Вот и космос, Ну и с богом. Можно все, но будет больно. Быть спасенным, быть прощенным – Можно все, но ни о чем не жалей.
Animal ДжаZ, «Космос»
Тайн поначалу казался сплошным восклицательным знаком. Его было слишком, он весь был слишком для Саравата. С того самого момента, когда потоптался с грацией слона на его ноге, подпрыгивая и горланя песни любимой «Scrubb». Такой счастливый, такой восторженный, такой очаровательный. Тогда Сарават подумал, что сердце впервые забилось так часто от одного взгляда на человека – он-то думал, что там камень в груди, но, оказывается, и с ним не все потеряно. Уже после того, как сделал тайком селфи и отправился с друзьями в какой-то бар, все пытался понять, что произошло, бездумно выводил в голове огромные восклицательные знаки. – Ты чего такой? – подсел к нему Мэн, пока Босс подкатывал к какой-то девчонке за барной стойкой. – Я встретил кое-кого… – не стал скрытничать, он знал, что другу можно доверять. – Вау, погоди-погоди, – схватил стакан с пивом, – дай переварить. Ты что, влюбился? – Ну, наверное… – пожал плечами. – И кто это? Симпатичная девчонка, да? Телефончик попросил? – Нет, это парень, я не подходил к нему, – ровным тоном произнес, абсолютно не чувствуя смущения или неловкости. Во-первых, он считал, что любовь доступна каждому и ничего такого в том, чтобы влюбиться в человека своего пола, нет. А во-вторых, знал друга достаточно, чтобы понять, что его поразило больше то, что Сарават вообще обратил на кого-то внимание. – Что за парень? Ты знаешь, как его найти? – деловито поинтересовался друг, доставая из кармана телефон. – Не буду я никого искать, может, мы еще встретимся… – задумчиво пробормотал, разглядывая запотевший бокал с пивом, как самую интересную вещь в мире. – Погоди, в смысле не будем? Ты втюрился впервые в жизни и хочешь просто вздыхать в уголочке? Ты должен взять яйца в руки и подкатить к нему. – Знаешь, я никогда не видел, чтобы кто-то так отрывался под музыку, он будто отдавался ей целиком и полностью. Странное чувство, – встряхнул головой, пытаясь прервать поток мыслей. Мэн покачал головой и вздохнул. Раз Ват решил ничего не делать, тут ничего не попишешь – вот такой вот он упертый и часто сам себе на уме. Сарават тогда усиленно гнал из головы слова, которые так и рвались наружу. «Как бы я хотел, чтобы этот человек так отдавался мне, весь без остатка, как он отдавался любимой музыке. Если этот парень полюбит кого-то, он будет таким же несдержанным, отчаянным, жадным? Словно жить осталось последний час, а любить надо вечность. Вечность длиною в час – вот это про него. Любил ли он кого-нибудь? Сможет ли он когда-нибудь так полюбить меня?..» Вернулся Босс, жалуясь, что девчонка его отшила. Мэн как обычно начал поддразнивать друга, а Ват молча пил, все еще перемалывая впечатления этого дня, стараясь не упустить ни одной детали.***
Во второй раз, когда Тайн буквально налетел на Саравата, оббегая многочисленных фанаток и замер рядом истуканом, тот подумал, что восклицательных знаков стало больше, и к ним еще затесался один вопросительный. А затем все полетело в тартарары: спокойная жизнь, выдержка, терпение. Тайн оказался настойчивым засранцем – Вата это и восхищало и бесило одновременно. Ему бы с такой настойчивостью и увлеченностью отдаваться Саравату на заднем сидении машины, за тонированными стеклами, с отпечатками зубов на коже и шумными вздохами. И совсем неважны: окружающий мир за окном, их позиция в постели, предпочтения в выборе партнеров, а важно – только удовольствие, поделенное надвое. Сарават готов ждать бесконечно, только бы однажды настал тот миг, когда все станет незначительным вокруг, и они останутся в мире вдвоем – оголенные, как провода, жаждущие отдавать и брать (не только на физическом уровне). Вот так же, как тогда Тайн отрывался под музыку, позабыв обо всем. Они тоже останутся одни, в толпе, среди множества лишних движений, разговоров, взглядов. Они будут здесь и одновременно не здесь. Скроются за невидимой стеной, задвинут остальной мир на задний план. Будто в фильме, камера снимет крупным планом, и зритель увидит только лица стоящих друг напротив друга героев. Они будут этими героями, только не на камеру, без зрителей и аплодисментов... А без зрителей у них ничего не получается, совсем. Когда остаются наедине, Сарават чувствует себя человеком, стоящим у черты. Перешагнуть он не может, даже если хочет этого слишком сильно, а Тайн постоянно подталкивает его сделать хотя бы шажочек на запретную территорию, хотя наверняка потом притворится тумбочкой. Будет смотреть на него своими глазками, хлопать ресницами, краснеть, бледнеть, возмущаться, задавать вопросы… Восклицательные знаки исчезли, а на их место пришли вопросительные. Сарават слишком часто задает себе вопросы, ответ на которые знает только Тайн, если знает вообще. Но тот никогда не ответит, даже если спросить в лоб. И винить его в этом – последнее дело. Но Сарават как дурак ждет ответов на незаданные вопросы. – Ну, как успехи? – допытывается теперь уже Босс, который обычно живет в своем отдельном мире и редко появляется в этом. Ват не отвечает, перебирая струны на гитаре. Гитара скоро прирастет к нему: он мучает ее днем и ночью, изливая свои чувства в пронзительных мелодиях и песнях. – А то ты не видишь, – бурчит Мэн, у которого в последнее время голова забита только тем милым пареньком, с которым он никак не может познакомиться. – Ему девчонки нравятся больше, чем наш милашка-очаровашка Сракават? – стебёт его смертник Босс, но его смех прекращается, когда Ват откладывает гитару и устало потирает лицо. – Этот очаровашка может убивать взглядом, а когда он проходит мимо, дети начинают биться в истерике, а на клумбе цветы вянут, – качает головой Мэн, а после подсаживается ближе к другу. – Что, хреново тебе? – Да, – откидывается на кровать и бездумно смотрит в потолок. – Гоу бухать! – орет Босс, прыгая на Вата, тот от неожиданности вскрикивает и хватается за живот, куда успел зарядить локтем шумный друг. – А это идея, – поддерживает Мэн. – Ты как? – обращается к Саравату, который отвешивает подзатыльник Боссу. – Не знаю. – Ой, забей и расслабься, бро, никуда твоя жена не денется, – хлопает его по плечу познавший пожизненный дзен Босс. – Как же ты достал! Ват, мы пойдем, подтягивайся, – тащит за собой Мэн Босса из комнаты. Ват снова ложится поперек кровати и думает. Мысли, как мухи, кружат и кружат в голове, противно жужжа. Рука тянется к телефону, чтобы… Что? Позвонить, написать, запостить очередной шифр в Инстаграм? А смысл? Так сложно, оказывается, ждать ответа, не зная, будет ли он вообще, и стоит ли задавать вопрос. Если у него однажды спросят, что ассоциируется у него с любимым человеком, он выведет огромный знак вопроса у себя на лбу. Неужели Тайн никогда не думал о том, что их игра в фейковых бойфрендов немного затянулась? Неужели он не замечал, как Сарават порой смотрит на него – не скрываясь, долго, жадно? Неужели он никогда не думал, что Ват не шутит, когда говорит о своих чувствах? Наверняка думал, но потом одергивал себя и утешал тем, что все это шутка и не более. Это же так охуенно – смеяться над растерянным, глупым Тайном. Мир вокруг него вообще вертится. Сарават, сука, спутник планеты под именем Тайн. Смотреть – руками не трогать. Желать на расстоянии, жить от встречи до встречи. А дышать спокойно только, когда того нет рядом. Дышать спокойно, но не жить вовсе. Сердцебиение у него в ладони, импульс, звук – все принадлежит Тайну. Каждая чертова частичка Саравата. Он хочет быть гитарой, которую тот так усердно мучает ежедневно, пытаясь разучить новую мелодию. Он хочет быть музыкой, от которой без ума этот парень, с которой засыпает и встает. А иногда он безумно завидует Пэр, этой милой и безобидной девушке, при взгляде на которую на лице Тайна расцветает улыбка. И эта ревность, удушающая, черная, скользкая, как змея, вырывается из глубин. Хочется подойти и совсем не ласково оттаскать милую Пэр за волосы, как обычно поступают истерички в лакорнах. «Он мой, отвали, сука!» – заорать во всю глотку. Позже доходчиво объяснить это глупому Тайну. Доходчиво и совсем не за волосы оттаскать, а воспользоваться более приятным способом для обоих. Можно зажав рот рукой, глаза в глаза, чтобы ничего не испортил своими вопросами, словами… Такие мысли не доставляют никакого удовольствия. Сарават не настолько чокнутый, да и совсем не насильник. В чем прелесть, заставлять делать любимого человека то, что он не хочет и что принесет ему дискомфорт? Не-ет, он хотел бы взаимно, с ответами в действиях, взглядах, вздохах… Телефон звонит. Ват нащупывает его в кармане и принимает вызов. – Сарават? – звучит знакомый голос в трубке, какой-то совсем робкий и нерешительный. – Чего тебе? – привычно огрызается, лишь бы не выдать своих настоящих чувств и не заскулить, как побитый пес. – Ты где? Я видел твоих друзей, но тебя с ними нет, – на заднем фоне слышится шум и музыка, видимо, он тоже пошел в бар отдохнуть. – Я в общаге, разучиваю новую песню. – «Scrubb»? – с надеждой спрашивает Тайн. – Нет, отвали уже. Я не приду. – Тогда я к тебе приду. Запишем видео? – Не приходи, я не в настроении. Завтра, – и сбрасывает. Вот так-то мальчик-вопросительный знак. Сарават устал. Саравату нужна передышка, как человеку, который долго бежал за призрачной надеждой, но понял, что финишная прямая может и не появиться в этой жизни. Пора расставить знаки, как и приоритеты, правильно. Не как ловушку, в которую может угодить недогадливый Тайн, а как безответное чувство с привкусом безысходности. Может, зря он… Может, глупо… Может, бесполезно… Самобичевание Сарават ненавидит больше всего, поэтому привычно берет в руки гитару. Перебирает струны и начинает наигрывать одну из песен треклятой «Scrubb». Именно благодаря их музыке он влюбился. Он встретился с Тайном. Он понял, что все же такой как все – обычный человек, с сердечными переживаниями. Раньше считал все это глупостью и мышиную возню фанаток воспринимал как коллективное помешательство и создание себе ненужных кумиров. Он не кайфовал от этого, а раздражался. А затем влюбился, и сам стал напоминать одну из этих сумасшедших фанаток. Целый год взращивал в себе эти чувства, но не пытался найти парня, который их вызвал. Потом тот сам его нашел, и пришла жажда вместе с радостью от осознания, что объект любви совсем рядом... Тайн напоминает искушение и пытку в одном флаконе. Торт со взбитыми сливками для диабетика. Фастфуд для топ-модели. Любовь для чайников и с чайниками. Сарават знал и раньше, что будет нелегко и даже знал, насколько. Но все же не может перестать чувствовать. И именно сейчас ему на ум приходит разговор, который давным-давно состоялся у него с двоюродной сестрой, которая уже пару лет живет в Германии. – Знаешь, любовь имеет много граней. И не всегда это светлое и возвышенное чувство, каким его показывают в фильмах. – Что за ерунду ты несешь? – тогда буркнул Сарават, продолжая мучить гитару, на которой он только недавно начал играть что-то кроме трех основных аккордов. – Да подруга рассказала мне жуткую историю. Один парень к ней подкатывал, – продолжила трещать на ухо сестра. – Ходил по пятам, доставал, в любви признавался. А он ей не нравился, вообще. Она ему так и сказала. Его все устраивало, ну любишь – люби, никто не запрещает. А когда у Пим начали завязываться отношения с ее нынешним парнем, вся его безответная любовь перестала быть безобидной. И стала настоящей одержимостью.Она даже в полицию обращалась, потому что он преследовал ее и требовал, требовал, а еще спрашивал: «Почему не я? Почему ты меня не любишь?» А она не могла ответить ничего. Разве на такое ответишь?.. А теперь Сарават в шаге от того, чтобы превратиться в такого вот одержимого сталкера. И как объяснить себе, своему с ума сошедшему сердцу, что нельзя переходить черту? А значит – привет, френдзона и мазохизм! Проходите, присаживайтесь, кофе, чаю? Он раздраженно отбрасывает гитару и выходит на улицу. Надо проветрить голову и остыть. А еще разобраться в том, что ему важнее – душевное равновесие или болезненное чувство, которое нужно рвать с корнем. – Эй! Сарават! – орет на всю округу Тайн. Сарават стоит от него в трех шагах и не может понять, что с парнем не так и кто из них более сумасшедший. – Чего орешь? Тайн выглядит так, будто одержал победу в марафоне: держится за бок, тяжело дышит, вытирает пот со лба. – Ты чего не пришел с друзьями? – И ты ради этого вопроса примчался сюда? – недоверчиво смотрит на него. Его уже ничего не удивляет, если честно. Это же Тайн – вот и все оправдание. Это же Тайн – он никогда не перейдет черту. Это же Тайн – и ты ему просто хороший друг и фейковый бойфренд на время. Это же Тайн – у него наверняка вкусные губы и соблазнительное тело, которое хочется потрогать. Это же Тайн – и тебе не светит, Ват, смирись. – Не-а, хотел тебя увидеть. – Зачем? – Ты знал, что Грин и Пи`Дим встречаются? – сразу в лоб выпаливает. Сарават медленно выдыхает через зубы. – Ну, допустим. – А почему тогда мне лапшу вешал? Издевался? Ну и как объяснить все? Как объяснить то, что объяснить толком невозможно. Только если искать ответы, но для этого надо задать наводящие вопросы, которые он, конечно, не задаст. – Нет. – Серьезно? – прищуривается и подходит ближе. – И что там за история с концертом в прошлом году? – А? – а потом вспоминает, что совсем недавно запостил фотку в Инстаграм с того злополучного концерта, хотел то ли намекнуть, то ли отпустить уже наконец. – Как я попал в кадр? – Я специально фотографировал тебя. – Зачем? – Потому что увлекся тобой. Тайн кажется спокойным, но взгляд настороженный. Он может не обращать или стараться не обращать внимания на многие вещи, но когда отметает все «но» – сразу зрит в корень. Привык больше дурачка валять – это Сарават давно понял. – Ладно, тогда почему не хотел притворяться моим парнем? – допытывается, а сам и не понимает, что стоит вплотную к Саравату и у того не хватает воздуха, зато хватает желания. – Боялся спугнуть, вряд ли ты бы был рад еще одному поклоннику. – И что собираешься делать? – серьезно спрашивает, будто они только что убили кого-то и срочно нужно замести следы и избавиться от тела. Избавиться действительно нужно. От неловкости, например. От глупых вопросов, например. От зудящего под кожей желания, например. – Если ты ждешь, что я на тебя наброшусь и утащу в пещеру, то сразу иди на хуй. В одностороннем порядке это не работает. Мне нужно не только твое согласие, но и куча других вещей. Тайн смотрит на него пристально, облизывает свои пухлые губы. Сарават невольно задерживает на них взгляд, но быстро берет себя в руки, делая непроницаемое лицо. – А если я тебе дам не только согласие? – Только не говори, что тоже все это время сох по мне, потому что такое только в корейских дорамах бывает. – А про себя добавляет: «Мне не может так повезти». – Ну-у, не совсем так… Но я готов попробовать с тобой отношения. – А как же Пэр? В ответ Тайн только пожимает плечами, а Сарават не выдерживает и целует его. В эти самые пухлые, соблазнительные губы, которые Тайн вечно насилует то зубами, то языком. Кажется, его первая эротическая фантазия с участием этого парня как раз включала в себя эти губы. Сегодня он просто пробует их на вкус – какие же? Тайн расслабляется и робко начинает отвечать на поцелуй. Ват хватает его за затылок и пускает в ход язык, и начинает медленно умирать от нахлынувших ощущений. Это так здорово, когда взаимно. Не страшно сорваться, пересечь черту, подорваться на мине сомнений и глупых надежд. Вот же он, рядом, родной, знакомый, любимый... – Вы чего посреди дороги встали? Пройти дайте, – прерывает их чей-то голос – и звуки внешнего мира проникают в их кокон. Они уступают дорогу, и рядом проходит шумная компания студентов. Кто-то узнает Саравата и здоровается. Они переглядываются и искоса поглядывают на все еще поглощенных прерванным поцелуем парней. – Пошли ко мне в комнату, тут нам поговорить не дадут, – кивает на общежитие Ват, и они идут внутрь. И эта ночь мчится со скоростью света. Они говорят до рассвета, смеются, целуются, пытаются играть на гитаре в две руки. Кажется, им удается то, о чем так мечтал все это время Ват – быть поглощенными друг другом и не отвлекаться на мир за окном.***
Но мир всегда отвлекает. Жизнь не поставишь на паузу, не перемотаешь в особенно скучных или грустных моментах. Будет все и даже больше: раздражающие друзья, учебная нервотрепка, занятия в музыкальном клубе, пьяные посиделки, плохое настроение, разборки с ребятами с инженерного, которым где-то успел перейти дорогу Ват, гитара, которую замучил Тайн, ссоры по пустякам, случайные поцелуи, даже свидания с неизменным маршрутом кино-кафе-общага. А еще… – Мы одни, Тайн… – шепчет ему на ухо, когда они перестают целоваться. Тайн смотрит на него ошалелыми глазами. – Так мы часто одни, – какой ты догадливый, хочет поддеть того Ват. – Как насчет секса? – выпаливает, понимая, что вряд ли Тайн поймет намеки. У парня такое растерянное лицо, словно Сарават станцевал голышом на площади шри–нуан[1] . – Это не так страшно, успокойся. Можем подрочить друг другу просто. – Давай, – кивает, стягивая с себя джинсовые шорты. – Погоди, мы не норматив на физкультуре сдаем. Ты что, совсем неопытный? – Ну… себе-то я дрочил… – смущается, отводя взгляд. – Ладно, открою страшную тайну, – Тайн мгновенно поднимает глаза и с любопытством поглядывает на Саравата. – Это у меня впервые. – Правда? – загораются глазки у Тайна, который сразу же расправляет плечи, чувствуя преимущество. – И с девчонками не было? – Нет, мне никто особо не нравился до тебя. – А у меня с парнями никогда. – Думаю, тут ничего сложного, – произносит Сарават, а затем снова притягивает Тайна для поцелуя. Тот уже не замирает столбом, как в первый раз, а сейчас и вовсе, почувствовав преимущество, валит парня на кровать и целует активнее, настойчивее, шарит руками под футболкой. Сарават не против такой инициативы, позволяет стянуть с себя ненужную футболку, подставляет шею под настойчивые поцелуи и ласки. – Ты не против, если я… – отрывается от своего занятия Тайн и смотрит на парня. И он такой… Такой, что Сарават совсем не против, даже не зная, о чем речь. Сейчас он готов на все. Только бы чувствовать себя таким лакомым кусочком, желанным призом для Тайна. Когда Тайн стягивает с него джинсы и белье, а затем одежду и с себя, он старается подавить нервную дрожь и выровнять дыхание. – Ну вот, я набросился на тебя, а тебе особое приглашение нужно? – подначивает Тайн и самым наглым образом растягивается на кровати, чтобы Ват видел его возбуждение, белоснежную кожу, подтянутый живот и острые ключицы. И… чеку у гранаты он срывает мгновенно, набрасываясь на любимого человека с такой жадностью, будто действительно собирается его сожрать. Руки скользят, гладят, щиплют, губы следом, затем – язык. Пусть кожа будет выглядеть, как карта потерянных земель. Он просто напишет «Здесь был я» с помощью такого вот собственнического жеста. Тайн потерян и не найден – по роже довольной видно. Он на месте лежать не может, ерзает по покрывалу, что–то сбивчиво шепчет, стонет, то тянет руку к волосам Вата, то закидывает себе за голову. Замирает он как заяц в свете фар, только когда поцелуи спускаются к пупку. – Эй, подожди… – но поздно – Сарават обхватывает влажную головку. Все серьезно, без шуток. Дрочка для слабаков, а они почти взрослые, почти разумные люди. Короче, Сарават просто хотел проверить реакцию Тайна на такие ласки. Сможет ли тот раствориться в удовольствии, которое подарит ему он, как когда-то в музыке? Будет несдержанным, шумным, нетерпеливым? Или, наоборот, томно-нежным и расслабленным? Он… разный. В одно мгновение кусает свои блядские губы с таким отчаянием, словно боится умереть на месте. А в другое – зарывается рукой в волосы Вата, чтобы руководить процессом. Его стоны, вздохи, шипение, мольбы можно записывать на телефон и ставить на мелодию будильника, правда вставать по утрам будет вместе с Сараватом и его член. Совсем как сейчас, когда тоже невыносимо хочется получить разрядку, но он решает потерпеть, чтобы столкнуть с обрыва первым Тайна. Он, оказывается, мечтал об этом очень давно. И теперь хочет получить сполна. Впитать в себя все действие, на первый взгляд сугубо физиологическое, на деле же – невероятно прекрасное и завораживающее. – Сракават, чтоб тебя! – вскрикивает Тайн, содрогается всем телом и кончает. Сарават проглатывает сперму, даже не скривившись, и улыбается, как полоумный. – Чего лыбишься? – С ума схожу. – Заметно. Он ложится рядом и смотрит на блестящий от пота торс Тайна, тянется рукой к его щеке, легко пробегается пальцами. Тот поворачивает голову, и они целуются. Хорошо, когда все взаимно и без игры в вопрос-ответ. Поэтому теперь уже Ват сдерживает рвущийся наружу стон, когда Тайн облизывает его член. И он мог бы кончить только от одних упругих движений языка по головке, потому что картина слишком соблазнительная. А Тайн еще поглядывает на него из-под опущенной челки. Но когда пухлые губы оказываются на члене, Сарават не выдерживает. Он не такой эмоциональный и шумный, как Тайн, но в момент оргазма успевает крепко выругаться. – Да уж, вкусного мало, – отплевывается потом Тайн в ванной. – А в целом как тебе? – Круто. Они переглядываются и улыбаются друг другу. Пожалуй, сегодня Сарават останется у Тайна с ночевкой. Пожалуй, секс на заднем сидении его машины не за горами. Пожалуй, некоторые мечты сбываются. Пожалуй, группе «Scrubb» придется выйти покурить, потому что Сарават отвоевал место в сердце Тайна. Пожалуй, Тайн может быть тем еще тормозом, но когда жмет на газ, то до упора и не обращая внимания на препятствия. – Ты любишь меня? – Нет. – … – Не вижу смысла спрашивать, и так понятно, что люблю. – А я спросил. – А я ответил. Все же некоторые вопросы нельзя оставлять без ответов…