Svart Vann

      Когда он потерял все, то долгое время думал, что хуже быть просто не может. Когда умер его брат, он чувствовал всепоглощающую боль. Когда оказался в столице, он чувствовал себя почти свободным. Сломав себе по случайности руку и ногу, он чувствовал себя уничтоженным, но не позволил себе сдаться. Когда он снова сумел помочь справиться с непростой ситуацией, то почувствовал себя нужным. Но после этого все снова вернулось на круги своя.       Он жил вместе с бедняками, выполнял различную работу и пытался не думать о прошлом. Улыбался, даже когда было немного больно. Поддерживал, даже когда сам в этом нуждался. Теперь он хорошо понимал мотивы наследного принца. Теперь всё стало в разы понятнее. Он выжидает полтора года, прежде чем, набравшись смелости, направиться в храм Водных Каштанов. Ему нужно попросить своего давнего друга о помощи. В последний раз.       Дорога до храма занимает очень много времени. Но он не торопится. Он идёт медленно, обдумывая своё решение и пытаясь понять, правильно ли он поступает сейчас. Хочется верить, что да. Больная нога иногда сильно мешает двигаться дальше, но молодой человек непреклонен, он не собирается сходить с намеченного пути. Холода настигают его в пути совершенно неожиданно, но благодаря нескольким добрым попутчикам у него появляется теплое верхнее одеяние и некоторый провиант. Идти становится немного легче. Он с улыбкой встречает каждый новый день, про себя отмечая, что его рука и нога за время похода стали чувствовать себя немного хуже, вместе с тем путь помог ему почти не воспринимать боль должным образом. Он снова хорошо понимает Се Ляня. И проникается к нему ещё большим уважением.       Когда он добирается до нового храма, то во всю уже бушует зима. Се Ляня застать не удаётся, но, надеясь, что наследный принц сюда ещё вернётся, он решает ждать. Даже если понадобится много времени, то он не уйдет. Решительность наполняет измученный разум. Он ждёт. Прибирает внутри храма, вокруг, поддерживает чистоту по мере своих совсем небольших сил и ждёт. Ждёт около двух недель, пока одним из более теплых дней дверь в храм не открывается и туда не входит фигура в белых одеждах. Се Лянь удивлённо смотрит на старого друга и Ши Цинсюань впервые за последние несколько дней чувствует себя неловко.       — Ваше Высочество... Я... Извините, что вот так остался здесь без предупреждения. Но мне очень нужно было с вами встретиться. — он склоняет голову в поклоне, но неожиданно его мягко тянут за здоровую руку, заставляя сесть прямо.       — Господин Повелитель Ветра... Ши Цинсюань... — Се Лянь смотрит обеспокоенно и вопросительно, от его глаз не ускользает немного осунувшееся и болезненное выражение лица старого друга, — Что привело вас ко мне в такое время? Что-то случилось?       Но в ответ только Ши Цинсюань качает головой, мягко убаюкивая больную руку.       — Я... — слова застревают в горле, но он прокашливается и продолжает, мягко сжав ткань верхнего одеяния в пальцах, — Мне нужна помощь. Я знаю, что просить об этом вас, Ваше Высочество, очень нагло, но мне больше не к кому обратиться.       Он замолкает, подбирая нужные слова. Вдыхает глубоко и только после продолжает, не смея поднять глаз на наследного принца.       — Я долго обдумывал этот шаг и хочу... Хочу встретиться с хозяином Черных Вод. С Хэ Сюанем. Да, он убил Гэ-гэ, но я думаю, нет, чувствую, что должен снова с ним встретиться. Поговорить. Чтобы избавиться от этого ощущения неправильности. Он тогда помог мне... Не знаю, было ли это из-за кого-то другого, но мне кажется, что я должен... — споткнувшись о собственные мысли, он вновь тяжело вздыхает, — Должен сказать ему все. Я не хочу больше убегать. Прошло так много времени, больше нет смысла прятаться от него.       Ши Цинсюань всё ещё смотрит в пол, но чувствуя прикосновение к плечу, медленно поднимает голову, встречаясь с теплым, наполненным пониманием взглядом Се Ляня. Падшее божество словно знает, понимает, сочувствует, но при этом явно не против помочь.       — Сам я мало, что знаю про этого Непревзойденного, но вот Сань Лан, вероятно, знает многим больше. Если вы не против, то я отведу вас в Призрачный Город, чтобы спросить об этом Сань Лана. — голос у Его Высочества мягкий, полный искреннего беспокойства и желания помочь. Он от чего-то понимает.       Ши Цинсюань думает, пожалуй, непозволительно долго, прежде чем дать ответ. Он знает, что Собиратель Цветов Под Кровавым Дождем не сильно жалует небожителей, но в душе теплится надежда, что если Князя Демонов попросит Его Высочество, то он согласится помочь. В конце концов он кивает, отвечая тихо и слегка надломленно.       — Если Ваше Высочество не затруднит, то этот человек был бы вам очень благодарен, Ваше Высочество...       Се Лянь покачивает головой. Он ведь давно уже не наследный принц, а все продолжают звать его исключительно так. И ведь не переубедить никак. Он вздыхает, и прежде чем куда-то идти, достает из своей корзины, которую ранее оставил возле двери, бутыль вина и некоторый провиант, который Сань Лан настоятельно попросил взять с собой. Булочки мантоу они съедают сразу. Ши Цинсюаню определенно становится немного лучше. Они проводят в храме остаток дня, а ближе к ночи выдвигаются. Но они успели лишь спуститься с горы, как тут же возле них возникает красный паланкин. Скелет щелкает челюстью, проговорив почти на распев.       — Молодой господин, Хуа Чэнджу попросил забрать вас и вашего спутника в город. Позволите ли вы сопроводить вас?       Се Лянь расплывается в улыбке и с готовностью кивает, помогая Ши Цинсюаню забраться в паланкин, после чего сам устраивается рядом. До Призрачного Города они добираются быстро, ведя почти непринуждённый диалог обо всем, что случилось за эти полтора года. Ши Цинсюань искренне был рад за благополучие Принца, улыбаясь и впервые за последние несколько месяцев чувствуя себя комфортно. Он видит сияющий взгляд Се Ляня и буквально чувствует, что тот о своем выборе нисколько не жалеет. Это заставляет сердце бывшего повелителя ветров теплеть. Он радуется, когда его друг счастлив.       Призрачный Город встречает их гомоном и кипящей жизнью. Призраки и демоны вовсю чем-то занимаются, но стоит им только увидеть паланкин господина Градоначальника, как они сразу же бросают свои дела и с удовольствием приветствуют Се Ляня. Наследный принц неловко улыбается, машет демонам и простым призракам рукой и вновь скрывается внутри, чувствуя себя немного смущённым. Не привык он к такому количеству внимания. Даже за последние несколько месяцев, что почти постоянно проводил в этом месте.       Паланкин тем временем, наконец, останавливается возле Дома Блаженства. У входа их встречает Инь Юй. Он все так же не снимает свою маску, но почему-то Ши Цинсюаню кажется, что он рад видеть Се Ляня. Но ничего не говорит. Не ему что-либо спрашивать пока. Они проходят в главный зал, где их уже ожидает Собиратель Цветов Под Кровавым Дождем. Он сидит за столом, на котором накрыто столько явств, словно Хуа Чэн ждал не двух небожителей, а как минимум человек десять.       — Сань Лан! — на губах Се Ляня расцветает теплая улыбка. Он подходит к демону, обнимая его. Ши Цинсюань старается не дышать, наблюдая за ними. Слабо улыбается и не проходит глубже в комнату. Слуга рядом с ним никак на это не реагирует. Для него это уже привычная картина.       Демон что-то тихо говорит Се Ляню и тот негромко смеётся, но после, словно спохватившись, отстраняется, жестом подозвав своего друга ближе.       — Сань Лан. У меня есть небольшая просьба. Выслушай Ши Цинсюаня. Не отказывайся сразу, дай ему шанс все объяснить, хорошо? — тон у Его Высочества мягок и нежен, так что демон едва ли может отказать.       — Раз Гэ-Гэ просит, то разумеется я выслушаю и помогу, чем смогу. — кивает Хуа Чэн и после предлагает все обсудить за поздним ужином.       Объяснить всё Князю Демонов оказалось значительно сложнее, но спустя почти три часа, когда Ши Цинсюань почти перестал верить в то, что ему помогут, Хуа Чэн, наконец, соглашается. Не то чтобы до этого он был против, но и соглашаться не спешил. Лишь когда он поверил в искренность слов бывшего бога, то согласился помочь. Только вот заметив встревоженный взгляд своего Бога, Хуа Чэн внимательнее присмотрелся к ранам Цинсюаня. Неправильно сросшиеся кости. Частые боли. Да, он страдал. Но при этом все ещё был полон той яркой энергии, словно бы он не пал. Словно бы все ещё был богом. Демон обдумывает следующий шаг всю оставшуюся ночь и утро, пока Се Лянь и Ши Цинсюань ведут неторопливую и мирную беседу в саду при Доме Блаженства. Свой вердикт он выносит уже немного позже. На следующий день, когда Ши Цинсюань уже практически готов услышать отказ.       — Я готов помочь, ведь Гэ-Гэ бы не стал просить меня об этом, не имей это под собой серьезных оснований. Но для начала давай вылечим твои травмы. Если хочешь встретиться с Ним, то лучше пусть это будет не поломанная кукла, а живой и полный энергии человек. Твой потухший вид не поможет, так что лучше всего было бы пройти лечение в Призрачном Городе.       Чем больше демон говорил, тем больше удивлялся Ши Цинсюань. Он даже и подумать не мог, что сам Собиратель Цветов Под Кровавым Дождем окажет ему такую услугу. Он медленно опускается на колени, подволакивая больную ногу и низко кланяется Князю Демонов, выражая свою благодарность и признательность за такой жест помощи. Хуа Чэн вздыхает. Он ведь осознает, почему Ши Цинсюань это делает. Он знает, что тот чувствует и этот жест доброй воли он делает лишь потому, что иначе Се Лянь может расстроиться. А он этого не хочет. Совсем нет.       После этого разговора Хуа Чэн отправляет Ши Цинсюаня в покои, где и будет проходить дальнейшее лечение.       — Нам придется заново ломать тебе кости и восстанавливать их по новой. Ты уверен, что готов к этому? — спрашивает Се Лянь, присев на край жёсткой кушетки. Руки и ноги Ши Цинсюаня уже зафиксированы, так что даже дернуться лишний раз он не может. Но при этом он продолжает слабо улыбаться, только в этой улыбке Се Лянь видит бесконечную тоску и боль, а ещё совсем немного сожаления. Он все ещё винит себя. Но уже не так сильно, как в первые несколько месяцев. Ши Цинсюань искренне смотрит на Се Ляня, отвечая на это самым незатейливым образом.       — Я доверяю вам, Ваше Высочество. И доверяю Собирателю Цветов Под Кровавым Дождем. Пожалуйста, позаботьтесь обо мне.       Се Лянь слабо улыбается, касаясь кончиками пальцев лба бывшего божества и погружает его в долгий сон. Не хотелось бы, чтобы при повторных переломах Ши Цинсюань был в сознании. Лучше пускай хотя бы эта боль пройдет мимо него. Хуа Чэн наблюдает за этим, но ничего не говорит. Для своего Бога он сделал бы то же самое.       Оставалось самое сложное и долгое. Хуа Чэн даже сменил привычные красные одежды на более простые и удобные. Рядом с ним находился Инь Юй, что должен был в случае чего подстраховать.       — Мы можем начинать, господин, он стабилен. — произнес павший бог, стоя возле головы Ши Цинсюаня.       Спустя несколько минут после этих слов до ушей Се Ляня донёсся ужасный звук ломающихся костей...       Ши Цинсюань не думал, что даже сквозь наложенный принцем сон он почувствует... Агонию. Боль. Ему даже казалось, что ему душу вынули из тела и после снова затолкали обратно. Он даже не знает, сколько это продолжалось. Он словно бы снова и снова бился о камни, претерпевая урон. Хотелось только одного — чтобы это все поскорее закончилось. Бывший бог ветра не жалел, что согласился на это, но от боли деться было некуда. Она укутала его в своих объятиях и никуда не отпускала. Как долго ещё было так невыносимо он даже не знает. В какой-то момент оковы агонии просто распались и то слепое отчаяние отступило. Его накрыло чем-то доселе неведанным. Должно быть так ощущается полный покой после адских мук. В какой-то момент в голове промелькнула мысль. А было ли Хэ Сюаню так же больно? Нет. Наверное, та боль и близко не стоит с его. Боль демонов куда выше его понимания. Так что, даже если захочет, он вряд ли сможет понять их в таком ключе. Его сознание дрейфовало на остаточных ощущениях, но до полного восстановления было ещё далеко. Ши Цинсюань не знает, что ждёт его дальше, но почему-то слова Красного Бедствия так ярко отдаются в мутном пока ещё сознании, что он хватается за них, как за соломинку. Он не должен опускать руки. Не сейчас. Не тогда, когда он уже начал потихоньку выполнять намеченные цели. До конца, конечно, ещё очень далеко, но он постарается. На этом его сознание окончательно угасло и он провалился в темный мир без сновидений.       Приходить в себя было тяжело. Все тело словно было налито свинцом и пошевелить даже пальцем было крайне проблематично. Некоторое время он лежал неподвижно, вслушиваясь в собственное, спокойное дыхание, в окружающее пространство. Его не торопили. Ему дали возможность приходить в сознание медленно, неторопливо, чтобы не травмировать и без того шаткое душевное состояние. И сейчас, понимая насколько тяжело просто открыть глаза, бывший бог был крайне благодарен за такую возможность не торопиться. Кажется, будь все быстрее, он бы умер прямо на месте.       Когда удается понемногу открыть глаза, поначалу он совершенно ничего не видит. Перед глазами бегают какие-то черные точки. Он толком не может рассмотреть, где находится, пока не понимает, что вокруг просто очень темно. Мурашки перестают бегать перед взором и он может понемногу рассмотреть высокий балдахин и еле видимую полоску света, что тянется откуда-то сбоку. Должно быть, думается в ещё не до конца разомлевшем сознании, там находится окно. Он так же наконец-то обращает внимание на то, что лежит на чем-то невероятно мягком. После почти двух лет скитаний в людском мире, без постоянного места для сна, это кажется ему верхом блаженства. Хочется потянуться, но он не может. Слабо пошевелив одной рукой, он понимает, что вторая чем-то зафиксирована. Слабо улыбнулся. Он смог. Он выдержал это. Ши Цинсюань думает, что сейчас было бы неплохо хотя бы выпить воды, но рядом, кажется, никого нет. Потому он рассматривает красную ткань, что почти полностью скрывает от его взора всю комнату. Не имея четкого понимания, сколько времени прошло, он просто ждёт. Хоть чего-нибудь. Тишина мерно заполняет все пространство. Так, что даже дыхание кажется слишком громким. Про себя Ши Цинсюань начинает напевать одну песню, что когда-то слышал на фестивале в мире людей, пока ещё был богом. Это успокаивает. И тишина уже не такая тяжёлая. Не давит своей неотвратимостью. Он успевает пропеть песню про себя порядка пяти раз, прежде чем в комнате кто-то появляется. Мысль обрывается, когда ткань, скрывающая комнату, отодвигается в сторону рукой в темной перчатке. Перед ним появляется силуэт человека в маске. Инь Юй. Он слабо кивает Ши Цинсюаню и протягивает к нему руки, предлагая помочь. Бывший Повелитель Ветра слегка улыбается, не в силах вымолвить хоть слово. Когда ему помогают принять сидящее положение, он, наконец, может осмотреть себя. Рука очень жёстко зафиксирована и перевязана. С ногой, по ощущениям, тоже самое. Проверять от чего-то не хочется. Но он верит, что сделал правильный выбор. Инь Юй уходит куда-то за поле его зрения и буквально через несколько минут возвращается с кувшином холодной воды и миской, в которой Ши Цинсюань опознает варёный рис и жареную рыбу. Запах немного дурманит. Но особенно неловко он себя ощущает, когда живот начинает урчать. Краска стыда заливает все лицо и, кажется, горят даже уши. Но бывший бог лишь понимающе смотрит на него и протягивает чашу с водой, чтобы он хоть немного утолил свою жажду. Впервые в жизни вода буквально ласкает пересохшее горло. Он медленно выпивает чашу до суха и почти беспомощно смотрит на миску с едой. Рабочая рука сломана. А второй он палочками владеет настолько плохо, что вряд ли донесет хоть что-то до своего рта. Но его колебания прерывает сам Инь Юй. Он садится на край постели и, подцепив палочками небольшое количество риса с рыбой, подносит их к губам Ши Цинсюаня. Без лишних вопросов и приреканий бывший бог ветра начинает есть, отмечая про себя насколько вкусно столь простое и незамысловатое блюдо. Терпению этого слуги можно только позавидовать. Он ведь даже бровью не повел, скормив всю миску Ши Цинсюаню.       Закончив с этим, он снова уложил молодого человека на постели, но теперь не стал занавешивать полог, чтоб хотя бы окно было видно и окружающая атмосфера не давила. За это Ши Цинсюань ему благодарен. Инь Юй уходит так же тихо, как пришел, не оставляя даже малейших следов своего присутствия. Понимая, что лучше поспать, бывший бог ветра закрывает глаза, представляя себе небесные дворцы. Воспоминания об этом уже почти не ранят. Они, как хорошая фантазия, помогают скорее уснуть. На этот раз ему действительно снится хороший сон. Но подробностей он практически не помнит.       Так продолжается довольно долгое время. Инь Юй заботится о нем, кормит, помогает разработать руку и ногу, и иногда даже рассказывает последние новости из Призрачного Города. С ним спокойно. Ши Цинсюань не понимает, почему именно его попросили присматривать за ним, но слова против он не говорит. Наоборот рад, что его не оставили с этой проблемой один на один.       Спустя почти три недели тугие повязки снимают и он пробует пройтись, опираясь здоровой рукой о деревянный точеный костыль. Он, признает Цинсюань, намного удобнее какой-то палки, так что идти ему становится все проще. Рука, поначалу не очень хорошо откликающаяся на движения, под чутким надзором слуги демона, наконец-то почти полностью была восстановлена и теперь Ши Цинсюань даже мог держать что-то в руке, и боль не тревожила его. Практически сросшиеся кости отныне почти не болели и не доставляли прежнего дискомфорта. Он мог нормально ходить, практически не хромая, но трость, что ему подарил Инь Юй, он всё-таки держал при себе всегда, опасаясь, что одно неосторожное движение приведет к полному краху только восстановившегося тела. К концу месяца он был почти готов идти хоть в бой, хоть в поход. Утрированно, конечно, но Хуа Чэн, видя, как в ранее почти потухнувшем человеке, вновь разгорелся костер жизни и той энергии, что когда-то почти ореолом окружала его, понял, что он готов. Хоть Ши Цинсюань и вел себя тихо, стараясь не доставлять неудобств, его яркий смех и оживление при разговоре с тем же Се Лянем не могли не радовать. Не то, чтобы Хуа Чэн имел что-то против этого человека, он даже с радостью ему помог, но пришло время выполнить последнюю часть своего обещания. Близилось время встречи с хозяином Черных Вод.       И он тоже это знал. В последний разговор с Его Высочеством, он понял, что его реабилитация закончится со дня на день. И это радовало. Он не передумал и всё ещё хотел встречи. Он её ждал. Именно поэтому он смог пережить все, что преподнесла ему судьба в последнее время. Встреча с этим демоном стала его навязчивой идеей. Он уже обдумал все не одну сотню раз. Представил. Он был полон уверенности в своем решении. Но даже так, где-то внутри все равно теплилась паника и страх, но он каждый раз гнал их прочь, в твердом убеждении, что пока не попробует, не узнает. Не узнает, был ли он прав с самого начала или эта идея обернется для него кошмаром. Только вот... Даже если и так, то ему уже нечего терять. Его жизнь не стоит и гроша, и потому это все, что он может сделать.       В свой последний день в Доме Блаженства он много времени провел с Се Лянем, обсуждая что-то совсем... Мелочное. Только бы наивный не заметил, как нервничает бывший бог, но наследный принц с удовольствием слушал старые байки, помогал немного натренировать руку на письме. Казалось, Ши Цинсюань вот-вот попросит отложить все или перенести, но ближе к вечеру он сам мягко попросил помочь ему переодеться и заодно, выбрать наряд для такого важного дела. Се Лянь слабо улыбнулся. Ши Цинсюань от своих слов не отступился.       Они вместе довольно долго выбирали подходящие одеяния для него. Но это было даже весело. В конце концов они остановились на одеянии, что было чем-то похоже на его старые, но теперь тут были вкрапления серого и черного оттенков. Зная любовь Цинсюаня к светлым тонам, Се Лянь удивился выбору. Но, просияв, Ши Цинсюань сказал, что не хочет выглядеть там слишком ярко. Ведь Хэ Сюань не особо жалует яркие одеяния. Да и вообще что-то чересчур броское и выделяющееся. Случайно услышавший это Хуа Чэн тихо рассмеялся и заметил, что такой вид сейчас подходит ему даже чуть больше старого. Се Лянь одобрительно подтвердил. Ши Цинсюань улыбается, чувствуя себя вновь неловко. Он краснеет под двумя внимательными взглядами. Пытаясь скрыть это, он обмахивается веером, с которым не расстается с тех самых пор, как ему вернули его в тот злополучный день.       — Раз вы с Гэ-Гэ закончили, то позволь сопроводить тебя в царство Черных Вод. — голос Хуа Чэнджу серьёзен и Ши Цинсюань крепче сжимает рукой свою трость, сглатывает. Ему немного страшно, но он уверенно кивает и следует за Хуа Чэном по темным коридорам Дома Блаженства. Они подходят к одной из дверей и Князь Демонов подбрасывает кости. За дверью нет комнаты, но есть огромный зал, в котором когда-то давно был обнаружен настоящий Мин И. Воспоминания неприятно пробираются под кожу, рука дрожит, но Ши Цинсюань заставляет себя перешагнуть через это. Он оставил свои страхи там, позади. Он больше не будет убегать. Он больше не будет бояться.       Хуа Чэн внимательно смотрит и наблюдает за реакцией. Хоть со стороны и кажется, что ему все равно, но Се Лянь просил присмотреть за бывшим богом, чтобы все прошло гладко. Отказывать своему Богу в такой мелочи Сань Лан не стал. Потому теперь он вел за собой Ши Цинсюаня, уверенно проходя многочисленные коридоры резиденции Черновода. Идти приходится довольно долго, ведь сейчас время, когда Черновод нигде не отсвечивает. А это значит только одно. Он в глубокой спячке. И прячется где-то очень глубоко в своих покоях. Найти сей место для Собирателя Цветов Под Кровавым Дождем не проблема. И потому уже спустя почти час бесконечных развилок и переходов, они попадают в большой коридор, где есть лишь одна дверь и находится она на противоположной стороне.       — Он там. Думаю, сейчас он в глубокой спячке и разбудить его будет довольно сложно. Ты всё ещё хочешь туда войти? — скучающе интересуется Хуа Чэн. Ответом служит решительный кивок.       Дальше он все сделает сам. Обернувшись к Собирателю Цветов, Ши Цинсюань низко кланяется.       — Спасибо большое за помощь. За все, что вы сделали. Я обязательно когда-нибудь верну этот долг. Спасибо, Собиратель Цветов Под Кровавым Дождем. Хуа Чэнджу.       Обычно подобное обращение лишь набивает оскомину, но сейчас демон слегка улыбается в ответ, посылает одну бабочку вместе с Ши Цинсюанем и уходит. Ведь его тоже ждут. Он не хочет оставлять своё божество одного на долгое время.       Когда перезвон цепочек Князя Демонов стих, ещё какое-то время Ши Цинсюань так и стоял посреди коридора. Он собирался сделать последний рывок, после которого пути назад уже точно не будет.       Вдох. Выдох. Он чуть крепче перехватывает трость, делает один шаг вперёд. Кажется, сейчас двери распахнутся и оттуда медленно выйдет хозяин этого места. Но ничего подобного не происходит ни через минуту, ни через несколько минут. Сердце в груди Ши Цинсюаня бьётся слишком медленно. Волнение поглощает его, мешая полноценно дышать. Но он делает ещё несколько шагов к заветной двери. Бабочка, которую оставил Кровавый Дождь, удобно устроилась в его волосах и, кажется, уходить со своего места не собирается.       — Я должен. Должен это сделать. — шепчет, делая ещё несколько неуверенных шагов. К чему эта неуверенность, если он ещё в самом начале все решил?       И вот, наконец, он добирается до дверей в покои Демона Черных Вод и толкает их. Массивные, они на удивление легко поддаются чужим рукам, открываясь без какого либо звука. Внутри непроглядная тьма. Ши Цинсюаню требуется некоторое время, чтобы привыкнуть и рассмотреть хоть что-то. Комната хоть и погружена во мрак, но привыкнув к тьме, можно заметить, что она довольно простая. У стены стоит стол, на котором еле виднеются корешки книг. Возможно, Черновод читает их в свободное время. Рядом со столом находится большой шкаф. Или ему только так показалось. Но большую часть достаточно просторного помещения занимает кровать. Она огромная и тоже с тяжёлым балдахином, что скрывает хозяина комнаты внутри очень надёжно. Бабочка слетает с головы и остаётся за пределами этой темной норы.       Потоптавшись на пороге, Ши Цинсюань входит, стараясь вести себя как можно тише. Подходит ближе к кровати и аккуратно отодвигает тяжёлую ткань балдахина, настороженно, но, с тем, с любопытством заглядывая внутрь. На кровати он видит огромное количество одеял, что хаотично разбросаны по всей постели, а так же гору подушек. Их так много, что темные волосы даже заметны не сразу. Ему приходится залезть на кровать и буквально распутать кокон всех слоев одеял, прежде чем он находит его. Демона, что стал его навязчивой идеей. Демона, что в одночасье отнял у него все. Демона, что все ещё болезненно в душе остаётся для него, скромного человека, другом.       Хэ Сюань спит действительно очень глубоко, ведь он не проснулся даже тогда, когда Ши Цинсюань опустился рядом, пропуская темные пряди сквозь пальцы. Он не решается нарушить хрупкую тишину и потому какое-то время просто лежит рядом, наблюдая за беспокойным лицом спящего демона. Он такой худой и болезненный на вид, что так и хочется обнять. Но вместо этого Ши Цинсюань решает сделать кое-что другое. Его друг спит. Спит так крепко и в тоже время беспокойно, что ему хочется сделать что-нибудь, чтобы при пробуждении Хэ Сюань был хоть немного счастливее. Ведь для друга ничего не жалко, так ведь?       Полежав с ним ещё немного, бывший Повелитель Ветра нехотя слезает с мягкой кровати, закрывает балдахин так, чтобы его другу ничего не мешало и дальше спать. Оглядываясь, он подходит к огромным окнам, что так же прикрыты тяжёлой темной тканью. Он подвязывает их найденными на полу лентами и комната наполняется тусклым светом ночного неба. Открыть окно было чуть более проблематично, но в конце концов он и с этим справился, впуская в комнату свежий воздух. Дышать стало сравнительно легче. И даже с кровати, где сейчас спал демон, послышался удовлетворённый выдох. Демонам ведь не нужно дышать, но приток свежего воздуха пришелся темному князю по нраву. Что не могло не радовать. Он улыбается.       И раз уж Хэ Сюань спит и спать будет ещё явно очень долго, то Ши Цинсюань решает провести осмотр всего замка Черновода. Он не знает, что будет делать, но раз уж покидать это место он не собирается до пробуждения самого демона, то почему бы и не осмотреться немного? В импровизированной спальне он ничего не стал трогать, лишь оставил открытые окна, чтобы Черноводу спалось немного лучше.       Проходя по открытым комнатам, он заметил, что они все для чего-то да предназначались. Но ими не пользовались. И это вводило в ступор. Почему Хэ Сюань не использовал большую часть того, что имеет? Для чего ему все эти вещи, что лежат запечатанные и никем не используемые? Перебирая некоторые вещи, Ши Цинсюань заметил, что каждая имела какое-то особое значение. Просто он пока не понимал какое. Но вот что задело его больше всего — так это то, что все эти прекрасные вещи просто пылятся.       — Раз Хэ-сюн ничего с ними не делает, то думаю, ничего не случится, если я немного над ними поработаю... — собственно, ответить на это было некому, потому Ши Цинсюань и начал потихоньку перебирать все, что было запаковано в огромные коробки и ящики.       А посмотреть внутри было на что. Множество шелков, тканей, разных одежд, украшений и многого, многого другого. Разбирая каждый новый ящик, Ши Цинсюань находил не только вещи и какие-то драгоценности. В нескольких он нашел множество книг, разных свитков и даже картин.       — Хэ-сюн видимо тащил сюда все, что находил на потонувших кораблях. Но неужели ему и правда никогда не было интересно, что внутри? — порой ворчал Цинсюань, заканчивая в очередной комнате. Таких было ещё много, а Хозяин Черных Вод всё ещё спал беспробудным сном.       Он ходил к нему каждый день. Порой просто сидел рядом, перебирая на удивление мягкие, почти шелковые пряди волос. Иногда он читал ему что-то из найденных книг. Иногда делился чем-то ещё. Он так хотел, чтобы Хэ-сюн поскорее очнулся, что совершенно не заметил, как пролетело время. Он настолько обжился в водной обители демона, что мог с закрытыми глазами пройтись практически везде. А сам замок с его появления изменился до неузнаваемости. Больше не было той затхлости. Все если не сверкало, то точно отдавало чистотой и жизнью. С приходом Ши Цинсюаня замок стал намного более приветливым на вид.       — Надеюсь, ты не будешь сильно зол на меня, когда проснёшься, Хэ-сюн... — иногда совсем тихо говорил, поглаживая демона по голове. Ответа не было. Но он и не спешил его получить.       Когда в одном из ящиков, со странными начертаными словами, он обнаружил семена, то тут же загорелся идеей их высадить. За замком оказалось достаточно пустого места, что почему-то не занимали густые заросли местных лесов. Пришлось немного поработать руками, но Ши Цинсюань был даже рад. Если эти растения взойдут, то тут возможно будет красочное место. Хотелось бы верить в это...       Он потратил на это около трёх полных дней. Даже огородил несчастные саженцы, чтоб случайно не растоптать потом. Ранее ему не приходилось заниматься чем-то подобным, но сейчас, имея целую кучу свободного времени он старался максимально вложиться во что-нибудь, а не сидеть на одном месте. И ему даже понравилось. Работа не давала впасть в отчаяние и беспокоиться по пустякам.       Но порой он выходил на берег и подолгу сидел там, обнимая колени, думая обо всем, что произошло. О своем вознесении. О брате. О Мин И. Или же лучше будет... О Хэ Сюане. Он улыбался, думая о том, что если даже Демон Черных Вод его прогонит, он сможет умереть в его же водах и просто тихо отойти в мир иной. Этот факт так легко вошёл в мысли, что он не посчитал это чем-то странным.       И в один из последних выходов к беспокойному морю, он увидел, как в воде плавает что-то маленькое, белое и, как показалось самому Ши Цинсюаню, требующее помощи. Он подошёл ближе, зашёл почти по колено в воду и выловил непонятный белый сгусток руками. Им оказалась одна из рыб-скелетов, что запуталась в необычных водорослях. Она была миниатюрной, такой хрупкой, что казалось, сожми руку чуть крепче и она сломается. Ши Цинсюань собирался отпустить её после, но рыбёшка уцепилась за его руку, свернулась вокруг запястья и ни в какую не хотела уходить, как бы ни просил бывший Повелитель Ветра. Смирившись, он решил, что пускай уж остаётся, раз ей так понравилось облюбованное место. Он даже дал ей имя. Тао. Что означает «Большие Волны». Почему-то ему показалось, что этой малютке такое имя подойдёт больше всего. Малышка Тао с того самого момента более нигде не покидала его. А старшие собратья иногда тоже подплывали ближе, позволяя касаться костяных гребней. Они совсем не собирались вредить бывшему небожителю. Казалось, они даже рады компании, раз уж их хозяин пребывает в продолжительном и глубоком сне. Как оказалось, они даже могут общаться между собой, издавая какой-то очень глухой звук. Впервые услышав его, Ши Цинсюань думал, что кто-то оказался в Черных Водах, но прислушавшись, понял, что это всего-навсего рыбы. Обычные рыбы говорить не умели, а эти были слугами и стражами Черновода, так что, пожалуй, не стоило удивляться, что они могут как-то общаться хотя бы между собой. Но, может быть, Хэ-сюн, подумалось однажды ему, тоже понимает, что говорят эти создания.       Крупные костяные стражи показывали себя редко, а вот те, что поменьше, со временем все чаще и чаще выплывали на берег в ожидании Ши Цинсюаня. Ему от этого было легче. Его ждали. Его хотели видеть. Страшные для всего мира твари были такими... Ручными для него. Он любил наблюдать за их охотой за мелкой рыбой и искренне хвалил, когда они поочередно выплывали, хвастаясь уловом. Намного умнее, чем кажутся на первый взгляд.       Но Ши Цинсюань все больше начинал переживать за то, что прошло достаточно много времени, а Хэ Сюань так и не проснулся. Оставаясь с ним чаще каждый последующий вечер и ночь, он тихо просил о том, чтобы Хэ-сюн поскорее очнулся и наконец-то увидел, что он сделал. Он просил, почти умолял. Ждал. И был готов ждать ещё сколько угодно, хоть до своей смерти.       — Я думаю, ты совсем скоро проснёшься, Хэ-сюн, и тогда я обязательно все-все тебе расскажу. Мне... Так много нужно тебе сказать. — уже засыпая, бормочет, крепко сжимая в своей ладони чужую худощавую руку. Он засыпает, не чувствуя как постепенно его ладонь перехватили чуть крепче.       Черновод отходит от слишком длительной спячки несколько часов. Ещё мутное местами сознание пытается восстановить все события до. Но все слишком размыто и при любых попытках вспомнить у него раскалывается голова. Только вот он не знает, чему удивляться больше. Наличию в его комнате бывшего божества или же частичной потере памяти. Он долго смотрит на спящего Ши Цинсюаня, пытаясь припомнить, а не он ли привел его сюда. Но ничего подобного он не хотел делать и, скорее всего, не делал. Тогда что же здесь забыл старый «друг». Демон поднимается с постели, на свое нагретое место перекладывает Ши Цинсюаня и тихо шелестя черными одеяниями, покидает свои покои. У него слишком много вопросов. Но для начала нужно поесть. Голодный демон — иррационально злой демон. Он выходит на берег моря и видит необычно активных скелетов, буквально кожей ощущая их ожидание. Но не его. А кого-то другого. Того, кто сейчас спит в его покоях. Если бы не зверский голод, Хэ Сюань хотел бы узнать, что за чертовщина произошла на его острове, пока он спал. Но он слишком голоден и потому вынужден отправиться на охоту. Осмелевших появиться в его водах почему-то очень много. И все они погибают от рук хозяина. Не следует забывать, что Он все видит и все знает. Когда первичный голод удается утолить, уже занимается рассвет и Хэ Сюань спешит обратно, все ещё не понимая, почему он ощутил такую щемящую надежду от своих солдат. Да, эти скелеты неживые, как и он сам. Они подчиняются ему без колебаний. Но почему сейчас они находятся в таком нелепом ожидании чего-то нового. От обилия вопросов у него начинает болеть голова. Снова. Чтобы немного успокоиться, Черновод некоторое время бродит по замку. Замечая, что и внутри что-то не так. Слишком... Слишком не так. Первым, что бросается в глаза становится чистота. Она, прежде никогда не водившаяся здесь, теперь буквально повсюду. Вторым — все разобранные ящики и даже приведенные в порядок комнаты. Догадываясь, кто мог все эти устроить, Хэ Сюань медленно идёт обратно. Он мрачен, но готов выслушать, что же скажет бывший друг.       Ему все кажется на дикость странным и невообразимо нелепым, но исправлять ничего не хочется. Ведь Ши Цинсюань явно не за один день это сделал. Странно. Даже немного неловко. Хотя откуда у него, демона, такие эмоции. Только вот интересно. Зачем ему это было нужно? Зачем он пришел. И пришел ли по своей воле. Все эти мысли роем вьются в голове, пока он медленно идёт в сторону комнаты, где оставил Ши Цинсюаня. А тот всё ещё спит и совсем не переживает ни о чем. Такой беззаботный. Беззащитный. Живой. И все ещё не боящийся его. Все ещё тянущийся к нему. Что за человек. Он уже сделал все, чтобы к нему не возвращались. Но Цинсюань и не думал слушать его. Он вновь делал все по-своему. Воистину странный и неугомонный ветерок.       Хэ Сюань опускается на край постели и гладит своего (не) друга по волосам. Он хмурится, не понимает, но выставлять вон не решается. Рано для этого ещё. Почему? Он не знает. Просто уверен, что рано. Он всматривается в безмятежное лицо спящего человека. И не понимает. Причин. Следствий. Не может разобраться в чужих мотивах. Для него впервые Ши Цинсюань как закрытая, невиданная книга, полная загадок и своих интересных, глубоких тайн. Он не понимает, но очень хочет. Чем больше он находится рядом, тем больше в голове зреет желание хоть немного понять. Раньше ему это чувство было незнакомо. Он жил лишь местью и то чувство полностью вытеснило остальные. Он привык жить в чувствах, полных негатива. Он демон. Для него это нормально. Но сейчас все было как-то иначе. Вместо ядовитой, холодной ненависти в том месте, где у любого нормального человека должно быть сердце, разливалось непривычное тепло. Необъяснимое. Но приятное. Иррационально приятное. Обычно такое чувство должно обжигать не хуже раскаленного ножа, но Хэ Сюань задыхается от внутреннего тепла. От понятия, что этот чертов божок даже после падения остаётся рядом.       Он опирается ладонью о постель и пытается нормально вдохнуть.       Но зачем ему дыхание, если он давным давно мертв...       Он смотрит широко распахнутыми глазами на взволнованные глаза напротив и слышит тихое, но с тем такое взволнованно-звонкое...       — Хэ-сюн... Хэ-сюн, что с тобой? Тебе плохо, Хэ-сюн?!       Глупый. Глупый Ши Цинсюань. Зачем же ты беспокоишься о бедствии. О кошмаре трёх миров. Зачем...       Он хочет вновь грубо отрезать все безумные предположения, но не успевает. Его сгребают в крепкие объятия. Ши Цинсюань не делает ровным счётом ничего, кроме этого, но дыхание у него подозрительно сбитое. Нервное.       — Я так рад, что ты проснулся, Хэ-сюн. Так рад. Прости, что пришел без приглашения. Но я хотел... Просто хотел... — голос старого «друга» дрожит и ломается. Его совсем немного колотит от нервного напряжения, но отстраниться он даже не пытается. Лишь сжимает чёрное одеяние сильнее в своих руках.       Черный Демон Сюань вздыхает. Он понимает, что застанный врасплох Цинсюань ничего толком не сможет сказать. Уверенности в нем гораздо меньше, но он вцепился мертвой хваткой, боже, какая ужасная ирония, и отцепить его от себя можно лишь расставшись с частью собственного тела. Потому он ложится как сидел, поперек кровати, увлекая за собой все ещё дрожащего и нервно бормочащего что-то мужчину. Он кладет руку на его губы, заставляя замолчать. Некоторое время это работает на ура. Пока к нему не прижимаются ещё сильнее. Чужое лицо так доверчиво прячется в складках одежд, что становится непривычно. Ши Цинсюань плачет. Плачет тихо, выпуская так все напряжение и страх. Все, что угнетало, разбивало и ломало. Он выплескивает это целым водопадом слез на Хэ Сюаня, боясь даже разжать руки, ведь тогда демон может уйти. А он не хочет этого.       — Не оставляй... — разбирает Черновод в беспрерывном потоке тихой истерики. И почему-то понимает. Не сразу, но он понимает. Он гладит рыдающее нечто по голове, молчит и просто ждёт, когда это закончится. Но просьба не остаётся неуслышанной.       Он гладит его до тех пор, пока последние слезы не теряются в недрах его насквозь мокрых верхних одеяний и измученный собственной истерикой Ши Цинсюань не разжимает объятия. Он смотрит заплаканными глазами в золотистые глаза напротив и все ждёт, когда Черновод уйдет.       — Ты такой дурак, Ши Цинсюань. Кто ещё поступит так же безрассудно... — наконец, выдыхает Хэ Сюань, поднимаясь.       Ши Цинсюань ждёт упрёков. Раздражения. Чего угодно, но только не того, что ему принесут чашу с водой и заставят выпить. А после отведут в ванную комнату, где оставят привести себя в порядок. Во всем, что делает Демон есть смысл, но он все равно боится. Боится, что сейчас, после всего этого, его просто снова отправят вон. Но этого не происходит.       Когда он возвращается в покои Хэ Сюаня, тот уже сменил одеяния на подобные, но без верхней накидки. Красивый. Статный. Даже не смотря на болезненную бледность кожи.       Демон ждёт от него ответов, но не торопит. А Ши Цинсюань не знает с чего начать. Он мнет светлые одежды в руках, отводит взгляд, стараясь не смотреть. Он решается долго, настолько, что Хэ Сюаню становится даже почти неинтересно. Но когда павшее божество начинает говорить, то Демон весь обращается во слух. Он ловит каждое слово, внимательно следит за эмоциями на лице. Со стороны и не скажешь, но Ши Цинсюань от чего-то знает, что его действительно слушают. Он знает это. Потому что Мин И всегда слушал его. Хэ Сюань всегда слушал его. И сейчас... Он слушает. Хоть со стороны и кажется иначе.       Когда голос затихает, Цинсюань не находит в себе силы поднять глаза на Черновода. Он тяжело опускается на пол, понимая, что до этой части его план просто не был продуман. Он растерян. Потерян. Мысли впервые чисты от всего. Он опустошен. И совсем немного страшна реакция Демона. Но если Ши Цинсюань чего-то и ждал, то явно не того, что произошло в следующее мгновение.       Лёгкая, костлявая ладонь опускается на голову и нежно гладит. Совсем как во времена, когда он ещё был небожителем и иногда перебирал с вином. Тогда Мин И так же гладил его по голове, вероятно, думая, что его друг ничего не замечает. Но он замечал. Но ничего не говорил. Зачем? Приятно же. А скажи он, то вероятно спугнул бы, и не видать ему нежных касаний больше.       Хэ Сюань вздыхает, понимая, что прогнать это чудо у него не поднимется рука. Он мягко тянет бывшее божество на себя, помогая тем самым ему подняться. Он ничего не говорит, надеясь, что тот все поймет и сам. Им не нужно говорить сейчас. Достаточно просто быть рядом. Хэ Сюань уводит Ши Цинсюаня обратно на кровать. Он понимает, что для человека все это равно сильному душевному потрясению. И потому собирается дать ему отдохнуть ещё немного. Но его не отпускают. Цинсюань прижимается, упираясь всеми правдами и неправдами, не желая отпускать вновь обретеное даже на короткое время. В душе у него всё ещё живёт страх и отчаяние. Он боится, что если Черновод сейчас уйдет, все это окажется лишь плодом его разыгравшегося воображения. Демон не оспаривает, лишь забирается на кровать рядом и просит рассказать что-нибудь, что отвлечет его от тех мрачных мыслей о голоде или потоплении очередных судов. Ветерок, как ни странно, почти сразу оживает и начинает рассказывать буквально все, что кажется ему хоть немного интересным. Он почти с гордостью рассказал о приобретении костяного «живого» браслета. Демон смеётся тихо, рассматривая запястье с рыбкой на нем. Его слуга сделался телохранителем? Презабавно. Он не комментирует это, но убирать тоже не спешит. Ши Цинсюань взбаламутил чёрные воды. Принес в них небывалое прежде спокойствие. Своим светом он утихомирил те черные эмоции, что жили в сердце хозяина Черных Вод.       Он не замечает, как проходят дни, недели, месяцы. С Ши Цинсюанем он почти теряет счёт времени. Этот человек даже после потери божественной силы все такой же активный и яркий. Он болтает обо всем сразу и ни о чем одновременно. Он делает только то, что хочет и всякий раз тащит в любую свою авантюру Хэ Сюаня. А он привык. Привык к разговорам, теплу, свету и тому, что этот человек не сдается даже тогда, когда жизнь против.       Ши Цинсюань достоен, думает Хэ Сюань. Достоин всех сокровищ, что он собрал. Но было во всем этом что-то не то. Его Человеку нужно то, что с первого взгляда даст понять, кому он принадлежит. Впервые столкнувшись с такими неррациональными мыслями, Хэ Сюань удивляется. Он ведь не должен так думать о том, кто жил Его жизнью. Но как бы он не пытался отрицать, все равно в собственных мыслях только нежность, что окутывает давно небьющееся сердце.       Он долго думает над этим, пока не вспоминает, что только в его владениях можно собрать особенный, черный жемчуг. Многие боги и богини часто предпринимали попытки собрать его, но каждый раз терпели неудачу. Кажется, это будет достойно его Бога. Да, его человек всё ещё Бог. И теперь Хэ Сюань вполне понимает чувства Хуа Чэна. Но тот ждал не одно столетие. А Хэ Сюань собственными руками низвел своё божество к людям. Он перебирает распущенные волосы Ши Цинсюаня, пока они сидят на берегу. Тот снова вещает что-то, необычно довольный и восторженный. Впрочем, с тех пор, как он поселился на этом острове, он такой почти постоянно. Счастливый. Он даже каждый день ходит на могилу семьи своего демона. Убирает мусор и зажигает благовония. Он приносит свои извинения, зная, что им это не поможет. Но все равно делает. Потому что это его грех. Его и брата. Но он не отчаивается. Потому что теперь Хэ Сюань рядом и никуда не уходит. Он не несёт это бремя один. Они делят свою боль на двоих.       Думая об этом, Черновод поднимается, смотрит на недоуменный взгляд своего человека и просит подождать.       — Ты опять уходишь на... Охоту? — осторожно держа за полы длинного одеяния, спрашивает Цинсюань. Лёгкая усмешка служит ответом.       — Нет. Но тебе нужно подождать меня здесь немного. Я ненадолго. — отвечает негромко, после чего медленно приближается к воде.       Воды черные холодные, неприветливые, но для мертвеца нет дела до температуры воды. Он медленно заходит в воду и устремляется вперёд. Найти то, что ему нужно, можно лишь на большом отдалении от берега. Волны несут его тело точно к месту расположения сокровища. Воздух пузырьками вырывается из приоткрытого рта. Ему необязательно дышать, но иногда он делает это чисто по привычке. Плыть приходится чертовски долго, но его это почти не беспокоит. Его черные волосы струятся вокруг него темным ореолом. Длинные серьги тоже мягко колышутся от неторопливого движения. Наконец, он приближается к огромной расщелине. Там-то и находятся редчайшие сокровища Черного Моря. Если опуститься туда, то можно оказаться в маленьком мире роскошных раковин, что своим видом могут затмить любую шкатулку. Хэ Сюаню нет до них дела, но, зная, что подобное может понравится Ши Цинсюаню, собирает несколько особенно красивых раковин с собой. А в небольшой шелковый мешочек собирает черные жемчужины. Он отбирает самые лучшие. Просто потому что он хочет сделать подарок своему человеку хорошим. Но тут он замечает одну неприметную, но необычную раковину у самого края. Открыв её, он удивился и оказался несколько обескуражен. Чисто белых жемчужин никогда тут прежде не водилось, но ходила легенда, что если найти такую, то будет преследовать удача. Чем не хорошая байка для потерянного для всех Бога. Убрав и эту жемчужину к остальным, Князь Демонов возвращается. В мыслях удивительно спокойно. Больше не тревожит тягучая ненависть и вся боль постепенно затухает, сменяясь чем-то лёгким.       Когда он выходит на берег, с него ручьем течет вода, но это опять же, не сильно и беспокоит. Чего нельзя сказать о его спутнике. Цинсюань ворчит, заворачивает демона в одеяло, и тащит за собой, все спрашивая, куда же он так быстро ушел. Сюань лишь вздыхает, не отвечая ничего. Иногда он хотел стать глухим, чтобы не слышать этот бесконечный говор. Но в то же время... Когда Ши Цинсюань молчит слишком долго, становится неуютно. Тц. Извечный выбор.       — Нельзя же так. А если бы что-то случилось, Хэ-сюн! — человека совершенно не беспокоит, что он говорит с Князем Демонов. Он вытряхивает своего друга из мокрой одежды и отправляет в купальни, греться. Да, с приходом в его жизнь Ши Цинсюаня в его замке появились купальни. Впрочем, там ему даже нравилось. Спокойно. Тепло. И тихо. Да. Идеально.       Ши Цинсюань ничего не желает слышать до тех пор, пока Хэ Сюань не прогреется и не вернётся в нормальном состоянии. Тратить время на споры сегодня Хэ Сюаню попросту лень. Он с головой уходит под воду и активно притворяется м е р т в ы м. Но надолго его не хватает.       Возвращается он спустя пару часов, но в комнате Ши Цинсюаня не находит. Что даже лучше. Заветный мешочек извлекается из складок одежды и он усаживается за стол, собирая все это в незамысловатое, простое, но крайне элегантное украшение. В центре разместилась та самая белая жемчужина, что на свету отливала нежным блеском. Такое Цинсюань точно должен оценить. Находится оный на берегу. Вновь играющий со скелетами рыб. Неугомонный. Хэ Сюань прислонившись плечом к дереву, наблюдает за ним. Уголки губ то и дело ползут вверх. Уж больно радостный сегодня его Бог. Наблюдать за ним одно удовольствие. Вот и Хэ Сюань совсем не торопится позвать своего друга.       Но в конечном итоге его замечают и человек на нем буквально виснет, смеясь и рассказывая что-то о том, что рыбы беспокойные сегодня. Это заставляет темноволосого мужчину напрячься. Но он разберётся с этим чуть позже. Пока же он уводит своего дорогого человека назад, обещая показать нечто особенное. Он не волнуется, совсем нет. Разве что совсем немного подрагивают мертвые руки. Но в крепкой теплой ладони Ши Цинсюаня и то теряется. А когда эти же руки надевают на ногу Ши Цинсюаня браслет, то все тревоги вмиг растворяются. Его человек счастлив и крепкие объятия это доказывают.       — Хэ-сюн сделал это для меня. Хэ-сюн лучший! — мягко улыбается бывший Повелитель Ветра, касаясь лёгкими поцелуями лица своего «лучшего друга».       Он так хочет остаться с ним до конца. Чтобы не терять. Чтобы быть уверенным, что все будет хорошо. Но он не вечен. И он это понимает.       Хэ Сюань это тоже понимает. Именно поэтому он собрал для него эти бусины. Ведь тот, кто носит их, может после смерти переродиться со своими воспоминаниями. А это для Хэ Сюаня самое главное. Он бы с радостью вычеркнул все чёрное, тёмное и неприятное, что было в воспоминаниях его человека, но ему это не под силу. Он знает, что пройдет по его меркам совсем немного времени и его человек будет ближе к смерти, чем когда-либо.       Он не знает, сколько придется ждать. Но он готов это делать. Потому что его ветерок захочет обратно. И он будет готов его принять.       — Я ведь когда-нибудь умру, не так ли? — вопрос столь обычный, словно он умирает каждый день. Словно это совсем не страшно.       Хэ Сюань кивает. Слова излишни. Даже если он не хочет, ему придётся. Люди в большинстве своем всегда смертны. Они могут погибнуть от пустяка, и это немного смешно. Но когда подобное касается дорогого тебе существа, смеяться хочется не так сильно. Он смотрит на задумавшегося Бога и ловит искру решительности в его глазах.       — Тогда обязательно дождись меня, Хэ-сюн! — вдруг совсем серьезно говорит это чудо, для пущего эффекта даже нахмурившись.       И он ведь будет ждать. Будет ждать хоть сто лет. Хоть два века, если придётся. Иначе какой он «друг» после этого.       Сколько проходит после этого разговора? Может быть десять лет. Но Ши Цинсюань действительно погибает. В результате несчастного случая. Так глупо и так наивно.       «Ложись, закрой глаза, и Я увезу тебя В место без слез и печали, Где бриллианты разбросаны По всему небу, Они кажутся Такими холодными и пустыми.»       Он поёт, поёт, погружая тело своего человека в черные воды. Он хоронит его здесь, потому что того попросил сам Ши Цинсюань несколько лет назад. Он прячет собственный подарок в небольшую шкатулку, ведь однажды хозяин этой вещи вернётся и тогда черные жемчужины вновь сомкнутся вокруг чужой ноги.       «Сжигая мосты, приготовься К тому, что ты называешь «жизнью» , дым огня заполняет. Пустота в... Твоей душе глубоко в черной воде, Все, что ты хочешь — это свет. Пришло время пробиться сквозь поверхность К свету! Всякий раз...»       Он ждёт. Первое время почти не больно. Почти не хочется что-то делать. Почти не злит, что этот человек погиб так бездарно. Слишком много почти. Черные Воды бьются о скалы, чувствуя настроение своего хозяина.       «Когда ты тонешь. Не бойся неизвестности. Неважно, если ты не силен, Ты все еще дышишь. Так что продолжай пытаться, Просто сорви маску И сделай ее своей. Следуй за светом.»       Но нет никакого смысла злиться, дыбить и без того неспокойные воды. Черновод ждёт. Как и обещал. Пусть пройдет хоть тысяча лет, но он дождется. Ведь этот нежный ветерок дал ему надежду быть... Нужным. Любимым. Тем, кого будут ждать несмотря ни на что. Он часто бывает в Призрачном Городе, играет и впервые почти не проигрывает. Градоначальник внимательно наблюдает за ним. Может со стороны и не заметно, но он тоскует. И Хуа Чэн прекрасно это понимает. Он ждал. Он знает, какого это.       — Ты не собираешься отступаться от своих слов насчёт него? — спросил как-то Собиратель Цветов, отпивая из пиалы саке.       Черновод, что был занят поглощением пищи, останавливается. Смотрит несколько секунд на красное бедствие и кривая усмешка ненадолго трогает его губы.       — Если я этого не сделаю, то куда же он вернётся после перерождения? — тихо спрашивает, но ответа не следует. Кровавый Дождь понимает.       Слова остаются невысказанными. Пожалуй, вся эта ситуация больше не кажется такой безнадежной. По крайней мере, если тебя ждёт хотя бы кто-то, то душа обязательно вернётся. Хуа Чэн думает об этом, сжимая Его Высочество в крепких объятиях позже. Он дождался. И больше своего не упустит. А вот Хэ Сюань готов ждать. И почему-то Кровавый Дождь был уверен, что мужчина своего дождется. Он ведь слишком терпелив даже для демона.       «Давай, капля за каплей, Ты заполняешь озеро, Которое становится океанской Искрой, в ночи может быть ярче, чем звезды, Зажигай свои эмоции...»       Хэ Сюань больше не спит. Он занимается той самой демонской рутиной, которая для него не более, чем мелочь. Судна тонут. Он вновь уносит с них ящики с товаром и впервые решает их разобрать. Как и Ши Цинсюань однажды. Теплая улыбка трогает его губы на мгновение. Все его естество ждёт возвращения болтливой души. Его ветра. Его Бога. Пусть и павшего.       Проходит почти два столетия, прежде чем на весь мир вновь отгремело вознесение очередного небесного божества. До этого Хэ Сюаню нет никакого дела, пока в его резиденции не появляется Се Лянь. Один.       — Мое почтение, Демон Черных Вод Сюань. Могу ли я оторвать вас от работы ненадолго? Есть важный разговор. — Се Лянь, не смотря на уже довольно почтительный возраст в первую тысячу лет, все такой же вежливый и приветливый. Это в нём совсем не меняется с годами.       — Конечно. Что привело наследного принца Сянь Лэ в мою скромную обитель? — присев за стол и приглашая жестом ладони туда же и Се Ляня, интересуется гуль.       — Ох. Столько лет прошло, а ты, как и Сань Лан, всё ещё помнишь... — без тени недовольства бормочет Бог и после присаживается напротив. — Хэ Сюань... Он... Он вознесся. Ши Цинсюань. — негромко произносит мужчина, прежде чем опустить взгляд на стол. Он просто не хочет смотреть в глаза Хэ Сюаню. Не может.       — И, он ведь ничего не помнит, верно? — с толикой безразличия интересуется Черновод. Внутри все трещит. Он, кажется, немного...       Задыхается. Опять. Как тогда. Благо этого не заметно или Се Лянь тактично об этом умалчивает. Ему с трудом удается сохранить напускное безразличие, только руки до боли сжимаются в кулаки. Но под тканью его одеяния этого почти не заметно.       «Когда ты тонешь. Не бойся неизвестности. Неважно, если ты не силен, Ты все еще дышишь. Так продолжай пытаться! Просто оторви маску И сделай ее своей. Следуй за светом.»       — Никто не знает. Он не особо об этом рассказывает. Но... Я недавно заметил. На его ноге лента. Он говорит, что носит её в память о чем-то важном. И мне кажется... Кажется, что он что-то помнит. Но большая часть воспоминаний просто заблокирована. Ты же знаешь, что даже с особой печатью душа не будет помнить всего и сразу. Ему нужно... Нужно дать толчок к развитию воспоминаний. И мне кажется, что тебе стоит с ним встретиться. Но не здесь. Где-нибудь на нейтральной территории...       Се Лянь говорит все это крайне осторожно. Не то чтобы он боялся Черновода. Нет. За последние несколько столетий они даже наладили вполне себе дружеское общение, пусть это и не очень нравилось Хуа Чэну. Но когда дело касается Ши Цинсюаня, он не рискует давать ложные надежды. И Хэ Сюань это понимает. И он благодарен за помощь.       — Призрачный Город? — как само собой разумеющееся спрашивает гуль. Се Лянь думает некоторые время и согласно кивает. Привести новое божество в Призрачный Город не будет проблемой. А там уже дальше Черновод все возьмёт в свои руки.       — Тогда я все подготовлю к его приходу. Встретимся в игорном доме. — радостно заключает наследный принц и после спешит откланяться. Он удивительно теплый и уютный человек. Даже нелюдимый Хэ Сюань признал это. Главное держать свои мысли подальше от красного бедствия. Ревнивое создание.       Он не уверен, что это правильный шаг. Но желание встречи, хотя бы недолгое, подогревает давно небьющееся сердце. Он ведь обещал...       Его появление в игорном доме несколькими днями позже почти ни у кого не вызывает удивления. Здесь его знают уже достаточно хорошо. Хуа Чэн зазывает его за полог и в глубине единственного глаза сейчас он видит хитрую искру. На вопрос, так и не прозвучавший, градоначальник лишь призывает к терпению и указывает кивком головы в темный закуток зала. Там, вместе с Се Лянем, стоит ещё одна фигура, что кажется, чувствует себя немного неуютно среди такого сборища. Но тихий, почти едва различимый смех на какую-то фразу от Се Ляня выдает вполне неплохую адаптацию.       — Ты улыбаешься. — замечает Кровавый Дождь, проследив за взглядом своего извечного должника.       — Столько лет прошло, а он все так же беззаботен. Удивительное создание. — игнорируя чужую реплику, с трудом заставляет себя отвести взгляд в сторону. Ещё не время. Рано. Слишком рано.       Как будто зная, что будет дальше, Се Лянь отводит своего друга в ресторанчик, где готовят еду из мира людей и там, за короткий срок Ши Цинсюань немного выпивает лишнего. Наследный принц уходит, ссылаясь на одно срочное дело и скрывается из виду. Все срабатывает как по нотам. Ши Цинсюань, расплатившись, собирается покинуть заведение, но его заметно пошатывает. А потому он едва едва не падает на пол, но его вовремя подхватывает некий... Человек?       Божество поднимает голову и сбивчиво извиняется, не в силах рассмотреть лица своего спасителя от позора. Некто в черных одеждах тихо вздыхает и помогает выбраться на свежий воздух. Там Ши Цинсюань чувствует себя намного лучше. Он предлагает прогуляться, если его новый знакомый никуда не спешит. Разговорчивое божество не замечает редких жадных взглядов, которые кидает его спутник, но ему с ним от чего-то так комфортно, словно он знает его всю жизнь.       Хэ Сюань почти жалеет, что не может заставить его замолчать. Но с тем он всё ещё рад видеть его таким... Живым. Прежним. Разве что ничего не помнящим.       Покидая Призрачный Город, Ши Цинсюань ведёт его через тропы куда-то в особое место и неустанно шутит о чем-то насущном. Губы Черновода все чаще трогает лёгкая улыбка.       Они спустя несколько часов выходят к скалам. Хэ Сюань едва сдерживает удивление. Только губы слегка поджимает. Это ведь прежде было одно из любимых мест Ши Цинсюаня. Он вспомнил его?       — Здесь очень красиво. Но одному быть тут совсем не то. — божество забавно морщится и обнимает колени, сев на один из валунов.       «Почему ты привел меня сюда... Почему сейчас...»       Он молча стоит рядом, смотря на занимающийся рассвет и в груди снова неприятно колет.       — Когда я увидел вас, вы показались мне очень знакомым. Но прежде я никогда вас не видел. — метелка в руках беспорядочно скользит меж пальцами и взгляд невольно цепляется за это.       — Совпадение? Многие люди похожи на кого-то. — пожимает плечами лениво.       — Я тоже так думал. Но потом вспомнил. Одну важную вещь. — кажется, Ши Цинсюань немного дрожит, но он быстро справляется с этим.       — Хм? Что вы хотите этим сказать?       Вместо ответа Ши Цинсюань резко встаёт и поворачивается к нему лицом. Ветер поднимается и их волосы беспорядочно разносятся под ним.       — Ты ведь... Ты ведь Хэ Сюань, тот самый демон, что живёт в Черных Водах? — почти с вызовом спрашивает Божество.       — С чего бы мне им быть? — гуль неотрывно смотрит в чужие глаза. Он в этот раз почти не менял внешность. Почти. Внешность Мин И. Возможно, из-за этого.       — С того, что никто не может так долго вытерпеть мою компанию и часто просят замолчать. И только один всегда слушал. Мин-сюн. Мой лучший друг. — Ши Цинсюань вдруг улыбается и делает шаг вперёд, вставая перед окаменевшим демоном вплотную. — Но Мин И мертв. Им всегда был ты. Хэ-сюн.       Порыв ветра заглушает последние слова, но слух у Черновода острее, чем у многих живых существ. Но сейчас это так неважно. Совсем не важно. Ведь руки Ши Цинсюаня крепко обвивают его тело и сжимают в настолько крепких объятиях, что кажется, будто он хочет его сломать.       — Так ты всё... — договорить не дают. Чужая рука нажимает с силой на затылок, заставляя опустить голову. Губы накрывают чужие и ответ становится не нужен.       «Продолжай дышать новой жизнью. Чувствуй себя возрожденным.»       Он обнимает это наглое, но с тем любимое божество в ответ. И целует, целует, целует. Пока не онемеют губы. Пока у его Бога не сбивается дыхание. Пока он не раскраснеется до цвета спелой вишни. Это так похоже на голод. Он не может им насытиться, сколько бы не пытался.       — Пойдем домой, Хэ-сюн. — жарко выдыхает его Бог, не расцепляя крепких объятий. Он скучал. Он так безумно скучал.       Черные Воды встречают их. Бьются о камни с каким-то радостным плеском. Их Бог вновь дома. И впервые Ши Цинсюаню плевать, что подумают на небесах.       Он прижимается к демону, выдыхая, зарываясь рукой в темную копну волос. Он срывает поцелуи с этих холодных, но таких родных губ, выдыхая лишь одно слово в короткие промежутки.       — Мой. Мой Хэ-сюн. Мой...       От одного только хриплого шёпота можно растечься водой, утопить в себе и никогда не отпускать. Демон не сдерживает своего почти голодного порыва и кусает Своего Бога. Вся шея будет в алых следах, но ему всё равно. Он с удовольствием вонзает зубы в мягкую кожу, прокусывает до крови и слизывает этот нектар, не давая ни единой капле упасть на постель. Ши Цинсюань под ним бьётся, стонет до хрипа, умоляет о большем, но Хэ Сюань не торопится. Он насладится своим призом. Ожидание в несколько столетий тоже пошло ему на пользу.       Светлые одежды всё ещё скрывают тело его любимого божества. Приспущенные лишь в плечах, они все ещё выглядят великолепно. Разметавшиеся волосы похожи на ореол величия. Даже в таком случае его любимый выглядит почти как принц. Обласканный жизнью и сейчас утопающий в ласке от любимого. Он весь раскраснелся, словно от лихорадки. И Хэ Сюань не против быть его лихорадкой сейчас.       — Хэ-сюн..? — замечая взгляд Черновода, окликает его Ветерок.       — Эта лента совсем не то, что должно покоиться на ваших ногах, мой дорогой Бог. — в этом голосе нет привычного холода, но есть почти на грани слышимости ощутимая нежность. Тонкие пальцы мягко обхватывают лодыжку и лента плавно стекает бесполезной на пол. Черновод буквально стекает ниже, касаясь места за выпирающей косточкой в лёгком поцелуе. Зрачок Бога расширяется ещё больше. В его глазах желание и безграничная любовь. В глазах же Демона он видит бескрайние воды любви. Черные и всеобъемлющие. Такие, в которые он готов нырнуть с головой. Демоны любят по-особенному. И он знает это.       Перезвон бусин в руке мужчины выводит Цинсюаня из транса. Холод украшения почти обжигает. Но только вместе с ним к нему вернулось чувство полноценности. Он без него всегда чувствовал себя немного неуютно, поэтому и заменил на ленту, что не в полной мере, но всё-таки дала то, что он хотел чувствовать. Но теперь все было в порядке.       Он манит любимое бедствие. Он тонет. Он тонет и не хочет даже пытаться выбраться из этого омута Черных Вод.       «Ты никогда не одинок. Не важно, что происходит. Возьми кусочек моего сердца И сделай его своим. Вперед!»       Они больше не разойдутся. Он больше не оставит своего любимого одного...       Ведь он обещал. Чтобы ни случилось, я всегда вернусь к тебе. Моё любимое бедствие.