Заветное желание

      — Jingl bells, jingl bells, jingl all the way! — проорали за дверьми.       В пиршественной зале наступила напряженная тишина. Двери распахнулись, ударившись створками о стену. Толстяк в красной короткой шубе с белой оторочкой и таком же колпаке, сдвинутом на левый глаз, встал, покачиваясь в дверном проеме.       — Д-дор-рогие мои… — он широко улыбнулся и распахнул объятья. — К-ак же я вас всех…       Он запнулся, силясь сформулировать забуксовавшую мысль. В напряженной тишине отчетливо прозвучал сухой щелчок. Толстяк рухнул лицом вниз. По нему с радостными воплями пронеслась толпа эльфов. Срывая с себя красные колпаки, они ринулись занимать места за накрытыми столами, попутно обнимаясь с гномами, ниссе и томте.       Крампус закатил глаза, с тяжким вздохом поднялся и направился к поверженному толстяку. Сгреб его за шиворот и поволок к отдельно стоящему в углу небольшому столику. Крякнул, усаживая на лавку.       — Вот отъелся на наших подношениях, кабан проклятый!       Толстяк что-то бессмысленно промычал и упал головой в блюдо с пудингом. Крампус, не переставая ворчать, вернулся на свое место, украдкой растирая пальцы. Одним щелчком уложить Санта-Клауса — это вам не фунт изюма. Тем более, после недели тяжких трудов. Но жребий есть жребий.       — Больше никого не ждем? — король гоблинов поднялся со своего трона во главе центрального стола. — Тогда начнем наш праздник!       Он взмахнул рукой. Оркестр гоблинов грянул древний гимн зимы. Гости одобрительно зашумели и дружно налегли на угощение.       — А здесь неплохо, — ведьма Бефана одним махом осушила бокал вина и томно вздохнула, покосившись на короля гоблинов. — И хозяин красавчик…       Ее соседка Перхта с усилием оторвала от столешницы огромный нос.       — Веди себя прилично, подруга. Тебе не сто лет! — она скептически осмотрела полутемный зал со стрельчатыми окнами. Факелы на стенах горели ровно, без дыма и чада, но света почти не давали. — Кто-нибудь объяснит мне, почему мы собрались в этой дыре? Гоблины никогда не входили в число зимних праздничных духов. А их король — вообще непонятно кто.       — Он из сидов, — Бефана кокетливо поправила выбившуюся из-под остроконечной шляпы седую прядь. — Говорят, его изгнали за любовь к королеве Зимнего двора.       — Дура ты романтичная! — Перхта сплюнула под стол. — Какой он тебе сид? Тощий, лохматый, как сова встрепанная.       Сидящий напротив моложавый крепыш Олентцеро философски пожал плечами.       — Так ведь он умеет превращаться в сову. А эти птицы входят в свиту Кайлех. Так что неудивительно, что мы здесь собрались.       — Верно, — поддержал его Йоулупукки, стряхивая крошки кекса со своей окладистой бороды. — Я слышал, что король гоблинов носит плащ из совиных перьев.       — Многие фэйри носят нечто подобное, — возразила Перхта. — Они с совами в давней дружбе — вместе детей воруют. Но это не повод.       — Да ладно тебе придираться, — Бефана подлила ей еще вина. — Весело, вкусно, музыка хорошая. Чего еще надо?       Король гоблинов слышал их спор, как слышал всё, что происходит в его владениях. Ох уж эти слухи… Как они ему надоели за тысячу лет! Вовсе его не изгнали. Он сам ушел. Лучше править гоблинами, чем терпеть снисходительное высокомерие родичей-сидов.       Но в одном Перхта права — притянуть гоблинов к празднованию середины зимы можно только за уши. И Джарет весьма удивился, когда получил предложение устроить традиционную, завершающую новогодние праздники вечеринку для всех, к этим праздникам причастных. Однако отказываться король не стал — любопытно же посмотреть на главных духов зимы из разных стран. Он навел кое-какие справки, и ему стало еще любопытнее. Предложение исходило от Деда Мороза, с которым гоблины ни коим образом не сталкивались.       Тем временем в зале становилось всё шумнее. Гости делились друг с другом новостями, перекрикивая музыку, а музыканты наяривали вовсю, стараясь заглушить пьяные крики. На площадку возле оркестра вышли танцевать рил три пары — Юлениссе с Бефаной, Олентцеро с Кайлех и Йоулупукки со Снегурочкой. Джарет заинтересованно следил за последней парой. Он много слышал о снежной деве — создании сильнейшего зимнего волшебника.       — Крепкое у тебя вино, — подобравшийся сзади Крампус фамильярно облокотился о спинку трона. — Даже наших старух проняло.       — Тысячелетняя выдержка, — Джарет свой кубок только пригубил. — Ты бы придержал язык, а то оторвут. Богини не стареют.       — Все стареют, — хмыкнул Крампус и слизнул длинным языком пирожное из вазочки. Проглотил не жуя и довольно рыгнул. — Стареют и глупеют. Размягчаются сердцем и мозгами. Людей жалеть начинают. А людям только дай поблажку — мигом уважать перестанут.       — Тебе-то грех жаловаться. Помнят, боятся.       — Да какое там! Профанация одна, а не страх. Розги запретили, кости отняли, вместо золотых монет шоколадные всучили. И клоун этот всё время рядом отирается…       Джарет посмотрел в сторону храпящего в пудинге Санта-Клауса и сочувственно кивнул.       — Да, меняются времена.       — Это точно, — Крампус шумно вздохнул. — Помню, прежде нас действительно боялись. Детей в строгости держали. Подарки раздавались по справедливости. А сейчас неважно, как себя малец весь год вел — хорошо ли, плохо ли — главное, чтобы родители раскошелились.       — Мда… — вопрос о детях для короля гоблинов был болезненным. Люди перестали в сердцах проклинать своих младенцев, и из кого теперь прикажете делать новых гоблинов? Эдак он скоро совсем без подданных останется.       — Эх, что-то я совсем закис. Тряхнуть, что ли, стариной, — Крампус наклонился поставить кубок на стол и доверительно прошептал: — Ты глаза-то погаси, братец. Дед Мороз за свою Снегурочку и не таких как ты в порошок растирал.       И он зацокал тяжелыми раздвоенными копытами к танцующим.       Олентцеро, обмахиваясь черным беретом, вернулся за стол. За ним последовал и Юлениссе, вытирая пот со лба длинной белоснежной бородой. Кайлех и Бефана с двух сторон подхватили Крампуса и закружили в зажигательной джиге. Вокруг них заскакали эльфы и гномы.       Йоулупукки внезапно охнул и схватился за отдавленную Крампусом ногу. Снегурочка осталась в одиночестве. Дед Мороз, всё это время молча сидевший на почетном месте — справа от трона — повернулся к Джарету. Но король гоблинов внезапно исчез, чтобы тут же возникнуть среди танцоров. Он что-то скомандовал музыкантам, и джигу сменил вальс. Дед Мороз хмыкнул и прищурился. Джарет подал руку Снегурочке.       — Подари мне этот танец, прекрасная леди.       Она подняла на него серьезные серые глаза. Несмотря на жаркую пляску, щеки её оставались бледными.       — Я… буду рада танцевать с тобой.       Сквозь шелк перчатки он чувствовал тепло ее руки — живое, настоящее. Король гоблинов ценил красоту человеческих женщин — недолговечную, но яркую, искреннюю. Ценил и красоту фэйри — неуловимую или броскую, но всегда изменчивую, лукавую. Снегурочка была иной. Нерожденная, она отличалась и от дочерей человеческих, и от дев Волшебной страны. А глубоко внутри нее билась мечта — заветная, неисполнимая. Запертая за ледяными засовами. Увлекшись этой загадкой, Джарет не заметил, как изменилось настроение в зале. Больше никто не пытался перекрикивать музыку. Гости притихли, даже буйная семейка троллей во главе с великаншей Грюлой перестала стучать кружками. Свернувшийся под их столом черный кот приоткрыл один глаз. Все смотрели то на медленно кружащуюся пару, то на хмурящегося Деда Мороза.       Снегурочка прикусила губу.       — Это… долгий танец?       — Сколько захочешь, — он склонил голову на бок. — Какой цвет у твоих глаз?       — Разве ты не видишь?       — Сейчас они серые. Но это неправда. Так какой же?       — Какая разница? — она через его плечо посмотрела на музыкантов. — Прикажи им перестать. Я не хочу больше… танцевать.       — Это тоже неправда.       Снегурочка бледно улыбнулась.       — Значит верно сказывают, что фэйри чуют… ложь?       — Да.       И говорит она странно — запинаясь на простых словах, как будто хочет сказать что-то совсем другое. Король вскинул руку, и музыка смолкла.       — Благодарю за танец, леди.       Снегурочка вежливо склонила голову. Джарет в одиночестве вернулся на свой трон, и музыканты снова заиграли. К Снегурочке подскочил Крампус и утащил плясать.       — А у тебя затейливо, — Дед Мороз придвинул свое кресло ближе к трону. — Дворец большой, город вокруг тоже немаленький. Только неухоженное всё. Сразу видно — женской руки не хватает. Ты ведь не женат?       — И не собираюсь.       — Не зарекайся, — Дед Мороз шумно отхлебнул из кубка. — Соседушка твой, Аид, тоже в бобылях ходил, пока Персефону не встретил. До сих пор душа в душу живут.       — Я несколько иначе представляю себе счастливую семейную жизнь.       Вопреки предостережению, Джарет не сводил глаз со Снегурочки, которая учила Бефану и Крампуса танцевать цыганочку с выходом. Выходило у них не слишком слаженно, зато весело. За неимением платочка ведьма размахивала шарфом, заставляя Крампуса приседать чаще, чем того требовал танец. Шарф был связан из шерсти тролля и вполне мог заменить собой кистень.       — Я смотрю, приглянулась тебе моя внучка, — неожиданно трезвым голосом сказал Дед Мороз.       — Тебе не о чем беспокоиться, — Джарет шевельнул пальцами, и к русскому волшебнику само собой придвинулось блюдо с персиками. — Угощайся, особый сорт, только для дорогих гостей.       — Ты мне зубы не заговаривай.       Король гоблинов оскорбленно закатил глаза.       — Я, конечно, не ангел, но и не демон. С моей стороны твоему созданию ничего не грозит. Мне известно, что от любви Снегурочка растает.       — Известно, стало быть? — Дед Мороз приподнял мохнатые брови. — То-то я смотрю, слишком много сов вокруг моей деревни развелось. Признавайся, положил глаз на Снегурочку?       — Я не собираюсь ее соблазнять!       — А жениться?       — Ты, гость дорогой, что пил весь вечер? Или тебе собственная внучка надоела?       — Плохо твои шпионы слухи собирают, — Дед Мороз усмехнулся в усы. — Всё верно, если полюбит Снегурочка, то растает. Но только если полюбит она человека. А ты же этот… как его, — он досадливо пощелкал пальцами, — вот память дырявая! Опять забыл, как чертей заморских называют!       — Попрошу моих гоблинов не оскорблять!       — Фэйри, во! — Дед Мороз просиял, вспомнив заковыристое словечко. — Тем более, из зимних, так?       — А ты, похоже, тоже навел справки? — Джарет откинулся на спинку трона. — Но почему я? Кузен мой, король Зимнего двора, три года как овдовел. Вы же у него в прошлый раз собирались. Что же не сосватал?       — Да не пришелся он по сердцу Снегурочке, — неохотно ответил Дед Мороз. — Хоть и красавец писаный, не в обиду тебе будет сказано.       — Не всякий в дело гож, кто лицом пригож, — король коротко хохотнул. — Так у вас говорят? Одобряю вкус твой внучки. Кузен мой — ублюдок редкостный. Но ведь любовь — она и есть любовь. Хоть к человеку, хоть к фэйри.       — Разница есть, — Дед Мороз потянулся к жбану с медовухой. — Давай-ка выпьем, пока не выдохлось. Не ценят они моё угощение… Так, о чем я? Да, есть разница. В людях солнца много, огня живого. Фэйри — другое дело. Вы — лунные дети. Огонь ваш холодный.       — Вот только не надо обобщать, — Джарет глотнул медовый напиток, одобрительно причмокнул. — Мы не слабее людей любить умеем.       — Риск, конечно, есть, — Дед Мороз устало потер глаза узловатыми пальцами. — Но ведь ей так и так помирать. Придет весна, и сгорит моя Снегурочка…       — Ты хочешь сказать — растает?       Дед Мороз мотнул головой.       — Говорю, как есть. Не могу я больше. Крампус жалуется, что мы не в меру добреем. Может и так. Когда создавал я Снегурочку, даже не сомневался, что всё правильно делаю. А теперь мне каждая весна, как нож по сердцу. Костер этот… Каждый год, понимаешь? Любые желания исполняю, а ее — не в силах.       — Она хочет любить и не бояться.       Это не было вопросом.       — Да, — в выцветших глазах Мороза таилась человеческая тоска. — Понятливый ты, это хорошо. Решайся, твое величество. Краше ты себе королевы не найдешь.       — А если она у меня растает?       — Я тебя не трону, слово даю! — Дед Мороз сжал прислоненный к креслу посох. — А коли дойдет до свадьбы, на приданое не поскуплюсь.       — Обижаешь, — король гоблинов встал. — У меня с казной всё в порядке. Ладно. Будем считать, что сватовство состоялось.       ***       Возле дворца гоблины кормили выпряженных из упряжек коней, лис и оленей. Еду раздавали щедро, но олени всё равно норовили выхватить кусочки мяса из-под носа обиженно тявкающих лисиц.       Снегурочка, перегнувшись через перила балкона, бросила вниз кисточку винограда. Седой лис подпрыгнул и ловко схватил угощение. Бесшумно возникший на балконе Джарет засмеялся.       — Этот виноград не зелен!       Снегурочка вздрогнула, но не обернулась.       — Пусть отъедаются — им нелегко приходится в это время.       — А тебе?       — Я привыкла. Начинать жизнь заново каждую зиму — это не худшая судьба.       — Вот как? А что происходит с твоей памятью?       — Она пропадает. Но я быстро учусь… И кое-что помню.       — Что именно?       Она повернулась к нему. Джарет стоял близко — качнись, и уткнешься в глубокий вырез его рубашки.       — Я помню, как больно сгорать.       Король гоблинов кивнул. Да, она слишком настоящая, чтобы просто растаять. Перемудрил Дед Мороз.       — Хочешь, я покажу тебе мои владения? Как вижу их только я?       Снегурочка молчала, покусывая губу. Он ждал.       — Да, — тихо сказала она. — Покажи.       Он обхватил ее за талию и взлетел с балкона к самой вершине башни. Ветер подхватил подол голубого платья Снегурочки, выбил пепельные волосы из-под расшитой самоцветами повязки, смешал с пушистыми перьями на мантии Джарета. Он мягко опустил ее на смотровую площадку и неохотно разжал руки. Снегурочка огляделась, ахнула и медленно пошла по кругу, задерживаясь на каждом шагу, всматриваясь в переплетение зеленых и каменных стен внизу. Джарет внимательно наблюдал за ней.       — Тебе нравится мой Лабиринт?       — Он… хитростный, — она быстро глянула на него. — Причудливый и… глубже, чем кажется.       — Верно, — он удивленно поднял бровь. — Семь ярусов в глубину. Как ты догадалась?       — Это же ты, — она повела рукой. — Лабиринт — это ты сам. А ты именно такой.       Раскосые глаза короля гоблинов расширились. Он хотел что-то сказать, но закашлялся.       — Я тебя обидела? — встревоженно спросила Снегурочка.       — Нет, просто меня еще никто так быстро не понимал. Если вообще понимал, — он взял ее за руки. — Ага, у тебя синие глаза, я так и думал. Оставайся со мной, прошу тебя. В моих владениях никого не сжигают на кострах. Правда, здесь не бывает зимы, но если захочешь, я построю для тебя замок из чистого льда.       — Нет.       — Я тебе не нравлюсь?       Она застенчиво улыбнулась.       — Я хотела сказать, что не хочу дворец изо льда. А ты мне нравишься. Очень. Но я не могу бросить дедушку. Он без меня не справится.       — С чем не справится?       — С почтой. Ему тысячи писем приходят — с новогодними желаниями. И всем нужно ответить — особенно детям.       — Он выполняет все желания?       — Да, если только не просят что-нибудь плохое.       Он широко улыбнулся. Приданое? Вот оно — самое лучшее приданое на свете!       — Не вижу проблемы. Ты будешь гостить у него зимой и помогать с письмами. Скажем, в ноябре и декабре. Согласна?       Снегурочка всхлипнула.       — Я хочу любить тебя! Но я боюсь… Вдруг с тобой что-нибудь случится!       — А что может случиться со мной?       — Бывало, что сходили с ума, когда я сгорала. Или руки на себя накладывали.       Они были одного роста, так что ему не пришлось наклоняться, чтобы прошептать ей в дрожащие губы:       — Я не сойду с ума. А ты не сгоришь, моя королева. Больше никогда.       ***       Несмотря на мороз, окна в тереме Деда Мороза были распахнуты настежь. Гостям было жарко от русского гостеприимства. Сборный оркестр из леших и шуликунов исполнял нечто залихватское, хотя и трудно определимое — не то «Ой, мороз-мороз, не морозь меня», не то «Во поле березка стояла». Разбуженные среди зимы лешие клевали носами и застревали корявыми пальцами в гусельных струнах. Но гости, слабо разбирающиеся в русской музыке, их промахов не замечали.       — Давно надо было у тебя собраться, — Бефана, обмахиваясь шляпой, присела на лавку рядом с хозяином. — А где Снегурочка?       — К муженьку улетела, — Дед Мороз нарочито насупился, скрывая веселый блеск помолодевших глаз. — Дернул меня черт с гоблинами связаться! Стоило отвернуться — фьюить, и нету ее. И мешок мой сперли! Совсем новый мешок, ста лет не проносил.       — Да уж, не повезло тебе с зятем, — посочувствовал Йоулупукки, нагребая себе на тарелку вареников и поливая их сметаной. — Ты его, можно сказать, уважил, в наш круг принял, а он даже не заглянул ни разу.       — Нет уж, пусть лучше держится подальше от моих владений. Наслышан я про его таланты. Верно я говорю, Санта?       Санта-Клаус, раскинувшийся на широкой лежанке возле печи, что-то согласно прохрапел. Бефана украдкой вздохнула. Далеко не все верили, что затея Деда Мороза увенчается успехом. Но прошел год, а Снегурочка не растаяла. И весенний костер отгорел без своей жертвы. Кайлех и Перхта такое нарушение традиций не одобрили и на вечеринку к Деду Морозу не явились. Остальные отнеслись к новости более снисходительно, хотя и ворчали втихомолку, что если все начнут пренебрегать своим обязанностями, скоро ни зимы, ни лета не будет.       Дед Мороз только усмехался в усы. Он помнил нескончаемую зиму и жертвы, которые приносили ему закутанные в шкуры охотники. Помнил бурную весну, когда отступали на Север ледяные великаны, отмечая свой путь огромными валунами. У Земли-матушки свои сезоны. Ни людям, ни богам их не отменить, разве что отсрочить на столетие-другое. Так пусть Снегурочка порадуется. А что муж у неё король гоблинов, так это ничего. У него тоже есть душа.       ***       Джарет радостно кружил вернувшуюся жену по залу. В углу за троном гоблины шуршали фантиками, торопливо запихивая в себя конфеты из распотрошенного мешка. Новая королева им очень нравилась — добрая, в камни не превращает, в болото вниз головой не засовывает. Конфеты, опять же… Главное, к следующей зиме сшить мешок побольше!       — Я принесла письма, — Снегурочка достала из карманов шубки две пачки. — Дед Мороз такие обычно в прорубь бросает. Это всё, что я успела спрятать.       — Умница моя! — Джарет мельком просмотрел конверты. Отлично, обратные адреса есть. Он наугад вынул листок в клеточку. «Дорогой Дед Мороз, зачем ты принес мне в прошлом году младшую сестру? Забери ее обратно, а вместо нее подари мне платье принцессы…»       — Это еще не самое плохое желание, — Снегурочка вздохнула. — Страшно подумать, какие взрослые вырастут из таких детей. Но ты ведь всё исправишь, правда?       — Конечно, моя королева. Так или иначе.       Он подбросил конверты в воздух и свистнул. Набежавшие гоблины мгновенно расхватали письма. Они знали, что нужно делать — следить, ждать подходящего момента, подсказать нужные слова: «Я хочу, чтобы тебя забрали гоблины. Прямо сейчас!» А дальше начнется веселье!       Гоблины ликовали. Скоро их станет больше, гораздо больше.