Опунция

Where do you go Boy, when you die? Is it pretty and slow? Is it up real high? I don't want to know © Come to Me Now — Kevin Morby

Ник держит его за руку. Джейми чувствует в своих пальцах чужие, холодные до ломоты, и сжимает крепче. Хватка Ника уверенная, поддерживающая. В ладони будто лёд — кажется, что завтра на коже останутся уродливые ожоги. Если завтра наступит. Ник улыбается ему. Джейми даже не надо поворачивать голову, чтобы увидеть это. Он просто знает, что на лице Ника как всегда блуждает одна из его кривых — неизменно на правую сторону — усмешек. Ник заранее радуется победе, оттого и улыбается. Он никогда не допускает даже мысли о провале; для него побеждать так же естественно, как дышать. И уже от одного этого Джейми хочет вывернуть себя наизнанку. Ник пожирает его глазами. Джейми снова просто знает это. Глаза Ника, и так жутко тёмные, становятся двумя чёртовыми чёрными дырами из-за расширенных зрачков. Его взгляд забирается прямо под кожу: любовно снимает скальп, чтобы вытравить наружу трепетное нутро и оставить себе на память беззащитную шкурку. Нику достаточно смотреть, чтобы понимать. Джейми с радостью закрыл бы глаза и не понимал ничего. — Мы ходим вокруг опунции, — голос Ника, такой неожиданно чужеродный, отвёрткой ввинчивается в барабанные перепонки, — в пять часов утра. Во всех его прошлых галлюцинациях Ник молчал. Джейми кажется, что в его дёсны натыканы кактусовые колючки. Ник — колючая груша. Джейми размыкает губы, чтобы жжение во рту стало слабее. Мы ходим вокруг опунции. Чёрт бы побрал Элиота с его «Полыми людьми». Такая бессмыслица. Джейми чувствует себя полым и бесконечно одиноким. Набитым чучелом, а вовсе не пресловутым сверхчеловеком. Только Ник делал его живым, а не существующим, но теперь Ника не существует. Ника нет в живых. Галлюцинация рядом реальна так же, как привкус крови от прокушенной губы. Рука в руке — реальна. Голос Ника — реален. Он думает, что нет больше ничего реального и существенного, кроме них двоих, и что это весь мир — лишь выдумка его воспалённого мозга. В нескольких дюймах впереди — край крыши и пропасть. Они забрались достаточно высоко? Джейми не хочет знать. Так легко сделать шаг и отпустить себя в свободное падение. Так легко и так страшно — до неподъёмной тяжести в солнечном сплетении. Джейми стоит на самой границе — он пьян, хотя не пил, и при этом отвратительно трезв. Без единого ориентира в жизни — как кутёнок. Джейми боится повернуть голову и увидеть Ника — но он делает это и ужасается. На Нике нет живого места, он будто полз за ним с той самой аварии — вместо волос сплошная бурая каша, рассечённые нос и лоб, ниже груди месиво из мяса и стекла, и кровь, так много крови. Ник улыбается ему. Так тепло и по-доброму, как может только он. — Мы ходим вокруг опунции, — разбитые губы Ника едва шевелятся. Джейми так ненавидит себя за то, что дал Нику умереть — что готов разрыдаться. Готов хоть трижды признаться в своей бесконечной слабости — зачем корчить из себя кого-то, кем Джейми никогда не являлся? Ник всегда был сильнее. Он должен, обязан был вызвать скорую, но не сделал это… из-за чего? Из-за эгоизма? Нежелания менять свою жизнь? Страха? — Я скучаю, Ник, — каждая альвеола его лёгких исколота иголками опунции. Иначе почему ему так больно не то что говорить, а просто дышать? Кислорода не хватает, воздух кажется разряженным. Это из-за высоты? Вместо ответа Ник вытаскивает из кармана бумажную гадалку. Глупая детская игрушка, но Ник всегда называл её судьбой. Случайность — почти судьба. И если она потребует прыгнуть с высоты в омут, Ник не станет ей противоречить. Именно этому он учил Джейми, и Джейми знает, что должен сейчас делать. — Четыре, — он всегда называет четвёрку. Ник мог бы пользоваться этим, но тогда вся эта чепуха со случайностью потеряет весь свой шарм. Джейми смотрит, как движутся окровавленные пальцы Ника, раскрывая кусок бумаги в разные стороны. — Красный. Ник отворачивает уголок и бросает на Джейми выжидающий взгляд. На его лице снова это пёсье, почти беззащитное выражение — Джейми знает, оно появляется, когда всё зависит только от Джейми. Джейми знает и то, что Ник тот ещё манипулятор. Тебе не стоило давить на меня так сильно, да, Ник? Но даже после смерти ты продолжаешь втыкать мне колючки под ногти. Чёртова опунция. Джейми не хочет смотреть вниз. Не хочет знать результат. На секунду он думает, что ему просто хорошо стоять с Ником на крыше, держать его за руку и чувствовать прожигающий до костей ветер. На самом деле, это, конечно, неправда — Джейми на редкость паршиво. Но есть что-то прекрасное в том, чтобы тянуть секунды и не знать, умрёшь или нет. Умирать Джейми не хочет. Хотя влияние Ника на него полноценно можно назвать терроризмом, он научил Джейми любить жизнь. Не жизнь даже, а сам факт того, что Джейми жив. Он опускает взгляд. «Прыгай» — чёрным по белому на бумаге. Сердце вдруг заходится как сумасшедшее. Джейми вскидывает испуганный взгляд на Ника — слово, одно единственное слово, бьёт под дых своей неожиданностью. Как глупо, Джейми до последнего внутри себя надеялся на обратное. Как в тот раз, когда они прыгали в реку с моста, Джейми просто хочет пойти на попятную, всё бросить и сказать «не буду». Вернуться домой, к жене и ребёнку, запереть образ Ника на задворках сознания и никогда не возвращаться к нему. — Я не хочу, — одними губами выдыхает Джейми и разворачивается к Нику. Ник толкает его в пропасть.

посмотри мне так страшно страшно прошу прости я разучился любить тебя изнутри, но я скучаю скучаю скучаю. © м.молчит