love you, Billy?

18 июля 1985 года. Грязь на одежде, сырые ботинки – все неважно. Запутанные волосы, сухие губы, дикое желание пить – неважно. Блять, неважно. Протертые в коленях джинсы, порванная майка. Слизь по всему телу и ощущение, будто вот-вот сдохнешь от голода – всё это противно, но Билли не обращает на это внимание, рассматривая мелькающий вдалеке дом. Единственное место, куда он может сейчас пойти, зная, что там его не станут донимать вопросами. Дом Стива Харрингтона. Недолгие, очень недолгие встречи теплыми июньскими ночами, жаркие поцелуи – все это прокручивается в голове у Билли Харгроува последние несколько недель. Не было возможности. Не было возможности рассказать Стиву, что происходило с ним, именно поэтому пришлось просто по-глупому послать его нахер. Ничего страшного, казалось бы, сколько людей Харгроув уже посылал к чертям? Ему не нужны были друзья, люди, с которыми он мог делиться своими сопливыми драмами. Не нужны ведь, правда, Билли? Билли? Оказалось, что Харрингтон занял довольно странное место внутри Харгроува. Лишь ему Билли мог доверить абсолютно всё, и он бы все отдал, чтобы это всё продолжалось как можно дольше. Он привязался к этому человеку. Когда Истязатель поглотил разум Билли, не оставалось сил ни на что, приходилось лишь бороться с этим внутренним демоном, поселившимся внутри. Однако Стив то и дело мелькал в мыслях, воспоминания проносились в голове, словно вагоны поезда, за доли секунды пролетающие мимо тебя на перроне. Однако от того, что эти воспоминания были столь короткими, становилось еще больнее. Словно Харгроув вновь вспоминал, что он все еще человек, и что ему придется, хоть и не по собственной воле, но все же навредить своим близким. 2 июля 1985 года. - Харрингтон, кажется, тебе никто не обещал, что это будет надолго, или я что-то путаю? – Харгроув резкими движениями складывал спасательные круги в подсобку, в то время как Харрингтон непонимающе разглядывал его загорелую спину. - Ты совсем придурок? Билли взглянул на парня. Нахмуренные брови, слегка влажные от пота волосы, в глазах полное непонимание ситуации, удивление. Хотелось бы сейчас взъерошить эти темные волосы, хотелось бы… - Придурок? Почему же, Стиви? Странным образом колет в сердце. Словно ножиком на нём вырезают имя парня, который прямо сейчас стоит перед Харгроувом. И поэтому так мучительно больно. - Я не верю тебе, Билли. - А зря. Словно тысячи иголок вонзаются в кожу, настолько мучительно даются ему эти слова. Он словно на несколько секунд отключается от реальности, внешние звуки смешиваются в ужасный то ли визг, то ли крик, слышимый лишь ему, но старается всё так же неуязвимо и наплевательски смотреть на Харрингтона, чувствуя, как кора головного мозга словно сжимается от напряжения, и он точно знает, что это не Истязатель виноват в этом. В этом, именно в этом виноват сам Билли. - Харрингтон, блять, иди нахер. – Лишь бросает парень и проходит мимо Стива к выходу из подсобки, чувствуя на себе его пристальный взгляд. И резко все напряжение отступает, Билли расслабляется настолько, что чуть не падает на землю, когда выходит на улицу. Уже слегка темно, и больше нет оглушительного воя в голове, стало на удивление легко. Наверное, потому что стало пусто. Пустота в душе, словно черная дыра. Ничего и никого не осталось рядом. Только Истязатель. Уж его то Билли изучил всего. Теперь он знал всё, что было в Хокинсе. Каждую, блять, мелкую деталь. И самое страшное – он знал, что будет этим летом. Поэтому сейчас он сел в машину, и отправился домой. 18 июля 1985 года. Хокинс, 23:56 Сырость ощущается по всему, мать его, телу. Каждая клетка тела пропитана гнилой атмосферой изнанки, из которой Харгроув выбрался каким-то чудом. Харрингтон, конечно, будет удивлен, - думает Харгроув. Это мягко сказано. Он просто ахуеет, - мысленно поправляет сам себя парень, и открывает калитку. Стучится в дверь. Отмечает про себя, что стук странным образом совпадает со стуком сердца. Еще отмечает про себя, что он, всё-таки, мудак. Стив открывает дверь, стоя у порога с бутылкой молока в одной руке, и с печеньем в другой. Домашние штаны в клетку, оголенный торс. Боже, он скучал. Правда скучал. Печенье падает на пол, бутылка остается в руке, но Стив не обращает внимания, кажется, ни на что вообще. Он не сдвигается с места несколько секунд, разглядывая парня, что стоит напротив. Затем резко дергается вперед, ставя молоко на комод у входа, и Билли слабо, но искренне улыбается, когда Стив за долю секунды оказывается рядом, и обвивает своими теплыми (безумно теплыми) руками шею Харгроува. - Да ладно, прекращай, Харрингтон… Боже ты мой… Хотя нет. - Ладно, не прекращай. – И прижимается холодной щекой к плечу Стива, ощущая его тепло, чувствуя, как этот парень заполняет эту пустоту внутри. Лучше, чем кто-либо другой. На самом деле, он в принципе единственный, кто может заполнить эту пустоту. - Проходи, - Стив нехотя отстраняется, - давно ты тут не был. Кажется, его вообще не интересует, где он был. Ну, или он просто и так всё знает. - Родители, конечно же, в командировке, - Харгроув устало скидывает старые, грязные ботинки. Теперь их только в помойку. - Да, как обычно. – Стив улыбается. – Ты знаешь, где душ, иди, а я принесу полотенце. - Стив, - Харрингтон суетится, и видно, что он еще не осознает, что происходит, в принципе, - спасибо. - Иди в душ. Когда Билли помылся, он мог с легкостью сказать, что словно заново родился. Каждая клеточка тела будто обновилась, он избавился от этой слизи на себе, почистил зубы, чтобы избавиться от противного привкуса гнилой кислоты во рту, и ощутить вкус мяты на языке, испытать легкое покалывание вокруг губ, когда пена от зубной пасты попадает на кожу. Он был чистым, он смыл с себя всё это дерьмо. Даже какое-то ощущение свободы появилось, что ли. - Это прекрасно, - Харгроув в полотенце вошёл на кухню, наблюдая за тем, как Стив роется в холодильнике в поисках пищи. На плите уже что-то шипело, Билли почувствовал запах жареного бекона и замычал от удовольствия. Стив развернулся и посмотрел на блондина. Две недели в изнанке явно дали о себе знать. Харгроув заметно исхудал, от красивого летнего загара не осталось и следа. Он выглядел усталым. Еще бы. - Твоя одежда на тумбочке в моей спальне. - Моя одежда? – Билли непонимающе смотрел на Стива. – Ты же бросил её в стирку. - Ты оставался у меня ночевать сотню раз, Харгроув. У меня твоих футболок и трусов уже больше, чем своих. - Надо же, я думал, что ты в приступе ярости после нашего разговора сжёг все мои вещички, ругаясь матом и приговаривая, какой же я мудак. - Ты находишь в себе силы шутить? – Стив улыбнулся, и вновь отвернулся к плите. - Во мне всегда найдутся силы, чтобы постебаться над тобой. Однако, не могу не согласиться с твоими мыслями, я и правда вел себя как мудак. Харгроув переоделся и вновь спустился на кухню в футболке и черных боксерах, налил себе воды, мигом опустошил стакан, забрался на диван и, будучи абсолютно довольным, положил голову на спинку дивана. - Там еще были шорты. – Стив поставил тарелки с едой на стол. - Правда? – Широко улыбнулся, разглядывая потолок. – Не заметил. - Не заметил, конечно. – Харрингтон тоже улыбнулся. – Омлет с беконом и овощами, подано. - И все? – Билли поднял голову, недовольно «по-детски» смотря на Стива Харрингтона. - Ты совсем офигел? Я больше ничего не умею готовить! – Возмущенно смотря на Харгроува, поправил свою прическу. Как всегда, пышные волосы, по-домашнему не уложенные лаком, торчащие в разные стороны. От этого Стив выглядел еще более красивым, чем обычно. - Да я не это имею ввиду… - Он поднялся с дивана и подошёл ближе. – Даже не поцелуешь меня, Стиви бой? Я же скучал… Расстояние между губами – сантиметров десять, не больше. Теплое и ровное до этого дыхание Стива постепенно становилось всё более сбивчивым от волнения. - Я тоже скучал. Я ночами почти не спал, придурок, из-за тебя. Билли наклонился ближе, коснулся лбом лба Стива, еле сдерживая себя, чтобы не прижаться скорее к его губам. Хотелось растянуть этот момент, насладиться клубничным запахом шампуня, исходившим от растрепанных волос Стива. Кажется, Билли мылся другим шампунем, но он даже был рад. Запах клубники уже полтора месяца был связан у него лишь с одним человеком. По затылку Стива прошла дрожь, когда они соприкоснулись носами, смотря друг другу в глаза. - Я тогда сказал так… - Как? – За что Билли обожал Стива, так это за то, что в моменты близости тот не соображал почти ничего, весь его мозг был занят одним – ожиданием предстоящего. Это происходило почти постоянно, но ценности подобные явления не теряли. Это смотрелось все так же наивно и глупо, а еще безумно мило. Парень помнил, как Стив однажды сказал ему, что такое у него стало происходить лишь с появлением Харгроува в его жизни. И Билли искренне надеялся, что так оно и есть. - В июне, я послал тебя, Стиви. – Шепотом, горячие как огонь слова срывались с губ и ударялись о губы Стива. - Билли, я всё знаю, знаю, что с тобой было, давай просто забудем, прошу тебя… Я просто хочу, чтобы ты был рядом. Стив импульсивно схватил руку Билли и несильно сжал ее, затем начал водить большим пальцем по ладони парня. Харгроув сильнее вдохнул клубничный запах, запустил свободную руку в волосы Харрингтона. «Твою мать, Харрингтон, что ты со мной делаешь…» - Я буду рядом, я хочу быть рядом, Стив. Стив ловил каждое слово, глубоко вдыхая и выдыхая. От Билли пахло мятой: конечно, он истратил пол тюбика зубной пасты на свою шикарную улыбку. Стив усмехнулся. Он обожал всё это, не до конца верил, что это происходит на самом деле, оттого события становились еще более ценными и важными. Билли провел языком по своим губам, и на долю секунды прикоснулся ими к губам Стива. Какие же они горячие. Словно боясь спугнуть момент, Харрингтон сначала слегка отстранился, а затем вновь прижался к носу блондина, держа его за руку и чувствуя, как бешено гоняется кровь по венам у Харгроува. Билли медленно, нежно притянул Стива еще ближе, аккуратно прикусывая нижнюю губу, проводя по ней кончиком языка и жарко выдыхая тому в рот. - Боже… - Выдохнул Харрингтон и крепче сжал руку Билли. Язык проник чуть глубже, теперь Билли водил им по рядам ровных зубов, а Стив лишь слегка откинул голову назад, чтобы чувствовать себя как можно комфортней, приоткрыл рот шире, пропуская язык Билли глубже. Чувствуя жар губ, горячее дыхание, Билли ощутил прилив теплоты внизу живота, жар, словно они в самом пекле. Как будто электрическим током ударяет обоих, когда языки соприкасаются и губы сливаются воедино. Поцелуй настолько жаркий и полный искренних эмоций, что безумно выматывает обоих, и заставляет поверить в то, что все происходящее – реальность. - Давно такого не было, - после нескольких минут Билли отстраняется от Стива, прикусывает нижнюю губу. Чувствует, как пульсируют губы, обращает внимание на губы Стива – красные, опухшие губы и искусанные, они так и тянут к себе, но сил уже не остается, - да? - Дааа, - Стив опирается на кухонный стол, около которого они стоят, откинув голову назад пытается отдышаться, - кушать то будем? - Шутишь? Конечно да! Думаешь я насытился твоими слюнями? - Придурок. – Брюнет закатывает глаза и плюхается на стул, Билли следует его примеру. - Рассказывай, что у тебя за странная дружба, или не дружба, с Робин Бакли, в начале июля вы почти везде были вместе. Да и вообще, что тут было, пока меня не было? – Радостно улыбается, вскидывает брови и требовательно несильно ударяет вилкой по столу, после чего принимается за еду. Графин с холодным чаем с лимоном, который Билли обожал, стоял на столе, Харрингтон, конечно постарался. Нарезал овощей, ветчины. Прям заботливый парень, мечта любой девушки. Ну, или не девушки. - Мы с ней просто друзья, Билли. – Стив смотрит на Харгроува, который хмыкает, будто бы говоря «ещё бы, ведь в этом мире есть я, а со мной никто не сравнится», - мы и раньше довольно хорошо общались. - Так хорошо, что как только не приходил в вашу недо-кафешку, только и слышно было, «затупок» да «придурок». - Она и сейчас так же меня называет. Ты меня так же называешь. - Ладно. - Но мы подружились за это время, согласен. Она, кстати, ушла за полчаса до твоего неожиданного, - на слове «неожиданного» Стив разводит руками, изображая магию, или что-то еще, что ему там в голову взбрело, - прихода. - Друзьяшки, ясно. Пока Билли доедал все запасы еды, что были у Стива Харрингтона дома, и запивал это вкуснейшим чаем, парень рассказывал ему абсолютно всё, все подробности, про русских и то, как они связаны с изнанкой, про Хоппера и про остальных. - В итоге они уехали неделю назад, кажется. Но, раз ты здесь, и раз ты нашёл выход, значит мы с Оди были правы. Ничего не закончилось. Стив и Макс не верили в гибель Билли так же, как Оди не верила в гибель Хоппера. - Мы собирались что-то делать, но когда она уехала, я не мог придумать что делать, мы хотели что-то придумать с Робин… - Успокойся… - Билли накрыл руку Стива, сытый и довольный, - я здесь. - Теперь надо обо всём рассказать Оди и Джойс. Это очень, очень важно. - Мы расскажем обо всём. Сейчас я здесь, и я тоже могу помочь. Хоть про русских я не знал, про остальное я в курсе, даже не по собственному желанию, но всё же. Рад, что смогу помочь тебе, Макс, и остальным. - Один раз уже помог. – Стиву вспомнилась та ночь, когда от Билли почти не осталось живого места. Максин так кричала, так плакала. Она не отошла до сих пор, даже из дома никуда не выходила толком. - Сейчас я хочу спать. А завтра увижусь с Макс. В кровати Стива было все так же уютно, и пахло ванилью и печеньем. Под теплым одеялом, уже без футболки, он чувствовал прикосновение постельного белья к телу, мягкий матрац, подушки, которые были еще мягче, создавалось ощущение, что он в какой-то пуховой ванне. - Я пойду звонить Джойс, поговорю с ней и с Оди. Полностью расслабленный, Билли уже не желал даже разговаривать. Хотелось только закрыть глаза и окунуться в Царство Морфея, отоспаться хорошенько, чтобы отдохнуть уже полностью, и проснуться новым, свободным человеком и забыть о том, что с ним было. Забыть о мерзких подробностях жизни в Изнанке. Даже вспоминать об этом он не хотел. И не будет. - Хорошооо, - вытянулся в кровати, закрыл глаза. Билли почувствовал, как Стив медленно наклонился и сладко, нежно прикоснулся к его губам своими, затем поправил прядь волос, и провел указательным пальцем по левой скуле парня, любуясь длинными, густыми, темными ресницами парня, ровными бровями, розовыми распухшими после долгого поцелуя губами. По телу Харгроува пробежала волна мурашек, он глубоко вдохнул от удовольствия. - Я знаю, что ты не особо любишь эти сопли, и знаю, что ты слышишь меня, поэтому сейчас я, конечно же, не стану говорить тебе первый раз в жизни, что я очень сильно люблю тебя, дабы не действовать тебе на нервы. Билли усмехнулся, не открывая глаз, и лишь когда Стив уже подошёл к двери, открыл глаза и еле слышно позвал: - Стив. Харрингтон развернулся и выжидающе уставился на сонного, уставшего блондина. - Я тоже очень люблю тебя. – Эти слова вырвались сами, хотя он никогда и никому не говорил такого, кроме своей Мамы. Даже Максин он никогда такого не говорил, хотя, конечно же, безумно любил её. Однако сейчас не было того страха, который преследовал его раньше постоянно. Страха сказать то, что чувствуешь. Не потому, что Билли боялся быть отвергнутым. Нет, не боялся. Боялся открыться кому-то, ведь сказать, что любишь, значит полностью довериться этому человеку, словно дать доступ к самому личному, открыть все свои потайные двери и показать все скелеты, что хранятся в шкафу. А в случае Билли, этих скелетов было в разы больше, так что пришлось бы показывать все шкафы, и открывать все двери, если можно так выразиться. Билли боялся стать уязвимым. Но он даже не хотел сейчас размышлять о том, почему вдруг сказал Стиву эти слова. Он чувствовал, что Стиву можно доверять. Он чувствовал это единственный раз в своей жизни. Единственный раз он знал, что человек действительно будет рядом. Поэтому он сказал эти слова, и не собирался больше оставлять Стива Харрингтона одного. Он знал, что может рассказать ему обо всем, доверить всё. Да что говорить, он уже доверил. Стив знал о нем больше, чем кто-либо, и даже чуть-ли не больше, чем знал о себе сам Билли Харгроув. - Сладких снов, Билли. – Стив улыбнулся, и вышел из комнаты, а Харгроув, теперь вовсе расслабленный, счастливый и спокойный, провалился в сон.