Алый

Люц устало выдохнул и без сил рухнул на красный диван. Всё в этой комнате было красным или чёрным: пол, стены, потолок, пейзаж за окном, сам Люц. Всё это до смерти надоело ему, всё напоминало о том дне. Люц уже и сам не помнил, когда это произошло, да и Ри сбилась со счёта: сколько лет он мечется между двумя мирами, словно запертая между двумя оконными стёклами бабочка? Та женщина (Элис, кажется) лгала. Люц никогда не хотел причинить другим страдания или боль, не желал напугать кого-то. Нет, всё о чём он мечтал – просто выбраться отсюда. Любым способом. И нельзя осуждать его за то, что он захотел забрать тело мальчишки. Тот сам виноват. Незачем было шляться по мирам! По алой щеке скатилась одинокая слеза. Люц подтянул колени к груди, сжался в клубок, пытаясь спрятаться от нахлынувших воспоминаний. …Это началось в середине зимы. За окном шёл снег. А в камине весело трещал огонь. Люц сидел на полу и рисовал. Он всегда любил рисовать. В тот день это были карандашные наброски: мама, младшая сестрёнка, любимая кошка Тишь. Люц рисовал всё, что видел вокруг себя. Закончив портрет сестры, он поднял голову и изумлённо охнул: мать куда-то вышла, сестрёнка спала на кресле, а на против сидел бледный подросток. Чёрные, как вороново крыло, волосы, равнодушные алые глаза, тонкие, бескровные губы. Он рассматривал рисунки, перелистывая их длинными, ухоженными пальцами и изредка одобрительно улыбался. – Кто ты? – Люц, неосознанно, начал размечать лист угольным карандашом. Подросток поднял голову и презрительно усмехнулся. – Тень. Всего лишь тень… На листе появились новые линии. Аристократический нос, рубиновые глаза, губы. – Как ты здесь оказался… Тень? – Где здесь? – Тень развёл руками, вопросительно глядя на Люца. Тонкая шея, спутанные волосы, чуть заострённые уши. – В этом доме. – Люц настороженно взглянул на незнакомца. – Я всегда здесь был. Мелкая паутинка трещинок на губах. – Но… Из коридора послышались шаги. – Не говори ей. Она не должна знать. – Тень резко вскочил на ноги. – А… Не дав Люцу договорить, юноша наклонился, коснулся бледными пальцами его губ, словно стирая грязь и сжал кулак. – Не скучай. Тень исчез, а на пол перед Люцем упала раздавленная чёрная бабочка… Люц вцепился длинными чёрными когтями в обивку дивана и нервно дёрнул хвостом. Может ли умереть тот, кто уже давно перестал быть живым? Демон устало прикрыл глаза. Нет. Это было бы слишком просто. Вдруг на чёрное плечо опустилась маленькая тёплая ладошка. – Ри… – хрипло протянул демон, приникая губами к доверчиво протянутой руке. – Ты пришла… Ри… Единственная, кто не испугался, впервые увидев демона. Нет, вместо того, чтобы, зажимая рот руками от ужаса и омерзения, отползти подальше, она только заворожённо протянула руку к блестящему гладкому хвосту. – Пришла. Ты обещал, что нарисуешь меня. Помнишь? Люц вздрогнул. – Ты ещё нарисуешь меня? – Тень отвернулся от окна и вперился в Люца вопросительным взглядом. – Конечно, – Люц рассеяно кивнул, поправляя лезущие в глаза волосы. Ри опустилась на диван рядом с Люцем. – Снова думаешь о нём? – Нет. – Ты не умеешь врать. – Ри нежно провела кончиками пальцев по скулам демона. Люц резко поднялся с дивана и открыл чёрную лакированную тумбочку. – Будешь чай? – Не откажусь. С двумя ложками сахара. – Чёрный или красный? – Люц неловко усмехнулся. – Зелёного опять нет? Чёрный. – Спасибо. Но я пью только красный индийский. Демон поставил перед девочкой высокую красную кружку с небольшим сколом. И сел на табуретку на против. В руку привычно лёг карандаш. Чёрный, как и всегда. Как это надоело… Ри хихикнула и опустила взгляд. – Что тебя рассмешило? – Люц обиженно посмотрел на Ри. – У тебя золотые глаза. Сколько бы он не измывался над тобой, глаза остались прежними. – Ри тепло улыбнулась. – Раньше они были зелёными. Или карими. Но не золотыми это точно. – Могу поспорить, он хотел, алые или чёрные. – Возможно. Люц достал альбом и открыл чистый лист. Поднял взгляд на Ри. Большие синие глаза, немного вьющиеся каштановые волосы до плеч, остренький носик, чуть полноватая нижняя губа. На самом деле он уже много раз рисовал Ри в тайне от неё. Эта девчушка единственное, что ещё держало его здесь, не дало сойти с ума.