Пустой Трон

      Дзирбон нёсся на всей скорости, сбивая врагов с ног, но даже не утруждая себя тем, чтобы добивать их. Ему не было дела до боя, как такового. В отличие от многих в своём окружении он не испытывал удовлетворения от битвы и не пытался найти себе противника посерьёзней. Нет, мужчина был воспитан для другого. Его вырастили для того, чтобы выполнить одну функцию — защищать своего господина. И он её выполнит, несмотря ни на что. Хоть Дзирбон уже и довольно стар, но всё ещё способен постоять за себя, и по уровню физической силы явно превосходит половину сражающихся сейчас мужчин в разрушенном городе. Минуя наиболее крупные скопления сражающихся, картеш всё ближе и ближе приближался к своей цели —к замку, расположенному посреди города. Именно там сейчас должен был быть его хозяин. Всё, на что ему оставалось рассчитывать, так это на то, что никто из врагов, не успел добраться до него раньше. Скорч безусловно был силён. В конце концов его бы не назначили генералом четвёртой армии в составе непобедимых войск Империи Мичио Ямамото, не обладай он мощью, с которой среднестатистический воин из любого другого мира, никогда не сравнился бы. Конечно, бывали и исключения, когда на должность генерала армии назначали того, кто не мог так легко постоять за себя, а для защиты ему требовались телохранители. Зато такие командующие, обделённые физической силой обладали стратегическим складом ума, который мог вытащить их подчинённых из любой, даже казалось бы, безвыходной ситуации. Но такие случаи, как правило, были редкостью. В основном же генералы сочетали в себе и недюжинную силу, и хитрый ум. К тому же Скорч имел преимущество — благодаря своей принадлежности к расе протанов, рост которых в среднем составлял около семи-восьми метров, а вес килограммов четыреста, тот мог спокойно уничтожать своих врагов, буквально втаптывая их в землю. И казалось бы, при таком раскладе бывший генерал просто обречён на успех. Однако у протана было уязвимое место — его самоуверенность. Когда империя распалась, а император впал в кому, у Скорча были все шансы занять престол. Как у одного из генералов, у него было немало сторонников и союзников. Буквально в первые же дни разразившейся гражданской войны Скорч вошёл в список, прозванный в народе «Имперской Пятёркой» — так окрестили тех, кто имел больше всего шансов выиграть войну и занять престол. Однако всё это генерал умудрился благополучно потерять. Его самоуверенность заставила принять решения, которые оказались губительными для всей армии. Однако, что страшило Дзирбона больше всего, тот как будто бы не осознавал своих ошибок. Два месяца назад, когда они в результате стратегических промахов Скорча потеряли пятнадцать процентов армии, тот не отдал приказ об отступлении, а решил буквально спустя день после разгрома, когда ни морально, ни физически его войска не успели оправиться после нанесённого урона дать реванш. В результате этого бывший командир пятой дивизии в составе четвёртой армии Империи Мичио Ямамото, служивший в войсках Скорча генералом, решил вместе с группой единомышленников дезертировать и примкнуть к войскам противника, в следствии чего протан не только лишился одного из своих сильнейших воинов, но и слитыми врагу оказались ценные сведения, которые в итоге привели к повторному, ещё более сокрушительному поражению войск протана. Половина выживших разбежалась, поняв, что дни империи Скорча сочтены. Сам же он забаррикадировался в столице своей «империи» вместе с оставшимися войсками, бросив на произвол судьбы все те територии, что находились под его контролём без охраны, тем самым обрекая их на незавидную судьбу быть разграбленными бандитами или же захваченными другими претендентами на престол, поменьше. Однако его противник не успокоился. Да и с чего бы? Киоко, являвшаяся приёмной дочерью Мичио Ямамото, считала себя единственной законной наследницей престола. И хотя сам император на этот счёт ничего не сказал, это было бы логично, поэтому многие сторонники Ямамото поддерживали её, считая, что только эта девушка может продолжить дело завоевателя. Сама же принцесса, обладая импульсивным и взрывным характером, никогда бы не простила врага и не предложила бы ему мир. Даже на сделку с командиром пятой дивизии она пошла только по наставлению своего советника. Скорчу же Киоко никаких поблажек давать не собиралась. Как и всем тем, кто не успел сменить команду. А потому, когда войска принцессы прорвались через линию обороны, бойцы Скорча боролись как никогда отчаянно, ведь понимали, что спасти свои жизни по другому не получится. Вот только численное превосходство противника и их боевой дух, укреплённый предыдущими победами, брали вверх над желанием жить уже ослабших и измотанных бойцов Скорча. И Дзирбон это понимал. Хотя ему было плевать на жизни своих товарищей по несчастью. Он был воспитан для одной цели — защищать своего хозяина. И только это его и беспокоило. А потому, несмотря на отданный Скорчем приказ защищать город, мужчина при первой же возможности бросился назад к замку. Да, его хозяином был когда-то Ямамото, а не Скорч. Но того, увы, уже не от чего было защищать.       Дзирбон родился в совершенно другом мире. У того дикого измерения даже не было названия. Обитавшие там племена волкоподобных гуманоидных существ так его и не придумали. Да и речи у большинства толком не было. Все общались жестами и какими-то знаками, понятными даже простейшим формам жизни. Любому было очевидно, что их цивилизация рано или поздно вымрет. Ведь там царил тысячелетиями настолько примитивный общественный строй. Племена воевали с друг другом из-за различных вероисповеданий, убивали своих же из-за глупых суеверий, медицина и вовсе не развивалась, а потому раса, которая при идеальных условиях могла жить столетиями, после тридцати уже готовила могилы для своих соплеменников. И всё бы так и оставалось, если бы с разницей в один месяц в этот мир не вторглись бы двое неизвестных. Никак друг с другом не связанных, но тем не менее изменивших жизнь обитателей этого измерения навсегда. Первый, был облачён в доспехи, имел длинные белые волосы и острый меч, рубивший целые горы, как-будто это кусок хлеба. Кальтеши, а именно такое название дали этой расе некоторое время спустя, так и не узнали ни имени, ни происхождение воина. Однако цель его стала ясна сразу же — уничтожить их расу, стереть всех с лица земли. Дикари не понимали, зачем он это делает, но даже объединившись, ничего не смогли противопоставить такой силе. Таинственный воитель успешно уничтожил двадцать четыре процента всей их расы. Возможно, так бы эта история и подошла к концу. Но через месяц и два дня после появления незнакомца, небеса вновь развелись. И оттуда вышла огромная армия. Её лидер вскоре обнаружил воина и сошёлся с ним в битве. Какого же было удивление присутствовавших там кальтешей, когда недавно прибывший, с лёгкостью за две минуты разорвал на части бойца, которого они не могли убить всеми силами. Кальтеши сделали из лидера армии своего бога, отбросив всех предыдущих идолов, которым поклонялись. Как оказалось завоеватель прибыл, чтобы покорить эти земли, сделав их частью своей империи. Однако даже это кальтеши восприняли положительно посчитав за честь то, что Бог избрал их достойными стать частью мира, который он создавал сам. Имя тому богу было Мичио Ямамото. И вроде бы жалкие дикари могли принести мало пользы его империи, но их недюжинная физическая сила и преданность своему спасителю понравились императору. Он попросил кальтешей отдать ему двести своих детей. И те покорно согласились. В итоге эти две сотни молодых душ были обречены прожить всю свою жизнь, готовясь к тому, чтобы стать личными телохранителями Мичио Ямамото. Многие не справились. Большинство из них умерли, не выдержав тяжести тренировок. От кого-то избавились из-за того, что не смогли привить ему верность императору. По итогу около сотни детей прошли отбор. Среди них был и Дзирбон. Они стали сильными, научились контролировать свои способности, сделали своё тело идеальным оружием, но самое главное — учителя убедили их, что единственное, на что они способны, так это служить своим хозяевам. И мало того, они смогли убедить их в том, что здесь нет ничего плохого. Что это честь: сражаться, терпеть боль, а в один прекрасный день умереть за своего господина. И многие умирали. Дети совершенно не представляли, как будут жить, если хозяина вдруг не станет. Справедливости ради вся империя не могла себе представить, что когда-нибудь император может их покинуть. Он правил тысячелетиями и, кажись, был неуязвим. Но день, когда всё перевернулось с ног на голову, всё же наступил. До него дожило лишь восемнадцать ребят, включая Дзирбона. И кто-то наверняка скажет, что выжить в таких условиях — большая удача. Но не стоит забывать о том, как они росли, что им вбивали в голову, и чем был для них хозяин. Так вот, если задуматься об этом, то для них смерть была бы гораздо лучше. Когда их хозяина не стало, то дети оказались в отчаянии. Ведь каждый из них жил ради него. И теперь их жизни были абсолютно бессмысленными. Некоторые совершили самоубийство, не в силах принять то, что они не смогли предотвратить смерть своего хозяина. Дзирбон хотел поступить также. Однако желание жить, так долго и усердно подавливамое теми, кто обучал его, всё-таки не смогли искоренить. Кальтеш отбросил нож в сторону за секунду до того, как тот вонзился в его плоть. Он решил, что найдёт новый смысл ради того, чтобы жить. А так как для него единственным смыслом в жизни всегда был хозяин, то Дзирбон решил найти нового господина. К счастью для него, в этот момент Скорч как раз искал телохранителя. А потому предложение Дзирбона принял без раздумий, прекрасно зная, насколько преданными являются воспитанные Мичио кальтеши.       Поэтому воитель сейчас и нёсся на огромной скорости. Он не хотел снова испытать то чувство пустоты внутри себя. Беспомощности и бесмысленности своей жизни. Он снова нашёл то, ради чего, как ему казалось, стоило жить, и не собирался это терять. Наконец сквозь дворы мужчине удалось добраться до замка, смотревшегося несколько необычно, на фоне полуразрушенных вокруг домов.       — Значит враг ещё не добрался туда, — подумал про себя Дзирбон. — Отлично. Значит у меня ещё будет время, чтобы убедить хозяина покинуть это место. Только бы он согласился.       Подбегая к дворцу, Дзирбон увидел двух воинов. Юноша из расы к’тарнов, представляющий из себя двухметрового антропоморфного быка, нёс на руках девушку из мира, известного как Данотан. Девушка была то ли мертва, то ли находилась в бессознательном состоянии. Краем глаза Дзирбон заметил на её животе глубокую рану. Определить к какой армии относятся эти двое, кальтеш не сумел.       — Плевать, — подумал он. — Даже если они враги, им явно не до меня. А если соратники…       — Постой, друг! — внезапно окликнул Дзирбона к’тарн, прервав его размышления. — Т-ты ведь телохранитель Ско… в смысле генерала Скорча, верно? П-помоги мне. Она тяжело ранена. Ей срочно нужна помощь. Пожалуйста, помоги. Мы с ней ещё до гражданской вместе воевали. Да постой же ты! — перешёл на крик к’тарн, заметив, как кальтеш игнорирует его. Не желая дать тому уйти, к’тарн встал на пути Дзирбона. Кальтеш не успел затормозить и влетел в нешо. Однако из-за внушительных размеров воина, тот даже не пошатнулся, а вот Дзирбон рухнул на землю.       — Чёрт тебя побери! — завопил он и уже было хотел обежать к’тарна, но тот быстро среагировав, тут же сдвинулся в бок, снова преграждая тому путь. Выйдя из себя, кальтеш полоснул того своими когтями. Лишённый какого-либо социального взаимодействия в течении всей жизни, он практически не умел общаться с окружающими, вместо этого всегда решая вопросы агрессивно и с применением физической силы. От страха и неожиданности к’тарн рухнул на землю. Он уже приготовился было к худшему, но Дзирбон лишь перескочил через замявшегося воина и продолжил свой путь. Кальтешу было плевать на него, как и на его подругу. Единственной его целью было как можно скорее добраться до Скорча. Поэтому кальтеш лишь устранил преграду на своём пути, продолжив путь и не заморачиваясь над тем, чтобы добить своего противника. Его целью было спасение своего хозяина, а остальное лишь бесполезная трата времени.       Зайдя наконец во дворец, Дзирбон обнаружил только горы трупов слуг, советников и стражей Скорча. Один из них был ещё жив и тянул свои руки к кальтешу, который, не обращая никакого внимания на раненного, прошёл мимо, погрузившись в свои мысли.       — Чёрт возьми! Они уже здесь! Но кто именно? И сколько их? На трупах примерно одинаковые ранения. Значит, он здесь один. И всё же, раз ему удалось расправиться со всеми, то он явно силён. Хозяин наверняка справится, ну, а что, если… Нужно спешить! — Дзирбон ринулся к лестнице, ведущей на верхние этажи дворца. В голову приходили не самые приятные мысли. Кальтеш не мог знать наверняка, но всё же оставалась вероятность, что пробравшейся во дворец была сама Киоко. Знавшему характер девушки не понаслышке Дзирбону, мысль о том, что молодая особа, оторвавшись от своих войск, проникла во дворец, чтобы лично расправиться со своим противником, не казалась какой-то глупой. Как раз таки наоборот это было бы в её стиле. Киоко славилась своей агрессивностью, неконтролируемыми вспышками гнева и жестокости. Порой даже Дзирбон, не особо придававший значения чему либо, кроме защиты своего хозяина, задавался вопросом: как за ней может идти такое огромное количество воинов и чиновников, также обладавших огромной властью, зная, что за малейший провал, причиной которого могла стать и сама Киоко, они могут расплатиться своими жизнями? Однако найти ответы на свои вопросы, он не мог. Да и не особо стремился. Обычно любые посторонние мысли покидали его голову, стоило хозяину отдать какой-либо приказ. И Дзирбон тут же бросался его исполнять.       Наконец он добрался до лестницы. Оставалось преодолеть всего пару метров, прежде чем его нога ступила бы на первые ступеньки. Но внезапно инстинкты кальтеша взяли вверх и Дзирбон, сам не до конца понимая, от какой угрозы он спасается, отпрыгнул в сторону. В считанных миллиметрах от его плоти, слегка касаясь шерсти воителя, прорезая воздух, просвистело копьё. Кальтеш нервно сглотнул и тут же повернулся в сторону, откуда был совершён бросок. Как никогда вовремя! Другой кальтеш уже готовился напрыгнуть на него, стремясь вонзить свои когти в плоть оппонента. Как только ноги противника оторвались от земли, Дзирбон сделал кувырок вперёд. По итогу, двое кальтешей поменялись местами. Его противник оказался в метре от лестницы. Дзирбон же теперь стоял на том же месте, где секунду назад находился его опонент. Враги застыли, почти не шевелясь, выжидая следующего шага своего противника. Время застыло. Прошло всего семь секунд мучительного ожидания, но Дзирбону казалось, что они простояли так часами. Наконец его соперник, отдышавшись, заговорил:       — Дзирбон… Я думал, ты наверху. Вместе со своим… хозяином.       — Не говори о нём презрительно! — в любом другом случае, кальтеш бы не стал даже реагировать на попытки соперника заговорить. Но это был особый случай. Ведь тот, кто сейчас стоял перед ним, не был незнакомцем. С ним он провёл всё своё детство. И лишь с ним и ещё несколькими десятками такими же кальтешами он общался не как с друзьями, конечно, но по крайней мере, как с равными себе. Конкретно того, кто стоял перед ним, звали Тэкеши. Пожалуй, один из самых молодых телохранителей Ямамото. Ведь, когда тот вторгся в родной мир кальтешей, тому было всего четыре года, когда тому же Дзирбону семь лет. Дзирбон не испытывал к нему каких либо братских чувств, но он безусловно уважал его.       — Никакого презрения, Дзирбон. Боюсь, что тебе показалось.       — Да ну?       — Я ведь всё понимаю. Мы с тобой всю жизнь вместе росли.       — Только не говори, что ты…       — Испытываю к тебе какие-либо братские чувства? Нет, конечно. Я о другом. Я ведь понимаю, что для тебя значит этот протан. То же, что для меня теперь Киоко. Мы с тобой в одной лодке. Ты видишь в его защите единственный смысл своей жизни. Точно также, как для меня единственным, что теперь имеет значение, является безопасность Киоко.       — Так почему же ты не защищаешь её, а торчишь здесь? — Дзирбон прервал речь своего бывшего товарища этим вопросом, хотя сам уже давно сделал выводы, в которых не сомневался. Просто ему хотелось услышать подтверждение из уст своего оппонента.       — Я пытался, — Тэкеши начал говорить, виновато опустив голову. — Но она не слушала! Всё, что у неё было на уме, это жажда расправиться над этим проклятым протаном. Она воспользовалась тем, что в пылу битвы мне пришлось отвлечься на врагов и сбежала!       — Ты позволил себе отвлечься от защиты хозяина? Ничтожество. Как ты мог допустить подобную ошибку?! — Дзирбон перешёл на крик. Он не пытался спровоцировать своего противника на атаку или потянуть время, нет, он искренне злился на Тэкеши, даже несмотря на то, что тот являлся его противником. Он не мог поверить, что тот мог допустить такую оплошность. От того, с кем он тренировался всю жизнь, от того, кого обучали те же учителя, что и его, Дзирбон не ожидал подобного.       — Я… Я знаю! Чёрт! — Тэкеши даже не пытался защищаться от выпадов своего собрата. Он так же, как и Дзирбон считал себя виноватым и корил себя за сей проступок. О чём свидетельствовали и шрамы на груди, оставленные явно им самим, в момент отчаяния. — Но я исправлюсь! Я успею спасти её! Я смогу её защитить! — воодушевившись, Тэкеши словно забыл о том, что перед ним стоял противник, и ринулся к лестнице. Дзирбон словно выбитый из реальности этим диалогом, даже ни сразу среагировал. Мощным прыжком он оказался на том же месте, на котором был до встречи с Тэкеши. Однако его противник уже бежал по лестнице. Кальтеш бросился вслед за ним.       Вот они миновали первый лестничный пролёт. Потом второй и третий. Дзирбон всё никак не мог нагнать своего противника, пока они наконец не достигли четвёртого, предпоследнего этажа. Отсюда уже можно было услышать звуки битвы, разгоревшейся на последнем этаже. Звуки огромного боевого молота Скорча, крошашего колонны, лязгание его железных доспехов. И внезапно крик Киоко, последовавший за свистом, с которым рассекало воздух оружие бывшего генерала четвёртой армии Империи Мичио Ямамото. Тэкеши остановился, затаив дыхание, прислушиваясь и пытаясь понять, не погибла ли его хозяйка. В этот момент Дзирбон, приободрённый кажущейся победой своего хозяина над противницей, бросился на Тэкеши, вонзив свои когти тому в бок. Тот успел лишь вскрикнуть и со всей силы, развернувшись, ударить рукой Дзирбона по челюсти, прежде чем острые, как лезвие клыки кальтеша вонзились бы ему в спину. Можый удар отбросил Дзирбона на несколько ступеней ниже. Однако тот тут же вскочил, как ни в чём не бывало и снова бросился на своего противника. На этот раз Тэкеши встретил его лицом к лицу, и потому эти двое, вцепившись в друг друга, пытались откусить друг другу лица. Наконец Тэкеши поддался и Дзирбон мощным пинком отправил того в полёт на несколько метров. Тело кальтеша пробило дверь, ведущую на четвёртый этаж и рухнуло на пол, ломая собой плитку, которую в этом замке не меняли так давно, что её вполне можно было бы считать культурным наследием. Дзирбон простоял несколько секунд, отдышался и затем пошёл в сторону своего противника. К этому моменту Тэкеши уже успел вскочить на ноги, хоть и немного покачивался из стороны в сторону.       — Отойди, Дзирбон! — кричал он скорее от отчаяния, так как не думал, что его противник вдруг смилостивится.       — Таков мой долг. Защищать своего хозяина. Ты и твой хозяин — угроза моему. А значит, я должен вас устранить. — казалось бы безэмоционально произносил эти фразы Дзирбон. Хотя внутри он возможно впервые за долгое время, не чувствовал безразличия по отношению, к кому-то кроме своего нового хозяина. Он прекрасно понимал, через что сейчас проходит Тэкеши. Буквально видел на его лице, как отчаяние заполонило его разум. Дзирбон никому бы не пожелал пройти через такое. Особенно тому, с кем он рос вместе столько лет. Кальтеш, впервые, возможно, за всю жизнь решил сделать что-то благородное по отношению к другому живому существу, хотя сам этого и не осознавал. Он решил добить Тэкеши, прежде чем станет точно известно, что Киоко мертва. Убить его, пытающегося до конца прорваться к своей хозяйке и защитить её. Ведь погибнуть в попытках исполнить свой долг защитить хозяина — лучшая смерть для тех, кого готовили в телохранители Ямамото.       — Я избавлю тебя от страданий, — произнёс Дзирбон, глядя в глаза Тэкеши. — Ты умрёшь достойно. Достойно стража своего хозяина.       Кальтеш поднимался по лестнице на последний этаж. Буквально две минуты назад он мог бы преодолеть это расстояние за считанные секунды. Однако кровоточащие раны, которые воитель даже не был в состоянии обработать, ослабили его. Голова кружилась. В глазах темнело. Покачиваясь из стороны в сторону, он еле сдерживался от того, чтобы не рухнуть на пол.       — Нельзя. Нельзя сдаваться, — говорил он сам себе под нос. — Нужно убедиться, что хозяин жив. Нужно убедиться, что хозяин жив, — повторял без конца, словно пытаясь объяснить своему телу, почему оно должно забыть о физической неспособности больше нормально функционировать. Его противник не дался без боя и успел нанести серьёзные ранения прежде, чем рухнуть на пол замертво. На лице кальтеша даже появилась улыбка.       — По другому ведь и быть не могло, — думал он. — Мы ведь вместе росли. Нас воспитывали одни и те же учителя. Всё-таки он не подвёл их, и умер как достойный страж своего хозяина, — за этими размышлениями кальтеш даже не заметил, как наконец достиг пятого этажа, где располагался тронный зал Скорча. В этот момент он увидел протана, стоящего над бессознательным телом Киоко. Бывший генерал четвёртой армии был буквально с ног до головы покрыт собственной кровью. Всё-таки Киоко сумела нанести ему немало ранений.       — Дзирбон! Это ведь ты, верно? Прости, что не узнал, у меня плохо со зрением, ты же знаешь. Наконец-то я вырубил эту суку! Ты не поверишь, какая она для своего возраста сильная. Чуть мне глаз не выдавила. Но всё-таки поддалась! Ха-ха-ха! Представляю, как её генеральчики обделаются, когда увидят её труп! Думаю, благодаря их дерьму, можно будет всю империю обеспечить навозом для ферм! Ха-ха-ха! — Скорч продолжал хохотать и зачем-то бить ладонью по своему колену.       — Ублюдок! — внезапно раздался слабый, но уверенный женский голос. Едва держась на ногах со сломанной рукой, принцесса империи Мичио Ямамото Киоко стояла, направив свой сай в сторону протана.       — Ух ты! — самодовольно произнёс протан, глядя на всё ещё живую Киоко. — Вот это чудеса! Ещё! Ещё! — он начал демонстративно хлопать в ладоши, от соприкосновения которых, казалось, сотрясались стены дворца. — Нет, Дзирбон, ну ты посмотри! Какая живучая! Где ты ещё такое увидишь? Может попросим её выставить на бис? — с этими словами протан взял в руки отложенный до этого боевой молот размером, наверное, с двух Киоко.       — Ну, что скажешь, приятель? Готов насладиться этим зрелищем? — протан начал медленно поднимать молот в воздух, как бы показывая, насколько несерьёзно он относится к любым попыткам Киоко, что-то ему противопоставить.       — За твою наглость расплатятся все протаны! — любой другой уже отступил бы или начал умолять о пощаде, но не Киоко. Она твёрдо продолжала гнуть свою линию, даже находясь на грани смерти. — Я истреблю весь ваш народ, и заставлю тебя смотреть на это. А затем брошу гнить в Елграз, где ты и сдохнёшь, всеми забытый, как и весь твой поганый вид!       В этот момент Киоко почувствовала, как на её плечо легла рука, оцарапав нежную девичью кожу острыми когтями. Она попыталась отдёрнуть её, но кальтеш крепко вцепился в хрупкую плоть своими пальцами.       — Дзирбон, свали нахуй! — Скорч явно был раздражён тем, что его прервали в самый неподходящий момент. — Я не хочу и тебя расплющить вместе с ней.       — Я расправлюсь с угрозой сам, хозяин. А вы отойдите, — произнёс кальтеш так тихо, что Скорч едва уловил суть его высказывания.       — А… Ну тогда… Ладно. Валяй. Мне нужно отдохнуть, — с этими словами Скорч повернулся спиной к Киоко и кальтешу. Как вдруг мужчина услышал истеричный женский смех.       — Да заткнись ты! Не беси хотя бы перед смертью! — крикнул он, краем глаза заметив, как с кальтешом начало происходить что-то странное.       — Ты идиот! — продолжала хохотать Киоко. — Самое безмозглое одноклеточное создание, которое я только видела! Вот он: великий и ужасный бывший император империи протанов, генерал четвёртой армии Империи Мичио Ямамото! Как только отец мог назначить тебя на такую должность?       — Да в чём дело? Дзирбон, перережь этой сумасшедшей уже горло или откуси у ней нос хотя бы, чтобы она по крайней мере заткнулась! — Скорч начинал выходить из себя и рука снова потянулась к его боевому молоту.       — А кто сказал, что перед тобой Дзирбон? — Киоко наконец закончила смеяться и в её голосе появились нотки садистского удовольствия. — Я помню этого парня. Он ведь тоже был среди телохранителей отца, верно?       — Тоже? Что, чёрт возьми, должно значить «тоже»? — думал про себя Скорч, одновременно наблюдая, как кальтеш, стоявший позади Киоко, увеличивался в размерах, при этом стоя на четырёх лапах, а его взгляд становился всё более безумным и диким.       — Имя этого зверя, — сказала Киоко ткнув пальцем в бок кальтеша. — Тэкеши. Он мой личный телохранитель. И сейчас он порвёт тебя на части!       Только в этот момент Скорч заметил, что в отличии от Дзирбона, чьё тело было покрыто пирсингом, тело кальтеша, который сейчас стоял перед ним, было свободно от каких-либо проколов.       — Чёрт возьми! Ублюдки! — Скорч схватил свой боевой молот и уже готовился было нанести удар, как вдруг огромный зверь, в котором уже сложно было узнать черты некогда гуманоидного существа, предстал перед ним. Теперь это был огромный, четырёхметровый, дикий волк, чьи клыки были размером с пальцы самого протана. У кальтешей была особенность, которая шла корнями в древние времена, когда они ещё не обрели хоть какие-то повадки, характерные для существа разумного. Они были дикими зверями с обделённым интеллектом, но обладали огромной силой и могли разорвать на части любого, кто встанет у них на пути. Некоторые из этих существ сохранили возможность перейти в это состояние, получив огромную силу, однако при этом полностью лишившись контроля на своим телом. Но упорные тренировки, через которые прошли все те, кого готовили стать телохранителями Ямамото, позволили им хотя бы немного контролировать свою звериную форму. А если быть точнее, то кальтеши, находясь в здравом уме, могли дать своей звериной личности некие установки кого можно рвать на куски, а кого нельзя. Вот только применяли её редко, так как урон союзникам мог оказаться колоссальным. Да и к тому же, большинство могли держаться в этой форме не больше трёх минут, а затем теряли сознание, израсходовав все свои силы, и становясь бесполезными в бою. Однако это был особый случай. И Тэкеши был уверен в своей победе, как никогда.       — Гореть вам всем в аду! — только и смог прокричать Скорч, прежде чем огромная тварь прыгнула на его лицо, став рвать и метать в клочья, впиваясь клыками и когтями в губы, нос и глаза. Киоко же стояла и наблюдала за всем этим. На её лице сияла улыбка полная удовольствия.       — Г-госпожа Киоко, мы хотели бы сообщить, что… Ой. Простите пожалуйста, ошибся палаткой, — молодой офицер армии Киоко по имени Краков, прибывший, чтобы сдать доклад об итогах сражения, смущённо, словно робкий школьник, тут же покинул палатку, едва заметил сидящего и пишущего там что-то в своём дневнике бывшего секретаря императора Мичио Ямамото, ныне исполнявшего ту же работу, но уже при дочери императора Джеро. Однако вместо того, чтобы прогнать юного офицера из палаты, тот окликнул его и попросил зайти внутрь. Неловко оглядываясь по сторонам, лишь бы не смотреть в глаза, казавшемуся таким страшным, секретарём.       — Так, какие новости? — спросил Джеро, наблюдая и кажется веселясь от того, как себя ведёт офицер.       — Ну в принципе п-положительные. Наши потери не превысили ожиданий, а даже наоборот. Мы потеряли в два раза меньше бойцов, чем ожидали. Э-это безусловно очень, очень х-хорошо, — постоянно заикаясь и затягивая звуки, проговорил Краков, максимально безэмоционально, стараясь соответствовать образу сурового солдата.       — Значит мы потеряли полторы тысячи воинов. Ужасно, — выражение лица Джеро стало заметно грустнее.       — Ч-что в-вы, вовсе нет. Потерей гораздо меньше, а это значит…       — Прошу, перестань. Не уважаешь себя, так уважай хотя бы товарищей, которые умерли из-за того, как бездарна наша «императрица» во всех делах. Её всё равно здесь нет, и поверь, ещё долго не будет. Она зализывает раны после сражения со Скорчем. А пока на её месте я. Так что, говори всё, как есть! — проговорил Джеро и вытер пот с лица.       Краков несколько опешил от такого внезапного откровения такого важного чиновника. И перед кем? Перед ним, простым офицером. Лишь через минуту молчания он смог взять в себя руки и попытаться что-то ответить.       — Прошу прощения, но я и вправду думаю, что…       — Молчи! — внезапно отрезал тот.       — Господин секретарь, но…       — Да заткнись ты, кому говорю! — внезапно секретарь соскочил с сундука, на котором сидел, и с помощью своих длинных рук в считанные секунды добрался до Кракова, закрыв ему рот своей широкой ладонью, лишив возможности что-либо говорить. У Джеро не было ног, а потому его редко можно было увидеть на различных мероприятиях при правлении Мичио. Однако несмотря на этот недостаток и непонятное происхождение (Джеро нельзя было отнести ни к одной известной расе. У него были красные глаза, тело болотно-серого цвета, а на месте, где у всех растут ноги, просто пустота без каких-либо видимых следов ампутации, словно их у него никогда и не было), он являлся пожалуй самым доверенным лицом императора Ямамото. Никто не знал, что их связывало. Даже Киоко. Но она понимала, что во многом государство зависело от него. А потому переманила его на свою сторону. Кракову он всегда казался самым серьёзным из всей верхушки империи Ямамото, и поэтому объяснить его поведение мужчина не мог. Но всё стало ясно, когда через секунду позади него раздался женский голос:       — Может уйдёшь с прохода?       Краков тут же отошёл в сторону. Извинившись, он выскочил из палатки и немедленно побежал к своим. Всю дорогу от палатки Джеро до своей его сердце бешено колотилось. Всю последующую неделю Краков не мог спать по ночам из-за страха, ведь он помешал пройти самой Киоко. И каким бы глупым не казался бы этот страх, учитывая царившую в армии «принцессы» атмосферу, он являлся оправданным. Ведь никто не знал, как она поведёт себя в какой-либо ситуации. Даже для приближённых «Принцессы Империи Ямамото» вроде Джеро она была загадкой. Её импульсивный и взрывной характер мог привести к ужасающим последствиям, но в этот раз всё обошлось. И Краков смог спокойно продолжить свою службу.       Как только Краков выскочил из палатки Киоко, сопровождаемой своим адъютантом Брином, она въехал в неё на кресле-каталке. Её тело было ещё слишком слабо после схватки со Скорчем, чтобы передвигаться самой, поэтому преданный адъютант сопровождал принцессу повсюду.       — Рановато ты вернулась, — промолвил Джеро, забираясь обратно на свой сундук. — Думал, тебе понадобится больше времени для лечения.       — Я скоро туда вернусь. Как только они изготовят снадобье, которое поможет моей руке зажить, — ответила Киоко. — Просто мне нужно отдать пару последних приказов, прежде чем я отправлюсь на лечение, — в ответ Джеро лишь усмехнулся.       — Какая ты ответственная. Только в чём смысл? Всё равно командование ложится на мои плечи. Думаю, я бы и сам справился с тем, чтобы отдать эти приказы.       — Нет. Ты бы их никогда не отдал. Да это и не нужно. От тебя мне нужно лишь одно. Чтобы ты их выполнил, — голос Киоко стал звучать по настоящему угрожающе. На лбу Джеро снова выступили капельки пота.       — И…что я должен сделать? — нутро подсказывало Джеро, что ничего хорошего ждать не придётся. Но он не был готов к приказу, который последовал за этими словами.       — Раса протанов подлежит полному истреблению. Сначала на тех территориях, которые уже под моим контролем. А остальные, когда мы подчиним себе оставшуюся часть империи.       На мгновение всё замерло. Джеро застыл с раскрытым ртом, не зная, что из того, что приходит ему на ум, сказать сначала.       — Н-но, н-но, н-но… — беспомощно мямлил он, пока наконец не собрался с мыслями и не начал пытаться противопоставить что-то Киоко. — Ради чего? Зачем? Среди нашей армии десятки протанов, которые рисковали своими жизнями и до сих пор готовы это сделать, ради тебя!       — Я дала обещание этому ублюдку, что сотру их вид с лица земли. И после того, что он сделал с моим телом, — на этих словах Киоко показала указательным пальцем своей левой руки на изуродованную протаном правую, — я сделаю всё, чтобы выполнить своё обещание.       — Ты не можешь… — попытался снова возразить ей Джеро, однако, прежде чем он успел сказать хоть что-то вразумительное, та прервала его речь:       — Могу! Могу уничтожить протанов! А могу и тебя! Я законная императрица Империи Ямамото! И в моих руках абсолютная власть! К тому же, уж точно не от тебя мне слушать упрёки. Сколько раз мой отец отдавал указ о том, чтобы истребить какую-либо расу целиком? Кажется, восемь. Восемь, ведь так Брин? — обратилась она к своему адъютанту. Тот молча кивнул. — Значит восемь. А на скольких из этих указов была твоя роспись? Если я не ошибаюсь, то на всех восьми!       — Тогда было время другое! — попытался оправдаться Джеро, при этом опустив глаза в пол. — Это было необходимо!       — А по-моему, сейчас самое время для таких указов! Ведь тогда мы воевали с другими мирами. Теперь против нас — наш же мир. Так когда, как не сейчас применить имеющиеся у меня полномочия? А?       На этот вопрос Джеро даже не стал отвечать. Он лишь в отчаянии смотрел широко раскрытыми глазами на землю, не веря, что подобное и вправду происходит.       — Значит нет больше возражений, — лицо Киоко расплылось в улыбке. — Вот и славно. Поехали, Брин.       — Госпожа Киоко, — впервые за долгое время открыл свой рот её молчаливый адъютант. — Вы ведь хотели ещё сообщить о том, как поступить с пленённым нами Скорчем.       — Ах да, — Киоко закатила глаза, пытаясь вспомнить, что она там решила. — Эх, забыла. Ну что же, ладно. Потом решим куда его: в Елграз или на арену. Всё равно исход один — он умрёт в забвении. Джеро, отдыхай и набирайся сил. Нашей армии предстоит вернуться домой, и тебе нужно будет в этот момент ею руководить, — на этих словах она жестом приказала Брину покинуть палатку. Тот выполнил просьбу своей госпожи и они покинули её, оставив Джеро одного.       Он просидел на одном месте до самого вечера, обдумывал разные возможные варианты, даже думал о самоубийстве. Но в конце концов рухнул на землю и пролежал так, рыдая всю ночь. На утро секретарь отдал приказ о полном уничтожении всех протанов, служащих в армии Киоко.       Следующие две недели Тэкеши пролежал на попечении у медиков из армии Киоко, и впервые за долгое время он не чувствовал себя слабым. Ведь после того, как он допустил то, что произошло с его мастером, кальтеш считал себя жалким ничтожеством. А после того, как потерял из вида Киоко в пылу сражения, думал, что больше никогда не сможет простить самого себя. Но в этом сражении, несмотря на всё, что изначально пошло не так, Тэкеши смог доказать прежде всего самому себе, что он не ничтожество, что он никогда не повторит ошибку, которую допустил в день поражения своего первого мастера. Мужчина доказал это, победив сначала Дзирбона, а потом и Скорча. Он любой ценой защитит свою новую хозяйку, и не остановится, несмотря на то, что придётся для этого сделать, и кого придётся для этого убить.