Часть 1
7 апреля 2020 г. в 11:45
Неа часто будет вспоминать потом эту прогулку, и улыбка будет сама собой проситься на губы, искривляя их почти что непривычно. Пожалуй, он отвык улыбаться так искренне, как в те годы, когда они ещё были совершенно юными, невинными и беззаботными. И сейчас, стоя у самого входа в памятный для него парк, воспоминания накрывали, словно все это было лишь вчера. Хотя прошли годы. Множество лет, опавших листьями на эти мощёные аллеи с витиеватым узором мозаики.
Вызолоченная, будто покрытая концентрированным солнечным светом листва ковром устилала мощёные камнем дорожки, и Неа не мог отвести взгляда от того, насколько хрупким выглядел Мана в этом удивительном прозрачном сиянии. Отражённый от пространства свет вплетался в волосы, сияя и переливаясь на них искрами, фарфоровая, чистая кожа будто слабо мерцала, как если бы сама была сделана из невероятного, неземного мрамора. Они были похожи, как две капли воды, если верить окружающим, но Неа был уверен, что не мог выглядеть и в половину таким же неземным созданием, как брат. Они были одеты в одинаковые кремовые плащи, практически одинаковую одежду, только Мана сегодня вместо белой рубашки предпочел уютный, чуть растянутый у ворота свитер, тонкий и теплый, именно то, что надо для ранней осени, одетой в золото и багрянец. Но почему Мана, его отражение и продолжение, казался настолько особенным для него? Магия.
Мана любил этот парк, и сейчас его глаза были наполнены сияющими золотыми искорками, танцевавшими по радужке, словно солнечный свет, растворенный среди меда. Он шёл танцующими, лёгкими шагами, словно парил над землёй, и носки его туфель время от времени поднимали золотистый шуршащий всплеск, а брат улыбался чуть шире, пряча в уголках губ похожий на невидимую в воздухе паутину смех.
— Почему ты так на меня смотришь? — Мана убрал с лица прядь каштановых волос, взъерошенных игривым ветром, шныряющим среди веток, и улыбнулся открыто. От этой улыбки сердце делало сальто мортале и падало куда-то к пяткам, параллельно разбивая коленные чашечки. Объяснить эту слабость по-другому он не мог и не хотел. И все же скулы обожгло жаром, когда переливчатый мягкий смех Маны донесся до его слуха. Юноша прикрыл губы длинными красивыми пальцами, из вежливости стараясь пригасить таким жестом улыбку, но в уголках его глаз собрались веселые морщинки, а водоворот солнечных зайчиков по радужке только ускорил свой бег. И Неа показательно фыркнул, задрав нос повыше. Мана же, какое-то время понаблюдав, снова перевёл расслабленный взгляд вперёд, задумчивый и умиротворённый.
— Люблю осень, — выдохнул Кемпбелл, откидывая за спину длинную прядь волос. Его близнец вопросительно приподнял бровь, ожидая продолжения, и Мана поспешил с ответом:
— Сам посуди. Нет утомительной жары, как летом, насекомых, дожди еще идут. Небо чистое-чистое и синее. И все ещё приятно тепло. А ещё очень красиво.
— Красиво, говоришь… — протянул вполголоса Неа и внезапно широко улыбнулся. — Хочу показать тебе одно место. Там должно быть очень красиво сейчас.
— А мы успеем до темноты? — Мана посмотрел на горизонт, где лазурь уже окрашивалась персиковым и апельсиновым, знаменуя окончание дня и уход уставшего за день светила на покой.
— Даже если нет, то чего нам бояться? Идём, — Неа схватил брата за руку и крепко сжал в своей ладони прекрасные, тонкие пальцы брата, заставляя того охнуть от неожиданности и внезапного воодушевления близнеца. Но это только раззадоривало. Он чувствовал недоумевающий и одновременно заинтересованный взгляд Маны, упирающийся в его лопатки, но юноша и не думал даже сопротивляться. Это грело душу. И еще в голову пришло, что они наверняка выглядят довольно забавно, похожие на больших птиц со своими развевающимися кремовыми плащами, чьи полы слабо били по ногам от быстрой ходьбы. Теплая рука Маны напоминала, что происходящее не сон, и оттого сердце заходилось неистовым ритмом, чуть ли не заставляя мурлыкать новую мелодию себе пол нос, произвольно подбирая ноты.
Они уходили все глубже и дальше в огромный парк, и вот уже вокруг пропали звуки, словно во всем мире не было ничего, кроме огромных, высоких деревьев, высаженных ровными рядами, похожими на колонны, подпирающие раскидистый ажурный потолок из переплетённых в рукопожатиях тонких веток, пока не усыпанных сияющим золотом. Деревья здесь, казалось, сошли со страниц сказок о волшебных лесах, того и гляди — среди гладких светлых стволов мелькнёт дева в длинном платье с накинутым на струящиеся длинные волосы капюшоном. Такие заманивали в туманный Авалон беспечных путников. Но Неа только покрепче сжал ладонь брата, ведь его в самую гущу.
— Надеюсь, ты меня не в другой мир решил увести? — Мана говорил негромко, даже тихо смеялся, и Неа позволил и себе улыбнуться чуть шире: сейчас он сам до боли напоминал одну из таинственных ведьм, дочерей Морганы и стражниц волшебного царства ши. И словно сам увлекал свою жертву следом, к вечноцветущим яблоням.
— Надо будет придти сюда ещё и весной, — пробормотал он так тихо, что Мана даже не переспросил — решил, что почудилось. Но от этого сердце только быстрее зашлось в радостном неровном ритме. Ведь эта фраза значила, что Неа никуда не уйдёт, верно ведь?
Они забрались в самую глубину чащи, останавливаясь среди стройных стволов на небольшой опушке, где уже жухлую траву укрыл ковёр из листвы, но на ветках еще было достаточно золота, чтобы образовать лёгкую шелестящую завесу, сквозь которую кусочками было видно небо цвета индиго — так редко можно было среди города увидеть настолько чистый цвет неба, да еще и оттененный красками осени, настолько чистыми и ещё не тронутыми тленом.
Мана замер, запрокинув голову вверх так, что длинные, роскошные волосы спадали до самой поясницы каштановой волной. И Неа не мог отвести взгляд от умиротворенного и восхищенного выражения на лице брата, словно загипнотизированный этим прекрасным зрелищем, даже дыхание задержать умудрился, как ни странно. И он не знал, сколько так простоял, прослеживая взглядом приоткрытые губы в немом восторге, будто бы освещенные золотым отраженным светом черты и слабо мерцающие глаза. Хотелось положить кончики пальцев на щёки брата, провести подушечками пальцев, очерчивая каждую черту, словно величайшую драгоценность, возможно, даже… Юноша с трудом подавил судорожный вздох от одной мысли о том, что мог бы воспользоваться раскрытостью близнеца и сорвать с его приоткрытых губ лёгкий, едва ощутимый поцелуй. Лишь касание, ничего больше, но лишь само это желание казалось едва ли не греховным. Он ведь никогда не сможет — не зная, что это не уничтожит их обоих. Внезапно Мана скосил глаза на Неа, непривычно лукавые и лучащиеся весельем, словно шампанское — пузырьками. Он оказался так близко, лишь сделав один широкий шаг, что Неа вздрогнул и замер, непривычно беззащитный, практически обнажённый перед братом, готовый ко всему и не готовый ни к чему, схваченный с поличным.
— Если ты сейчас хочешь меня поцеловать, то упускаешь очень хороший момент, — чуть слышно прошептал Мана, наклонившись ниже и едва ли не опаляя дыханим щёку брата. Неа мгновенно вспыхнул до кончиков ушей, однако в голосе Маны совершенно не было насмешки — во всяком случае, той, которой опасался. И оттого сердце пропустило не один удар, когда вместо насмешки губы брата приглашающе изогнулись в полуулыбке, стоило Неа податься навстречу, целуя Ману среди этого вызолоченного сияния, даже в полумраке отдавашего свой свет.
Под растянутым, мягким свитером пальцам было уютно, особенно когда подушечки добрались до нежной, теплой кожи Маны, вызывая у того прерывистый вздох и улыбку, которую так приятно было сцеловывать с покрасневших губ. Говорили, что сегодня должны были быть заморозки — но Неа было жарко, словно они в знойный августовский полдень вышли на самый солнцепек. И перед глазами слабо вспыхивали золотые искры от удовольствия. Горячее дыхание, пылающие щёки, от которых веяло смущением пополам с наслаждением. Мана был в этот момент прекрасен, прижатый к древесному стволу, гладкому, светлому, что на его фоне волосы брата казались практически черными. И в глазах — только заинтересованный блеск, который делал лицо брата совершенно юным, мальчишеским, скрадывая его черты.
И Неа чувствовал себя настолько непривычно, неприлично счастливым, что хотелось смеяться от этого невероятного счастья, от теплых, мягких поцелуев, пропитанных осенним золотом. Внутри пело солнцем, и Неа чувствовал, как пальцы брата крепко сжимают плечи, сминая ткань плаща, а в голове слабо шумело от переполняющего удовольствия. Где-то на границе сознания мелькала мысль, что стоит ему отойти — и Мана просто рухнет на землю. Но вместо этого он лишь крепче прижимал собой Ману, словно от того, насколько близко они друг к другу, зависит судьба всего мира и его существование, даже в если сейчас весь его мир сосредоточен на одном единственном человеке.
Его драгоценное и волшебное воспоминание, которое он будет хранить вечно. Совершенно шалый взгляд Маны, его руки, припухшие, покрасневшие губы, румянец, жар тела и невероятно красивое золото осени, кружившее вокруг них от случайного порыва ветра. Неа очень хотелось совершенно по-фаустовски остановить время. И вечность оставаться со своим братом в застывшей навеки секунде бесконечного счастья. И больше никогда не прерывать этот поцелуй.