Истории времен года (2)

      Что может быть лучше тихого вечерка в одиночестве, проведённого у тёплого камина с горячей кружечкой кипячёного молочка и романтической книжкой? Возможно, кто-то сказал бы, что лучше этого может быть время, пролетевшее в весёлой компании преданных друзей или же бокала горячего шоколада вместо противной пенки. А кто-то, наоборот бы, представил себе эту картину и мысленно улыбнулся. В любом случае данный факт мало кого заботил в той самой квартирке, где, собственно, всё и происходило. За исключением содержания кружки.       Нельзя сказать, что за окном на тот момент была ужасная погода, также как нельзя было сказать и обратное. Для кого-то зима — суровое и беспощадное время года, состоящее из холода, льда и стужи, а для кого-то всё совсем наоборот. В любом случае, именно для нашей с вами героини, зима не являлась чем-то крайне злостным, но и чем-то добрым она тоже не была. Как ни странно, а подкрепляло положительное отношение к ней именно осознание того факта, что все эти три долгих и холодных месяца можно сидеть подле горящего камина, закутанной в тёплое одеяло, читать книги, повествующие о чьих-то приключениях, и время от времени поедать самое любимое и самое вкусное лакомство, которое только можно было в это время найти в Магнолии. Ну, или как на данный момент — попивать его.       А имя ему апельсин.       Апельсины всегда были слабостью этой девушки. Особенно, если покупались они зимой. Почему? Просто так было заведено. Некая такая маленькая семейная традиция. Ещё в детстве мама в особенно морозные дни сидела вместе с ней у камина и чистила апельсины. Тогда, будучи маленькой девочкой, ей казались руки женщины просто золотыми, ведь никому не удавалось так аккуратно разделять его на дольки, как это получалось у Лейлы. Ни единой капельки сока ни разу она не проронила, постоянно радуя свою дочурку сочной мякотью. Но всё это, в общем-то, лишь очередные воспоминания, что последнее время посещали Хартфелию всё чаще и чаще.       В доме было тихо, а на душе спокойно.       Возможно, кто-то бы сказал, что ей было грустно и одиноко, кто-то, наоборот, яростно возразил, плескаясь во все стороны слюной от переполнивших душу эмоций. Но вот для самой Люси эта тишина не являлась ничем таким особенным, на что необходимо было бы обращать так много внимания.       Может быть, это всего лишь апатия, а может, всего лишь усталость. Но если честно, девушке было всё равно. Она только лишь сидела у огня и, попивая апельсиновый сок, читала очередной замыленный роман, не предвещавший ничего грандиозного и неожиданного в своём финале. Как, собственно, это обычно и бывает в книгах.       Но прервёмся на долгих и ненужных размышлениях, дабы обратить-таки внимание на то, что возможно скоро должно произойти.       «Отбросив свой меч, Тристан опустился на одно колено и приложил к сердцу свою правую руку. Принцесса вздрогнула от переполнявшего её волнения и затаила дыхание, — не отрывая глаз от строк, девушка потихоньку отхлебнула сок из кружки и вновь продолжила читать: — Изольда, любовь моя, ты будешь моей королевой?»       — Люська! — на счастье ли это или же к сожалению, но узнать о финальной сцене ей так и не дали.       — Ну, вот опять…       — Айя! — а всё потому, что дом, в котором та жила уже более трёх лет не являлся убежищем для тех, кто чувствовал себя одиноким и никому ненужным.       А ведь иногда так хотелось побыть одной…       Прошло всего лишь каких-то два часа, как бедняжка смогла-таки выпроводить их за порог! Всего лишь два часа!       Надо ли говорить, что за тридцать секунд, которые та мысленно проклинала всех и вся на этом свете, в гостиной был опрокинут светильник, а на кухне уже вовсю звенели тарелки и чашки, аккурат, в унисон открывающемуся и закрывающемуся холодильнику? Собственно, для заклинательницы такие звуки в любом случае оказались бы более привычными, чем тихое потрескивание горящих дров в камине и завывания ветра за окном. И всё же, в общем-то, как и всегда, её это крайне бесило. Причём раздражение росло неумолимо быстро, в геометрической прогрессии с каждым новым восклицанием от этих назойливых гостей.       — Люсь, мы подумали и решили, что сегодня останемся у тебя, — громким басом вскоре оповестил её один из нахлебников.       Но отнюдь не осознание данного факта заставило Хартфелию тут же вскочить и на ракетных скоростях ворваться в собственную кухню. Нет, совсем нет. То, что подорвало её с насиженного места, оказалось маленьким, мохнатым и чересчур надоедливым существом, которое посмело позариться на самое дорогое, что только могло стоять в тот момент на одной из полочек треклятого холодильника.       — Айя! Нацу, смотри, сок!       Увы. Когда она оказалась на месте и вырвала из загребущих лап заветную коробочку с дорогим ей вкусным напитком, было уже поздно.       — Вы…       — Люська, ну ты и жадина!       Драгнил наигранно надулся и словно ребёнок выпятил нижнюю губу вперёд, будто всему миру показывая, что он обиделся. Хотя, уж кому и надо было здесь обижаться на самом деле, так точно не нашему любимому убийце драконов.       Девушка стояла подле распахнутой настежь и наглым образом разворованной морозильной камеры, где всего каких-то там несколько минут назад ещё покоилась рыба, в отчаянии пытаясь выдавить хоть капельку из осушенной до дна коробочки. Злость и раздражение уже стояли на пороге и звонили в дверь.       — КАКОГО ЧЁРТА! — ни с того ни с сего взревела Хартфелия и что есть силы метнула в обоих пустую коробку, да так сильно, что звон от её встречи со лбом одного из провинившихся раздался на всю кухню. — Какого чёрта вы здесь забыли?       Вразумительного ответа так и не последовало. Но хоть то и не слишком радовало, зато от души погоняться за этими остолопами и покидаться в них всеми возможными острыми столовыми приборами, а затем сбить одного подушкой, словно вражеский беспилотник, всё же удалось.       Но вот загвоздка: именно такой реакции они и добивались с самого начала.       Как до этого додумалась заклинательница? Трудно сказать, ведь знакомы они были уже больше трёх лет. И всё это время данная парочка постоянно ей надоедала, каждый раз приходя и переворачивая не только её хрупкое психическое равновесие с ног на голову, но и всё доступное и недоступное убранство квартиры.       С полуразорванной подушкой в руках, выдохшаяся и с перьями в растрепанных золотистых волосах Люси то и дело гонялась из комнаты в комнату за одним из уцелевших вражеских танков. Танк этот был не на удивление весёлый и задорный. Со встроенным громкокричателем и громкосмеятелем.       В отличие же от бедняжки-напарницы Нацу проводил время достаточно весело и беззаботно. Он носился из угла в угол и с хохотом уворачивался от неуклюжих атак Хартфелии, при этом специально дразня и подначивая её для пущего эффекта. Что, собственно, как у них и было давным-давно заведено, являлось очень даже действенным методом. Люси кричала, рычала, ревела и даже сопела от тяжёлого дыхания, но при этом в её глазах всегда играл азартный огонёк, которого в обыденной и скучной жизни она казалась лишённой. И лишь Саламандр знал, как можно пробудить его.       Именно такая Люси и была для него настоящей.       — Хватит, всё, я сдаюсь, вы победили, — задыхаясь, произнесла девушка и, словно пудовый мешок картошки, упала на пол.       — Айя! А ты снова проиграла! — откуда ни возьмись над её ухом тотчас прозвучал насмешливый кошачий акцент с нотками шепелявости и запахом мороженой рыбы.       — Люсь, а мы ведь всё равно останемся! — дабы окончательно убить её надежды, насмешливо присвистнул вдогонку Саламандр и опустился на пол рядом с напарницей.       — За что мне это… — еле слышно прошептала та, да так тихо, что даже Хеппи с его чутким слухом кое-как смог разобрать все слова.       — За то, что ты есть, Люси, за то, что есть, — улыбнулся ей в ответ Драгнил и, убрав с золотой макушки огромное куриное перо, весело вздёрнул пальцем маленький женский носик.       И вот после этого, словно вдаваясь во все подробности замыленных романтических историй, что та читала так часто на досуге, девичье сердце вдруг вновь, как и тогда, тем вечером, осенью, встрепенулось. От тут же переполнившего её волнения Хартфелия затаила дыхание в ожидании не предвещавшего ничего грандиозного и неожиданного финала своего маленького приключения.       Спустя какое-то время дрожащие от такого же волнения горячие пальцы немного неуклюже, но всё-таки по-своему нежно и ласково убрали прядь золотистых волос за ухо. Послышались тихие кряхтения и бормотания себе под нос чего-то явно важного, чего-то такого, что только она и должна была услышать. Чего-то особенного и секретного. Ну, а после неуютная пауза и обречённый глубокий выдох.       — Люси, я… — по спине побежали сотни и тысячи мурашек от его горячего дыхания, девушка застыла, не в силах сопротивляться, — Я… я…       — На-цу… — кое-как выдавив из себя имя напарника, она попыталась повернуться к нему лицом.       — Я…я…       И нет, они не просто встретились взглядами. Они буквально столкнулись нос к носу. И тот и другой чувствовали учащённое дыхание и накаляющуюся с каждой новой секундой атмосферу. Они оба видели дымку в глазах собеседника. Они оба… они… они…       — Айя!       Что же было потом, спросите вы?       — Люси, я есть хочу!       А потом была новая беготня, новые крики вперемешку со смехом и новые приключения. Приключения, которые, отнюдь, не были похожи на те, что описывались в книгах. Приключения, где финальная сцена являлась такой же непредсказуемой, как и то, что Нацу хоть и не смог, но всё же вновь попытался намекнуть принцессе о своих чувствах…       А всему виной любимое лакомство, которое в этот день Хартфелии было не суждено выпить в одиночестве.