Темнеет

Чжао Юньлань был зол на него. Неправильно. Чжао Юньлань был ослепительно, обжигающе, невероятно зол на него и излучал ярость каждой клеточкой своего тела с тех пор, как он поймал Шэнь Вэя на своей кухне с этим ножом. Это была, конечно, вина Шэнь Вэя. Он должен был быть более осторожным — он должен был уйти в свою квартиру в тот момент, когда вновь здоровый и сильный Чжао Юньлань лег спать. Ярко-белая энергия Чжао Юньланя начала пульсировать в венах Шэнь Вэя с момента исцеления, прожигая пути через его кровеносные сосуды, выматывая его нервы. С одной стороны, в этой агонии была свирепая, приятная радость понимания того, какая невероятная и значимая цель была достигнута в обмен на боль, с другой — Шэнь Вэй знал, что рано или поздно ему придется с болью справиться — и поэтому он должен был уйти к себе, и там решить эту проблему. Но так же, как Кунь Лунь много веков назад, Чжао Юньлань всегда лишал его здравого смысла и логики, и поэтому Шэнь Вэй задержался. Наблюдая за тем, как Чжао Юньлань спит, наблюдая за взлетом и падением его груди: ему не больно, он не обеспокоен, не расстроен и не напуган — Шэнь Вэй остался. И когда боль, которая в нем росла, стала невыносимой, он рискнул, имея возможность быстро и чисто справиться с этим здесь, — и был пойман! Он вздрогнул от воспоминаний об этой сцене, от шока Чжао Юньланя, от его страшных слов о том, что его жизнь не стоит этого. Попытки Шэнь Вэя объяснить все этому человеку только усугубили ситуацию, и он не знал, как это исправить. Каждая слабость имела свою цену, и теперь он платил ее, поднимаясь по горной тропе с Чжао Юньланем в гнетущей, напряженной тишине. Возможность предоставить Чжао Юньланю немного времени, чтобы тот мог успокоиться, помогла бы, но уже на следующий день SID получил дело о подозреваемом из Дисин, который вызвал проблемы в городе: серию взрывов в нескольких универмагах одного района. К счастью, ущерб был минимальным, а смертей вообще не было, но были раненые, а такие вещи имели тенденцию быстро увеличиваться. Лао Чу и Го Чанчэн все еще занимались опросом свидетелей и пытались найти какую-либо информацию о неизвестных подозреваемых. Линь Цзин обнаружил в интернете какую-то болтовню, в которой упоминались странные явления в пещерах около проблемного района, сопоставимые по времени с тем, когда их подозреваемый использовал энергию, и они надеялись либо задержать преступника там, либо найти какие-то дополнительные улики. У Шэнь Вэя было чувство, что Чжао Юньлань предпочел бы сходить посмотреть на пещеры в одиночку, но об этом не могло быть и речи. Шэнь Вэй дал понять, что последует за ним, даже если его не позовут, и вот они оба там. Им пришлось оставить машину в долине ниже, а Шэнь Вэй не мог телепортировать в неизвестном направлении. Надо было идти примерно час, чтобы подняться к нужной пещере. Шэнь Вэй позволил Чжао Юньланю взять на себя инициативу, чтобы избавить себя от размышления о том, гневно ли смотрит человек на его спину или вообще избегает смотреть. Это дало ему четкое представление о напряженной, сердитой спине Чжао Юньланя, легкую боль от столкновения враждующих энергий в его крови и тяжелые, горькие мысли. Он не мог, как ни старался, выяснить причину ярости Чжао Юньланя. Конечно, он лгал, но Чжао Юньлань не знал степени этой лжи. То, что он увидел и понял, было настолько малым — он простил Шэнь Вэю гораздо более серьезную ложь раньше — что его гнев не имел смысла. Неужели Чжао Юньлань действительно беспокоится о том, что чем-то обязан ему? Неужели думает, что Шэнь Вэй посмеет потребовать за это некую плату, которую Чжао не захочет предоставить? Кунь Лунь любил своего Сяо Вэя. Десять тысяч лет, каждый год из которых был тяжким бременем на плечах Шэнь Вэя, не могли стереть его память о искреннем уважении Кунь Луня, теплоте его взглядов, мягкости его рук. Когда они встретились снова в этой жизни, когда Шэнь Вэй взял его за руку и, как дурак, забыл отпустить ее, когда Чжао Юньлань посмотрел на него с любопытством и интересом, он подумал, что, может быть… И их взаимное сближение после этого, со скандальным, бессознательным и бесстыдным вторжением Чжао Юньланя в личное пространство Шэнь Вэя, с его заботой, его заигрыванием и его очевидным страданием от лжи Шэнь Вэя — было прекрасно. Это вселяло в Шэнь Вэя надежду, и надежда была робкой и сладкой, чтобы упиваться ею, копить ее… Но глупой, скорее всего. Чжао Юньлань вторгался в личное пространство каждого без разбора. Чжао Юньлань полностью посвятил всего себя заботе о своей команде, каждом из них. И если Кунь Лунь любил Сяо Вэя столетия назад, то тогда Сяо Вэй был молодым, ярким, полным чистоты, добрых намерений и больших надежд, и он ничем не напоминал Шэнь Вэя — Посланника в черном плаще, с холодом, предвещавшим его приход, его тенями, его грехами и его секретами — ни в малейшей степени. Чжао Юньлань, вероятно, был достаточно благоразумен, чтобы держать дистанцию и избегать груза ответственности личности Шэнь Вэя. Чжао Юньлань даже не знал в полной мере, он даже не мог предположить, сколько Шэнь Вэй готов был сделать, чтобы обезопасить его, и как мало при этом имело значение что-то касательно самого Шэнь Вэя. Если бы он знал, если бы он действительно мог заглянуть в душу Шэнь Вэя и увидеть, понять каждый год из этих десяти тысяч лет долга, службы и ожидания, ожидания, ожидания — о, он бы сбежал с криком ужаса. Шэнь Вэй не был уверен, что сможет скрывать свою одержимость долго. Не из-за того, что приверженцы его брата все плотнее окружали их, а из-за опасности, скрывающейся во всех углах, и вопиющего, вызывающего страшное беспокойство игнорирования Чжао Юньланем правил своей безопасности. Рано или поздно весь вес одержимости Шэнь Вэя будет раскрыт. И никогда не было, что согласие Чжао Юньланя было необходимо для того, чтобы Шэнь Вэй защищал его. Чжао Юньлань не смог бы его остановить ни при каких обстоятельствах. Он готов был пожертвовать возможностью получить приглашение в квартиру Юньланя, возможностью поужинать вместе или ощутить теплую руку, небрежно перекинутую через свое плечо, но защищать он будет без всяких позволений и игнорируя запреты. Среди всех событий и явлений только это имело значение. Энергия Чжао Юньланя, яркая и красивая, билась сквозь кровь и кости. Сколько времени у него есть? Ему надо так много времени… Этого времени должно хватить, чтобы обеспечить в порядке убывания по степени важности безопасность и комфорт Чжао Юньланя, безопасность Дисин и безопасность Хайсин. И когда его тело должно будет исполнить свою последнюю, секретную цель — гарантировать, что Е Зун, его вина и его ответственность- никогда больше никому не причинит вреда — он будет спокоен, понимая, что обеспечил требуемое. И, конечно, будет лучше, если Чжао Юньлань не сблизится с Посланником, тогда у Юньланя не будет причин для печалей и сожаления. Чжао Юньлань внезапно остановился. Шэнь Вэй моргнул, вырвавшись из своей невольной задумчивости и увидел, что они достигли цели. Вход в пещеру был перед ними, и он чувствовал прикосновение влажного холодного дыхания тьмы к своим щекам. — Позвольте мне идти первым, — сказал Чжао Юньлань, и Шэнь Вэй молча кивнул. Шэнь Вэй положил руку на грубую стену пещеры и позволил импульсу темной энергии прокатиться по камню, пробежать сквозь ветви туннелей впереди, ища живое присутствие, дисинца или человека. Ничего: только серебристая, скользкая жизнь маленьких рыбок, присутствие летучих мышей и наличие лисы, свернувшейся в норе на другой стороне горы. Он пожал плечами, решив игнорировать присутствие лисы, и последовал за Чжао Юньланем. В последний раз, когда они были в пещере, Чжао Юньлань узнал его секрет. В этот раз, как надеялся Шэнь Вэй, его секреты останутся при нем. Туннель в начале пещеры был широким и достаточно высоким, чтобы позволить им пройти без помех. Шэнь Вэй тянулся за колеблющимся лучом фонарика Чжао Юньланя, не в силах игнорировать давление камня, нависающего над ними. Пещеры не пугали его, не после тысячелетий добровольного изгнания под землей. Но, вернувшись в Хайсин, он понял, как сильно скучал по солнцу и чистому небу над головой. Они достигли первого перекрестка, и Шэнь Вэй остановился, не зная, предложить ему свою помощь или нет. Обычно он не стал бы бояться задеть гордость Чжао Юньланя, зная, насколько этот человек уверен в себе и своих навыках, но сейчас все между ними казалось слишком хрупким, слишком неуверенным. Чжао Юньлань решил вопрос за него. Он обернулся, и Шэнь Вэй, настроенный на понимание выражений лица Чжао Юньланя, увидел момент перемены, когда он изменил выражение со сдерживаемого гнева до напускного безразличия, с которым шеф Чжао обычно смотрел на всех посторонних. Это задело больше, чем он ожидал, так как Чжао Юньлань приравнял его к посторонним. — Итак, брат Блэк, — сказал Чжао Юньлань и ухмыльнулся ему, — идеи? Не могли бы вы применить свою силу и найти нам путь? Поддельная или нет, оливковая ветвь не должна была быть потрачена впустую. Шэнь Вэй улыбнулся ему, кивнул и снова отправил свою энергию, на этот раз открыто, проникая в крошечные взволнованные умы летучих мышей в дальних уголках пещеры. Шэнь Вэю потребовалось некоторое время, чтобы разобраться в путанице беспорядочных ощущений — он заставил себя раствориться, рассыпаться на сотни отдельных существ, увидеть все сразу, и эффект был волнующим и тошнотворным — но, наконец, он нашел искомое: струйка небольшого подземного ручья, жалкая кучка имущества, остаточные признаки человеческого присутствия. Он собрал частицы себя воедино, пошатываясь, его руки и ноги на мгновение показались слишком большими и тяжелыми, и Чжао Юньлань подхватил его, прежде чем он упал. Рука обожгла теплом спину Шэнь Вэя, и он вздрогнул от тоски. Если бы Шэнь Вэй мог хотя бы прислониться к Чжао Юньланю — если бы он мог повернуться и сказать ему — объяснить Чжао Юньланю степень своей потребности в нем, своего отчаяния — на мгновение он почувствовал себя достаточно безумным, чтобы сделать это, в этом мраке под горой… Чжао Юньлань спас их обоих, напрягшись и отпустив, крепко поставив Шэнь Вэя на ноги и отступив. Голос Чжао Юньланя был четким, «рабочим»(равнодушным, небрежным и непочтительным): — Вы в порядке, профессор? Одни мы тут? Мне нужно знать, с кем мы имеем дело. Шэнь Вэю потребовалось несколько досадных мгновений, чтобы вернуть свой голос, прежде чем он смог ответить: — Я знаю, куда нам нужно идти. Следуй за мной, пожалуйста. — Фонарик? Он должен был отказаться, он должен был создать свой собственный свет, более яркий и мягкий, чем узкий ослепляющий луч фонарика, но он промолчал. Даже бесконечно малое количество энергии, напрасно потраченной на поддержание света, может оказаться решающим в какой-то момент в будущем. Оставим дело технике. Шэнь Вэй взял фонарик у Чжао Юньланя и повел его вперед. Он и Кунь Лунь когда-то ходили так, на вылазку — он не помнил точно. Его воспоминания о тех днях были выборочны, имена и даты порой ускользали. Только две вещи оставались в совершенно нетронутой ясности: Кунь Лунь и его брат. Кунь Лунь, небрежно идущий позади него, постоянно смущающе шутит. Искаженное ненавистью лицо Зуна, падающего во тьму. Они шли. Пещера искривленная, разветвленная, вилась перед ними. Некоторые проходы требовали, чтобы они повернулись боком, в других приходилось ползти. Теснота и тьма пещеры спровоцировали сознание на странную уловку: он ждал, что сейчас Кунь Лунь окликнет его, прикоснется к нему, но за ним шел Чжао Юньлань, молча наблюдая, словно опасаясь чего-то. Наконец они достигли своей цели. Туннель выплюнул их в большую пещеру, которую Шэнь Вэй видел глазами летучих мышей. Он услышал струйку воды прежде, чем увидел небольшой водопад у дальней стены: вода вытекала из трещины в стене и наполняла выемку, постепенно впитываясь в землю. — Ха, — сказал Чжао Юньлань, подходя к нему, и Шэнь Вэй едва сдержал дрожь при звуке его голоса. — Посмотри на эти огни. Шэнь Вэй выключил фонарик и понял, что ему не нужен свет: стены пещеры были изрезаны прожилками кварца, светящимися мягким рассеянным светом. — Я не геолог или что-то в этом роде, — сказал Чжао Юньлань, — но я уверен, что эти камни не должны так сиять. — Нет, — согласился Шэнь Вэй и шагнул к ближайшей стене, чтобы дотронуться до кристаллов. Они тихо жужжали под его пальцами, энергия была несколько необычна. — Похоже, кто-то воздействовал на них энергией, но она отличается от нашей. Чжао Юньлань прошел мимо него к небольшому водопаду. Он наклонился над чем-то за выемкой. — А вот и место для ночевки. Странно, что кто-то согласился на такую жизнь. Шэнь Вэй с неохотой отказался от кристаллов и подошел к нему. Вид вещей подозреваемого был действительно жалок: низкий деревянный поддон, куча грязных тряпок, служащих покрывалом, деревянная коробка для овощей, заполненная вакуумными упаковками с дешевой едой. Яркие цвета упаковок неестественно выделялись в этом забытом временем месте. Чжао Юньлань опустился на колени рядом с поддоном и разгреб лохмотья. Его лицо стало непроницаемым и сосредоточенным, лицо охотника, и Шэнь Вэй позволил себе с наслаждением понаблюдать за поведением Чжао Юньланя в его стихии, наслаждаясь тем, как он хорош в своей работе. — Хм, — сказал Чжао Юньлань и повернулся к нему с чем-то в руке. Шэнь Вэй поспешно сосредоточился на вещи. Фотография; он наклонился ниже и поправил очки, чтобы лучше видеть. Две женщины средних лет на фотографии держались за руки и смотрели друг на друга с таким явным обожанием, что Шэнь Вэй захотел отвести взгляд в смущении; просто глядя на фотографию казалось, что вторгаешься в нечто очень личное. — Давайте посмотрим, заслужил ли Линь Цзин премию, которую он у меня постоянно требует, и проверим, сработает ли мой телефон так глубоко под землей после его доработки, — сказал Чжао Юньлань и сфотографировал снимок. Некоторое время он сосредоточился на своем телефоне, бормоча что-то себе под нос, и Шэнь Вэй снова отвлекся, уставившись на его лицо. Он подумал, что выражение на лицах женщин было ему знакомо: если бы он встал перед зеркалом и подумал о Чжао Юньлане, его лицо выражало бы те же эмоции, что и у них. Но что с ними случилось? — Одна из них, вероятно, наш подозреваемый, — сказал Чжао Юньлань, словно читая его мысли. — Если единственное, что вы возьмете с собой в такую дыру — это фотография, то на ней будете или вы, или самый дорогой вам человек. Шэнь Вэй кивнул. — В ваших отчетах о преступлениях говорилось, что действия преступника не носили целенаправленный характер. Случайные места, случайные жертвы. Кто-нибудь из этих женщин кажется тебе способным совершить преступление? — Нет, но мы знаем, что люди часто оказываются не такими, какими кажутся на первый взгляд, — сказал Чжао Юньлань. Он холодно посмотрел на Шэнь Вэя. — Доброе, милое лицо не гарантирует добрых намерений. Похоже, их временное перемирие закончилось. Шэнь Вэй отвернулся, пытаясь вернуть лицу обычное выражение, и продолжил изучение кристаллов. Взгляд Чжао Юньланя застыл в центр его спины, переместился на затылок. На мгновение Шэнь Вэй глупо испугался, что эти глаза могут видеть его насквозь, в состоянии заметить бушующий поток энергий в его крови, что Чжао Юньлань догадается… Чжао Юньлань отвернулся. Шэнь Вэй рискнул взглянуть краем глаза и увидел, что он снова наклонился над вещами, роясь в них, чтобы получить больше подсказок. Ах да, кристаллы. Природные свойства кварца сделали его идеальным хранилищем избыточной энергии: минералы, в состав которых входит свет, часто использовались для наполнения энергией. Если бы женщина была из Дисин, о чем явно говорила ее способность наносить такого рода ущерб, как зафиксировала полиция, и ее силы лежали в этой области, она теоретически могла бы поручить кристаллам обеспечить свет — но что-то в структуре энергии не вполне соответствовало предположению. Все было бессистемно, беспорядочно. Или даже — случайно? Будто человек, зарядивший кристаллы, не знал, что он заряжает кристаллы. Звонок телефона нарушил размышления Шэнь Вэя. Он повернулся, чтобы увидеть Чжао Юньланя, щурящегося на экран, и подошел к нему, радуясь возможности сделать это. — Линь Цзин сумел найти записи об одной из женщин — Дай Ся, 39 лет, Хайсин, — но о другой данных у нас нет. — Она, должно быть, одна из дисинцев, — сказала Шэнь Вэй и сглотнул от неожиданной грусти. Шэнь Вэй сохранял мир на протяжении веков, считал себя непоколебимым стражем, судьей и палачом, но эта обязанность никогда не приносила ему радости. Со временем он решил оставить в покое тех, кто проскользнул сквозь щиты и не создавал проблем под солнцем. Почему эта женщина с фотографии, с ее спокойным, бледным лицом, с обожанием, сияющим в ее глазах, очевидным даже на скомканной и выцвевшей бумаге, теперь стала жестокой? Чжао Юньлань хмурился, глядя в телефон. — Мне это не нравится, — пробормотал он, — что-то здесь не складывается. Несколько минут он яростно печатал, посылая, как догадался Шэнь Вэй, дальнейшие инструкции команде. — Она не будет первой, кто не вынес испытаний под солнцем, — неохотно сказал Шэнь Вэй. — Не все хорошо приспосабливаются. Если Хайсин оказался для нее слишком большим… — Разве наши общества действительно так сильно отличаются? — Спросил Чжао Юньлань, пристально глядя на Шэнь Вэя с непонятным выражением. — Ты не думаешь, что законы жизни будут достаточно похожи? Несмотря на все произошедшее, нотка неподдельного интереса в его голосе заставила сердце Шэнь Вэя биться с неожиданной теплотой. — Дело не в этом, — сказал он и поправил очки. — Для некоторых из них свобода ударяет в голову, и поэтому они создают проблемы. Но для других просто жить под солнцем оказывается слишком сложно. Сам свет, энергия живых существ здесь, это… Собственное тело Шэнь Вэя выбрало именно этот момент, чтобы напомнить ему об истинности его слов резким всплеском боли. Он жестко прикусил язык, почувствовал вкус крови, но заставил выражение лица не измениться. Чжао Юньлань внимательно наблюдал за ним, борозда между его бровей стала глубже. Пальцы Шэнь Вэя чесались от совершенно неуместного желания разгладить ее. — Мы имели дело со многими дисинцами, и большинство из них отлично у нас адаптировались. — Спорное утверждение, — ответил Шэнь Вэй. — Это зависит от способностей человека, контроля, уровня энергии, удачи… Те, кто не могут жить здесь, не приходят изначально. Если бы когда-нибудь снова появилось место для Дисин на поверхности, многие мои люди были бы не в состоянии покинуть старый город. Он отвернулся, делая вид, что чистит очки, проглотив знакомый всплеск вины. Несмотря на все неприятности от его брата и рост беспорядков, недовольство ним в Дисин не является полностью несправедливым. Это было решением Шэнь Вэя тогда, тогда его воля изгнала его людей с поверхности и заключила их в темноту. Он полагал, что это было наилучшее из возможных в то время решений, и даже теперь он верил в это. Это был единственный способ сохранить каждый из миров от всепоглощающей войны. Но поколения детей выросли в мире, жили и умирали, никогда не видя солнечного света. И он был бы лицемером, чтобы не признать (и он должен был быть настолько осторожным, чтобы скрыть свою ложь даже от себя), что эту жизнь он позволил себе, даже до того, как нашел Чжао Юньланя. Жизнь профессора Шэня, с его мирскими удовольствиями и утренним кофе и ежедневными прогулки по университетским садам под теплыми лучами заходящего солнца — о, эта жизнь была сладкой. За прошедшие годы Шэнь Вэй научился любить Дисин: его суровую и грозную красоту, журчание подземных потоков в дальних туннелях, сверкающий лед в самых глубоких уголках. Он добровольно разделял изгнание со своим народом в течение многих и многих лет после исчезновения Кунь Луня, прежде чем его долг потребовал от него перейти от внутренней политики к тому, чтобы стать стражем между двумя мирами. Но его душа была навсегда отдана солнечному свету, солнечному свету, под которым он впервые увидел Кунь Луня, растрепанного и странно одетого, улыбающегося ему в замешательстве и неожиданном восторге от окровавленных тел, разбросанных между ними, солнечному свету, который позволял ему видеть Кунь Луня так ясно. Тысячелетия прошли и выросли потомки, которые никогда не видели солнца, но пытались достичь его. По какому праву он мог их судить за это? — Кто знает, — сказал Чжао Юньлань серьезно и искренне, — возможно, они со временем приспособятся? Или, может быть, миры просто смешаются. Могу поспорить, в Хайсин есть люди, которые любят Дисин, пещеры и все такое. Разве у вас нет людей, которые проводят всю жизнь, изучая живопись, создавая музыку, помогая людям? Он резко остановился, словно вспоминая вспышку гнева между ними, и Шэнь Вэй не смог сдержать улыбку.С Кунь Лунем всегда было так, как будто его лицо забывало, что надо не выдавать эмоции, предавая хозяина. Если Чжао Юньлань может забыть обиду, чтобы утешить его, не колеблясь, возможно… Шэнь Вэй отвернулся на всякий случай, потому что в прошлый раз, когда он так улыбался Чжао Юньланю, все пошло не так, и это спасло его от того, что их могли бы застать врасплох, когда чья-то тень мелькнула в туннеле, и что-то непонятное вдруг потянуло его и так больную энергию, вырывая ее наружу. Он задавил стон и опять почувствовал привкус крови во рту. Телефон Чжао Юньланя зазвонил в тишине, он поднял трубку, в то время как Шэнь Вэй все еще пытался прокричать предостережение, и взволнованный, громкий голос Линь Цзина наполнил воздух между ними. — Шеф, ты был прав, это странно — мы послали Сяо Го, чтобы спросить людей, и оказалось, что Дай Ся и Ли Мин, другая женщина, прожили вместе год, казались счастливыми и очень близкими друг другу, но известно вот что: Ли Мин всегда была больной и тихой. Она не выходила из дома часто, никогда не шумела последнее время. А Дай Ся стала странной, нервной, поссорилась с соседями, начала носить солнцезащитные очки и начала портить имущество других, сперва немного… — Линь Цзин, — перебил Чжао Юньлань, — где сейчас Ли Мин? — Исчезла, — сказала Линь Цзин, — у них была большая ссора несколько недель назад, и она ушла, никто не знает, куда она пошла. Соседи любили ее. — Черт, — сказал Чжао Юньлань, и Шэнь Вэй, наконец, смог проглотить кровь, чтобы полностью повернуться к нему. — Ты думаешь… Шэнь Вэй осторожно застонал, когда ударила вторая волна. Он пошатнулся, собираясь упасть на колени. Что бы это ни было, казалось, что рыболовные крючки впились во внутренности, и кто-то тянул их, пока он не глянул вниз и не увидел свои собственные побелевшие скрюченные пальцы. Но, прежде чем он успел упасть, Чжао Юньлань был рядом, подхватывая его и глядя на него с ужасным беспокойством, заговорил: — Шэнь Вэй?! Брат Блэк?! — Она здесь, — пробормотал он. — Но она не из Дисин. Женщина, которую они искали, стояла под каменной аркой и смотрела на них полными ужаса глазами. Он едва мог видеть ее лицо — ее простое, светлое лицо жителя Хайсин, явно не злодея, точно не одного из его земляков — он едва мог видеть ее среди беспощадной темноты, кружащейся вокруг нее, чего-то почти живого в ее огромной боли. — Руки вверх! — закричал Чжао Юньлань. Его револьвер уже был в его руке, направленный на нее, и Шэнь Вэй едва увидел женщину, пытающуюся поднять руки. Пластиковый пакет с ярким логотипом супермаркета упал у ее ног, упаковки продуктов рассыпались по земле. — Пожалуйста, — сказала она, — пожалуйста, я просто хотела ей помочь, я никогда не хотела никого обидеть — он сказал, что это не повредит ей — пожалуйста, не надо. Тьма вокруг женщины пожирала энергию Шэнь Вэя, нить за нитью; он пытался понять ее слова и не мог. На этот раз Чжао Юньлань не был достаточно быстр, чтобы поймать его, когда он упал на колени. Кашель разрывал его горло, легкие горели, камни не могли скрыть яркие брызги его крови. — Шэнь Вэй? Шэнь Вэй! Какого черта ты с ним делаешь?! -Это не я! Я не хочу! Помоги мне, мне больно, помогите… Их голоса, высокие и отчаянные от гнева и ужаса, омывали его, расплываясь в неразличимости. Единственной нитью сознания были пальцы Чжао Юньланя, сжатые на плече Шэнь Вэя. Его очки куда-то упали, он попытался подняться, и это вызвало новую волну кашля и крови. Он поднял голову: женщина пошла к ним, ее руки были подняты вверх и царапали воздух, лицо исказилось. Каждый из ее шагов отражался в его костях, рвал его изнутри. Он заставил свои голосовые связки работать, заставил себя спросить: — Кто… дал это тебе? Ты хотела причинить ей боль? Она остановилась, в ужасе глядя на него. — Никогда, я бы никогда не причинил ей вреда, она — мое сокровище. Она не могла выносить солнце, и он сказал, человек с кистью, он сказал, что это поможет, что я возьму только немного ее боли, и я взяла! Ей было лучше! Чжао Юньлань понял: — Энергия Дисин? Ты высасываешь ее?! — Я не могу остановиться! Это стало сильнее меня, и это продолжается — и это больно, это так больно, это очень больно, почему это происходит со мной??? — Остановись! — крикнул Чжао Юньлань, внезапно замирая. — Отойди, медленно. Шэнь Вэй? Шэнь Вэй не обращал на Чжао Юньланя никакого внимания, что он редко позволял себе. Теперь он мог видеть сквозь женщину, мог видеть вихрь враждующих энергий в тонких контурах ее тела. Теперь он знал, что с ней произошло, и знал, что с ним происходит, и что должно было случиться со всеми тремя через несколько мгновений, когда его энергия, взятая невольно, окажется для нее слишком большой. Хрупкая оболочка. Этого нельзя допустить. Время разлетелось осколками, чеканя фрагменты. Шэнь Вэй вскочил на ноги, управляя своим телом как кукловод. Он видел, как женщина начала светиться, ее лицо исказилось от ужаса непонимания происходящего, энергия ударила Чжао Юньланя по руке, выбивая оружие. Невозможно было остановить то, что должно было случиться, но он не хотел, чтобы умерла та, которая любила одну из его людей настолько, чтобы заключать ради нее такое страшное соглашение. И поэтому он собрал последние остатки своей энергии — боль переросла в агонию, но это не имело значения — и притянул ее сияющую фигуру к себе и Чжао Юньланю, усыпляя ее. Шэнь Вэй толкнул всех троих в угол пещеры и сумел накинуть на них энергетический щит за секунду до того, как украденная сила взорвалась, и гора обрушилась на их головы. Это должно было раздавить их: не было никакого спасения, просто масса грязи и камня, а он уже был так ужасно истощен. Но Чжао Юньлань был с ним, и Чжао Юньланю не было позволено умереть, пока Шэнь Вэй еще мог дышать — и так и случилось. Он держал, он держал, он держал. Он задохнулся от крови, наполняющей его рот и покрывающей его язык, она текла из его носа и его глаз. Он моргнул, увидев лицо Чжао Юньланя, в нескольких сантиметрах от его собственного, неясное сквозь красную дымку — мужчина стоял на коленях напротив него, положив руки ему на плечи, кричал что-то, но Шэнь Вэй не слышал его. Даже Чжао Юньлань не мог преодолеть силу агонии, рвущей его вены, раскалывавшей его кости и растворяющей его сухожилия. Если бы он умер, второй взрыв наверняка убил бы Чжао Юньланя. И поэтому он не умер. Его щит держался, и целую вечность вокруг них сыпались камни. Шэнь Вэй не смел терять сознание. Его понимание его собственного сознания было настолько тонким, что он не был уверен, что сохранит его, если позволит себе хоть на мгновение отключиться. Но он вошел в серое, подобное трансу состояние, пока гора стонала, когда камни скользили и оседали по бокам его щита, в то время как земля двигалась вокруг них, под ними и над ними так, как этого не должно было быть. Это напомнило ему о чем-то… Это напомнило ему: его брат падал, на миг впереди него, всего на миг, и страх на его лице было видеть и осознавать труднее, чем его ненависть, и земля двигалась… Он не потерял сознание, но на время забыл, кем он был, и где он был. Он был энергией, он был решеткой ярких темных линий, отсекающих камни, он изливал в эту тьму волю и намерение: они не умрут. Они не умерли. -… Вэй. Сяо Вэй. Сяо Вэй! Проснись, черт возьми, Сяо Вэй, пожалуйста, давай, Сяо Вэй… Его радость от этого имени вернулась к нему быстрее, чем его память или чувство. — Чжао Юньлань? — О, спасибо, черт возьми! — Кунь Лунь? — нет, нет, это было сейчас, Шэнь Вэй был под землей, но это было сейчас. Чжао Юньлань рассмеялся так, что сразу стало легче. — Черт, Сяо Вэй, ты напугал меня до усрачки! Щит Шэнь Вэя выбрал этот момент, чтобы исчезнуть, он услышал скрежет камней, сформировавших купол над их головами. Пыль и осколки базальта посыпались вниз. Чжао Юньлань выругался. — Все… в порядке, — сказал Шэнь Вэй и кашлянул, выкашливая кровь. Казалось, что она поднимается от пальцев ног. Он решил, что слишком много времени провел, чувствуя себя неуязвимым среди людей Хайсин с нежной кожей, чтобы настолько привыкнуть не испытывать боль, и не поделился этим наблюдением с Чжао Юньланем. Шэнь Вэй очень сильно хотел стереть кровь и выглядеть менее страшно и, возможно, улыбнуться Чжао Юньланю, теперь, когда этот человек снова называл его Сяо Вэй, и, может, даже не злился на него. Хотел его успокоить. Но он едва мог чувствовать свое тело; он стоял на коленях, а руки Чжао Юньланя — единственное, что не давало ему упасть. Ни о каком движении не могло быть и речи. — Это не будет долго продолжаться, — прохрипел Шэнь Вэй, надеясь, что Чжао Юньлань поймет, что ему не надо беспокоиться о камнях. — Я постараюсь… отправить тебя, тебя и женщину, позже. После того, как я… Но, по-видимому, не следовало этого говорить. Голос Чжао Юньланя от облегчения вернулся к бурной ярости их разговора на кухне. — Меня и женщину?! После небольшого отдыха, может быть? Ты весь в крови! Ты продолжаешь кашлять кровью! Ты выглядишь как чертов трехдневный труп! Это немного задело, но было, видимо, правдой. Шэнь Вэй позволил Чжао Юньланю попасть в беду, он не смог остановить это. Они выжили в крошечной пещерке по самой невероятной случайности.  — Я извиняюсь, — пробормотал он. — Мне потребуется время, конечно, но я верну тебя благополучно… Чжао Юньлань издал нечленораздельный рык, а затем глубоко вздохнул. — Сколько пальцев я показываю? Повисло неловкое молчание. Шэнь Вэй старался не замечать, насколько все болит. — Брат Блэк! Профессор Шэнь! Дружище! Сколько гребаных пальцев?! Шэнь Вэй закрыл глаза, слишком поздно: пальцы Чжао Юньланя приблизились к его лицу, поднимая веко. Его голос снизился до шепота. — Ты вообще видишь?! Он покачал головой. — Просто… просто лопнул сосуд. Временно. Мне не нужны мои глаза, чтобы… Видимо, ему не суждено было закончить ни одно из своих предложений сегодня. Пальцы Чжао Юньланя легли на его губы, заставляя замолчать. — Невероятно, — прошептал Чжао Юньлань и вздохнул. — Хорошо. Хватит говорить, тссс, не говори больше, не двигайся, ничего не делай. Если ты даже подумаешь о переносе нас отсюда, я выстрелю тебе в ногу. Если бы Шэнь Вэй засмеялся, он снова начал бы кашлять, а он больше не мог терять кровь. Но он улыбнулся:  — Понял. Мир снова стал туманным и нечетким. Руки Чжао Юньланя держали его, они были невыносимо теплыми на его холодной коже, он вращался, или, может быть, мир вращался вокруг него. Чжао Юньлань разговаривал, но не с ним. Звук маленького водопада проникал в его сознание, звучал странно громко. Он чувствовал мягкий, приглушенный свет энергии Дай Ся, все еще глубоко спящей под действием его способности. Это было хорошо, потому что, если бы она проснулась и вытащила из него больше энергии, они все бы погибли. Как же больно. Чжао Юньлань был жив и зол на него. На мгновение от этой мысли боль отступила. Когда Шэнь Вэй снова немного пришел в себя, он был укрыт чем-то теплым, кожаным — о, куртка Чжао Юньланя. Он лежал на Чжао Юньлане, между его ног, положив голову ему на плечо. Его мысли были медленными и тяжелыми, плавая в голове, как слепая глубоководная рыба. — Сяо Вэй, — мягко сказал Чжао Юньлань, — ты со мной? Рука Чжао Юньланя медленно гладила его окровавленные волосы, слегка царапая его голову, создавая единственное приятное ощущение среди моря яркой, мучительной боли. Несмотря на это, несмотря на всю боль, его сердце пело от радости. — У меня завтра контрольная, — сказал он безумно. — На завтрашнем занятии. Смех Чжао Юньланя был тихим и нежным. — О, профессор Шэнь. Вы будете вынуждены ее пропустить. Он попытался пошевелиться и не смог сдержать стона. Пальцы Чжао Юньланя на секунду напряглись в его волосах, дрогнув. — Я сказал тебе не двигаться. У нас все в порядке, мне удалось найти Линь Цзина, он вызвал подкрепление, и они рано или поздно вытащат нас. Воздуха хватит, как и воды. Просто подожди, хорошо? Шэнь Вэй кивнул или, по крайней мере, попытался изобразить движение как мог. Он так хотел умыться: кровь на его лице и шее высыхала, и кожа зудела. Должно быть, его желание как-то обозначилось на его лице, потому что Чжао Юньлань сказал «Ау» и убрал волосы со лба.  — Подожди минутку, хорошо? Он отодвинулся, раздавались шелестящие звуки, которые Шэнь Вэй не смог понять. Он ждал, глубоко дыша и страдая от отсутствия рук Чжао Юньланя. Затем что-то мягкое и холодное коснулось его щеки и скользнуло вниз. Губы Шэнь Вей открылись в невольном Ааах, и Чжао Юньлань тихо засмеялся над ним в темноте. — Ты похож на большую кошку, клянусь. Неудивительно, что ты так хорошо ладишь с Да Цином. Тряпка скользила по его коже легкими круговыми движениями, очищая и успокаивая зуд. Он на мгновение задумался, что руки Чжао Юньланя, должно быть, мерзнут от того, как часто он вынужден их ополаскивать, и не смог найти в себе сил, чтобы попросить его перестать. Он чувствовал себя потрепанным, измученным, но каждое прикосновение холодной воды, смывающей кровь, казалось, исцеляет его. Шэнь Вэй закрыл глаза: это не имело никакого смысла, но наедине с Чжао Юньланем в темноте, измученный и разбитый, он чувствовал себя в безопасности. Чуть позже, незадолго до того, как Шэнь Вэй наконец смог позволить себе погрузиться в тяжелый, наполненный болью сон, Чжао Юньлань, его пальцы все еще нежно гладили волосы Шэнь Вэя, спросил:  — Что будет с Дай Ся? Она не может провести остаток своей жизни во сне, и, технически, она находится в моей юрисдикции, а не в твоей. Шэнь Вэй заставил себя сосредоточиться, вынырнув из своих снов. — Она должна быть изолирована от любого жителя Дисин, идеально защищена. Возможно, я смогу выяснить, как ей подарили эту способность, и убрать ее, и тогда она сможет продолжать жить как обычно. — Ты думаешь, ее подруга жива? Она сказала, что не хотела причинять ей боль. — Если она вернулась обратно под землю, я смогу найти ее. Если нет… Шэнь Вэй надеялся, что она жива, вопреки тому, что «самые прекрасные истории любви — трагедии». Ушла и исцелилась в Дисин. Возможно, она была бы счастлива узнать, что ее подруга не хотела причинить ей боль, была неразумной в своем неистовом желании помочь, но не была жестокой. Чжао Юньлань некоторое время молчал, и его пальцы замерли. Шэнь Вэй, напрягшись, должен был подавить стон, который поднялся в нем при отсутствии движения пальцев. Затем Чжао Юньлань сказал:  — Что же произошло в конце концов? Я понял, что она вытащила твою энергию, и вытащила больше, чем она могла выдержать, но в предыдущих отчетах вообще не упоминался такой способ нанесения вреда, всегда говорилось о свете, перегоревших предохранителях, перегоревших светильниках и тому подобное. — Дело не в ее способностях, — сонно сказал Шэнь Вэй, — просто энергии Хайсин и Дисин не должны смешиваться, а когда они это делают, они повреждают носитель. Если бы я не усыпил ее, она бы умерла, взорвавшись, и, если бы мы не нашли ее, она все равно умерла бы. Наступила тяжелая, звенящая тишина. Измученный мозг Шэнь Вэя проснулся, чтобы понять: он сейчас сказал что-то лишнее! А пальцы Чжао Юньланя продолжали свое нежное движение. Чжао Юньлань обманчиво мягко продолжил:  — Что мне кажется интересным, так это то, что ты определенно плохо себя чувствовал до того, как мы пришли в эти пещеры. Все эти маленькие спотыкания и то, как ты не в состоянии исцеляться… И вместо моего фонарика использовать свою энергию… Ты даже не вытащил свой меч, когда она вышла, мой страшный Чёрный Посланник. Все тело Шэнь Вэя напряглось, совершенно против его воли. Он должен был подавить паническое, бессмысленное желание просто телепортироваться подальше от этого разговора. Его сердце билось быстро, и вкус крови вернулся к его языку. — Так что я хотел бы знать, — продолжал Чжао Юньлань, нежный и беспощадный, — было ли у тебя хоть малейшее намерение сказать мне, что ты вернули мне зрение ценой своей жизни? Шэнь Вэй чувствовал себя подобно бабочке, которую осторожные, любящие руки коллектора пригвоздили к пробковой доске. Он открыл рот, чтобы лгать, но он так плохо лгал Чжао Юньланю, и так ненавидел это, но все же… А сейчас, похоже, его поймали. И Чжао Юньлань ожидал ответа. — Я намного сильнее этой женщины, — сказал он, наконец, надеясь успокоить Чжао Юньланя частичкой несомненной правды. — Я не умру в ближайшее время. — Шэнь Вэй, — вздохнул Чжао Юньлань, — команде понадобится очень много времени, чтобы выкопать нас, ты понимаешь, да? Много времени. А ты застрял здесь со мной. Ты не можешь исцеляться! Скажи мне правду! — Я не… — Пожалуйста, — сказал Чжао Юньлань, и эта просьба прозвучала невероятно искренне. — Я напуган до смерти, Сяо Вэй. Пожалуйста, не ври мне. Каким беспомощным Шэнь Вэй всегда был, стоило Чжао Юньланю о чем-то попросить. Он чувствовал себя измотанным, отягощенным многовековым горем и ожиданием. А время, отведенное ему рядом с Чжао Юньланем, будет таким коротким. Было неправильным тратить его на споры. — Это будет не скоро, — тихо сказал он. — Я был просто…неподготовлен сегодня, я выздоровею, и я буду оставаться рядом столько времени, сколько потребуется. Когда я буду… Когда это произойдет, это будет сделано с определенной целью. Не тревожь себя этим, Чжао Юньлань. Чжао Юньлань дернулся, словно в него выстрелили, толкая его. На мгновение Шэнь Вэй запаниковал, думая, что на них снова напали, но руки Чжао Юньланя успокаивали его, даже когда Чжао начал ругаться в темноте. — Будь прокляты твои предки до 18 колена!!! Будь проклят ты!!! Шэнь Вэй, Сяо Вэй, как ты мог?! Шэнь Вэй пожал плечами, надеясь, что это передаст, «как я мог» без необходимости говорить. Он слышал, как Чжао Юньлань дышит позади него, слишком резко и слишком быстро, заглушаемый журчанием воды. Резкое, судорожное дыхание, как будто он… Невозможно?! Шэнь Вэй потрясенно прошептал: — Ты плачешь???! — Конечно, черт меня побери, — ответил Чжао Юньлань. Его голос был полон слез и горя, и Шэнь Вэй приложил огромные усилия, чтобы поднять правую руку и найти руку Чжао Юньланя у своей груди, неуклюже похлопав по ней. Он, вероятно, оставлял пятна крови. — Пожалуйста, не надо, — беспомощно сказал он. — Не стоит. Лоб Чжао Юньланя прижался к затылку. Шэнь Вэй почувствовал жар слез, падающих на его обнаженную шею, и вздрогнул. — Иногда, — прошептал Чжао Юньлань, — иногда я тебя не понимаю. Если я для тебя такой плохой друг, если я такой плохой человек, как ты, наверное, думаешь, почему ты так рискуешь для меня? Зачем ты меня так защищаешь? Горячий гнев пронзил Шэнь Вэя, неудержимый и яростный. — Не надо! Чжао Юньлань рассмеялся, коротко и горько. — Вот, ты снова это делаешь. Защищаешь меня от меня же? — Не надо, — пробормотал Шэнь Вэй, тише, задыхаясь, — так говорить о себе. Ты — ты хороший человек. Ты… — Я такой хороший человек, что ты умрешь за меня, зная меня меньше года, но ты не ожидаешь, что я расстроюсь из-за этого? Я должен просто сказать «угу, ладно, увидимся на твоих похоронах»?! Шэнь Вэй практически чувствовал разряд в воздухе между ними, и он ненавидел этот разряд, ненавидел его треск. Он должен был солгать, он должен был лгать перед лицом всех доказательств и убеждать Чжао Юньланя верить, просто чтобы избежать этого. — Это не твоя вина, — сказал он с такой убедительностью, какую только мог вложить в слова. Он хотел бы взглянуть на Чжао Юньланя и правильно контролировать свое лицо. — Не твоя… ответственность. Не изводи себя этим. Чжао Юньлань раздраженно, раздраженно, прерывисто дышал в затылок. — Для кого-то такого умного, как ты, ты такой глупый, профессор Шэнь. Как ты можешь — Сяо Вэй?! Как ты можешь не знать, что я не смогу жить, потеряв тебя?! Шэнь Вэй ничего не мог с этим поделать: его Почему вырвалось из него, вопреки здравому смыслу. Он знал свое собственное сердце и знал, ради кого оно бьется каждой своей клеткой и самым маленьким сосудом. Но это горе, но этот гнев Чжао Юньланя был не просто о коллеге, друге или товарище, как будто… Чжао Юньлань медленно и мучительно переместился позади него, потянул его вверх и вбок к его груди и осторожно повернул голову. Шэнь Вэй двинулся за ним, и его избитое тело позволило ему, все еще бессильному. И затем губы Чжао Юньланя накрыли его губы, нежно и осторожно, и все же совершенно уверенно. Ум Шэнь Вэя растворился в белом шуме. Когда он пришел в себя, он целовал в ответ — он не смог бы остановить себя, даже если бы гора снова начала падать, если бы мир вокруг них рухнул. Он попробовал свою собственную кровь и соль слез Чжао Юньланя на губах Чжао Юньланя и застонал в рот Чжао Юньланя, бредя от тоски. Он вообразил — осмелился представить — он столько раз мечтал об этом, о том, чтобы спасти Чжао Юньланя и заслужить его поцелуй, о смерти за Чжао Юньланя и о том, чтобы просить у него поцелуй как прощальное благо, как то, что невероятно, что невозможно, но… Время летит, все заканчивается. Он задыхался, смущенный и полный ужасной жажды, проклинал свое временно утраченное зрение, его глаза, которые не позволяли ему видеть лицо Чжао Юньланя. Это было — это должно было быть ошибкой. Минутная слабость, и Чжао Юньлань сказал бы ему об этом. Рука Чжао Юньланя осталась на затылке устойчивой и жаркой. — Я хотел сделать это с того самого момента, как увидел тебя, — сказал он. — О, как я хотел. Я боялся напугать тебя тем, как сильно я хотел тебя. — Ты никогда не смог бы напугать меня, — ответил Шэнь Вэй, хотя Чжао Юньлань постоянно пугал его во всей своей человеческой хрупкости изо дня в день. —  Ты что??? — Я хотел поцеловать тебя, — сказал Чжао Юньлань, — и я хотел держать тебя за руку, и я хотел возвращаться с тобой в общий дом, и я хотел снять твою одежду, и я хотел спать с тобой, и я хотел… Я купил тебе дом, и я хотел узнать все твои секреты, и я хотел — и я все еще хочу — все это! Как ты мог не знать? — А Лан, — выдохнул Шэнь Вэй. — Я не смел надеяться. Его голова болела, он чувствовал биение крови в висках, кашель забивал его легкие. Чжао Юньлань снова прижал Шэнь Вэя к груди и прижал ладонь к лицу. — Похоже, мы оба были дураками. А теперь — теперь, когда я знаю, что я мог бы- ты говоришь мне, что все решил сам?! Что-то происходило с глазами Шэнь Вэя: ему потребовалось мгновение, чтобы понять, что значит горячее, зудящее чувство за веками. Он не плакал как минимум сто лет. — Прости, — сказал он, теряя голос. — Не надо, — рыкнул Чжао Юньлань, настолько громко, что пыль и крошечные осколки камня снова обрушились на них, — не извиняйся! Скажи мне, как это исправить, Сяо Вэй. — Это не… Чжао Юньлань снова закрыл ему рот рукой. — Я не приму это. Скажи мне, что ты сделал. Объясни мне все. Позволь мне помочь. В груди Шэнь Вэя поднялась знакомая паника: все его секреты скрывались в темных углах. Если он скажет что-нибудь Чжао Юньланю, если он позволит ему пострадать, пытаясь спасти его… Он облизнул губы и снова попробовал слезы Чжао Юньланя и попытался поверить в этот мир: тот мир, где Чжао Юньлань хотел его, где Чжао Юньлань оплакивал его, где Чжао Юньлань видел его, где Чжао Юньланю будет больно из-за того, что его не станет. Он так устал. Шэнь Вэй откинулся назад, позволив себе почувствовать твердое, живое тепло Чжао Юньланя позади него, его голова упала на плечо Чжао Юньланя. Он нашел руку Чжао Юньланя и взял ее в свою. — Пожалуйста, — Чжао Юньлань выдохнул ему на ухо. — Десять тысяч лет назад, — начал он и вздрогнул, — у меня был брат… Говорить было удивительно легко. Как только он начал, он благополучно утонул в объятиях Чжао Юньланя. Шэнь Вэй избегал упоминания о Кунь Луне из-за суеверного страха, что разговоры о нем разрушат любую существующую связь, обошел упоминания о нем, а Чжао молча принял это. Но все остальное вылилось из него, как вино, льющееся из сломанной бочки, неудержимое и безболезненное. Он говорил о войне, о годах стычек и набегов и отчаянных соглашениях об ответственности, которую он принимал неохотно и не мог отказаться, о его людях, умирающих по вине своего командира, о повседневной рутине и ведении боев, о бесконечном страхе, что все напрасно, о медленном угасании надежды. О том, сколько он страдал, телом и духом, изо дня в день, нося свою великую маску, пока… (пока вы не увидели меня, пока не улыбнулись мне, пока не спасли меня — века назад). Чжао Юньлань слушал тихо, внимательно, почтительно; одна его рука обвилась вокруг Шэнь Вэя, ровная и теплая, а другая снова и снова поглаживала его плечо. Под его обнадеживающей, гипнотической лаской Шэнь Вэй рассказал ему о своем брате. Он начал с конца, потому что гневно говорить о лице Е Зуна, прозрачно-белом, искаженном яростью и ненавистью, было проще, чем вспоминать застенчивого, милого мальчика, которого он так усиленно защищал. Он рассказал Чжао Юньланю о Дарах и последней битве, о падении, о потере Е Зуна, о годах камня и тьмы, тишины и сожаления, которые прошли, прежде чем он смог найти свой путь назад. Чжао Юньлань заставил его остановиться и прошептал ему о том, как хорошо держится купол над ними, как журчит вода, о том, как Линь Цзин со всей командой пробирается к ним со всей возможной поспешностью, и Шэнь Вэй не нашел слов, чтобы что-то ответить на это. Он рассказал Чжао Юньланю о том, что Е Зун заключен в тюрьму в Дисине, о способности Е Зуна, его способности и желании поглотить все, что живет под солнцем. Шэнь Вэй замолчал, колеблясь между его обещанием честности и инстинктивным, почти болезненным желанием лгать, чтобы защитить Чжао Юньланя, но Чжао Юньлань спас его от дилеммы. — Подожди. Подожди, Шэнь Вэй. Когда ты говорил о том, что твоя смерть будет "полезной", ты имел в виду — ты серьезно хочешь позволить своему брату "съесть" тебя? Шэнь Вэй поморщился. — Я искренне надеюсь, что столб ограничит его, но он цепкий, и… — Ты знаешь, что это несправедливо, потому что я не могу тебя сейчас правильно тряхнуть. Ты составил план, в котором тебя "съедят"??? Я снова буду орать на тебя! — Если он получит Дары, — тихо сказал Шэнь Вэй, — он может стать слишком сильным, иначе его не остановить. И он мой брат. Моя ответственность. И я все равно умираю. Он не сказал это, потому что он не мог найти в себе жестокости по отношению к Чжао Юньланю, но Чжао Юньлань все равно услышал его и крепко поцеловал в затылок. — Этого не произойдет, — сказал он, и Шэнь Вэй услышал тихий, клокочущий гнев в его голосе, почувствовал жар его кожи. Это был Чжао Юньлань, которого знали лишь немногие: тот, чей смех сиял небрежностью и непринужденностью, тот, кто заботился о тех, кого он — кого он любил, — сказал себе Шэнь Вэй, и укусил внутреннюю часть щеки от радости и ужаса — такого огромного. Он сказал это, и Шэнь Вэй почти поверил ему. Почти… Шэнь Вэй вздрогнул: он почувствовал, что его тело достигает предела, медленно, но неумолимо. То, что было бы жаром у человека, накрыло его холодом, замораживая кровь в его венах. — Сяо Вэй? — Все в порядке, — сказал он, благодаря долгой и долгой привычке, а затем, неожиданно: — Мне холодно, — и Чжао Юньлань притянул его ближе, крепко сжал, как будто пытаясь объединить их. Боль медленно наполняла его, возвращаясь вместе с холодом, выдавливая его из собственной кожи, кусок за куском. Он боролся, потому что хотел остаться внутри своего тела, чтобы насладиться объятиями, но это было все равно что пытаться бороться с приливом. В конце концов боль победила, и он сдался, провалился во тьму. Он то просыпался, то опять засыпал, и когда Чжао Юньлань звал его, громко и отчаянно, Шэнь Вэй обнаружил, что идет рядом с братом, его младшим братом Е Зуном, доверчивым, осторожным, угрюмым, пока Шэнь Вэй не заставил его смеяться. Он вспоминал о голоде, о днях путешествия, о побегах от взрослых, о том, как они с братом спали, обнявшись, одни, но никогда не одинокие. Однажды он пришел в себя достаточно, чтобы понять, что Чжао Юньлань вытирал ему лицо и не мог понять, как оно могло снова стать залитым кровью. Его щеки были мокрыми. Затем у него кончились слова, дыхание и воля; он слушал, как Чжао Юньлань снова и снова напевал мелодию, простую последовательность нот, и позволил себе исчезнуть. Он проснулся — когда он заснул? — ощущая некое движение, бессилие своих рук и сырость пещерного воздуха. В их маленькой пещерке не должно было быть достаточно места, чтобы… Он не знал, как… Шэнь Вэй вяло понял, что он лежит на чьей-то спине, чьи-то руки надежно зажаты под его бедрами, его нос утопал в волосах на затылке. Он вдохнул и почувствовал это снова: это незнакомое чувство безопасности, полной безопасности и растерянности — в мире мог быть только один человек, способный подарить это чувство. Он пробормотал что-то неясное Чжао Юньланю и услышал облегчение в голосе друга:  — Тсс, Сяо Вэй, не двигайся. Мы почти вышли, кавалерия прибыла, пока ты бездельничал. Шэнь Вэю стало стыдно: Чжао Юньлань, должно быть, так устал и голоден после часов сидения в их крошечном убежище. — Я тяжелый, — сказал он и попытался заставить себя двигаться, попытаться встать на землю. — Разреши… Чжао Юньлань фактически ущипнул себя за бедро. — Сяо Вэй, — сказал он, — прекрати это, — и в его тоне было столько нежности, что пальцы Шэнь Вэя задрожали от неуместного (или уместного?) счастья. Шэнь Вэй затих и позволил Чжао Юньланю пронести его через туннель. Теперь он мог слышать, как перед ними препираются Да Цин и Линь Цзин, слышал шепот Чжу Хун и чувствовал запах ее духов. Интересно, кто из них заботится о Дай Ся? Даже если бы на них напали, Чжао Юньлань был в середине группы, значит был хорошо защищен. Возможно, Шэнь Вэй мог позволить себе сейчас просто висеть у него на спине. Он снова потерял сознание, на этот раз впав в полусон, вместо того, чтобы полностью отключиться. Потом он проснулся, когда Чжао Юньлань тряхнул его и прошептал: — Просто проходим поворот, спи, спи. Потом проснулся, потому что ударился головой о камень, и услыхал яростные извинения Чжао Юньланя. Черные тени за веками стали размытыми полосами серовато-белого света с туманными силуэтами. Боль в его теле и сладость грязной, поцарапанной кожи Чжао Юньланя достигли какого-то равновесия. Он дремал, не думая ни о чем в прошлом или будущем, довольствуясь настоящим. — Эй, — тихо сказал Чжао Юньлань, и он проснулся и повернулся на звук. Когда он умрет, он думал, что, даже когда он наконец умрет, он все равно повернется к звуку голоса Чжао Юньланя. — Мы почти вышли, Сяо Вэй. Для тебя больше не будет пещер! Еще немного, и мы будем в хорошей мягкой кровати. Я сменю простыни и все такое. Шэнь Вэй загудел в ответ, затих и обрадовался этому безобидному «мы». — Ты слышишь? Хорошо, Сяо Вэй, хорошо, хорошо. Мы собираемся вернуться домой и помыться, и ты будешь спать столько, сколько потребуется, и я закажу хорошую еду, а ты… выздоровеешь и, — Шэнь Вэй поднял голову при внезапной резкой решимости в голосе Чжао Юньланя, — и тогда мы обязательно все исправим. Я клянусь тебе. Шэнь Вэй открыл глаза: сквозь тонкую пленку воды, стоящую в них, он увидел линию носа Чжао Юньланя, острый изгиб его щеки, и далее, в конце пещеры, солнечный свет. — Да, — сказал он, принимая все как есть. — Давай пойдем домой.