Детство

      — Папа, купи печенек!       — Нет, детка, вчера отец тебе купил твоё любимое печенье.       — Тогда, Ммм, конфет!       — Нет, ты ещё те не скушал.       — Тогда снэки!       — Чонгук!       — Ну папа, пожалуйста! Или купи те вкусные пирожные!       — Много сладкого кушать вредно, зайка моя.       — Ну хотя бы…       — Гуки, — тяжело вздыхает Тэхён и садится на корточки перед сыном, который уже успел нахмурить свои тёмные бровки, надуть и без того пухлые щёчки, выпятить нижнюю губу и сжать кулачки, тем самым предупреждая, что сейчас обидится, — мы пришли сюда только для того, что купить продукты на ужин. Помнишь какие?       — Рис, удон, перец и… Что?       — Ещё курицу, рыбку и соус. Умница, много запомнил.       — Ммм.       — И ты мне пообещал, что не будешь попрошайничать.       — Ну я же не прошу ту машинку или тот журнал про покемонов! — возмущается мальчик.       — Чонгук…       — Ну п-пап, — у альфочки даже голос дрогнул. Ох, как он жалобно посмотрел на родителя. Бровки умоляюще выгнуты, в глазах слёзки застыли. Ну вот и как ему отказать?       — Ладно, малыш, куплю мороженое.       — Виноградное?       — Именно.       — Ура!       Чонгук моментально успокоился и дальше попрыгал перед папой, не обращая внимания на окружающих. Тэхён на это устало улыбнулся. Они с Юнги слишком разбаловали сына, а мальчик этим отлично пользуется. И если отец ещё умеет противостоять этому детскому обаянию и жалобным глазам, то папа, как бы не старался, нет. Вообще-то для своих четырёх годиков Чонгук очень умный, а ещё временами дерзкий и прямолинейный, ну вылитый Юнги, хотя внешне по такому несколько хрупкому мягкому виду, как у Тэхёна, этого не скажешь, он очень похож на зайку, поэтому родители его так и называют. Да даже сейчас ребёнок прыгает с квадратика на квадрат на полу, а ручки держит согнутыми перед собой.       Положив в корзину последний пунктик в списке, рыбу, семья направилась к кассе. Чонгук, как самый глазастый, сразу нашёл самую маленькую очередь и потащил папу именно туда, чтобы быстрее всё купить и поехать домой, ведь вечером приедёт его любимой хён (с друзьями родителей, конечно же). Уже выложив все продукты на ленту, Чонгук, который внимательно следил за тем, как папа всё достаёт из корзины, вдруг осознает, что мороженого-то, виноградного, его любимого и обещанного родителем, нет!       — Папа! — вмиг хнычет ребёнок. — Ты же обещал! Ты сказал, что купишь!       — Чонгук~а, любимый, не плачь, хорошо? Стой здесь, я сейчас сбегаю за ним. Прости меня, пожалуйста, я совсем забыл, — Тэхён целует сына в мокрую щёчку, вытирает слёзки и сразу же встаёт на ноги и пробирается сквозь очередь, которая за ними образовалась, к ближайшему холодильнику с лакомством.       Чонгук облегчённо улыбается и стирает рукавом куртки слёзы. Он стоит близко к мужчине перед ним, чтобы следить за их с папой продуктами, а каждый раз, когда лента двигается немного вперёд — прыгает за ней и смеётся, прикрывая ладошками ротик. Вот только, через пять минут кассир взял их курицу и пробил, а потом рис, удон… А папы-то рядом нет! И денег, чтобы всё оплатить, тоже нет. Да его наверняка и не видно из-за стойки. А если сейчас их продукты купят другие? А если дядя сейчас начнёт ругаться? А если…       — Папочка! — крикнул Чонгук.       Ребёнок развернулся и даже успел сделать выпад, но не больше, потому что врезался в чью-то ногу. Он громко заплакал, потому что подумал, что это дядя, который стоит за ними, что теперь ещё и он будет ругаться, а папы нет и что делать — мальчик абсолютно не знает. Но вместе криков сильные руки подняли его наверх и обняли. Альфочка почувствовал аромат смородины, а когда поднял свои мокрые от слёз глаза и увидел папу… От облегчения Чонгук громко всхлипнул и уткнулся ему в шею, обнимая за широкие плечи.       — Чонгук~и, что случилось? Больно? Сильно ударился?       — Нет, — мычит куда-то в куртку ребёнок.       — С вас 11 тысяч 460 вон. Картой или наличными?       — Наличными, секунду. Чонгук~а, сейчас я расплачусь и снова возьму на руки, хорошо?       Не дожидаясь ответа ребёнка, Тэхён быстро поставил его на ноги (а альфочка сразу же обнял его за джинсы), залез в сумку, порылся в ней в поисках кошелька, а потом и в нём в поисках нужных купюр.       — Простите, без сдачи нет, — мямлит омега, протягивая 11500 вон.       — Десять вон посмотрите?       — Конечно… — Тэхён нашёл монетку, подцепил её своими шикарными длинными пальцами, но она выскользнула и со звоном упала на пол, — Зайчик, подними, пожалуйста.       А Чонгук видел, куда покатилась денюшка — под ноги незнакомого дяди, который стоит за ними, поэтому и не дернулся. Но после просьбы папы сразу отпустил его и уже наклонился, вот только, мужчина сам поднял монетку, за что ребёнок уставился на него гневным взглядом.       — Извините, я, конечно, не зайчик… — начал взрослый альфа, протягивая омеге пропажу, но тут же его переживает младший:       — Раз не зайчик, зачем тогда подняли? Не вас просили.       — Чонгук! — воскликнул Тэхён, моментально краснея от смущения, в то время как все остальные начали смеяться, кроме мужчины, который в замешательстве смотрит на ребёнка. — Извините, пожалуйста!       — Отличный ответ, — улыбается альфа.       — Пятьдесят вон ваша сдача. Хорошего вечера!       — До свидания, — мямлит Тэхён, быстро складывая всё в пакет.       — До свидания, — громко говорит Чонгук (видимо, чтобы его наверняка услышали), — Папа, идём!       — Сейчас, Чонгук.       — Ну скорее!       Тэхён берёт пакет в одну руку, ладошку сына в другую, и они оба выходят из супермаркета, направляясь прямо к машине. Чонгук что-то говорит себе под нос и быстро перебирает ножками, чтобы успеть за быстрыми и длинными шагами папы, а омега думает об этом случае и широко улыбается — его сын просто точная копия его мужа.       Пакеты омега решил оставить в салоне на соседнем сиденье от детского кресла (просто лень открывать багажник), куда залез альфочка и терпеливо ждал, когда папа его пристегнёт. На улице уже стемнело, зажглись фонари… Тэхён не спеша, плавно ведёт машину, то перестраиваясь в соседний ряд, то сворачивая на очередную улицу. Яркие вывески мелькают за окном, фонари тёплым светом бегают по личику ребятёнка. Чонгук старательно боролся со сном, но в итоге всё равно заснул, пуская слюни на кресло. Тэхён, понял это по особой тишине на заднем сиденье, потому что их зайчик обычно ни минутки не может посидеть хотя бы спокойно, ну и по зеркалу заднего вида, а на светофоре специально обернулся назад. Устал ребёнок, так мило спит… И когда они приехали в дом, омега не стал будить сына. А как хорошо, что на парковке, оказывается, стоит его муж, болтая о чём-то с соседом, который как раз поможет донести сонное чудо до кровати, словами не передать. Юнги, как только заметил знакомую машину, сразу попрощался с другом и направился именно по направлению к истинному, который как раз выполз и захлопнул дверь.       — Юнги, привет, — омега целует альфу в губы и обнимает его за талию, не отходя от машины.       — Привет, Тэ. Где Чонгук~и?       — Уснул. Отнесёшь в комнату?       — Конечно.       — Во сколько придут Кимы?       — К восьми. Мы как раз всё успеем приготовить на ужин.       — Отлично, спасибо!       — Не за что, любимый.

***

      — Да ладно? Так и сказал? — смеётся Намджун, глядя на гордого собой, улыбающегося Юнги.       — Да! — восклицает Тэхён.       — Это мой сын, — восхищается альфа и целует мужа в щёку.       — Да уж…       — Наш Чимин~и такого точно никогда не скажет… — размышляет Джин.       — Он у вас такой скромный! Такой милый, — чуть ли не пищит Тэхён.       — Папа! — залетает на кухню Чимин, прямо как почувствовал, что взрослые о них говорят.       — Что такое?       — Кукки сказал, что я его омега! Скажи ему, что я только твой! И отца! Но не его!       — М-да, Юнги-хён, Чонгук опреденно твой сын, — улыбается Намджун.       — Папа! — на этот раз на кухню забегает альфочка и сразу карабкается к папе на руки, утыкается в шею и скулит.       — Всё хорошо?       — Чимин-хён пахнет виноградом! А он не хочет быть моим!       — Мин Чонгук, тебе только четыре. Рано ещё такое говорить.       — А если его заберут другие альфы?       — На заберут, — непроизвольно рычит Намджун.       — Точно?       — Абсолютно, — смеётся Джин, обнимая шестилетнего обиженного на лучшего друга сына.