Я больше не уйду

      Алья уже и не помнит, когда в последний раз так сладко спала. Не подскакивая в постели от каждого шороха, не крича от одного и того же видения, как ее некогда лучшая подруга выпрыгивает из окна, не вздрагивая, стоит ей заметить спросонья силуэт, отдаленно напоминающий человека, который смотрит так осуждающе, что мулатке хотелось самой пристрелить себя, лишь бы не чувствовать этого обжигающего чувства вины. И Алья возможно так и поступила бы, если бы не Нино.       Алья вдыхает носом воздух, удивляясь, откуда в ее комнате мог взяться слыбый аромат свежей выпечки, но потом отбрасывает этот вопрос – наверняка Ляиф позаботился. Он и так в последнее время практически поселился у них в доме, старательно контролируя, чтобы его девушка не только соблюдала выписанный врачом режим, но и чтобы спать ложилась вовремя. Такая забота со стороны парня льстила, хоть порой диджей мог и перегнуть палку. Чуть-чуть.       Рядом раздались чьи-то шаги, но Алья и сейчас не спешила открывать глаза – близняшкам строго настрого запретили лезть к приболевшей сестре, так что те не стали бы ее сейчас трогать, тихо пройдя мимо. Кому же охота проводить теплые весенние деньки взаперти?       Однако сейчас сестры очевидно придумали новую шалость, раз не убоялись родительского гнева. Сезер поморщилась, не имея никакого желания вылезать из теплого кокона.       - Элла, Эста, идите к черту! Дайте поболеть спокойно! – вяло огрызнулась мулатка, крепче зарываясь в одеяло.       Тряска на мгновение прекратилась, но не успела Алья отпраздновать свою победу, как они снова начали будить ее.       Тут Алья уже всерьез разозлилась:       - Так, мелкие, а ну брысь отсюда! А не то я скажу Норе, что случилось с ее любимой спортивной сумкой, за порчу которой она чуть не убила своего спарринг-партнера!       Рядом кто-то едва слышно хмыкнул:       - Мелкая? Ну, спасибо, давно меня никто так не называл.       Алья медленно открыла глаза. Слух ее не обманул – рядом сидели совсем не сестры.       Лицо Маринетт почти скрыл сумрак помещения, однако света, включенного в соседней комнате хватало, чтобы различить, кто находится рядом с ней. Алья испуганно подскочила, жадно рассматривая открывшееся перед ней видение.       «Это сон – внезапно поняла Сезер. – Я просто все еще сплю»       Другого варианта просто не было – вряд ли в реальности Дюпен-Чэн могла бы так спокойно сидеть рядом с ней, той, кто значительно осложнял ее существование на протяжении последних нескольких лет. Алья бы не смогла.       А учитывая, что сейчас в глазах Маринетт не было ненависти или презрения, это точно были ее грезы. И девушке очень не хотелось, чтобы они заканчивались.       Видение чуть нахмурилось, обеспокоенно разглядывая лицо Альи, от чего та почувствовала нарастающее тепло в груди. Сновидение становилось все желаннее с каждым мгновением.       Внезапно сидящая напротив девушка подняла руку и коснулась ее лба. Алья вздрогнула – ладонь была прохладной, и до ужаса реалистичной.       - Жар спал. – провозгласила Маринетт, опуская руку.       Алья с трудом удержалась от желания схватить падающую ладонь. Просто чтобы убедиться, что девушка сидящая рядом – реальна.       С каждым мгновением происходящее все меньше походило на сон, но и поверить, что это – не плод ее воображения, Алья не могла. Слишком это было невероятно.       Тем временем ее персональное видение успело включить свет, сходить на кухню и принести чашку с непонятным сбором. Мулатка повела носом, мгновенно узнавая терпкие нотки черного перца, почти неуловимый аромат ромашки и, кажется, там еще присутствовал розмарин, но она не уверена.       С сомнением покосившись на чашку, Сезер все же не стала возражать, и выпила пару глотков, невольно морщась от горечи, что обожгла ее горло. Невольно закашлявшись, девушка услышала непримиримое:       - До дна. Давай, Алья, тебе сейчас нужны силы.       Кое-как осилив странное пойло, девушка смогла посмотреть более осмысленным взглядом на Маринетт. Теперь она была уверена, что это не сон.       Она изменилась. Короткие тусклые волосы превратились в здоровые, блестящие локоны, неприметные серые глаза утратили обычную отрешенность, загоревшись яркими синими огоньками, белая кожа чуть загорела, перестав пугать глаз своей болезненной бледностью, да и в целом Маринет выглядела…       Спокойной. Полноценной.       Алья успела закусить себе губу, не давая вырваться вопросу «Что с тобой случилось?» наружу. Почему-то Сезер казалось, что ее не обрадует ответ Маринетт.       Вместо этого она задала другой:       - Как я здесь оказалась?       Маринетт кинула на нее обеспокоенный взгляд.       - Ты пришла ко мне, не помнишь? Я позвонила тебе, ты сбросила трубку, а через пару минут уже была на нашем пороге.       Алья почувствовала себя неловко.       - Да? – озадаченно переспросила она, не зная что еще можно на это сказать.       В памяти смутно промелькнуло воспоминание, как она, переходя дорогу, отвлеклась на звонок Сабины. По началу та долго не отвечала, заставив девушку волноваться, но настоящий шок пришел, когда говорившая все же подала голос.       Ошеломляющая новость заставила ее замереть посреди дороги, не обращая внимание на негодующие выкрики автомобилистов, кричащих ей, чтобы проваливала с проезжей части.       Алья также смутно припоминала, что действительно от потрясения случайно нажала не ту кнопку, и как до затуманенного болезнью сознания дошла та ситуация, в которой она оказалась. Она помнила, как сорвалась в сторону пекарни, забыв о встрече с редактором, ну и ладно, она женщина хорошая, поймет, а вот Маринетт…       Маринетт действительно вернулась.       Сезер внезапно очень захотелось ее обнять. Вот просто так – ни с того, ни с сего. И она бы может и сделала это, с присущей ей бесцеремонностью, но…       Но она так и не смогла забыть глаза Маринетт, смотрящие сквозь фиолетовую маску. И отчетливо понимала – даже несмотря на то радушие, с которым она ее приняла - это ничего не значит. Будь Алья здорова – и этого всего бы не было.       - Прости меня… - произнесла она на выдохе, не успев остановить рвавшиеся изнутри слова.       Лицо Маринетт не поменяло своего выражения, но в глазах отразилась новая эмоция. Удивление? Похоже на то.       Алья ждала хоть какой-то реакции на свои слова, но девушка не спешила ничего говорить. Она проверила температуру мулатки, принесла еще одну чашку с отваром – теперь уже другим, не таким противным, и успела убрать в шкаф ненужный уже плед. И при этом делала все, чтобы не встречаться с ней взглядом.       Девушка молчала, смотря как бывшая подруга завершает все приготовления, но под конец все же не выдержала:       - Скажи что нибудь… - почти взмолилась она.       Потому что с обвинениями и криками она бы еще может и смирилась, а вот с молчанием – точно нет. Это было выше ее сил.       Тяжело вздохнув, Маринетт все же отложила кружку в сторону и подняла глаза. Вопреки ожиданиям Сезер, в них не было ненависти, лишь бесконечная усталость.       - Я не знаю что сказать, Алья. Правда.       Сейчас Маринетт казалась старше своего возраста. Лет на пять как минимум.       Сезер нервно заломила пальцы.       - Ты меня ненавидишь? – хотела спросить спокойно, но получилось как то жалобно. Совсем не в ее духе.       Маринетт медленно покачала головой.       - Нет. Не ненавижу.       - Почему? – искренне удивилась девушка, не успев прикусить язык.       Сама Алья не сомневалась – будь она на ее месте, она бы не то что возненавидела, она бы прокляла их всех за то, что они с ней сделали. То моральное давление, что Дюпен-Чэн пережила по их вине не забыть и не загладить простыми извинениями. Такое не забывается.       Но тем не менее…       Она их не ненавидела.       Мулатка была уверена – Маринетт не лгала. Она вообще не склонна была врать, скорее просто промолчала бы. Но это была Маринетт пятимесячной давности. Эта же Маринетт не была похожа на ту девушку. Не во всем, по крайней мере.       - Я не знаю, – честно призналась брюнетка, отвечая на заданный ранее вопрос.       - Ты изменилась, – вынужденно признала Сезер, не зная, что еще можно сказать.       Маринетт пожала плечами.       - Возможно. Многое произошло за время моего отсутствия. И не только со мной, как я погляжу, – бросила на нее выразительный взгляд девушка.       Алья потупилась. Да, со стороны брюнетки все наверняка было очень странно –вначале всеобщая ненависть и напряжение в общении, а после извинения и боязнь даже взглянуть лишний раз. Она подумала было о том, чтобы рассказать о том времени, когда они думали, что потеряли ее, но остановилась.       Не сейчас.       Когда-нибудь потом (если Маринетт простит ее), она обязательно расскажет все. И о причинах травли, и об истинных ролях героев и злодеев, и о собственном альтэр–эго. Сезер понимала, что после такого откровения она почти со стопроцентной вероятностью потеряет подругу, но и молчать, как раньше, она уже не могла.       К сожалению, время напомнило о себе входящим звонком от матери, так что девушке пришлось начать собираться. Делать этого очень не хотелось, так как было опасение, что это всего лишь ее галлюцинация, которая развеется, стоит ей выйти за порог, но выбора не было. Не могла же она переселиться в дом Дюпен-Чэнов? К тому же, через несколько дней должна была вернуться Бриджитт, с которой у журналистки были довольно напряженные отношения.       Напоследок Маринетт попросила ее не говорить никому, что она вернулась. Объяснила свое желание она довольно просто – хотела чуть-чуть спокойствия перед тем, как ее замучает пресса.       Алья согласилась, что это была достойная причина, однако все же выбила разрешение сказать о ее возвращении в классе.       - Пожалуйста, я понимаю, что ты вряд ли мне поверишь, но все же – им нужно это знать. Ты не представляешь себе, что творилось здесь во время твоего отсутствия.       И Маринетт сдалась. Что-то в голосе одноклассницы убедило ее, что это того стоило.       Выйдя из пекарни, Сезер глубоко вздохнула, посмотрела на вечерние сумерки, и решительно достала телефон. Открыв общий чат, она написала одно сообщение, зная, что они прекрасно поймут, о ком речь:       Она жива