Ее друзьям сейчас намного хуже, чем ей.
Так она думала, и эта мысль подстрекала ее торопится, чтобы спасти тех, кого еще можно спасти и почтить память тех, кто уже не увидит свободы. Точка начинала принимать очертания, а ее свет начал отскакивать от стен, словно маленькие солнечные зайчики. Волшебно, — пронеслось размышление в ее голове. В душе ребенка искры напомнили игру, в которую она играла с Филом уже давным-давно. Эмма объясняла ему, как солнце отражается от стекла и под какой траекторией нужно послать луч, чтобы мешать Норману читать книгу под его любимым раскидистым дубом. Норман. Мысль о нем позволила сердцу пропустить удар. Когда девушка последний раз его видела? Когда он отдавал приказы защитить ее спину во время захвата Благодатного дома, или когда он с безумными глазами схватился за винтовку, пуская пулю меж глаз очередному монстру.Нет.
Он лежал в гостиной, вместе с остальными ранеными, и если бы из-за выстрела, то все было бы не так плохо, но было кое-что хуже и страшнее. Лямбда. Одно слово принесло столько горести и боли, больше чем девушка когда-либо ощущала физически. Только она и Рэй знали, насколько все серьезно. Он умирал. Норман медленно, но верно угасал. Во рту появился противный кислый привкус, а глаза накрылись пеленой соленой воды. Уже в очертаниях свечения угадывался силуэт арки. Последние пару метров и ко входу остается всего шаг, но ноги непослушно остаются на месте. Пока тело ждет, глаза рассматривают рамку из гнилого темного дерева, в резьбе которого можно угадать какие-то силуэты. Даже если тело останавливается, все остальные органы чувств должны работать, иначе тебя съедят. Этому ее научил Норман — мальчик, который знает все, видел все и чувствовал все…Кроме свободы.
И обязанность показать свободу белобрысому мальчику — это ее цель, ее желание, ее предназначение. И сейчас все зависит только от нее. Их жизни зависят только от нее. Она готова исполнить обещание, тот договор между Богом и нею.Шаг дается слишком легко, как для израненной ноги, а о возвращении не может быть и речи.