Я тебя ненавижу, Тэтте.

      Он легко, небрежно, будто бы «нечаянно» проводит пальцем по чужой кисти. На том же месте, вслед за пальцем на коже появляется алая, тонкая, но длинная полоска, она начинает медленно кровоточить. Он усмехается и опускает лицо к руке того.       — Ой, извини, — Дзёно даже не скрывает своей лисьей улыбки от него; он знает, что Тэтте все равно, только стиснет зубы и даже бровью не поведет. И хоть так, Сайгику нравится слышать, как пульс Суэхиро учащается, потому что вновь чертовски колит в груди от очередных прорастающих роз внутри. Ему нравится понимать, что Тэтте вполне чувствует боль, что она никоим образом не доставляет приятные ощущения. Ему нравится, что он молча терпит всё, хотя, наверное, было бы приятней, если бы Суэхиро поскулил или громко задышал. А ещё больше нравится, что Тэтте даже не думает о том, чтобы мстить Сайгику за то, что он так бессовестно поступает с ним.       — Ничего, — на выдохе произнес тот и слабо потер царапину. Не заживает. Темная кровь мечника медленно появляется из ранки, растекается, Тэтте проводит по ней пальцем, и она размазывается вокруг. Он вздыхает. Дзёно продолжает сидеть рядом, не двигаясь с места. Суэхиро внимательно смотрит на свою руку и вдруг медленно засучивает рукав до локтя. Вот они.       Раны, царапины, шрамы, синяки. На одном только предплечье их приличное количество, и все они разных размеров: есть маленькие синяки, которые даже никак не ощущаешь, а есть довольно большие царапины, которые брюнет иногда любит расковырять, однако после опять появляется тонкая струйка крови и марает ему рукав. Тэтте взглянул на шрам, проходящий прямо вдоль его вен. Очередной неизгладимый знак, эдакое напоминание о том, кем является его родственная душа.       Дзёно Сайгику каким-то необычным, необъяснимым, «шестым чувством» ощутил свою связь с Суэхиро Тэтте. И конечно не постеснялся выругаться прямо перед ним, после же грубо бросив «Это ты, черт возьми». Поймёт ли Тэтте его слова, или не проявит интереса, ему было безразлично. Только страшное чувство ненависти теснилось в груди.       С тех самых пор Сайгику почти ежедневно говорит Тэтте, как он его ненавидит. И каждый раз он говорит это с особым чувством, с презрением в голосе.       — Ненавидишь? Почему? — Он спрашивал это постоянно, когда Дзёно снова произносил «Тэтте, я тебя ненавижу». Сайгику, словно маленькая вредина, коротко отвечал «Потому». Когда же Суэхиро задал этот вопрос в восьмой раз, он громко вздохнул и попросил того заткнуться. В последующие разы Дзёно старательно игнорировал Тэтте, а в конце концов и тот перестал задавать вопросы, только молчанием отвечая на очередное «Я тебя терпеть не могу».       Дзёно неустанно повторяет эти чертовы слова, они постоянно слетают с языка при виде родственной души. Изначально он говорил всё это, чтобы ясно дать понять, что между ними никогда ничего не будет, что у них не будет этой «сладкой истории любви вплоть до смерти». Однако постепенно он начал находить в этом некое развлечение. Он издавна знает, что от гадких слов, измен и ненависти ко второй половинке, у неё появляются на теле увечья, в груди прорастают растения, а иногда её органы чувств перестают работать. Он даже слышал о летальных исходах. Переварив эту информацию, он стал нарочно делать Тэтте больно. От простых «Я тебя ненавижу» он перешел к более изощрённым вариантам. Почти каждое грубое слово в адрес Суэхиро сопровождалось касанием к нему. Он кончиками пальцев дотрагивался до чужого плеча, а после серый синяк появлялся именно на том же месте, что было заметно, когда Тэтте вновь раздевался для тренировки. Наступая ему на затылок, когда он в очередной раз надумывал отжиматься во время совещания, Сайгику знал, что после мечник обратится к медсестре за таблетками от головной боли. И он знает, что сколько бы Тэтте ни выпил капсул, затылок будет изнурительно ныть целый день, и скорее всего, ночь, мешая ему уснуть.       А вскоре Дзёно обнаружил, что для того, чтобы оставить очередную метку ненависти на родственной душе, безмолвных касаний будет вполне достаточно, посему количество пыток немного возросло. И всё же, казалось бы, что если Сайгику с такой страстью стремится причинить Суэхиро боль, то последний скоро будет прикован к кровати, а в конце концов и вовсе отойдет в мир лучший. Однако, даже будучи чуть ли не самым безжалостным садистом, Дзёно знал меру и дальше боли в горле, максимум временного ухудшения зрения он не заходил. Да и тем более, это ведь не должно становиться целью всей его жизни — нанесение увечий такому придурку. И всё-таки, это «увлечение» чертовски прекрасное, иногда даже интересно, как законом не запрещено намеренное нанесение боли родственной душе.

***

      Боль.       Боль в руках, боль в спине, боль по всему телу.       Боль — она везде. И для Тэтте она стала таким же обыденном чувством, как и обезвоживание, усталость, или аппетит. Он привык к ней, он легко терпит её или игнорирует, но иногда она настолько прокалывает тело, изводит и заставляет стискивать зубы, что хочется забиться в комочек, согнуться пополам и заплакать.       Он шумно выдыхает и судорожно делает вдох. Каждый вздох, каждая попытка глотнуть воздух сопровождается адской, раздирающей болью. Острые шипы кроваво-красных роз в груди впиваются в ткани, пронзают трахею. Трудно дышать, а легкое облегчение происходит лишь когда полностью выдыхаешь, однако, после же обязательно вдыхаешь — страшно болезненно, но так необходимо для поддержания кислорода в мозгу. Суэхиро кладет руку на грудь и давит — беспомощные попытки как-то ослабить колику. А после кулаком бьет себя и громко кашляет, харкает, склонившись над раковиной. Вдруг на языке ощущается что-то маленькое, на вкус горьковато-кислое. Он плюнул и на какие-то пары секунд увидел, как маленькие, но такие опасные и ужасные шипы падают в слив раковины и протяжно выдыхает. После вновь отхаркивается, слюна смешивается с кровью и капает, стекая по уголкам губ.       Тэтте обессиленно налегает телом на чашу раковины, тяжело дышит, до сих пор стараясь игнорировать чудовищные муки. Жмурит глаза и непроизвольно пускает пару слезинок, но после тут же размазывает их по лицу, взъерошивает волосы и вновь продолжает кашлять, вместе с этим негромко стеная и скуля.       Ему чертовски хочется расцарапать грудь, разодрать ткань и вытащить все чертовы ветки и бутоны, распустившиеся внутри, мешая вдохнуть полной грудью. Хочется биться головой о керамический умывальник, чтобы лобная кость треснула, голова превратилась в кровавое месиво из мозгов, раздробленных костей и мяса. Эти жуткие мысли заполоняют всё сознание, перекрывая здравый рассудок, бросая в отчаяние. Словно опьяненный, совершать необдуманные действия. Главное — остановить эти муки, прекратить ужас и ощутить успокоение.

***

      Раздраженный вздох и цыканье.       — Черт возьми, Тэтте, — Дзёно даже не хочет оборачиваться назад, но едва он произнес имя напарника, Суэхиро дернулся и чуть ли не плюнул тому в затылок.       — Ты меня ненавидишь.       Он сказал это сурово, с неистовой сухостью в голосе. Сайгику оторопел от этих слов и разом повернулся к тому всем телом.       — Ты меня терпеть не можешь.       Если бы у Дзёно могла быть возможность открыть глаза, он бы увидел этот взгляд Тэтте. Но даже не имея доступа к зрению, он всеми фибрами тела чувствовал холод от Суэхиро, пронзающий словно его сабля, взгляд на себе. Он ощущал, что всё накопившиеся в нём вырывается прямо сейчас.       Он не хочет молчать.       Голос Тэтте сильно хрипит, казалось, ему трудно дается каждый слог в его фразах, и тем не менее, он прилагает большие усилия, чтобы каждая его буква звучала четко и ясно. Чтобы Сайгику, даже если он имеет улучшенный слух, уловил его чувства в каждом звуке, в каждом движении и вздохе.       Он больше не может.       — Тэтте.       Брюнет махнул рукой и потупил взгляд, ещё хмурясь. Дзёно слышит, как воспаленное горло болезненно пропускает воздух. Даже показалось, что Тэтте сейчас что-то скажет. Но он лишь набрал воздуха в легкие и громко откашлялся, немного согнувшись в коленях. Сайгику в молчании слышит, как Суэхиро плюет кровью.       А после падает, ноги подогнув под себя и продолжает харкать и давиться лепестками.       Дзёно тут же падает рядом и пытается дотронуться до напарника, однако он лишь отпихнул чужую руку от себя.       — Тэтте…       Молчание. Молчание с обеих сторон. Они, словно бездвижные статуи, застыли в своих позах, только время двигалось, но казалось, что оно резко стало неимоверно протяжно тянуться и пройдет только вечность, когда Тэтте хоть что-то скажет в ответ.       Но он ни слова не проронил.       Суэхиро медленно поднялся с места. Повернув голову в сторону, мечник пробует восстановить дыхание. Дзёно и не торопится подниматься за ним. Его останавливает…       — Если бы мне пришлось выбирать родственную душу, — брюнет слабо отряхнулся и медленно развернулся всем телом в противоположную от своего напарника сторону, — ты бы стал моим последним вариантом.       Тэтте повел плечами и зашагал прочь.

***

      Он вновь проводит рукой по шраму на запястье. И содрогается.       Колит. И вянет.       Вздох.       Брюнет откидывается на спину, одну руку заложив за голову. А пальцами второй прикоснулся к своим губам.       Кашель. Мокрый и сильный.       Тэтте поднимает руку над собой и осматривает красный лепесток, безобразно заляпанный кровью.       И откидывает его. Лепесток мерно и плавно падает, после чего Суэхиро закрывает глаза.

***

      А Дзёно не знает, сколько он сидел так, но его ноги затекли и теперь неприятно покалывали, мешая нормально шагать.       Он сидел на корточках у этого места достаточное количество времени, чтобы металлический запах крови, ударявший в нос, уже был противен и вызывал тошноту. А ведь Сайгику специально сидел и вдыхал душок, рассуждая.       Резко кольнуло.       Он положил руку на грудную клетку и цыкнул. Острая и терзающая боль распространилась по всему сердцу.       А после он ощутил, как защипала кожа на грудине, боль проходилась длинными, пересекающимися друг с другом полосками и Сайгику, более чувствительный ко внешним факторам, чем другой человек, ахнул.       Он коснулся больного места и ощутил влагу, а за ней уже и пошел знакомый солоноватый запашок. Судорожное «Гха?» вырвалось с уст и тот зажмурился сильнее.       Боль. И холод. Кажется, будто сердце проткнули насквозь, но на деле лишь обычные царапины, ровно такие же, какие получал Суэхиро. Ровно такие же раны от угнетающих, холодных слов, от гадких действий и касаний.       Верно ведь говорят, неверное слово пронзает острее любого меча.       И тысяча его неверных слов, неверных касаний и неверных действий в одночасье обернулись против него с чудовищной силой и задели, глубоко, неаккуратно и намеренно. Сжигая всё внутри, убивая, оставляя его только пустой оболочкой без чувств, без желаний, без стремлений.       Оставляя ни с чем.