Сорок Седьмой

      Вечеринка у Дона Корнео была в самом разгаре, когда Рено вдруг дернул своего напарника за рукав.       – Не знал, что у тебя есть брат...       – Ты пьян? – предположил Руд. – Какой еще брат? О чем ты вообще?       – Трезв, как стеклышко! – ответил Рено, указывая куда-то в сторону. – Если не брат, почему вы так похожи?!       Руд обернулся и сначала решил, что смотрит на свое отражение в зеркале, только выглядело это отражение чуть приличнее и респектабельнее, чем он сам – ни сережек в ушах, ни шрама от ожога на виске, костюм из дорогой ткани, модный галстук, высокомерно-скучающее выражение лица. Незнакомец слишком отличался от других гостей, и Руд решил, что о нем обязательно нужно рассказать Вельду.       – Ну? Че молчишь?       – А что я могу сказать? У меня нет братьев. И никогда не было.       – Да ладно! А может, ты просто не знаешь? Может, твой папаша успел поебаться где-то на стороне и сам не знал, что какая-то блядина от него залетела? Э... ты чего? – Рено на всякий случай попятился. – Ну, не злись, я же не имел в виду, что он изменял твоей матери! Может, это вообще намного раньше было... Ну, смотри, этот чувак явно старше тебя!       – Рено, прекрати. Никакого старшего брата у меня нет и быть не может. Мои родители познакомились, еще когда учились в школе. И больше не расставались... до самой смерти. А сходство вполне может быть случайным. Уймись уже, я не хочу, чтобы на нас начали обращать внимание.       Привлекать внимание и впрямь не стоило, так как на вечеринке они находились что называется "на птичьих правах", согласно личной договоренности между Вельдом и Доном Корнео. Дон позволил им понаблюдать за одним из своих гостей при условии вести себя тихо и ни во что не вмешиваться. Скорее всего, в обмен на это он рассчитывал на кое-какие поблажки для своих подручных.       – А... у твоего отца младших братьев не было? – предпринял еще одну попытку Рено.       На этот раз Руд сделал вид, что не слышит, и повернулся к двери. Человек, которого они ждали, явно запаздывал. Вот снова открылась дверь, но появившийся на пороге выглядел, как уроженец Коста-дель-Соль, а не коренной житель Мидгара. Он ненадолго задержался у входа, что-то выспрашивая у одного из охранников, издалека кивнул Дону Корнео. Казалось бы, ничего интересного не могло произойти... но вдруг что-то неуловимо изменилось.       Двойник Руда шел сквозь толпу к только что прибывшему гостю, словно решил поприветствовать давнего знакомого. Блеснуло что-то металлическое, гость, хрипя и захлебываясь кровью, рухнул на пол, дернулся несколько раз в предсмертных конвульсиях и затих. Убийца миновал тело не глядя и скрылся за дверью, прежде чем охрана успела понять, что произошло.       Рено аж подскочил от неожиданности.       – Ты видел? Ты это видел?! Бля... уматываем отсюда!       Дважды повторять не пришлось – Руд тоже сразу понял, что они чужие на этом празднике смерти. Прорываться к двери сквозь толпу не было смысла, так что Турки решили отступить в соседнюю комнату и покинуть не слишком гостеприимный особняк Дона Корнео через окно. Но все равно пришлось почти до рассвета прятаться в укромных закоулках сначала от охранников Дона, которые вряд ли стали бы разбираться, насколько они причастны к убийству, потом от полицейских патрулей, оцепивших весь квартал. Только под утро удалось выбраться из укрытия и смешаться с толпой горожан, спешивших на работу.       По пути в штаб-квартиру напарники решили обсудить то, что произошло у них на глазах, сравнить версии и поделиться предположениями. В любом случае, им предстояло обо всем проинформировать Вельда и остальных сотрудников департамента. Версий сразу набралось около десятка (Рено их генерировал с таким энтузиазмом, что любой писатель детективных романов охотно взял бы его в соавторы), а вот с конкретной информацией оказалось чуть сложнее. По сути, известно было лишь имя жертвы – вычислили по списку гостей, который получили от Вельда перед вечеринкой, – и внешность убийцы. Даже способ убийства заставил поломать голову: оружия у преступника не было, да и не впустили бы его ни с чем, хотя бы отдаленно похожим на оружие. Разве что заранее принес и где-то припрятал.       Руд немного подумал и предположил, что его двойник, проходя мимо стола, мог взять что-то с подноса, на котором красовалась запеченная с яблоками утка.       Рено тут же подтвердил:       – Вилка, бля! Он его вилкой прикончил!       Больше ничего важного или интересного припомнить не удалось.       В штаб-квартире уже был Ти-Джи, с большим интересом наблюдающий за тем, как Вельд общается с кем-то по телефону. Точнее, Вельд молчал, делая вид, что внимательно слушает собеседника, а в трубке орали так, что слышно было на весь кабинет. По крайней мере, Руд и Рено смогли разобрать: "Вы же обещали, что ничего не случится!" и "...почему они стояли и ничего не делали?!" На последнюю реплику Вельд ответил:       А что, должны были? Мне кажется, мы совсем не об этом договаривались... – И выключил телефон, повернулся к только что вошедшим сотрудникам. – Дон Корнео считает, что вы своим присутствием должны были гарантировать безопасность его гостям.       Руд деликатно промолчал, а вот Рено не выдержал:       – Гарантировать?! Мы – ему?! Да он ваще охуел! Вот жопа с сердечками! С какого хуя мы ему что-то должны?! Ну, блядь, спасибо, что он этого жмура не на нас решил повесить...       – Рено, веди себя прилично, – сказал Вельд скорее по привычке, чем рассчитывая, что его послушаются, и сразу же поинтересовался: – А имя у вашего вчерашнего трупа имеется?       – Почему вдруг "нашего"? – удивился Рено. – Мы, че, его хоть пальцем тронули? А имя... Дон Джулиано, по прозвищу "Дон Угорь", приехал из Коста-дель-Соль заключить какую-то сделку. Ну... какую именно теперь можно узнать только у Дона Корнео...       – Да и так ясно: за девочками для пляжных баров приезжал. Он их сам выбирал, по своему вкусу, – Ти-Джи ухмыльнулся. – Ну и заваруха начнется, когда на побережье узнают, что Дон Угорь — все, хер откинул.       – Нашел чему радоваться, – проворчал Вельд, – если что, нам же и разгребать это. Еще и армию привлечь придется. Хоть тут некоторые себя считают самыми крутыми, с массовыми беспорядками мы даже всем отделом не справимся – у любого из местных авторитетов полсотни боевиков наготове.       Однако ожидаемой заварухи не случилось – следующие три недели весь преступный мир Коста-дель-Соль был занят похоронами. Вслед за Доном Джулиано покинули этот мир еще шесть человек – все преждевременно и насильственным способом. Точнее, разными способами – от удушения струной до отравления очень экзотическим ядом, подсыпанным прямо в тарелку.       В четырех случаях из шести недалеко от места преступления видели высокого лысого мужчину. Дважды – в черном костюме с красным галстуком, один раз в отрепьях, которых постыдился бы любой нищий, а чтобы подобраться к четвертой жертве убийца нарядился официантом – и этим фактически себя выдал, так как хозяин ресторана клялся чем угодно, что такого работника у него никогда не было.       Так-то происходящее в Коста-дель-Соль редко привлекало внимание сотрудников спецслужбы корпорации, но это оказался особый случай: преступления были совершены как раз на том участке побережья, где Шинра запланировал строительство очередного отеля. Потому поисками преступника занялся весь отдел расследований, но никаких успехов в этом не достиг: слишком много людей приезжает на известный курорт, чтобы отдохнуть и развлечься, слишком легко затеряться среди них.       – Если б у него еще какая особая примета была, кроме лысины... Лысых-то много, а вдобавок некоторые голову бреют. Попробуй найди среди них нашего.       – Есть у него особая примета! – спохватился Рено. – Как раз посреди лысины! Татуировка, стремная какая-то, типа штрих-кода на банке с пивом. Я видел, когда он из дома Дона Корнео выходил!       – Мог бы и раньше об этом сказать, – проворчал Вельд.       – А раньше никто про особые приметы не спрашивал!       Но во всех базах данных никого, подходящего под эти приметы, обнаружить не удалось. Словно такого человека и вовсе не существовало.       Попробовали зайти с другой стороны – собрав всю возможную информацию о погибших, чтобы установить хотя бы возможные мотивы убийцы. Но единственное общее, что у них нашлось, – владение небольшими участками земли в окрестностях Коста-дель-Соль, причем далеко не в самых удачных для курортного бизнеса местах.       – Передел собственности? – предположил Ценг.       – ...или сфер влияния в преступном мире. Из шести погибших – четверо наркоторговцы, один сутенер, личность шестого пока не установили, но он мог быть и случайной жертвой.       Именно шестой после установления личности преподнес им сюрприз, который запомнился надолго.       При обыске в его доме нашли невероятное количество порнооткрыток, стилизованных под старинные фотографии, и целый стеллаж видеокассет, по обложкам которых тоже легко можно было догадаться о содержании.       Вельд посмотрел на красные наклейки с надписью "только для взрослых" и распорядился:       – Девочки, выйдите. И не возвращайтесь, пока мы не досмотрим.       – А почему?       Вместо Вельда ответил Шокер:       – А там порнуха! Может, еще и с групповухой. Вам это надо, а?       Девочки дружно сказали "ой!" и, решив, что им это точно не надо, так же дружно выскочили за дверь.       Порнуха оказалась не только с групповухой, но еще и с пытками, и даже расчлененкой. Снимали в декорациях, стилизованных под пещерный храм, присутствовал даже некоторый сюжет — что-то вроде наказания грешников демонами в жутких рогатых масках. Участников этого действа пороли сперва обычным ремнем, после – вутайской плетью "тысяча скорпионов", насиловали разными способами, прижигали раскаленным железом. А потом начали убивать. Тоже разными способами.       – С-с-сука! – Рено шарахнулся от экрана, когда крупным планом показали вспоротый живот с вывалившимися из него пульсирующими кишками. – Ни-ху-я-се порнуха...       Шокер, только что смеявшийся над выставленными за дверь девушками, тихо попросил:       – А можно... я тоже выйду? Если надо будет, я... потом досмотрю.       – Конечно, досмотришь, – сказал ему вслед Вельд. – Советую натощак, а то что-то у тебя желудок слабый. Еще кто-нибудь желает свежим воздухом подышать?       Больше желающих не нашлось.       – Интересно, как это снимали? – Катана смотрел, не отворачиваясь, но побледнел так, что шрам на щеке стал гораздо заметнее, чем обычно. – Слишком реалистично выглядит...       – Потому что убивают по-настоящему. Это же... снафф, да?       – Ценг, что тебя удивляет? – поинтересовался Вельд, чуть более резко, чем обычно.       – Я думал... Мне казалось, что снафф – это выдумка журналистов, ради сенсации. Что такого не может быть.       – Ты все еще слишком хорошего мнения о людях. Научись видеть их такими, какие они есть.       На экране "люди, какие они есть", скрыв лица под ухмыляющимися масками демонов, продолжали убивать. Сотрудникам отдела расследований пришлось крупным планом и во всех подробностях смотреть, как выглядит удушение гарротой, сожжение заживо и разделка на части вутайским кухонным ножом.       После увиденного можно было бы предположить, что убийство этого коллекционера специфического порно стало местью со стороны родственников тех, кого замучили во время съемок, но в эту картину никак не вписывались остальные жертвы лысого убийцы. В их случае и вправду было больше похоже на банальный "передел". Только не собственности, а чего-то другого, потому что собственность, доставшаяся в наследство семьям погибших, выглядела не так уж соблазнительно.       Вдова сутенера продала участок под строительство гериатрического пансионата. Отец любителя снаффа распорядился снести его дом и засыпать то место, где он находился, пеплом и солью. "Мне кажется, эта земля проклята... – сказал он Вельду. – Извините, я сейчас не могу... если хотите еще что-то спросить, приходите завтра". Но на следующее утро его тоже нашли мертвым. То ли сам решил свести счеты с жизнью, то ли яд в чашку ему кто-то подсыпал, ухитрившись при этом не оставить следов.       У покойных наркоторговцев оказалось неожиданно много не слишком близких родственников, которые долго и скандально судились за каждую развалюху с клочком земли при ней или удолбанную в хлам ржавую машину. В конце концов на них махнул рукой даже Вельд, а Ти-Джи сказал с искренним недоумением:       – Пиздец какой-то... Нахера платить крючкам, лишних родичей можно было просто перестрелять.       Так и не разобравшись в происходящем, Вельд вместе с большинством сотрудников отдела вернулся в Мидгар. В Коста-дель-Соль остались Ценг, Рено и Руд, не только для продолжения расследования, но и чтобы обеспечить безопасность вице-президента, который собирался участвовать в торжествах по случаю закладки первого камня в фундамент дома отдыха для сотрудников корпорации. Больше всего Ценга удивило то, что в случае обнаружения убийцы с штрих-кодом Вельд приказал брать его живым и постараться склонить к сотрудничеству. Рено пожал плечами: "Ну, че... Такими профи не разбрасываются. А он еще за нас часть работы сделал: угрохал парочку мудаков!" Ценг немного подумал и согласился. В конце концов, у многих нынешних сотрудников прошлое тоже было криминальным, хотя и не настолько.

***

      Сорок Седьмой сидел на крыше приморского отеля и смотрел вниз, выбирая цель. Впервые ему не нужно было никого убивать. Задание в этот раз оказалось несколько странным, но предельно простым: внизу, на пока еще незастроенном участке собирались закладывать первый камень под строительство очередного курортного комплекса, а ему поручили ранить любого из гостей, чтобы устроить переполох, сорвать это мероприятие, а в идеале еще и напугать инвесторов.       Немного подумав, Сорок Седьмой выбрал светловолосого парня в ослепительно-белом костюме. Хорошая мишень, яркая. И кровь на белом будет заметна сразу, и то, что парень молодой и крепкий тоже неплохо, быстро поправится и, возможно, без серьезных последствий для здоровья – вредить случайному человеку не хотелось. Сорок Седьмой поднял винтовку и внезапно обнаружил помеху, не дающую прицелиться: рядом с блондином появился вутаец, несмотря на адскую жару одетый в черный костюм. Сначала просто стоял рядом, а потом вдруг поднял голову и посмотрел вверх... прямо на него. Сорок Седьмой понял: стрелять нужно немедленно, все равно в кого, иначе задание будет провалено.       Руфус Шинра стоял посреди будущей стройплощадки на ступеньках наспех сколоченного помоста, предназначенного для съемки торжественной речи, и злился. Ему не нравилось участвовать в официальных мероприятиях, особенно если приходилось это делать вместо отца. В конце концов, он нашел на ком сорвать злость, не привлекая внимания, и это оказался Ценг:       – Хватит бегать вокруг меня! Здесь нет ни монстров, ни террористов из "Лавины", ни вутайских диверсантов, а клоны Генезиса давно закончились! Уймись уже, а то солнечный удар получишь!       Ценг не стал возражать, молча кивнул, но по-прежнему старался держаться ближе к нему. Несмотря на все принятые меры безопасности, на душе было неспокойно. Почему-то казалось, что он чувствует на себе чей-то пристальный взгляд. Рядом никого подозрительного не было, Ценг посмотрел вверх и увидел на крыше соседней гостиницы мужчину, которого поначалу принял за Руда, успел подумать: "Я его туда не посылал...", и в этот момент двойник поднял снайперскую винтовку.       Единственное, что мог сделать Ценг – оттолкнуть Руфуса в сторону. И это было последнее, что он успел сделать, прежде чем провалиться в непроглядную тьму. Какое-то время спустя тьма начала проясняться, сначала из нее проступило что-то ярко-рыжее, а затем Ценг отчетливо увидел лицо Руфуса. Сообразив, что нечто рыжее это Рено, а значит где-то поблизости должен быть и Руд, Ценг приказал:       – Рено, Руд, немедленно уведите его. Здесь... небезопасно...       – Как раз именно здесь очень даже безопасно, – усмехнулся Руфус. – Мы в клинике одного из лучших местных хирургов.       – Что? – не понял Ценг. – Вы... ранены?!       – Не я. Пулю, предназначенную мне, поймал ты. Лежи спокойно, врач сейчас подойдет.       Только теперь Ценг догадался оглядеться по сторонам и обнаружил, что лежит на кушетке в помещении, подозрительно похожем на приемный покой больницы, что галстука и пиджака на нем нет, а правая рука выше локтя туго забинтована прямо поверх окровавленного рукава рубашки. Скорее всего, первую помощь оказывал Руд, привыкший действовать по принципу "быстро и надежно".       Рука почему-то совсем не болела. Болел висок, Ценг осторожно дотронулся до него кончиками пальцев и стало еще больнее.       – Это ты о ступеньку звезданулся, когда упал, – объяснил Рено. – Блин, а если б вобще убился нахрен?       – Ты бы занял мое место.       – Э... чего?! – опешил Рено.       – Ты следующий в списке кадрового резерва, – автоматически объяснил Ценг.       – Чего, бля?! А я разве просил меня вносить в какие-то списки?       – Я тебя сам вычеркну, – пообещал Руфус, – если не научишься вести себя прилично.       Эта угроза прозвучала несколько странно, однако сообразить, что тут не так, Ценг не успел – появился врач.       – Ну, молодой человек, что скажете? Как будем пулю искать – под местной анестезией или желаете поспать пару часиков?       – Как вам будет удобнее.       – Вот и замечательно! – Врач прямо расцвел. – Давно уже у меня не было такого сговорчивого пациента! Значит, попробуем обойтись без общего наркоза. И мне проще, и вам здоровее. Не беспокойтесь, больно не будет. Постараюсь сделать так, что вы вообще ничего не почувствуете.       – Я и так ничего не чувствую... – Ценг попытался пошевелить пальцами раненой руки, сжать их в кулак – получилось не сразу. Рука слушалась, но почему-то казалась чужой.       – Заморозка или что-то другое? – поинтересовался врач.       Руд показал ему пустую ампулу.       – Да, знаю этот препарат, но предполагаю, что его будет недостаточно. Лучше сделаю блокаду нервного пучка. Рука полностью онемеет на несколько часов, зато никаких неприятных ощущений и никакого вреда организму, в отличие от этой вашей "боевой химии". Пойду инструментами займусь, а вы пока готовьтесь морально к предстоящему оперативному вмешательству.       Следующие два дня Руд и Рено бегали по всему побережью, пытаясь хоть что-то выяснить, а Ценг сидел в президентском люксе Руфуса, формально – охранял своего босса, на самом же деле Шинра заявил, что лично проследит за тем, чтобы Ценг соблюдал все предписания врача, в том числе запрет пить кофе по десять раз в день и пользоваться компьютером.       Поэтому Ценг сидел на диване, прижав к ноющему виску пакет со льдом, и перебирал в памяти все события, связанные с неуловимым убийцей, пытаясь понять логику его действий. Придумать что-нибудь умное никак не удавалось, а голова болела все сильнее.       Руд и Рено в конце концов вернулись ни с чем – ни следов, ни свидетелей. Ценг оказался единственным, кто вообще видел преступника, и то издалека и всего пару мгновений. Шинра его не успел разглядеть и все еще не знал, что тот выглядит почти точной копией Руда. Почему-то Вельд предпочел скрыть эту информацию.       По возвращении в Мидгар Ценг долго рылся в архивных делах и всех доступных базах данных, сам не понимая, что намерен найти. Не отпускало ощущение, что он забыл о чем-то важном, не заметил какую-то существенную деталь, которая могла все изменить в ходе расследования.       За всеми этими размышлениями он ухитрился упустить из виду еще и такую существенную деталь, как появление в кабинете Рено, которого сам же посылал за очередной пачкой архивных дел.       – Эй, шеф, ты чего? Опять голова болит?       Ценг не ответил, даже не глянул в его сторону, словно не слышал.       Рено всмотрелся в его лицо.       – Что, совсем хреново? Брось эти бумаги, иди домой, тебе отлежаться надо!       – А? Нет... все в порядке. Я просто задумался.       О чем именно Рено выведывать не рискнул, но когда Ценг очередной раз надолго замер над недочитанным досье, забыв перевернуть страницу, все-таки не выдержал:       – Шеф? О чем думаешь?       – О клонах Генезиса, – все с тем же застывшим выражением лица ответил Ценг.       – Э... а при чем тут Генезис?       – Вот я и думаю... Генезис каким-то образом смог создать целую армию клонов. А этот убийца с штрих-кодом выглядит...       – ... как клон Руда? – внезапно догадался Рено. – Ойбля... вот это пиздец...       Ценг был готов согласиться не только со смыслом сказанного, но и с формулировкой. Вот только, где и как искать подтверждения своей догадке, он по-прежнему не знал.       Зазвонил телефон, и это оказался Вельд.       – Как ты там? Слышал, тебя подстрелили?       – Не беспокойтесь, ничего серьезного. Разве что придется какое-то время побыть левшой.       – Ну, хорошо. А то мне уже стыдно, что я все дела сбросил на тебя. Если что понадобится, говори, постараюсь помочь.       – Вы очень вовремя позвонили. Мне нужен доступ к архивам исследовательского отдела. Я могу его получить?       – Да зачем тебе это старье? – удивился Вельд. – Совсем нечем заняться? Или... по делу Рапсодоса еще что-то всплыло?       – Нет, сэр, это связано... с другим делом. Точнее, я предполагаю, что связано...       – Ладно, потом объяснишь. Коды доступа к базам данных я тебе предоставлю, но вот с бумажным архивом сложнее. Если честно, даже я точно не знаю, где он хранится. Кое-что, возможно, бросили в старой лаборатории, можешь для начала поискать там. Если, конечно, лабораторные журналы тебе чем-то помогут. Что-нибудь еще?       – Да... Я хотел спросить: вы все еще считаете, что этот человек мог бы стать одним из наших сотрудников?       – Конечно. А почему ты спрашиваешь? Что-то не так?       – Разве вам не сказали? Он пытался убить вице-президента!       – Только потому, что за это заплатили. Если ему заплатит корпорация, он будет охранять и вице-президента, и всех остальных так же преданно и самоотверженно, как это делаешь ты.       Положив трубку, Ценг коротко пересказал разговор с Вельдом Рено и тот сразу возгорелся энтузиазмом:       – Ну вот, все путем! Теперь, может, что-нибудь нароем. Эй, ты все равно недоволен? Что еще не так?       – ...еще я не понимаю, почему никто кроме тебя до сих пор штрих-код не заметил. Ведь людям свойственно обращать внимание на татуировки...       – Тоналкой замазывает, когда на дело идет? Я свои тоже как-то пытался. А не вышло – то просвечивает, то цвет не тот.       – Значит, на особую примету тоже нечего рассчитывать, если ее можно замаскировать. Хоть бы отпечатки где-нибудь оставил... нет, я понимаю, что он профессионал и не совершит подобной ошибки... это я так, от растерянности, что ли. Не получается ничего придумать.       Рено попытался его хоть как-то подбодрить:       – Слушай, давай так: я прямо сейчас возьму вертолет и полечу искать этот гребаный архив, вдруг там и вправду что-то полезное найдется. А ты иди выспись, а то на тебя уже смотреть страшно!       Вместо того, чтобы последовать совету Рено, Ценг пошел к заброшенной церкви, надеясь увидеть Аэрис. Она и вправду была там, как всегда, возилась с цветами, а увидев его выронила лейку с водой.       – Ценг? Что-то случилось?!       – С ним? Ничего. Я же говорил, Зак выполняет секретное задание, с ним пока нет связи. Но я помню про твои письма и передам... как только получится.       – Нет, ты не понял. Я спросила, что случилось с тобой?       Ценг невольно поморщился. Перед тем, как пойти к Аэрис, он долго разглядывал свое отражение в зеркале, хотя и знал, что сделать ничего не получится. Синяк с виска переместился на скулу, расплылся чернотой под глазом и начал опускаться вниз по щеке. Врач, как всегда, развел руками: "А что вы хотели? Тонкая кожа, слабые сосуды... медицина тут бессильна. Придется ждать, пока само пройдет".       – Ты выглядишь, словно...       "...жертва нападения уличных грабителей," – мысленно продолжил Ценг и зачем-то солгал:       – Я поскользнулся на лестнице. Вот, о ступеньку ударился.       Впрочем, это была не ложь, а в определенном смысле полуправда.       – Иди сюда, попробую тебя полечить.       Ценг сел на скамью, Аэрис, встав у него за спиной, осторожно прижала ладони к вискам. Сразу стало легко и спокойно, как и раньше, когда она была рядом.       – Ну вот... Синяк убрать я не смогу, но, может, хоть болеть перестанет.       – Уже перестало. Ты волшебница.       Ценг повернул голову и успел поцеловать нежную теплую ладонь, прежде чем Аэрис отдернула руку.       – Что ты делаешь?!       – Хотел поблагодарить. Я тебя напугал?       – Нет, я просто не ожидала...       – Что Турки способны на благодарность? – спросил Ценг, чуть более резко, чем следовало. – Тогда можешь называть это вежливостью.       – Ценг! Если бы ты не работал на корпорацию...       "То... что? Зак тоже работал на корпорацию, когда ты с ним познакомилась. Тебя это не смущает?" – едва не спросил Ценг, но успел себя остановить. Глупо устраивать сцену ревности, если понимаешь, что признаваться в любви уже слишком поздно.       – Извини. Хорошо, что напомнила о работе. Я пойду, у меня еще много дел.       – Приходи еще. Я всегда рада тебя видеть.       Ценг ушел, думая о том, что снова пришлось солгать. Что Зак не на задании, а в лаборатории Ходжо, и он пока не может выяснить, что там происходит, и вряд ли в ближайшее время у него появится такая возможность, потому что придется все бросить и заняться поисками другой лаборатории. Той, в которой кто-то пока еще неизвестный трудится над созданием клонов-убийц, выглядящих как более-менее точные копии Руда. Мыслью о том, что копий может оказаться несколько, Ценг пока еще ни с кем не поделился.       В доставленных из старой лаборатории бумагах нашлась одна-единственная зацепка: имя сотрудника, участвовавшего в проекте "Генезис", но позорно изгнанного за "использование оборудования в личных целях". Личные цели оказались достаточно неожиданными: ученый пытался синтезировать средства для продления молодости и повышения потенции. Разумеется, корпорации, заинтересованной в получении идеальных солдат, подобные разработки оказались не слишком нужны.       Увидев дату рождения незадачливого исследователя, Рено расхохотался:       – Ой, бля, не могу... вот это номер! Дедуля мечтал не только о вечной молодости, но и вечной ебле с молоденькими блядями?       – Рено, прекрати. Лучше посмотри на его фамилию.       Рено посмотрел и отвесил челюсть.       – Бля... Это же тот чувак, который какой-то там санаторий строил в Косте? Но... ему, значит, лет сто уже?! Или нет, больше... щас попробую посчитать... Сто восемь?! Ну ни хуя ж себе живучий...       – Значит, синтезировал себе какое-нибудь средство, – пожал плечами Руд и повернулся к Ценгу: – Может, стоит им заняться?       Ценг, немного подумав, согласился. Но вернувшийся из Юнона Вельд решил по-своему и отправил разбираться с гериатрическим пансионатом Рукопашника и Рукопашницу. По его мнению, Рено и Руд были слишком заметными, а Рено еще и слишком непредсказуемым. К тому же, Рукопашник до того, как начал работать на корпорацию, руководил детективным агентством. Возможно, прежний опыт помог ему выяснить то, что проморгали во время предварительного расследования: именно владелец пансионата неоднократно пытался выкупить участки тех, с чьих смертей и началось расследование. Уговаривал, отчаянно торговался, стараясь сбить цену, даже попытался подкупить оценщика, чтобы тот занизил стоимость одного из участков. И в конце концов ухитрился купить его со значительной скидкой – у вдовы владельца, которого, похоже, сам и заказал.       Такой поворот оказался неожиданным для всех сотрудников отдела. Рено так и вовсе не смог сдержать ярости:       – Да еб твою мать... Вот эта вся херня с трупами только ради того, чтобы сбить цену на какой-то огрызок земли? Но нахуя?! Он вообще ебанутый на всю голову?       – Возможно, этот пансионат всего лишь прикрытие для чего-то более значимого. Лаборатории, где он занимается клонированием?       – Не, лаборатория у него уже где-то есть, а пансионат же еще не достроили!       – Значит, будем искать лабораторию и приглядывать за пансионатом, – решил Вельд.       В процессе поисков удалось выяснить еще одну интересную деталь: помимо пансионата, пока еще находившегося на стадии котлована, ученый владел еще и чайной фабрикой на окраине Юнона. Проверить, не найдется ли там чего-нибудь интересного, вызвался Катана и, едва прибыв на место, сразу же узнал, что вокруг фабрики происходит что-то нехорошее. В частности, самим фактом ее наличия оказалась очень недовольна достаточно многочисленная местная община вутайцев: и продукция там некачественная, и работников эксплуатируют почем зря, и вообще сжечь бы ее к бахамутовой матери от греха подальше. Катана предположил, что дело, скорее, в конкуренции, так как промышленное производство чая всегда выгоднее традиционного кустарного. А значит, и впрямь следовало ожидать диверсий.       Так и получилось: на закате следующего дня со стороны фабрики к городу поползло облачко, отчетливо пахнущее дымом. Катана сразу же направился туда, но к тому времени, как он добрался до фабрики, все было кончено. Склад готовой продукции догорал. Вутайцы занимались серьезным и важным делом: топили в океане трупы конкурентов, тщательно упаковывая их в джутовые мешки с камнями, собранными здесь же, на берегу. Катана вмешиваться не стал, наблюдал за происходящим издалека, стараясь запомнить как можно больше подробностей и сожалея, что не получится заснять хоть что-то на телефон – освещение не позволяло. Один из трупов показался ему знакомым. Катана всмотрелся, беззвучно выругался и набрал номер Вельда, чтобы сообщить ему не очень приятную новость. Получалось, что дело, над которым они работали, могло зависнуть по причине смерти одного из основных фигурантов.       Вельд, занятый поисками своей дочери, которая неожиданно для всех оказалась главой террористической организации, переадресовал его к Ценгу, а Ценг предложил для начала обратиться к местным властям, чтобы не терять время. Вот тут-то и подстерегал сюрприз: начальник городской полиции наотрез отказался что-либо расследовать, утверждая, что фабрика загорелась сама, а ее рабочие разбежались. Отчасти это было правдой: вутайцы методично вырезали только охрану и управленцев, не тронув простых работяг, которые теперь утверждали, что пожар начался случайно и никаких вутайцев они в глаза не видели.       Катана, сразу догадавшись, что дело нечисто, чуть поднажал и выяснилось, что поджоги в Юноне и окрестностях случаются регулярно: то понаехавшие вутайцы между собой чего-то не поделили, то портовая мафия войну за склады устраивает. А поскольку все эти разборки до сих пор обходились без трупов, начальник полиции, чтобы не утруждать себя расследованиями, все подобные происшествия оформлял как «нарушение правил пожарной безопасности, которое повлекло...» и так далее. У него даже хватило наглости заявить: «Не будет тела – не заведу дело!» Катана, разозлившись, не схватился за любимое оружие, а позвонил на военно-морскую базу в Юноне. В результате начальник полиции получил сколько угодно тел, скорее всего, намного больше, чем ему хотелось.       Уже на следующий день вызванные из Юнона водолазы доставали со дна один труп за другим, пока в очередном мешке не обнаружился предполагаемый клон. Его уже успели объесть рыбы, татуировка стала неразборчивой, но Катана рассчитывал, что эксперты смогут найти способ его идентифицировать. Все же найти труп главного подозреваемого лучше, чем вообще ничего.       Пока водолазы обыскивали дно, Катана и прибывший на подмогу Шокер не успокоились, пока не перерыли все окрестности, и в конце концов нашли кое-что важное: лабораторию, замаскированную в заброшенной выработке, оставшейся после добычи известняка. Впрочем, ничего полезного они там не обнаружили. Сама лаборатория тоже выгорела дотла, никакой документации, разумеется, не сохранилось и лишь по оплавленным остаткам оборудования можно было предположить, что оно предназначалось для выращивания клонов. Это косвенно подтвердила еще одна находка: засыпанная известью яма с останками тех, кто явно был получен в результате таких экспериментов, однако чем-то не устраивал своего создателя.       Вельд по-прежнему был недоступен, Катана попытался доложить о своих находках его заместителю, но и Ценгу в тот момент было не до новостей, пусть даже таких интересных, потому что незваный гость с штрих-кодом на затылке снова появился в Мидгаре, прямо в здании корпорации. И обнаружить его удалось лишь благодаря дополнительной сигнализации, установленной на входе в архив и сработавшей при попытке взломать замок. Походило на то, что он явился именно за теми доисторическими бумагами, которые Рено притащил из старой лаборатории, где проводились первые опыты проекта «Генезис».       Все входы и выходы немедленно перекрыли, Руда и Рено Ценг послал охранять вертолетную площадку, а сам решил спуститься в центр наблюдения, чтобы попытаться отследить злоумышленника с помощью видеокамер в коридорах и на лестницах. Подбежал к только что подъехавшему лифту, но войти не успел, только увидеть того, кто уже находился в кабине.       – Руд? Зачем ты здесь? Я же приказал...       Дверь закрылась, кабина поехала вниз, и в этот момент Ценг понял: человек в лифте – не Руд, а его копия. Очень близкая к оригиналу, но чем-то неуловимо отличающаяся. Понял и побежал вниз по лестнице, зная, что все равно не успеет.       Однако неожиданно для самого себя успел: толкнул дверь, ворвался в подземный гараж, разрядил всю обойму в лобовое стекло разогнавшегося до полной скорости лимузина и каким-то чудом смог броситься в сторону, когда водитель направил машину прямо на него, а потом к выезду из гаража, снеся шлагбаум, который охрана успела опустить. Ценг проводил его взглядом и убрал пистолет в кобуру. Преследовать убийцу не имело смысла – и так понятно, что он бросит машину в ближайшем переулке и растворится в толпе.       В гараж вбежал Рено.       – Эй, шеф, ты цел?       – Почти, – огрызнулся Ценг, сам еще не веря, что отделался всего лишь разбитым локтем. И выругался по-вутайски, не сумев справиться с нахлынувшей яростью.       – Что-то еще не так? – осторожно предположил Рено.       – Все не так! Я мог застрелить его там, в лифте.       – А почему не стрелял?       – Потому что принял за Руда. На нем были точно такие же очки... и серьги, и галстук на этот раз черный, а не красный.       – Бля... Ну и пиздец... то есть, я хотел сказать, сюрприз. Так вот почему охрана его не заметила.       – Придется временно отстранить Руда. Во избежание дальнейших подобных сюрпризов. Пусть возьмет отпуск и сидит где-нибудь, не высовываясь.       Не помогло. Пока Руд скучал, не зная чем себя занять, кроме разгадывания кроссвордов, произошла очередная серия убийств – на этот раз в небольшом портовом городке к северу от Юнона, который даже на карту нанести еще не успели. Примечателен он был лишь рынком, где торговали экзотическими пряностями и снадобьями традиционной вутайской медицины. По странному стечению обстоятельств все погибшие оказались именно торговцами этого рынка. И только в департаменте расследований знали: кроме торговли они занимались еще и контрабандой, а также являлись организаторами налета на ту самую чайную фабрику. Убийцу видели несколько человек и смогли описать достаточно подробно: настолько, что начальник полиции сразу же сообразил, кто идеально подходит под эти приметы. И немедленно разослал на него ориентировки, одну из которых получил Ценг и сразу же вызвал к себе Руда и Рено, коротко обрисовал ситуацию, зачитал показания свидетелей.       – Ситуация такова, что во всех этих преступлениях, и еще в нескольких похожих собираются обвинить Руда, так как наш неуловимый убийца с штрих-кодом теперь официально считается мертвым.       – А если он все еще жив? – поинтересовался Рено.       – Не понимаю, каким образом, – Руд покачал головой, – Катана своими глазами видел, как вутайцы сбросили его тело в океан в мешке с камнями.       – Тело было ...не совсем мертвым? – предположил Ценг и это вовсе не было шуткой.       Рено внезапно заржал:       – Выплыл, сука! Это же у них там, в Гонгаге, говорят "кому суждено быть повешенным, тот не утонет!", ну вот он и не утонул!       – Я бы его своими руками повесил, – в сердцах сказал Руд. – Или сам повешусь, только чтобы это все уже кончилось.       – Или тебя повесят вместо него, – не удержался Рено.       Повисло напряженное молчание. В конце концов Ценг сказал:       – Я вижу только два возможных варианта: или ты сдашься и будешь сидеть под арестом, пока мы не сможем доказать твою невиновность, или продолжишь скрываться. Но в этом случае станешь основным подозреваемым и относиться к тебе будут как к преступнику, со всеми вытекающими. Меня больше устроил бы первый вариант.       – А меня нет. Делайте со мной, что хотите, но в тюрьму не сяду.       Рено надолго задумался, теребя выбившуюся из хвоста прядь волос, словно пытался что-то вспомнить, и вдруг его осенило:       – Слушай сюда! Если не хочешь сесть в тюрьму вместо этого мудака, сними очки. Я серьезно.       Руд посмотрел на него как на идиота.       – Сними, – внезапно поддержал Ценг, – я пока что не понимаю, что именно он имеет в виду, но, похоже, что-то дельное.       В конце концов Руд сдался.       – Во-о-от! Посмотрите на его глаза! – заорал Рено, указывая пальцем. – Все видели, какого цвета, да? А у того козла – голубые! Сам видел! И все свидетели в один голос говорят, что голубые! Это даже лучше, чем алиби, разве нет?       Ценг покачал головой.       – Ненадолго. В следующий раз убийца наденет линзы соответствующего цвета... и что дальше?       Рено не нашелся, что ответить, пожал плечами, оглянулся на Руда...       – Эй, напарник, ты чего?! Тебе плохо? Сядь, я тебе сейчас галстук развяжу... Вот, дыши глубже. Может, воды принести?       – Лучше текилы... – Руд рванул воротник рубашки так, что посыпались пуговицы. – Я слышал, как вы говорили о клонах, но не понял. А теперь вспомнил и... У моего отца глаза были... голубого цвета. А у меня – как у матери.       Ценг молча вышел из кабинета. Вернулся через полчаса с целой охапкой каких-то бумаг, разложил на столе. Одну из папок Рено узнал по обложке – это оказалось личное дело Руда.       – У многих сотрудников отдела было криминальное прошлое. О моем прошлом ничего не знает даже Вельд. Мне иногда казалось, что он считает меня результатом научного эксперимента, как Генезиса и... остальных. Но у тебя была обычная жизнь, обычная семья, ты ходил в школу и занимался боксом в спортивной секции, а потом... Руд, что случилось с твоими родителями?       – Отца приговорили к смерти... за преступления, которых он не совершал. Мать умерла в зале суда, когда оглашали приговор – остановилось сердце. Она слишком его любила, чтобы выдержать... такое.       – Тебе было четырнадцать?       Руд кивнул.       – Пришлось бросить и школу, и спортивную секцию. Как я жил дальше... в личном деле записано. Наверное, я пришел сюда потому, что мне хотелось чего-то вроде... справедливости? Без подстав и судебных ошибок.       – Все сходится, – Ценг кивнул, глядя в лежащие перед ним бумаги, – это показания сотрудников тюрьмы, где содержался твой отец. В тот год к ним несколько раз обращался один и тот же человек с предложением купить образцы генетического материала заключенных. Особенно интересовался приговоренными к смертной казни. Похоже, ему удалось... клонировать твоего отца.       – А... сколько у него получилось копий?       – Не могу даже предположить... – Ценг покачал головой. – Судя по яме с останками, которую обнаружили у сгоревшей лаборатории, большинство "образцов" оказались, если так можно выразиться, бракованными. Удачных попыток было, скорее всего, три. Дона Джулиано убил Сорок Седьмой. Катана видел труп Сорок Третьего – он успел разглядеть, что последняя цифра в штрих-коде отличается.       – Ух ты, глаз-алмаз! – удивился Рено. – Вот тебе и очкарик! А еще один где?       – На видеозаписи, которую прислал Туэсти, точно не тот, который побывал у нас в гостях. По времени не совпадает. Не мог так быстро добраться из Мидгара в Коста-дель-Соль.       – Так с него и начнем, а? Давай прямо сейчас вылетим туда и посмотрим! Руд, ты с нами, да? Может, на этот раз у нас получится?       Предчувствие не обмануло: то, что началось на побережье Коста-дель-Соль, там же и закончилось, причем без участия Турков – за пару часов до их прибытия в том самом пансионате, почти достроенном, но еще не открывшемся произошла перестрелка. Прибывшая с некоторым опозданием полиция обнаружила в здании двух перепуганных горничных (как и следовало ожидать, они почти ничего не видели, а то, что видели, не запомнили) и полтора десятка трупов, среди которых оказался владелец пансионата, несколько его сотрудников и лысый мужчина крупного телосложения, которого пока еще не удалось опознать.       Ценг попросил разрешения осмотреть место происшествия и получил его. Турков пропустили за ограждение, как только эксперты закончили с отпечатками пальцев и фотографированием улик. И тут-то выяснилось самое интересное: покойник за столом оказался именно тем ученым, которого они безуспешно разыскивали почти четыре года, хоть и поверить в это удалось не сразу, несмотря на полное сходство с архивной фотографией.       – Лет на шестьдесят смотрится, – оценил Рено. – А я-то его старой черепахой обзывал. Бля... да чтоб мы так в его возрасте выглядели! Если доживем...       – А вдруг это вообще не он? – предположил Руд. – Родственник... или просто похож...       – Думаю, можно проверить по отпечаткам пальцев. Сейчас уточню.       Выяснилось, что полиция уже сделала это, установив личность погибшего. А в потайном сейфе нашлись документы, подтверждающие, что именно он собирался под видом обычного дома отдыха для престарелых открыть экспериментальный центр для желающих не только продлить себе жизнь, но и вернуть молодость.       Первый из его потенциальных клиентов как раз сидел на лавочке у входа в обнимку с чемоданом: он только что приехал, наткнулся на полицейский кордон и никак не мог поверить, что его мечта о возвращении молодости только что накрылась общеизвестным предметом кухонной утвари. Почему-то никому не было его жаль. Особенно Туркам, которые как раз пытались понять: следует ли воспринимать происходящее, как подарок судьбы или как очередную ее насмешку. С одной стороны, они получили именно то, что хотели – непосредственного виновника всех преступлений, пусть и в виде трупа, все возможные доказательства его вины и заодно алиби для Руда, который все еще числился подозреваемым. С другой стороны – все наработки и результаты исследований исчезли, словно их никогда и не существовало: в компьютере не оказалось ничего, кроме деловой переписки, в сейфе – только финансовая документация, ничего научного. К тому же установить, который из клонов лежит на полу у входа в кабинет, не представлялось возможным: пуля из крупнокалиберного пистолета, выпущенная почти в упор, разнесла ему затылок так, что от татуировки ничего не осталось.       Рено вдруг наклонился над трупом, пытаясь рассмотреть что-то.       – Что там? Что-то интересное?       – А вот, сами гляньте!       Рено приподнял левую руку мертвеца, развернул, чтобы показать: на двух пальцах ногти почернели и начали отслаиваться, верхние фаланги заклеены лейкопластырем.       – Вы же видео из гаража смотрели, да? Там на последних кадрах видно, как его на входе дверью по руке ебнуло. Ценг, это же точно тот самый, который на тебя наехать пытался, зуб даю!       Ценг кивнул.       – Значит, теперь у нас есть возможность идентифицировать преступника по имеющимся видеозаписям. Хорошо, я сам этим займусь, прямо сейчас.       Рено повернулся к Руду.       – Все, напарник, ты чист, как лобовое стекло после мойки! Этого жмура мы щас сдадим, как подозреваемого по всем последним делам. Свидетели опознают, эксперты подтвердят, дело закроют и отправят в архив... Э, погоди, ты не рад? Че не так?       Вместо Руда ответил Ценг:       – Еще один клон – скорее всего, именно Сорок Седьмой – по-прежнему неизвестно где и неизвестно что собирается предпринять. Рано радоваться.       – А... понятно. Ну, я имел в виду, пусть хоть сейчас обвинения снимут. А дальше посмотрим...       Так в итоге и получилось. Экспертиза подтвердила полную генетическую идентичность найденного трупа с теми останками, которые выловили из океана водолазы, а начальник городской полиции Юнона даже извинился перед Рудом, уверяя, что в его практике это первый случай, когда преступники оказались близнецами-двойняшками, да еще и похожими на другого человека.       – Ты лучше порадуйся, что не тройняшки! – съехидничал Рено, и у начальника полиции сразу же стало такое выражение лица, словно он одним махом разжевал недозрелый лимон.       Не оценил шутку и Руд, который знал, что где-то еще бродит на свободе по меньшей мере один его двойник. Помнил об этом и Ценг, решивший во что бы то ни стало найти его.       Дело о безумном ученом, возжелавшем вечной молодости, действительно удалось закрыть и сдать в архив без особых бюрократических сложностей, но Турки продолжали расследование, теперь уже негласно, занимаясь поисками Сорок Седьмого в свободное от других заданий время.       – Может, ну его нахер? – предложил однажды Рено.       Ценг покачал головой.       – Я обещал Вельду, что закончу это дело. И не отступлю, пока не найду того, кто остался, или хотя бы не увижу тело. Своими глазами.       Но лишь полтора года спустя Туркам удалось засечь неуловимого убийцу, отмеченного штрих-кодом. В основном, благодаря содействию Рива Туэсти, который приспособил для сбора информации видеокамеры почтовых дронов.       Брать Сорок Седьмого вылетели втроем. Ровно столько сотрудников осталось в департаменте после инцидента с Циркониадой. Если, конечно, не учитывать только что принятую на работу девушку-стажера, которую оставили "сидеть на телефоне".       К дому, где он поселился. подошли в предрассветном тумане, надежно скрывавшем их от развешанных вокруг видеокамер, старомодных, без датчиков движения и съемки в инфракрасном диапазоне. Оставалось лишь выбрать способ проникновения и воспользоваться им, тихо, незаметно, не поднимая шума.       Тихо не получилось. На полпути к окну, выглядевшему гостеприимно приоткрытым, в сигналку – примитивнейшую, из пары консервных банок, связанных проволокой – вляпался Рено, выругался от неожиданности. Ценг даже не успел сделать ему замечание – еще одна сигналка, на этот раз шумовая, сработала под ботинком Руда. И почти сразу из приоткрытого окна вылетела граната, для начала не боевая, а тоже "шумовуха". Хозяин дома ждал их и заранее приготовил теплый прием.       Вместо захвата по всем правилам получилась перестрелка, абсолютно бессмысленная и безрезультатная, как в дешевеньком боевичке. Сорок Седьмой держал оборону, не подпуская Турков близко к дому, они, в свою очередь, перекрыли ему путь к гаражу, не давая воспользоваться машиной, чтобы сбежать. Так могло продолжаться бесконечно долго, но одна из пуль в конце концов угодила во что-то горючее и взрывоопасное. Раздался негромкий хлопок, из разбитого окна потянулись струйки дыма, заплясали языки пламени. Раздуваемый сквозняком огонь начал быстро распространяться.       Рено вдруг встал в полный рост, махнул рукой в сторону дома:       – Эй, ты там! Выходи, если жить хочешь! Сгоришь же нахрен со своей хибарой! Мы стрелять не будем, зуб даю!       Ценг убрал пистолет в кобуру и подошел к Рено.       – Выйди к нам. Я предлагаю переговоры.       Скрипнула дверь, Сорок Седьмой появился на крыльце с пистолетом в руке, но стрелять, похоже, не собирался.       – Я больше не хочу убивать. Уходите. И дайте уйти мне.       Ценг покачал головой. Это предложение было неприемлемым и для него, и для остальных Турков. Не для того они проделали столь долгий путь, чтобы в конце его просто повернуться и уйти.       – Я знаю, кто ты. Я знаю, почему ты... такой. Сдайся, и у тебя будет возможность стать одним из нас.       – Да соглашайся же! – поддержал Рено. – Прикольная работа, клевая зарплата, а узаконить тебя будет просто, запишем вот как его родственника, типа старший брат и все такое...       Сорок Седьмой не ответил, внимательно посмотрел на Ценга, потом на Руда, кивнул ему, словно прощаясь, и вдруг опустил пистолет и шагнул назад – в пылающий дверной проем. Последовать за ним не рискнул даже отморозок Рено. А несколькими мгновениями спустя в доме рвануло так, что Турков повалило на землю взрывной волной.       – Ну, бля... – выдохнул Рено, глядя на горящие развалины. – Столько лет ловили... и вот такое...       – Зато больше ловить не придется, – ответил Руд, помогая подняться на ноги Ценгу. – Теперь уже точно все закончилось.       – И все же я хотел бы увидеть тело, – упрямо повторил Ценг.       – А пригоршня пепла тебя не устроит, не? – огрызнулся Рено. – Клоны Генезиса негорючими не были? Значит, и этому хана!       Полгода спустя на окраине Гонгаги в небольшом доме с палисадником поселился неразговорчивый мужчина, голубоглазый, с едва заметным шрамом на затылке, словно от сведенной татуировки, и полузажившими следами от ожогов на руках. К немалому удивлению соседей занялся разведением цветов, и у него это неплохо получалось, ничуть не хуже, чем колоть дрова и разделывать пойманную в океане рыбу.