Шрамы

Даркан провел рукой по шершавым шрамам, пересекающим все лицо. Они снова неприятно заныли, хотя мужчина знал, что это – фантомная боль, настоящей он уже давно от них не ощущал. А сейчас вдруг, на тебе, заныли. Возможно, потому что кое-кто рыжая и неугомонная своими шутливыми наездами на него косвенно напомнила ему о другой женщине. Не будь он маршалом, разыскиваемым по всей Асмодеи, не будь он врагом своего собственного народа, он бы, возможно, проведал ее. Не из-за чувства вины или грызущей совести, что он не был в том месте столько десятков лет, поглощенный войной, а скорее из-за равнодушного любопытства, кем она стала. Несомненно, Даркан знает все о состоянии ее здоровья, его отец иногда говорит о ней, хотя и знает, что маршал предпочитает не затрагивать эту тему. Слишком опасно и слишком… фантомно. - Хочу наведаться домой. – Внезапно поднял голову маршал, обращаясь к своему генералу и пилоту по профессии. Отец и сын были одни в кабинете маршала, но седовласый мужчина все равно невольно обернулся назад. Он хмуро посмотрел на сына, но промолчал. – Один. Дейв нахмурился еще сильнее, отложил в сторону схему боевой машины и вытер морщинистые руки старой тряпкой от копоти. Выждав несколько секунд, он все-таки озвучил то, что Даркан и так ожидал услышать: - Ты о чем вообще думаешь? – Мужчина засунул руку в карман рабочего комбинезона и достал оттуда трубку. Не спеша закурив, он пожал плечами, - А впрочем, кто здесь маршал. Ты сам несешь ответственность за свои поступки. - Я знаю. – Сухо кивнул Даркан. – Ты мне всегда это говорил. Даркан встал из-за стола, оправил льняную рубаху, и осмотрел свой кабинет. Отсюда ему потребуется лишь его верные доспехи, возможно стоит так же взять пространственный мешок, или как он там вообще называется у магов, чтобы взять с собой достаточно провианта. Штука редкая, но Даркан – главнокомандующий, а значит один ему найдут, и совсем неважно, как он там называется. Вот только даже столь высокое звание, устрашающая мощь и холодный уверенный взгляд не освободят его от обязанности придумать себе оправдание. «Окружил себя цветником, теперь сам разбирайся» - по-доброму шутил Дейв, когда речь заходила о сестрах, Аделе, Шендель или даже Пейле. Всем им было важно знать, если их маршал что-то задумал, и отмахнуться от них было невозможно. В итоге, Даркан ничего не придумал. - У меня есть дела. - Но мы не можем отпустить тебя одного! – Сказала одна сестра. - Это слишком опасно! – Добавила вторая. Даркан сурово взглянул на собиравшуюся что-то сказать Аделу, тем самым прервав ее: - Я не спрашивал вашего мнения. Возвращайтесь к своим обязанностям, это приказ. Мужчина раздраженно вздохнул, когда вновь остался один в тишине. Возможно, это было слишком грубо. Размяк, как же ты размяк, Даркан. Еще немного, и от старого медведя не останется даже когтей. Мужчина поправил нагрудник, убрал черную челку назад и надел шлем. Мешок с припасами и лекарствами «на всякий» уже покоились на вороном коне, который лишь покорно склонил голову при приближении хозяина. Маршал последний раз кивнул своим генералам, залез на скакуна и ударил пятками в бока. Тот встал на дыбы, и вскоре след Даркана простыл. Путь был не близкий, и, несомненно, опасный, его люди были правы. Но опасный он был не для Даркана, нет. Если маршал, здоровый, полный сил, в полном вооружении, встретит сейчас какой-нибудь отряд бедолаг, им не выжить. Однако, Даркан не собирался оставлять за собой кровавый след. Ему ни в коем случае нельзя будет привести за собой хвост, а значит подвергнуть опасности людей, за жизни которых, как ему казалось, он все еще несет ответственность. Возможно, что ему попадутся совсем юнцы, рекруты, которые пока еще и не умеют ничего, кроме нести дозор. С какого возраста нынче призывают в армию Асмодеи? Сейчас, наверное, еще раньше. Во времена Даркана - в семнадцать. Вот и ему было, если не соврать, семнадцать. Всего лишь семнадцать, жалкие крупицы по сравнении с теми годами, что даровало ему перерождение в даэва. Семнадцать – подумать только, даже не мужчина, мальчик. Семнадцать – еще ничего не успел повидать, ничего не умеет, но сколько амбиций, казалось, и море по колено! И таких берут на службу. Чего таить, под его началом таких же безбашенных юнцов с кипящей кровью и ветром приключений в голове. Семнадцать. А ей, стало быть, девятнадцать. Но она была невероятно сильна. Гений, всеми признанный светоч среди высокозванных волшебников и волшебниц. Даркан вдруг на секунду задумался. Теперь она ему невероятно напомнила дочь. Шендель умна и сильна, но, именно из-за этого, Даркан бы не хотел своей дочери этого. Сила, власть, влияние – все это невероятно притягательно и сладко, но так губительно, если ты к этому не готов. Господство над другими сведет с ума, недостижимый идеал будет возносить тебя все выше и выше, пока ты не допустишь ошибку и не упадешь со своего олимпа. Она была ослеплена своим могуществом, и это ее сгубило. Ни за что на свете Даркан не хотел бы, чтобы его дочь повторила эту судьбу. Маршал дернул сбрую, давай тому сбавить темп и немного отдохнуть. Он потрепал его по черной гриве, получив в ответ недовольное фырканье. Мужчина снял с головы шлем, положил его в седельную сумку, а сам накинул капюшон плаща. Невольно, с потрескавшихся на морозе губ слетело имя той девушки. Мариэль. *** - Ты глуп и труслив, если боишься попробовать! – Мари вздернула курносым кончиком носа, насмешливо поглядывая на младшего «брата». – Мой отец поступил опрометчиво, когда взял тебя к нам! - Мариэль! – Грозно прикрикнул на нее Дейв, подходивший к ней из-за спины так, что она его еще не успела увидеть. Девочка вздрогнула от окрика отца, но лишь фыркнула в ответ и, взмахнув копной темно-зеленых, почти болотного цвета волос, удалилась прочь к себе в комнату. – Твой отец был моим лучшим другом, Даркан, ты и твоя мама всегда будете желанными гостями в нашем доме. Твой отец был прекрасным воином и погиб, защищая нашу родину. Солдат присел перед ребенком на одно колено, чтобы быть наравне с ним. Бирюзовые глаза, казалось, были наполнены влагой, но взгляд из-под черных смоляных бровей был злым, агрессивным. - Моего отца убили из-за приказа сверху. – Почти прорычал мальчик. Он с самого детства рос в военной семье, знал устав и общался с друзьями отца, и, будучи всего лишь восьмилетним ребенком, он был любознательным и сообразительным. Поэтому он все понял, сопоставил обрывки фраз, слова отца и матери, и всех остальных. – А МАРИ - ДУРА! Мальчик, зажмурившись, во все горло выкрикнул это и, нырнув под руку мужчины, убежал. Дейв был прекрасным отцом. Он не давил на Даркана, не лишал его с матерью выбора. Но так было лучше для всех, и никто не пожалел об этом решении. У Мариэль не было матери, у Даркана – отца. Семьей они все равно не стали, но Даркан и по сей день благодарен Дейву, что все это время был рядом с ним, воспитал из него прекрасного воина и, спустя годы, остановил от саморазрушения. В отличии от настоящего отца Даркана, Дейв не был стражем или гладиатором, но меч в руках держать умел. Он начинал как воин, но благодаря развитию науки в столице, на передовой стали доступны уникальные машины, работающие как на магии, так и на механике. Быть пилотом не было в почете, но какими удивительными ему казались эти машины. Несомненно, мужчина еще в своей юности заинтересовался творениями инженерной мысли и многие часы мог проводить, ковыряясь в механизмах. Он пророчил технологиям большую роль. А Даркан был, все-таки, неугомонный и вспыльчивый ребенок. Драчливый, уже тогда уверенный в себе. Если он хотел владеть мечом, то никто не заставит его усидеть за книжками и схемами. Дейв не мог многому научить мальчика, основы он уже впитал от отца, а дальше лишь практика, оттачивание навыков, владение телом, уроки с теми, кто лучше. И мужчина поддерживал своего названного сына во всем, как когда-то помогал и своей дочери до момента, когда она превзошла его. Мари же была поистине уникальной. С момента, когда она впервые научилась колдовать, ее сила росла в геометрической прогрессии. Уже к восьми годам ее навыки можно было сравнить с опытным солдатом, достойным стать даэвом. В десять она освоила магию контроля, в одиннадцать она прочитала и выучила столько книжек, сколько смог ей предоставить отец из городской библиотеки Альтгарда и даже частично Пандемониума. В тринадцать она умела комбинировать сложнейшие заклинания, создавая нечто поистине новое. И тогда в их дом пришел известный в то время генерал из столицы. Он слыл одним из сильнейших волшебников, Дейв, по долгу службы, знал его, но не слишком хорошо. - Ты невероятно сильна, девочка. – Произнес он, но на его лице не дернулся ни один мускул. – Будь моя воля, я бы давно взял тебя к себе на службу, но, увы, – он жеманно пожал плечами, - слишком много будет бумажной волокиты и разборок с судом, я дождусь, когда ты достигнешь призывного возраста. - Но это же целых четыре года! – Взвизгнула зеленоволосая колдунья. - Всего четыре года. Для даэвов – это ничто. Вскоре ты сама узнаешь это. – Генерал развернулся, прошуршал по полу подол его плаща. Сопровождающие солдаты расступились и вытянулись по струнке. Однако волшебник задержался, почувствовав на себе прожигающий взгляд: - А ты, - он обратился к Даркану, что с вызовом и некой завистью смотрел на него все это время, будучи оттесненный спинами стражей, - возможно, тебя не убьют раньше, чем ты сможешь достичь хотя бы половины необходимой силы, чтобы стать даэвом. Генерал усмехнулся своим же словам, и несколько солдат тоже не удержались от ехидной усмешки. Даркан возненавидел этого генерала. Он станет даэвом, станет сильным и обязательно надерет ему его смазливую морду. Дейв видел, с какой одержимостью мальчик вновь взялся за тренировки. Даже для своих лет, ребенок уже умело владел коротким мечом. Но когда бок о бок с тобой живет гений… Мариэль не поддавалась воспитанию Дейва, и это острым шипом ежедневно раздирало сердце мужчины. Он видел, что его дочь – эгоистичная, злонравная, надменная, властная и, что хуже всего, самоуверенная… И ничего не мог с этим поделать. Все что он мог – воспитать из Даркана мужчину, способного сдерживать его дочь. Даркану семнадцать. Мариэль – девятнадцать. Он только поступил на службу, избрав путь воина, к которому столько лет усердно готовился, все еще человек. Она – ни много ни мало – уже два года даэв, офицер на службе у того смазливого генерала. Ей пророчат удивительные подвиги во славу Асмодеи и в скором времени еще более высокое звание. Еще бы, она ведь помимо прочего, дочь проверенного временем солдата, офицера, что раньше сражался на передовых, а теперь занимается воспитанием рекрутов. Перед ней уже были открыты все двери и все дороги, ее имя уже звучало в торжественных залах Пандемониума, под сводами которых уже звучал ее голос. Она уже лично виделась с самим главнокомандующим армии, говорила с ним, с генералами, командирами, уже руководила успешной кампанией в Альтгарде. Уже. Она уже, а Даркан… только. Все, чего он смог добиться, ни шло ни в какое сравнение с ее заслугами. За ее силу Мариэль прощали ее спесь и гонор, за знания ей прощали отвратительный нрав. Но Даркану приходилось лишь выслушивать, что он слишком агрессивный и совершенно недисциплинированный. Таким как он, пушечному мясу, нужно лишь ежедневно, до седьмого пота, тренироваться, чтобы достигнуть хотя бы благословения стать даэвом. Но он будет идти вперед, шаг за шагом, медленно, но непрерывно, усердно и старательно. Он обязательно им всем покажет и станет лучшим. - Ты уже знаешь дорогу до лазарета? – Девушка с нескрываемой наигранной жалостью смотрела на мальчика своими желтыми кошачьими глазами, а мальчик же, грубо сплюнув, сильнее сжал рукоять меча. – Ни манер, ни воспитания. Так и быть, дам тебе поблажку, нападай первый! Даркан не заставил себя ждать. Ему не нужно повторять дважды, он уже солдат, он владеет своим телом, владеет мечом и двигается быстро, но уверенно. Он сильнее своих сверстников. Ни один раз он побеждал их на кулаках, побеждал в тренировочных боях. Он сильнее более солдат. Но ему все еще далеко до Мариэль. Ее сила кажется недосягаемой точкой на горизонте, но Даркан обязательно спустит эту змею с небес на землю. Не в его правилах бить девочек, но она – оппонент, а значит он не будет сдерживаться. Даркан в мгновение ока оказывается с ее левой стороны и заносит меч кверху для удара. Девушка расслабленно улыбается и даже не собирается шептать свои проклятые чары. И вдруг Даркан видит перед своими глазами ледяной шип. Парень изгибается, уворачиваясь, и немедля проводит атаку снизу, останавливает клинок прямо перед телом девушки, и вместо удара мечом бьет в то же место кинжалом, который все это время был незаметен со стороны меча. Волшебница была готова заблокировать его меч, но не кинжал! Он достал ее! Достал! Но раздался глухой удар, отбросивший левую руку с кинжалом. - Волшебник должен поддерживать щит даже если он спит, мой милый Даркан, разве ты не знал? – Ядовито шепчет ведьма прямо на ухо парню. Даркан слышит несколько неразборчивых для него слов и, словно ужаленный, отскакивает от нее. Он успел избежать ее коварной атаки исподтишка, а потому огненный шар задел его лишь остатками жара, опалившими живот и лицо. - Даркан! Мариэль! Живо разошлись! - Папа! – Девушка удивленно моргнула пушистыми ресницами. - Я оставил вас двоих лишь на пять минут, а вы уже друг друга почти убили! – Вспыхнул отец, но ни один из его отпрысков не опустил виновато голову. – Мариэль! Ты же знаешь, что Даркан еще не даэв, как ты могла так подвергнуть его опасности? - Это я ее заставил. – С вызовом ответил черноволосый юноша. – Она не сможет убить меня. - Ха! Хочешь проверить? - Только трепаться можешь? - Отставить! – Мужчина рявкнул на детей. – Вы должны ценить не только свою жизнь, но и жизнь людей вокруг вас. Иначе вы ничем не лучше балауров, недостойных быть даэвами. Вы несете ответственность за свои поступки! Даркан опустил меч, от негодования вонзив его в песок тренировочной арены. Мариэль мило поджала губки, изображая фальшивое раскаяние. - Мариэль, - пилот был непоколебим, - о твоем поведении мы еще поговорим позже, а пока ну-ка быстро пошла… - Офицер Мариэль. – Поправила своего отца девушка, резко помрачнев. – Не забывай о субординации, не смей говорить со мной в таком тоне, я имею над тобой больше власти. Дейв не моргнул и глазом: - Офицер Мариэль. Пока вы на тренировочной арене, командовать здесь буду я. Пошла быстро собираться, вам с Дарканом поручена миссия. Даркан удивленно поднял голову, услышав свое имя. Его первая миссия? И с кем! С этой нахалкой Мари! - Что, Мари, не справишься одна? – Огрызнулся парень, нахально усмехнувшись. - Что?! Я?! – Взвыла та, - да я одна смогу хоть лорда балауров свергнуть! Она много что еще кричала вслед, но Даркан, отправив меч в ножны, ушел с арены вслед за наставником. Лучший способ взбесить волшебницу – игнорировать ее визги. - Даркан, - не оборачиваясь, нарушил тишину отец, - это я попросил начальство отправить тебя с ней. Якобы, чтобы она натаскала тебя. Юноша недовольно цыкнул, но отец продолжил: - На самом деле, я прошу тебя проследить за ней. Артефакт, который ей поручено доставить или, в противном случае, уничтожить, довольно противный. О нем пока ничего не известно толком, поэтому ее и послали. Мол, решит загадку, но, - тут мужчина остановился и обернулся, - мы с тобой ее знаем, она может быть слишком безрассудной. Даркан нахмурился и неуверенно кивнул. - Если у вас не получится его взять, лучше просто уходите. Кто знает, что таит в себе эта штуковина. *** Даркан остановил коня на пригорке, несколько выше не замерзшей горной реки. Он спрыгнул в снег, под верхним свежим слоем которого оказался плотный наст. Скакуна мужчина привязал к дереву, сняв седло и дав лошади немного еды из запасов. С крупа он снял мешок с вещами и вскоре разложил лагерь. Хоть какая-то деятельность после целого дня верхом наконец позволила отмахнуться от назойливых воспоминаний и скучного однообразного пейзажа. Даркан набрал хворост и подготовил кострище. Присев на корточки, мужчина выставил перед собой руку и произнес короткое заклинание. В миг на его ладони вспыхнул огонек, игриво поблескивающий на черном металле перчатки. Даркан не любил магию. Не любил ее как оружие, как слишком острый нож, которым можно легко порезаться самому. - Была бы она просто для практичности, - тихо буркнул себе под нос маршал, отпуская маленький огонек под сухие ветки. Магия практична и удобна – развести огонь, например, или очистить плац ветром. Может даже магия контроля, если мучает бессонница. Хотя нет, это уже перебор. Почему-то все маги в его воспоминаниях кажутся ему одержимыми. Как существует тонкая грань во владении холодным оружием – сражаться по необходимости или резать все и всех – так и есть некая грань в колдовстве. Вот только те, кто выбирают этот путь, начинают немедля поглощать все больше и больше знаний, не останавливаясь ни перед опасными заклинаниями, ни перед экспериментами. Мариэль хотела создать сильнейшее заклинание. Пейл практиковался с огненной магией, даже когда она выходила из-под контроля и калечила его. Шендель же, как иногда мерещилось Даркану, жаждет овладеть контролем над другими, управлять кем-то против его воли с помощью магии. А заклинатели, чего стоят эти маги! Им и черная магия по плечу. Проклятия, наваждения. Все это может обернуться против колдуна. Меч не предаст. Со сталью куда проще, клинок либо пронзит цель, либо сломается, встретив кого-то сильнее. Мужчина постелил настил и сел перед костром, завороженно глядя на танцующее пламя. *** - Он не двигается! Да что же это такое! – Волшебница безуспешно пыталась снять с постамента хрустальный шар, но тот совершенно не собирался поддаваться. Со злости девушка ударила по нему кулаком, но попала лишь по активированному щиту, защищавшему артефакт от физического воздействия. - Отойди в сторону, - Даркан отодвинул рукой возмущенную девушку, и попробовал повторить ее действия. Мариэль же тем временем ходила вокруг постамента, внимательно рассматривая тот. Но на нем не оказалось ни рычагов, ни выступов, ни даже рун. Девушка провела пальцем по шару и даже легонько постучала по нему, но щит не активировался. Даркан же пыжился и старался оторвать этот проклятый шар, чем вызывал лишь самодовольную усмешку на лице спутницы. - Отойди, я сломаю постамент. – Даркан вытащил меч из ножен, размахнулся, но, ожидаемо, лезвие отскочило от щита, что покрывал и постамент. Металлический звон эхом разнесся в пустом зале. - Хорошо, что я уже расправилась со всеми балаурами, а иначе бы на твое кряхтение уже сбежалась бы толпа! Даркан пропустил мимо ушей колкую фразочку, но меч убрал. Тогда же девушка создала небольшой огненный шар и приложила его к сфере. Щит вновь активировался, и отправил шар обратно владелице. Та погасила его. - Ну-ка, подойди сюда, мне кажется, щит поддается магии! – Даркан подошел, но, внимательно даже внимательно присмотревшись, не увидел ничего необычного. - Завязывай с этим, ничего не выйдет. - Заткнись! – Вспыхнула девушка. – Мне не нужны твои советы! - Твоя самоуверенность не доведет нас до добра! – Тоже вспылил Даркан, схватив ту за тонкое девичье запястье. Однако волшебница была настроена максимально серьезно. Она заберет этот артефакт, и ее повысят, это точно! - Заткнись, сказала же! – Мариэль дернулась из хватки парня, но тот не отпустил. Наказ его отца был четким. – Ты просто никогда ничего не мог добиться сам! Если тебе не хватает сил что-то предпринять, то это сделаю я! А о тебе никто и не вспомнит, когда я принесу в столицу эту штуку! Наконец девушка смогла освободить руку и вмиг та вспыхнула заколдованным пламенем. Волшебница шептала, создавала вокруг ладоней, выше, до локтей, одно из своих лучших заклинаний. Ее гордость. Даркан хотел было послать ее, но внутри что-то тревожно сжалось. Они легко разделались с балаурами на входе. И не потому, что Мариэль не оставила от них даже пепла. Нет, они были слабы сами по себе. Выглядело, что они даже не пытались защитить артефакт. И сама эта штука… Меч отскочил от него. И огонь девушки… Он ведь тоже отразился… - СТОЙ! – Осознав, Даркан закричал, попытавшись вновь ухватить товарища за руку, но та, в предвкушении, уже ничего вокруг не слышала. – МАРИЭЛЬ! Ослепляющий свет озарил своды, делая все вокруг монотонно белым. Ярчайший свет лишил возможности видеть. Затем прогремел взрыв, за которым не было больше ничего слышно. Следом прокатилась мощная взрывная волна, отбросившая волшебницу и воина в разные стороны. Вокруг все еще светло, словно на элийских землях. В ушах жуткие звон, в голове – ничего. Ни боли, ни единой мысли. Спустя время, к Даркану начали возвращаться чувства. Первым он услышал мучительный женский крик, но приглушенно, словно под водой. Зрение еще не успело вернуться, как лицо пронзила острая, ни с чем до этого не сравнимая боль. Острые осколки царапали лицо, рвали его на куски, голову наполнило лишь всеобъятное чувство страха. Еще немного, и голова расколется на части от этих ощущений. Они вновь вытеснили и слух, и вернувшееся ненадолго зрение. Инстинктивно закрыв голову руками, юноша невольно начал царапать руками лицо, лишь бы заглушить эти ощущения, прижать кровоточащую рану, которую он не видел, остудить пылающие огнем шрамы. Металлические перчатки лишь делали хуже, но что он мог сделать? Сжавшись в комок, Даркан крепко прижимал руки к лицу, ощущая под рукавицами вязкую скользкую кровь. Со временем боль притупилась. Или он к ней привык. Он тяжело и рвано дышал, никак не в силах прийти в себя. Последние судороги прошлись по его телу, и Даркан всего лишь на мгновение потерял сознание. Он очнулся, не получив избавления от боли. Наоборот. Слух прорезался. Зрение… Почти. Дрожащими от напряжения руками он стер кровь с глаз и начал что-то различать. - М-мари… - Даркан не слышал свой голос. Смог ли он сказать это вслух? – Мари! Юноша снова попытался крикнуть, и в этот раз услышал хотя бы хрип из горла. Слева он различил фигуру девушки. Та лежала, скукожившись в позе младенца, прижимая руки к груди в неистовой агонии. Даркан хотел подбежать к ней, но осознал себя лежащим на полу. Он плохо видел, плохо слышал и даже не мог подняться. В голове пульсировала лишь одна мысль: «Мари». Он дополз до нее, обхватил за плечи. Девушка издала неистово взвыла и крупно задрожала. Под оборванными дорогими тканями ее одежды он различил обожженную кожу с симметричными кровавыми следами. Словно распоротая ножницами ткань, кожа на руках девушки была располосована, от плеч до кончиков пальцев, которые та крепко прижимала к себе в надежде унять боль. Сзади что-то лязгнуло. Даркан обернулся, но не смог различить того, кто издал этот звук. Лишь спустя несколько одинаковых ударов, он понял, кто это, и что это. Это были балауры. Их ржавые мечи неритмично позвякивали по каменным полам, их противных смех, больше похожий на бурление, аккомпанировал этому скрежету. Не было времени думать. Не было времени даже отвлекаться на собственные раны. На ватных ногах воин поднялся, позабыв о мече. Он подхватил спутницу за талию, едва удерживая ее в руках. И если раньше Мари была для него невесомой тростинкой, которую Даркан при желании мог запросто поднять, то теперь он едва ли смог сделать и несколько шагов. - Двигайся! – Прохрипел черноволосый, с отчаянной яростью таща ее прочь от этого места, - МАРИЭЛЬ! На них напали раньше, чем ожидал Даркан. Справа, воспользовавшись слепой зоной, юркий дракан сделал выпад кривым кинжалом, попав в ногу мужчины. Тот невольно выпустил из рук раненную, а та безвольной куклой упала на пол. Придется сражаться. Придется забыть о себе, собраться и сражаться. Сражаться так, как он всегда тренировался. До последней капли крови, до последнего вздоха. - Да пошли вы все! – Взревел воин, голыми руками перехватывая удар мелкого дракана, выбивая из его рук кинжал. Этим оружием мужчина перерезал тому горло, отбил атаку второго и, схватив за голову, прикрылся от стрел лучника. Не было других чувств, кроме инстинкта выживания. И пусть Даркан совершенно не отдавал себе отчета, он смог метнуть балаурский кинжал точно в лоб лучника. Тот беззвучно упал, и в зале вновь воцарилась тишина. Что было бы, если бы он не попал… Даркан, ведомый долгом, вернулся к Мари. Он почти не мог различать ее, лишь зеленые волосы, покрывавшие алую лужу на полу. Ноги подкосились, больше не в силах держать воина, и тот упал рядом. *** Ужин выдался скудным, но маршалу не привыкать. Сколько лет он уже посвятил военному ремеслу, подобные условия для него – ничто. Давно стемнело, но погода была на удивление неплохая. На небе виднелось скопление звезд и созвездий, ярко освещало место лагеря ночное светило. Даркан снова поделился с конем пайком, а затем разложил себе место для ночлега. Огонь еще тлел в кострище. Где-то далеко завыл дикий зверь. Даркан откинулся на спину и закинул руки за голову, устремляя взгляд бирюзовых глаз на черное небо, усеянное россыпью небесных тел. В душе неприятно заныло от старых ран. Мужчина невольно поморщился, вспоминая то притупленную воспоминаниями острую боль от шрамов, то дикую, юношескую обиду. *** - Хотите сказать, госпожа Мариэль не сможет колдовать? – Даркан различил голос, что принадлежал «смазливому» генералу, в чьем подчинении находилась девушка. – Жаль, жаль. Толку мне теперь от нее? Он бросил последние слова, что острым лезвием прошлись по ушам Даркана. Наконец, он смог разлепить глаза. Последнее, что он помнил, было размытое очертание зеленоволосой волшебницы, распластавшейся на холодных полах проклятого зала. Кто-то подошел к нему и аккуратно прикоснулся к плечу. Рука была тяжелой, но словно бы невесомой от волнения. - Дейв? – В горле было сухо, как в пустынях Морхейма. На всякий случай Даркан повторил: – Дейв? - Да, сын, это я. – Голос Дейва тоже был приглушенный. – Как ты? Тогда Даркан наконец попытался осознать, что он ощущает теперь. Ноги, руки – вроде все слушается его. Рукой он провел по лицу, которое, насколько он помнил, должно было гореть. Под грубыми мозолистыми пальцами он нащупал бинт. Вся голова, от макушки до шеи, была замотана в плотный тканевый бинт. Довольно непривычно для целителей, владеющих магией восстановления, использовать такую примитивную человеческую медицину. Однако, если сейчас голову не разрывает от невыносимой боли, значит они вполне справились со своей задачей. - Более-менее, - наконец ответил воин, не убирая руки от лица, - что случилось? И Дейв рассказал. Как их не дождались, а вскоре другая пара нашла его и Мариэль лежащими без сознания рядом с артефактом. Их вытащили и доставили в ближайший лазарет, а оттуда уже в столицу, где им попытались оказать должную помощь. - Я же сказал тебе, Даркан, попросил уйти. - Я не успел остановить ее. – Воин нахмурился, и ощутил легкое покалывание в области глаз. Однако, мотнув головой, он спросил: - Что с Мариэль? Отец молча кивнул на соседнюю койку, где покоилась пока еще безмятежная девушка. Ее руки, так же как и его голова, были крепко перевязаны бинтами. Грудь девушки равномерно поднималась и опускалась, ресницы едва подрагивали, выдавая ее крепкий сон. - Понял. А артефакт? - На нем ни царапины. Он отразил весь урон на вас. – Тяжело выдохнул мужчина. – Так говорят. Слава богам, что вы хотя бы живы. Вот только живы ли? Когда действие лечебных заклинаний прошло, тело Даркана вновь пронзил разряд молнии. Лицо снова начало жгуче болеть, поднялась температура и вокруг засуетились целители. Хотелось куда-то убежать, спрятаться от этого, закрыться. И словно десятки раскалённых игл вонзились под глазами, в щеки, в подбородок, в губы и вокруг них, от чего, казалось, даже душа рванулась вперёд, пытаясь оставить бренное тело, которое билось в судорогах. В глазах все поплыло, но сердце продолжало неистово биться, сжимаясь от каждого удара. С каждым новым заклинанием, боль медленно отступала. Так продолжалось долго, невыносимо долго раз за разом вступать в новый круг рецидива и ремиссии, зная, что после облегчения голову вновь взорвет приступом. Но и это стало проходить. С каждым эпизодом Даркан возвращался в сознание все чаще, начинал контролировать себя. Тогда приходило осознание, что Мариэль не справляется с этим так же успешно, как Даркан. Потому что девушка оставалась в сознании, когда к ее рукам возвращалась притупленная чувствительность. Под бинтами расползалась жуткая чернота, кривые и косые линии шрамов охватывали ее руки, тянулись вверх причудливыми узорами. Точно такие же метки остались на лице Даркана. Симметричные черные полосы на бледном лице, вызывающие ничего кроме ужаса и отвращения. И, верно, по выписке, все вокруг мужчины смотрели на него не то с жалостью, не то в откровенным пренебрежением. Некогда красивый и храбрый юноша, тайная мечта девушек, превратился в калеку, в уродца из бродячего цирка. Извечный шепот за спиной, извечные удивленные лица. Все это вызывало тихую злобу, исходящую от «несчастного» агрессию. Вместе с этим, Даркану хотелось завыть, не то от тянущей боли, не то от обиды. С первых слов, услышав, что его сводная сестра более не может не то, что колдовать, даже держать ложку, Даркан внутренне ликовал. Ненавидел себя за это, но не мог перестать думать о том, что ей, наконец-то, воздалось по заслугам. Отчаяние медленно, но верно, захлестывало юношу. Было больно от уродливых шрамов, было гадко от собственных мыслей. Хотелось убежать от тоскливой заботы матери и Дейва, от слез волшебницы, от чужих взглядов, от самого себя. В бессонных ночах в родных стенах дома Даркан терзал себя за тот день, но ничего, кроме бессильной горечи, тогда не было. В комнате было холодно, потому что вот-вот должно было наступить утро. Черноволосый парень сел на край кровати, в который раз касаясь пальцами своих шрамов. «Ненавижу» Он обвел комнату взглядом, зацепившись за старые отцовские доспехи. Мать хранила их, чтобы подарить своему сыну в день, когда тот наконец станет даэвом. Черный металл тонул в темноте помещения, но Даркан столько раз изучал его и рассматривал, что ему не нужно было на самом деле видеть эту изогнутую кирасу, латные наручи с острыми как бритва когтями, шлем с забралом и алым, цвета крови, гребнем. Шлем. «Я не сдамся» «Я все еще могу сражаться» «Теперь лучшим буду я» Даркан надел этот доспех раньше, чем того желала мать. - Солдат, почему в шлеме перед капитаном?! – Угрюмый и славящийся своим паскудным характером командир остановился рядом с Дарканом, рявкнув на того за отступление от устава. – Ты меня не расслышал?! - Виноват, сэр! – Отчеканил рядовой. - И? – Командир все еще нависал над воином. – Снимай свою железку, иначе мы будем использовать твою голову в качестве барабана для бардов! Низкий гогот раздался между рядов таких же солдат. Даркан покорно снял шлем, чувствуя себя без него еще более беззащитным перед произволом командного состава. - А, так это ты у нас пришибленный? Ну у тебя и рожа! Когда рожали, балауры дрожали? От таких неуместных шуток под всеобщий смех, даже Даркан почувствовал, что щеки покрываются предательским румянцем. - Позорище. – Пренебрежительно бросает командир, возвращаясь к осмотру остальной части строя. И пусть слабость станет его рывком вперед. Пусть насмехаются, если хотят, пусть презирают. «Не позволяй чужому мнению управлять собой», - в тот день сказал ему названный отец. – «Важен не внешний вид, важны действия, которыми ты заставишь их уважать себя». Когда Даркан станет сильнее, им будет не до смеха. Пусть бояться, пусть дрожат в ужасе от его присутствия. Никто больше не посмеет сравнивать его с «самородками», никто не усомнится в его силе. И до тех пор, пока его имя не прогремит по всей Асмодее, Даркан не остановится ни перед чем. *** На следующее утро маршал проснулся с первыми лучами солнца, что в Асмодее означало почти день. Конечно, солнце – это громко сказано. Небо было немногим серее снежной земли, начинал подниматься ветер. Сколько же воды утекло с тех пор, как он принял решение стать маршалом. С восемнадцати лет, вплоть до человеческих тридцати, отказываясь становиться даэвом не достигнув предела развития силы, выносливости и ловкости, как человек. Днями и ночами работая над собой. Второе дыхание, становление даэвом. Вечная молодость и блеск крыльев. Первые звания, первые боевые победы. И все это ради одной цели. Быть сильнейшим, превзойти Мариэль, превзойти тех, кто посмел унизить его, кто считал себя лучше него. *** - Даркан из Альтгарда, сын храброго воина и смелой целительницы, герой битвы при Утесе Красной Лавы, великий генерал армии Пандемониума и избранник богини правосудия, названный Верховным Судом! Именем, данным мне, я объявляю тебя маршалом армии Асмодеи и главнокомандующим войск Пандемониума! Да озарит твой путь наш народ! Даркан вошел в новый, еще совсем не обжитый дом, где с нескрываемым удовольствием увидел свою бывшую подругу. Покалеченную, жалкую, ничтожную. В доме раздались торопливые шаги его матери, но мужчина не обратил на нее внимание и вплотную подошел к девушке, сжавшейся и казавшейся еще меньше на фоне массивной фигуры воина. - Я стал маршалом. – Медленно произнес он, не отрывая взгляда бирюзовых глаз от растерянного лица девушки. - Я… знаю. Нам уже сообщили… - Тихо отвечает Мари, стараясь не смотреть на Даркана, пряча глаза в пол. - Ты не поняла. – Маршал рукой толкает девушку к стене, крепко сжимая ее плечо, из-за чего девушка от боли жмурится. – Я маршал. Девушка поднимает на мужчину заплаканные желтые глаза. - И поверь мне. Я сделаю все, чтобы о тебе больше никто, никогда, не вспомнил. – Почти рычит маршал. – Каждое твое движение. Каждый твой вздох. Каждый твой шаг – ты никуда от меня не скроешься. Да и словно бы ты могла. Даркан отстраняется от нее и насмешливо усмехается. Калека, сломленная и физически, и морально, даэв, обреченный на вечную муку быть обузой. Девушку бьет мелкая дрожь, и все, что она произносит, это короткое: - Почему? Как долго Даркан ждал этого момента. - Потому что даже со своей силой, ты была жалкой. Ярко вспыхнувшая спичка, которая так быстро погасла. – Мужская рука прикоснулась к заплаканной щеке, вытирая горькие слезы. Это не знак жалости, но насмешка. – Я оставляю тебе жизнь лишь из уважения к Дейву и моей матери. Надеюсь, хотя бы здесь ты пригодишься. - Я слышала, что ты делаешь со своими солдатами… Каким же монстром ты стал… - Шепчет желтоглазая. Мужчина наклоняется к ее уху, отвечая: - Это ты меня таким сделала. Проведя последний раз по сухим болотным волосам, мужчина поворачивается к ссутулившейся матери, что все это время стояла в дверях, берет ее руки в свои и заботливо целует. - Спасибо за все. Даркан распрямляется во весь рост и, не оборачиваясь, уверенным шагом навсегда покидает родной дом. Больше об этом месте никто и никогда не узнает. - Слышишь, я здесь! Мне некуда деться! Да, сжираемая страхом, немощная и бесполезная! Но я всегда была и буду оставаться твоим слабым местом! Куда бы ты не делся, кем бы ты ни стал! Пока я жива, ты будешь помнить мое имя! – Девушка выбежала из дверей и из последних сил выкрикнула это ему вслед. Вокруг дома на отшибе пустыря больше не было ни души. *** И ведь права оказалась. Сколько десятков лет прошло, а Даркан помнит этот день будто он был вчера. И ее искаженное безысходностью лицо человека, который потерял все, что у него было в жизни. И лицо матери, словно осуждавшее его. Она тоже была права, Даркан на должности главнокомандующего армии Пандемониума поступал слишком зверски, слишком безрассудно, за что прослыл дьяволом и одним из самых кровожадных лидеров столицы. Но это все в прошлом. На этот раз, нужный дом находился в крохотной деревушке на десять, может пятнадцать домов. В отличие от Даркана, Дейв всегда навещал женщин, то защищая их от гнева возгордившегося сына, то, позднее, выполняя его поручения. Воин же не видел их с тех самых пор, как покинул дом в звании маршала. Десятки, десятки лет непрекращающихся войн, виновник которых – он сам. Как его встретит мать? Будет ли она осуждать его за деяния прошлых лет, за кровавые расправы или за предательство своего народа? Будет ли хвалить за создание новой структуры, за смену целей на более благородные и милосердные? И Мариэль… Что скажет она? В брусчатом доме было тепло и сухо, на столах и полках горели лампады, давая много яркого желтого света. В очаге так по-домашнему кипел вкуснопахнущий суп, а на столе стояли две подготовленные тарелки. «И что теперь? Мне их надо позвать? Мама? Мари? Нет, что за бред» - Размышлял Даркан, стоя на пороге. С его мехового плаща уже накапала небольшая лужица растаявшего снега, как от мыслей его прервал громкий звон разбитой посуды. Прямо перед ним, на лестнице, ведущей на второй этаж, стояла Мариэль. В чертах ее осунувшегося лица все еще узнавались знакомые линии, желтые кошачьи глаза, уже давно без того кичливого огонька. Всегда распущенные темно-зеленые волосы теперь собраны в низкий аккуратный хвост. Вместо запомнившихся ему откровенных нарядов волшебницы – длинная юбка в пол и большая хлопчатая рубашка с замятыми манжетами, в которые девушка спрятала свои кисти. Это она разбила чашку от удивления, что сам маршал, нет, Даркан пришел… домой. - Я хочу извиниться. Перед матерью и… перед тобой.