на берегу. Все очарование моментально испарилось от неожиданности и лёгкого испуга, чары спали, и бард отчаянно забарахтался в воде, что казалась уже не такой чудесной, как минуту назад. Лютику повезло. Он сумел зацепиться за все тот же корень, по чьей милости кубарем полетел в озеро, подтянулся и шустро выбрался на, к слову сказать, довольно высокий берег. И лишь оказавшись на твёрдой земле, осознал, что Геральт в стотысячный раз был прав — проклятые чары проклятого озера едва не лишили его жизни. — Надо почаще его слушать… — выдохнул бард, успокаивая бешеное сердцебиение и поднимаясь на ноги. Он весь промок насквозь, вследствие чего зябко ежился, пока добирался до лагеря и разводил костёр. Геральта всё ещё не было, как отметил Лютик. Но сил думать о том, куда же друг всё-таки делся, не было — жутко клонило в сон от усталости и пережитого происшествия. Так бард и отключился, в полувысохшей одежде, прислонившись спиной к дереву и не слыша, как тихо вернулся ведьмак уже под утро.***
Проснулся бард поздно. Солнце уже стояло высоко в небе, жарко пригревая сверху. Но разбудило его не оно, а ощущение того, что под ним лежит нечто мягкое — во сне он сполз не землю и спал на животе. Очень странно. Сонный Лютик нехотя приоткрыл глаза и приподнялся, намереваясь убрать это «нечто» в сторонку. Но, к его большому удивлению, на земле ничего не было. Недоумевая — ну не почудилось же ему! — бард потёр лицо руками, пытаясь окончательно проснуться, и вдруг осознал, что что-то капитально с ним не так. Складывалось ощущение, что внизу чего-то ощутимого не хватает, а вверху, напротив, есть что-то лишнее для мужского организма. Да и одежда какая-то слишком просторная стала… Он провел по телу руками — и в шоке подскочил на месте. — Что это за чертовщина?! От оглушительных воплей, которые было слышно, наверное, даже в ближайшем городе, мирно спавший Геральт тоже подскочил на месте, рефлекторно хватая меч, и уставился на друга… Точнее на среднего роста миловидную леди со спутанными золотисто-русыми длинными волосами и круглыми перепуганными лазурными глазами, стоящую на месте ночевки Лютика и одетую в его же одежду. Леди перестала кричать, осмотрела себя, перевела взгляд на ведьмака — и срывающимся голосом позвала: — Ге-еральт, ч-что э-это?! Ч-что со м-мной? Белый Волк в изумлении молчал, смотря на леди в ответ. Это что, Лютик? Какого?.. Вот куда… где только успел нарваться?! — Лютик?! — бедный бард лишь кивнул, не в силах ничего путного сказать. В лазурных очах медленно собирались слезы, а истошные крики прекратились, сменившись нервной дрожью и икотой. И тут Геральт, до которого стало понемногу доходить происходящее, сделал то, чего в принципе от себя не ожидал в подобной ситуации. А конкретно — чуть ли не истерически засмеялся, закрывая лицо руками. Да, это была очень странная реакция на такое… преображение друга, но она случилась. Неконтролируемо, вне воли, но случилась. Лютик в свою очередь ошарашенно уставился на откровенно ржущего ведьмака, забыв на секунду даже о собственной проблеме. Это вот что сейчас происходит такое? — Геральт! Нет ответа, если не считать таковым быстро кинутый на Юлиана оценивающий взгляд и новый приступ смеха. Несчастный бард почувствовал, что вот-вот действительно расплачется: от нервного потрясения, странной реакции и жгучей обиды. Слишком уж много на него… или уже неё?.. свалилось в этот злополучный день. — Геральт! Ну, Геральт! Прекрати! — отчаянный всхлип, по щеке катится первая слеза, оставляя за собой мокрую дорожку на чуть порозовевшей коже. — П-пожалуйста… — к первой капельке присоединяется вторая, третья — и вот Лютик уже взаправду впадает в истерику, правда другого рода. — Г-Геральт… Едва почувствовав изменение в настроении друга, Белый Волк глубоко вздохнул, успокаиваясь, и подошёл к Лютику. Тот жалобно хлопал глазами, едва успевая стирать бесконтрольно бегущие из них слезы. На какой-то миг Геральту даже стало стыдно за свою собственную истерику — друзья так не поступают ведь. Но сейчас у них есть вопросы посерьёзнее — что случилось с Лютиком и как это исправить? — Прости-прости, — он потянул барда на траву, усаживая и стараясь успокоить. Получалось, на самом деле, плохо — истерика лишь набирала обороты; в конце концов нервы не у всех стальные имеются, чтобы подобные потрясения с лёгкостью переживать. В итоге пришлось какое-то время ждать, пока слезы сойдут на нет, легонько обнимая жертву проклятья (а в том, что это было именно оно, сомнений не оставалось) и выслушивая невнятные то ли жалобы, то ли пояснения, что же произошло на самом деле. К счастью, ждать пришлось не слишком долго, и вскоре Лютик успокоился настолько, чтобы можно было начать расспрашивать. — Итак, — терпеливо начал с самого начала ведьмак, вкрадчиво посмотрев на заплаканное личико. — А теперь ещё раз: как и где ты умудрился заработать проклятье?***
— Это очень интересно. Редкая магия, — в итоге вынес вердикт Геральт, исходив злополучное озеро вдоль и поперёк, осмотрев всё, что только можно и нельзя, и проведя какие-то исследования. — Очень редкая… хм. Очередная пауза, сопровождаемая задумчивыми хмыками одного и тяжким вздохами другого. Лютик сидел неподалёку от злополучного озера, не рискуя больше приближаться к нему — вдруг ещё какую пакость подцепит. Брр! — А если попробовать ещё раз искупаться в этой заколдованной водичке? — на такое предложение бард перепуганно передернулся и уставился на ведьмака круглыми глазами. Он что, совсем спятил? Как будто мало того, что уже случилось! — Ни за что! — Лютик, это может помочь, — вопреки обыкновению терпеливо попробовал уговорить его Геральт. — Если вода изменила тебя внешне в первый раз, то есть хорошая вероятность, что во второй она вернёт тебе твой настоящий облик. Вряд ли будет ещё хуже, смертельных чар на озере нет. …Уговоры несколько затянулись: Юлиан, изрядно перепуганный и первым разом, ни за что не соглашался снова лезть в проклятую воду, а ривиец упорно пытался уговорить друга попробовать. — Просто попробуй, Лютик, ничего с тобой не случится, я уверен, — в итоге переговоры увенчались успехом. Лютик опасливо подошёл к береговому обрыву, глубоко и обречённо вздохнул и осторожно спустился в воду, по совету ведьмака окунаясь с головой. Друзья, не сговариваясь, дружно замерли каждый на своём месте в ожидании чуда… …которого, увы и ах, не свершилось.***
— Не переживай ты так, — ближе к вечеру, когда была высушена и подгонена по новым размерам бардовская одежда, а поздний ужин готов и честно разделён между путешественниками, негромко утешал разнесчастного музыканта Геральт. Ситуация, конечно, была хуже некуда, но не совсем же безвыходная, в конце-то концов! — Что-нибудь придумаем и расколдуем мы тебя. Не раскисай, слышишь? В ответ тишина. Юлиан закутался в плащ и сидел, уткнувшись лбом в колени, на другом конце костра. Сразу видно, как ему плохо было. Оно и неудивительно. — Эй, Лютик, — Белый Волк, прихватив с собой порцию друга, перебрался к нему. — Не кисни. Выход всегда есть. — Я ведь навсегда останусь… таким, правда? — Юлиан поднял голову — в его глазах отражалась вселенская печаль. Это было настолько непривычно для того Лютика, которого Геральт знал, что ему аж стало не по себе. Прежний Лютик не стал бы так себя вести, плакать и покорно смиряться с судьбой. Прежний Лютик стал бы думать, как все исправить. Ох, кажется, это чёртово проклятье изменило не только внешность, но и характер затронуло. — Разумеется, нет, — как можно увереннее отозвался ведьмак, вручая расстроенному другу еду. — Мы найдём решение, обязательно найдём. Я тебе обещаю, — в эти слова было вложено как можно больше позитива и веры в лучшее, чтобы хоть немного успокоить барда. Нельзя так просто сдаваться. А решение обязательно придёт, нужно только хорошенько поискать.***
На следующее утро они снова отправились в путь. Геральт усадил Лютика в седло впереди себя, удерживая, чтобы тот не упал — хандра все ещё не до конца отпустила жертву проклятья, так что волей-неволей приходилось за ним присматривать во избежание худшего. Первым делом решено было отправиться в ближайший крупный город и поискать там квалифицированого мага или чародейку: они вполне могли знать про подобные чары и помочь расколдовать Юлиана. А если не сработает, то искать следующего специалиста по проклятьям, и так до тех пор, пока решение не найдётся. Да, возможно на поиски уйдет немало времени, но оно того стоило. Не бросать же дело на полпути. План действий был составлен и согласован с недавних пор молчаливым бардом. Вообще, за прошедшие сутки Геральту удалось добиться от него всего лишь с десяток фраз от силы. Это пугало даже больше, чем затяжная депрессия. Лютик просто не мог, не умел молчать, это как закон природы. И за многие года, прошедшие со дня из знакомства, ведьмак привык к вечному мелодичному голосу Юлиана рядом с собой. Если он не бесконечно тарахтел без передышки, то пел под аккомпанемент любимой лютни. Молчал Лютик лишь во сне, да и то периодически что-то бормотал даже тогда. И тут раз — и полнейшей молчание. Непривычное и пугающее звенящей тишиной вокруг. Как же тут не начать нервничать? Ведьмак сначала попытался разговорить хандрящего друга, но не получилось. Потом начал что-то рассказывать сам (что тоже было жутко непривычно) — и не получил ответа, хоть какого-нибудь, будь то заинтересованный взгляд или просто какие-то жесты. В конце даже попросил Лютика спеть, ибо это было безотказное средство в любой ситуации. В любой… но не в этой. Бард никоим образом не отреагировал на просьбу. И вот теперь-то ривиец забеспокоился всерьёз. Друга надо было срочно, причём очень срочно, спасать! Это же просто немыслимо — прославленный бард отказывается от своего собственного дара, отказывается петь, делать то, что с огромным удовольствием выполнял в любой, даже самой опасной, ситуации! Пришлось пришпорить Плотву, и до первого места назначения путники добрались в рекордно короткий срок. Чем раньше проклятье будет снято, тем быстрее Лютик вернётся к прежнему себе. А то от одного только взгляда в его грустные глаза сердце начинало невыносимо болеть. К счастью, искомый маг оказался дома и никуда не успел деться. Геральт затащил к нему Лютика едва ли не на руках, без спроса усадил на первый попавшийся стул и принялся суетливо объяснять, в чем, собственно, дело. Маг, кажется, немного (или все же много) удивился такому странно-интересному заказу, но пообещал сделать все возможное. И тут же уволок барда за собой в другую комнату. Геральта, конечно, туда не звали, но он тоже пошёл — надо же удостовериться, что всё пройдёт (ох, как же хотелось в это верить!) так, как нужно. Юлиана усадили в кресло, немного покрутились вокруг, что-то шепча себе под нос. Заставили выпить какое-то зелье мутного цвета, снова что-то пошептали. Потом маг, выругавшись, оставил барда и принялся смешивать ещё какой-то отвар, то и дело уточняя у Геральта (Лютика так и не удалось разговорить) детали получения проклятья. Подумал, дал выпить получившееся барду. Результата это не дало. Маг ещё раз выругался и принялся колдовать… По прошествии трех часов замотавшийся чудотворец устало заявил, что с подобным колдовством столкнулся впервые и — увы и ах — снять его не в силах. От платы отказался, объясняя это тем, что ничем не сумел помочь и поэтому не имеет права брать деньги или требовать услугу. Ведьмак поблагодарил за старания, поднял на руки тихо плачущего Лютика и отправился в местную таверну. Не вышло. Это было ожидаемо, ведь колдовство и правда очень редкое и достаточно сильное, но все равно весьма досадно. И тем не менее рано отпускать руки — в следующий раз им повезёт, должно повести.***
После посещения ещё десяти различных магов, чародеев и колдуний в разных местах континента Белый Волк понял, что сильно заблуждался. Никто из тех, кого они посетили, не смог снять чёртово проклятье. И это весьма и весьма злило, удручало и вызывало крайне печальные мысли. А снимается ли оно вообще? А существует ли такой человек, который может с ним справиться? А не суждено ли ходить Лютику до конца дней своих? Выход есть всегда — так постоянно думал ведьмак. И, чёрт возьми, он должен быть и сейчас! Он не мог оставить лучшего друга в такой беде, а значит надо продолжать поиски. Где-то месяцев через шесть этих самых поисков решения возникшей проблемы друзья завернули к Йеннифер, чей дом находился прямо по пути. Вполне возможно, что чародейка, довольно искустная в своей магии, сможет чем-то помочь. Йен встретила старых друзей радушно, хоть и с интересом посматривала в сторону преобразившегося барда. Но едва ей стали известны детали случившегося, лишь печально покачала головой. Не её специализация, определённо. Но, тем не менее, Йен пообещала помочь всем, чем может: в том числе и хорошим гостеприимством… …— Прости, Геральт, — тихо проговорила чародейка, когда ни одно из её зелий и заклинаний не сработали. — Я правда не знаю, как эти чары снять. Ведьмак лишь понимающе кивнул: не в первый раз он это слышит. Нечего извиняться. Он перевёл взгляд на Лютика: бард сидел, низко опустив голову, но не плакал — после первых пяти неудач он, казалось, смирился со своей незавидной судьбой. — Идём, Юлиан, — Йеннифер потянула его за руку, заставляя встать. — Тебе надо привести себя в порядок. И тебе, кстати, тоже, — это было сказано уже в адрес ведьмака. Ривиец снова кивнул, провожая выходящих из залы взглядом. Очередная неудача… и куда теперь идти, где искать решение — было абсолютно непонятно. Но в дальнейший путь отправиться они смогли не сразу. Йен настояла на том, чтобы друзья остались у неё на несколько дней отдохнуть, набраться сил и продумать план дальнейших действий, пока она сама не свяжется со знакомыми магами из тех, к кому ещё не обращались, и не выяснит, сможет ли кто помочь в беде. И действительно, спустя неделю чародейка торжественно вручила Геральту небольшой список имён и местоположение тех чародеев, кто был готов попробовать снять злополучные чары. Правда, добавила она, «попробовать» — не значит «справиться», но и это давало некую надежду на лучшее. Также Йен снабдила их едой на долгий путь, а Лютика не только привела в порядок внешне, но и переодела в более подходящую одежду — его прежняя висела на барде мешком. Это было своевременно, ведь средств ещё и на гардероб не было вообще.***
— Это бесполезно. Белый Волк от неожиданности чуть с седла не слетел: это были первые слова, сказанные Лютиком за прошедший год странствий. — Что?.. — Это бесполезно, — вконец убитым голосом повторил бард. — Я никогда не расколдуюсь. И пока Геральт соображал, с чего Лютик снова начал так думать (хотя на самом деле он и не переставал все это время) и как его переубедить, тот дёрнулся в руках ведьмака, тормозя тем самым Плотву и пытаясь с неё слезть. — Пусти. Но Геральт не отпустил. Напротив, крепче прижал барда к себе и развернул лошадь в обратном направлении. Что-то он чувствовал, какую-то… магию в лесу. И эта магия звала его, звала их. Разумеется, это могло быть опасно — достаточно вспомнить события годовой давности на том заколдованном озере. Но здесь почему-то не чувствовалось опасности, совсем напротив. И Геральт, отринув собственные принципы и выработанную за многие годы осторожность, направил лошадь туда, в глубь лесной чащи. Лютик тоже притих, не стараясь больше выбраться — интуиция подсказывала, что это лишнее. Ехать пришлось недолго: уже через несколько минут сквозь переплетение ветвей показалась маленькая деревянная лачуга. Тормознув Плотву, ведьмак слез наземь, снял с седла Юлиана и осмотрелся. Это здесь. — Верно, — раздался совсем рядом скрипучий старческий голос. А через мгновение около покосившегося порога прямо из воздуха возникла лесная колдунья — а кем ещё она могла быть? Старуха приветливо махнула рукой и пристально уставилась на заколдованного барда. — Верно, по адресу вы пришли. — Вы… вы можете… — Лютик, неверяще смотрел на колдунью, немного заикаясь от волнения и лёгкого страха. Боялся он совершенно зря: уж зло, если бы оно было, Геральт учуял моментально. — Верно, дружок, — кивнула старуха и указала на вход в лачугу. — Ежели не передумаешь — прошу за мной. Передумаешь? Да как же тут можно передумать, после года страданий-то? Не минуты не колеблясь, Юлиан отправился следом за колдуньей. — Сложное это колдовство, — проговорила та, усаживая музыканта прямо на пол, в окружении сушёных пучков каких-то трав. — И снять его непросто. Но не боись, милок, — успокоила колдунья вскинувшегося было Лютика, — мне подобное ещё по силам. Тебе нужно всего лишь немного терпения. И она споро принялась за подготовку, а Лютик и сидевший около входа в домик Геральт, дружно затаив дыхание, наблюдали за её действиями, стараясь ничего не упустить. По какой-то неведомой причине они оба знали — здесь, в этой полуразвалившейся лачужке, окончатся их странствия. Окончатся страдания. И ради этого радостного момента стоило подождать столько, сколько потребуется. Ждать действительно пришлось приличное количество времени. По ощущениям прошло около часа, пока, наконец, колдунья не вернулась к Лютику и за руку не подтащила его к лохани, доверху заполненной некой жидкостью ярко-синего цвета. — Искупайся в ней — и вернёшь себе свой истинный облик, — велела старуха. После чего повернулась к ведьмаку: — А тебе, волчий дух, лучше выйти и подождать снаружи. Неприятное это зрелище будет. Белый Волк хотел было возразить — оставлять друга в одиночестве он вообще не собирался, — но колдунья с неведомой для её внешнего вида силой вытолкнула его за дверь, которая моментально захлопнулась. Только и оставалось, что раздосадованно рыкнуть и остаться снаружи смиренно ждать. Ну… или не так уж и смиренно. Из лачуги буквально через несколько мгновений ярко полыхнуло немаленькой вспышкой магии, а следом раздался истошный крик боли. — Лютик! — Геральт рванулся к двери, с силой дёрнул за ручку, но запертая чарами дверь не поддалась. Вторая попытка тоже не увенчались успехом. Крики Лютика изнутри не стихали, скорее наоборот. Обеспокоенный за жизнь и состояние барда ведьмак уже достал было меч, чтобы прорубить вход с его помощью, как резко наступила тишина. А ещё через мгновение дверь сама по себе открылась, и колдунья, спокойно осмотрев взъерошенного ривийца с мечом наперевес, позвала его зайти. — Не беспокойся, волчий дух, с твоим другом все в порядке. Геральт недоверчиво покосился на неё и вошёл в лачугу. Полураздетый Лютик обнаружился около лохани на полу — но видимых повреждений и правда не было видно. Зато видно другое. Бард был с своём прежнем виде, как до того злополучного купания в проклятом озере. — Получилось… — ведьмак присел около него, осматривая и приводя в сознание. Это просто невероятно — все действительно закончилось. — Лютик, сработало, слышишь? Быстро пришедший в себя музыкант первым делом недоверчиво осмотрел себя. И едва убедившись, что всё стало так, как полагается, радостно завопил и, не обращая внимания на свой не особо пристойный внешний вид, кинулся обнимать сначала ведьмака, не бросившего его в беде, а потом и колдунью, снявшую проклятье. — О, спасибо-спасибо-спасибо! — радость и благодарность вернувшего не только прежнюю внешность, но и прежний характер Юлиана были воистину безграничными. — Мы… я… Я сделаю всё, что вы только захотите! Как мне отблагодарить вас?! — Ничего мне не нужно, дружок, — преспокойно отозвалась колдунья, выворачиваясь из поистине крепких объятий неприлично счастливого Лютика. — Я сделала то, что должна была. Мне достаточно искренних слов благодарности. Бард попытался было настаивать в порыве этой самой истинной благодарности, но старуха осталась неприклонна и лишь вежливо проводила гостей к границам своих владений, где и исчезла в воздухе. — Ну вот и все закончилось. И нечего было ещё утром страдать. «Это безнадёжно, я никогда не расколдуюсь», — беззлобно и весело процитировал друга ведьмак, когда они неспешно шли по дороге. Лютик, до этого счастливо улыбающийся и обнимающий свою лютню (год её в руки не брал, соскучился ведь), на эту реплику лишь фыркнул. — Посмотрел бы я на тебя, походи ты целый год в женском облике. Мне, между прочим, плохо было, — несколько обиженно заявил в ответ бард. Геральт незаметно улыбнулся и толкнул друга в плечо. — Ладно тебе, лучший на свете песнопевец. Спой что-нибудь лучше. Целый год тишины — я аж заскучал без твоего порой раздражающего голоса. На это Лютик радостно засмеялся, поудобнее перехватил музыкальный инструмент — и затянул одну из старых, но любимых песен. Теперь все будет по прежнему. И это не может не радовать.