Акварель

      Каменаши недовольно цокнул и поправил ремень сумки для эскизов. Тот то и дело сползал с плеча. Ехать с этой штукой в метро в час-пик было ужасно неудобно. Казуя проклинал себя за то, что пришлось потратить столько времени на эту дурочку. Каме снова цокнул, вспомнив их разговор. - Каме, но почему я не подхожу? Ты же можешь любого нарисовать! Чем я хуже? - Ты постоянно вертишься, - холодно ответил Казуя. – Я не могу писать, когда натурщица вечно меняет позу. - Но невозможно же столько часов сидеть неподвижно! – оправдывалась она. - Ха? Мне кажется, я довольно понятно написал в объявлении, что работа занимает 4-5 часов! – вскинул бровь Каменаши и поставил руки на пояс. - Это да… - замялась девчонка. - Послушай, мне нужно сдать этот чертов экзамен! Если ты не способна просто сидеть и не двигаться, то я не знаю, что тебе в жизни делать. - Ах, вот так ты разговариваешь со своей девушкой? – взвизгнула она. - Девушкой? – удивленно ахнул Казуя. – Если мы однажды пошли выпить, а потом ты затащила меня к себе домой, это не значит, что мы с тобой пара. Звук звонкой пощечины разлетелся по студии – щека Каменаши тут же вспыхнула. - Мерзавец! – заявила она. – Отдавай обещанную оплату! Каменаши медленно повернул голову в её сторону. Гнев и ярость плясали в его глазах, и она это прекрасно видела. В два счета сократив расстояние между ними, Казуя приблизился, вытянул руку и сжал её подбородок, приподняв голову. - Оплата только после окончания работы, а ты даже с таким простым заданием не справилась! Не смей больше появляться мне на глаза! Девчонка вырвалась из рук художника, подхватила сумочку и выскочила из студии. Напоследок она бросила что-то вроде «Ты пожалеешь!».       Каменаши мотнул головой, отгоняя мысли прочь. Эта девчонка не стоила того, чтобы столько думать о ней. Каме, шаркая подошвами кедов, шел по улице, время от времени подпинывая камешки. Завернув на маленькую улочку, Казуя тут же уловил запах жареного мяса. Живот плаксиво заурчал, а парень вспомнил, что в последний раз ел с утра, и то это был пустой рис, да мисо-суп с намеками на водоросли. Гонорар с портрета одной вздорной женщины практически исчерпал себя. Каменаши отложил денег на оплату съемной квартиры да на то, чтобы заплатить натурщику. Сроки поджимали. Казуя надеялся, что хотя бы за деньги кто-то согласится ему помочь. Нужно было искать подработку или попытаться найти заказчика на какую-либо художественную работу. Сейчас люди редко заказывают художникам портреты. «Эх, не в то время я родился…» - порой грустно вздыхал Каменаши.       Каме остановился у небольшой лавчонки, откуда и шёл манящий аромат. Вытащив из кармана бумажник, Казуя раскрыл его и грустно хмыкнул. Последние пять тысяч, а больше ничего и не осталось. Каме вздохнул и отодвинул дверь. Едва она перестала тарахтеть, парень тут же услышал бодрое «Добро пожаловать!».       Будучи третьекурсником, Каменаши принял заказ от одной состоятельной дамы. Она хотела, чтобы именно Каме написал её портрет. Казуя, не чувствуя подвоха, согласился, к тому же гонорар за один портрет был весьма приличным. На такие деньги можно было жить беспечно довольно продолжительное время. Каменаши понятия не имел, зачем ей понадобился портрет. К тому же, он не понимал, почему женщина предложила ему такую приличную сумму, ведь обычно Казуя писал картины на заказ в трое-четверо дешевле, чем предлагала ему эта дама.       Вот только одним портретом всё не закончилось. Каждую их встречу она делала весьма недвусмысленные намёки, то и дело касалась Казуи, предлагала оставаться на ужин. Поначалу Каменаши соглашался. Будучи студентом весьма не богатым, он не гнушался лишний раз воспользоваться положением. Вот только Каме даже не предполагал, что в ответ воспользуются и им.       Женщина была вдовой и жила одна в небольшом особняке. По её рассказам, иногда к ней приезжали её дети со своими семьями или кто-то из друзей приходил повидаться с ней, а потом оставался на ужин. С такими людьми Каме пересекался несколько раз и находил их весьма образованными и интеллигентными людьми. Они обменивались визитками с Казуей и возвращались домой. В один из вечеров, когда портрет был закончен и привезён заказчице, та предложила отпраздновать завершение работы и попросила Казую задержаться. Она принесла бутылку дорогого красного вина из своих запасов и разлила по бокалам. Каменаши так до конца и не понял, было ли дело в вине или вдова подсыпала ему что-то в бокал, но Казуя быстро опьянел и потерял контроль над собой.       Женщина отвела его в свою спальню и без предисловий толкнула на постель. Казуя чувствовал слабость во всём теле, а вдова тем временем ловко освобождала его от одежды. Слабо сопротивляясь, он просил её прекратить, остановиться, однако женщина не стала останавливаться. В какой-то момент Каме начал думать, что то, что делает эта женщина не так уж и противно. Она дважды заставила его кончить, а после он провалился в сон.       Вдова пыталась шантажировать его обвинением в домогательствах, если Каме не согласиться быть её любовником. И Казуе ничего не оставалось, как согласиться. У него не было никаких доказательств своей невиновности, а хитрые женщины всегда могли всё обставить в свою пользу. Это длилось несколько месяцев. Несколько долгих, отвратительных месяцев он ублажал её дряблое, старое, утратившее красоту тело, а она с каким-то безумным вожделением целовала и облизывала его с головы до ног. Никогда ещё Казуя не чувствовал себя таким грязным после секса, как после ночи с этой женщиной.       Лишь только когда друг пришёл ему на помощь с идеей изобразить из себя двух геев, вдова прекратила свои домогательства. Она вытолкнула Каменаши, обзывая его «пидором» и «извращенцем». В тот день Казуя почувствовал облегчение и смог расправить плечи.       Однако на этом история не закончилась. Каким-то образом она распространила слухи о том, что Казуя домогается своих заказчиков, что он извращенец и маньяк. Каменаши предположил, что она сделала это через социальные сети, и оказался прав. На страничке группы, в которой учился Каме, в сообществе их университета, а также в твиттере и прочих соцсетях было только и разговоров о Казуе. «Не знала, что он извращенец!» «Он вчера посмотрел на меня в столовой. Я его новая жертва? Мне страшно» «Мой парень теперь встречает меня с универа. Как мерзко, что такой урод учится вместе с нами!» «Его нужно отчислить!» «Я видел его работы. Он просто потрясные. Никогда бы не подумал, что он – маньяк. Хотя все великие художники не в своем уме» «Говорят, что он и к парням пристаёт! Я как-то видел его с парнем с другого факультета». «С Аканиши-то? Брехня всё это, он по бабам. Мою, вон, чуть не увел на первом курсе!» «Это да, но мало ли…»       Каменаши в этой ситуации радовало одно: преподаватели либо ничего не слышали об этих слухах, либо старательно игнорировали их. По крайней мере, Каме за ними подобного не замечал. Разумеется, со временем слухи подутихли, к тому же Казуя не давал почвы для поддержания сплетен, а потому всем это скоро наскучило, но осадочек остался.       Кто-то до сих пор помнил ту историю. Когда добровольцы узнавали, что художником будет Каменаши Казуя, частенько ему отказывали, а потом он перестал указывать своё имя в объявлении. И вот, через пару дней ему с утра позвонил какой-то парниша.       Каме сидел в гостиной на подушке и потягивал горячий кофе, паршивый, растворимый. Он просматривал новости в интернете, как внезапно раздался звонок.       - Каменаши Казуя слушает, - ответил Каме.       Номер был незнакомый, толика официоза не помешала бы. Однако голос по другую сторону был вовсе не таким уверенным.       - Каменаши-сенпай? – спросил кто-то неуверенно.       Кажется, звонивший был с младших курсов. Возможно, он не слышал слухов про Каме и не откажется. До экзамена оставалось всё меньше и меньше времени. Казуя вздрогнул. С чего он решил, что звонили ему на счет подработки?       - Алло? – произнёс Каме, когда молчание затянулось       - Ах, да, - снова заговорил незнакомец. – Я… Я нашёл ваше объявление и подумал, может вам ещё…       - Ты о подработке? – Каменаши принял деловой тон.       - Да, именно так, - всё ещё робко, но немного увереннее сказал парень.       - Приходи в студию, та, что у пятого корпуса. Я там буду после трех. Знаешь, где это?       - Да! Конечно! – воскликнул парень.       - Вот приходи туда к трем, - Казуя хотел уже бросить трубку, но услышал, что звонивший что-то сказал. – Что ты говоришь?       - Я… Я хотел спросить, есть ли у вас какие-то требования, сроки и прочее?       - Приходи к трем, там и обсудим. До свидания.       - Хорошо! – бодро отозвался парень и повесил трубку.       Хотя по прошлому своему опыту Каменаши понимал, что, возможно, и этот парень откажется от работы натурщиком – не справится или испугается из-за того, что художником будет Каме – поэтому мысленно велел себе не питать больших надежд на его счет. Казуя поднялся с подушки, чтобы поставить грязную после завтрака посуду в раковину.       - А я ведь даже имени его не спросил, - буркнул себе под нос Каме, споласкивая тарелку под холодной струей.       Учебный день прошёл без каких-либо происшествий: лекция по цветотипам, занятие по живописи, семинар по маркетингу, поход в библиотеку, толкотня в столовке и, как результат, обед булочкой и кофе из жестянки под раскидистым деревом. Ещё одна скучная лекция и свобода. Тот неизвестный парень, что звонил с утра, на связь с Каменаши больше не выходил. «Посмотрим, кем он окажется в итоге», - решил Казуя и бодро зашагал в студию, пересекая студенческий городок через парковую часть.       С тех пор, как люди начали распространять о Каменаши дурные слухи, у того выработалась привычка вечно ходить в наушниках. Возникшая из-за этого паранойя не давала ему спокойно перемещаться по университету. Ему то и дело мерещились чьи-то перешептывания. Однако, в реальности, многие уже и позабыли ту историю или вовсе закончили университет и покинули стены родной alma mater. Казуя пока не определился, чем хотел бы заниматься дальше в жизни, однако последний курс перевалил за половину, и многие уже начали подыскивать себе работу.       - Будешь рисовать меня голого и продавать портреты! – предложил однажды Аканиши, усмехнувшись.       Казуя улыбнулся, вспомнив его слова, и покачал головой. Шутки шутками, а о будущем подумать бы стоило.       Раздумывая обо всем этом, Казуя совсем не заметил, как оказался в студии. Иногда сюда приходили другие студенты, но чаще всего Каменаши работал здесь один. Так и в этот раз, кроме него, в студии никого не оказалось. Парень вытащил наушники, забросил их в рюкзак, а рюкзак в свою очередь положил на одну из полок небольшого стеллажа, который как раз для этого в студии и поставили. Вечно валяющиеся на полу сумки не только раздражали, но и мешались. Затем Каме взял стоявший у стены, сложенный мольберт и установил его неподалёку от окна, расставив длинные ножки. Казуя решил не терять время зря и начать работать над чем-нибудь новым, или даже, например, нарисовать вид, открывающийся из окна студии.       Казуя распахнул окно. В этот душный и жаркий день так не хватало кондиционера, но в студии его не было, а потому приходилось уповать только на окно и случайный ветерок. Каменаши снял с себя рубашку и повесил на спинку стула. Майка под рубашкой местами промокла от пота. Влажными были и волосы у шеи и лба. Взъерошив волосы, давая им немного воздуха, Каме глянул в окно. Солнечные лучи играли с листвой высокого дерева, что стояло прямо напротив студии, но метрах в пятидесяти от нее, за выложенной серой плиткой дорожкой. Казуе захотелось написать это дерево.       Наспех смочив акварель нужных цветов, парень закрепил на мольберте лист акварельной бумаги. Небольшие края он закрыл молярным скотчем. Казуе нравилось рисовать пейзажи, пожалуй, даже больше, чем людей. Но экзамен у него был по портретной живописи, а потому пейзажами он отделаться никак не мог. Едва касаясь того или иного цвета влажной кистью, Каме делал легкие и плавные движения по чуть увлажненной бумаге. Краска мягко расплывалась по белому листу, образуя причудливые очертания. Салатовый, желтый, цвет травы, немного голубого – Каменаши не раздумывал долго над выбором, действуя интуитивно. Увлекшись процессом, он даже не заметил, как постучали в дверь.       Поскольку после нескольких попыток достучаться, никто так и не открыл дверь, неизвестный решил попробовать войти сам. Парень приоткрыл дверь и осторожно произнёс:       - Есть здесь кто-нибудь? – однако ответа не последовало. – Каменаши-сенпай? – позвал парниша чуть громче, но ему снова никто не ответил.       Тогда он обвел взглядом студию, желая отыскать в ней Каменаши. Заметив его у окна, парень замер. Каме был увлечен работой, он то и дело поглядывал куда-то в окно. В его волосах цвета какао играли солнечные лучи, делая их то рыжеватыми, то золотистыми. Каменаши сидел спиной ко входу, а потому парень не мог видеть его сосредоточенного выражения лица. Рука Казуи лёгкими движениями создавала очередной маленький шедевр. Младшекурсник вошёл в студию, стараясь не создавать лишнего шума. Ему казалось, что если он сделает что-то не так, вся магия момента разрушится.       - Очень красиво, - услышал Казуя за своей спиной.       - Интересный свет, - ответил Каме полузадумчиво, а затем вздрогнул и резко обернулся. – Ты кто? – спросил Казуя, взглянув на парня.       - Я… - замялся неожиданно парнишка. – Меня зовут Фуджигая Тайске. Я звонил с утра. По поводу подработки.       Складка на лбу, между бровей, медленно распрямилась, и Каме понимающе закивал. Он отвернулся от Тайске так же быстро, как и обернулся полминуты назад. От такого поведения Фуджигае стало не по себе.       - Сядь куда-нибудь, - Каме неопределенно махнул рукой в сторону. - Я сперва закончу рисунок. Бумага сохнет, - пояснил он.       - Хорошо, - кивнул Тайске и сел неподалеку так, чтобы можно было наблюдать за работой Каменаши.       Тот совершенно не обращал внимания на парня: продолжая поглядывать в окно, Каме без малейших раздумий опускал кисть то на один, то на другой цвет. Хотя пейзаж на рисунке Каменаши слегка отличался от того, что происходило за окном, однако от его рисунка исходило тепло и спокойствие. Тайске готов был поклясться, что чувствует жар солнца не из распахнутого окна, а от этой небольшой акварели на мольберте. Фуджигая сидел, не меняя позы, боясь разрушить атмосферу или пропустить какой-то интересный момент.       Через некоторое время Каменаши перестал рисовать. Отложив кисти, он взглянул на конечный результат. Затем посмотрел на рисунок, задумчиво склонив голову, а после встал со стула, отошёл на пару шагов и снова принялся изучать нарисованный пейзаж.       - У вас вышел прекрасный пейзаж! – искренне похвалил Тайске.       - Сойдёт, пожалуй, - равнодушно отозвался Казуя и снова подошёл к мольберту. – Мне нужно помыть кисти и инструменты. Подожди ещё немного.       - Хорошо, - покорно ответил Фуджигая, хотя ожидание Каме затянулось почти на час.       В этой студии время будто бы остановилось. Час прошёл или два, в этом месте было сложно уследить за временем. В студии было довольно спокойно и уютно. Уходить отсюда совершенно не хотелось. Тайске поймал себя на мысли, что от Каменаши исходит аура тепла и спокойствия. Что бы о нем не болтали студенты, Каме совершенно не походил на того парня из слухов. Хотя Тайске собирался держать ухо востро, побыв с Каме в студии немного времени, Фуджигая решил для себя, что в этом нет особой необходимости.       - Итак, - Каменаши вырвал Тайске из раздумий. Он повернул стул к парню и сел напротив, закинув ногу на ногу. – Ты звонил с утра по поводу подработки?       - Да, - кивнул парень. – Я случайно наткнулся на объявление. Точнее, оно налетело на меня, - рассмеялся Фуджигая, изобразив происшествие жестами.       Каменаши улыбнулся.       - И что ты думаешь обо мне? – исподлобья взглянул на парня Каме.       - В каком смысле? – осторожно уточнил Тайске.       - Готов мне помогать с работой, узнав, что художником буду я?       Фуджигая замялся, а Каме хмыкнул, поняв, что парень в курсе ходившей о нем молвы. Казуя встал со стула и отошёл к окну. Тайске забеспокоился, что сказал что-то не то. Каме походил немного туда-сюда вдоль окна, прежде чем задать свой вопрос снова:       - Ты будешь со мной работать?       - Знаете, - отозвался Тайске. – Я больше сомневаюсь в том, подойду ли я вам как натурщик.       - Что? – искренне удивился Казуя и пристально посмотрел на парня. – В каком плане «не подойдёшь»?       - Ну, я ещё на первом курсе, многого не знаю. Быть может, вам нужен какой-то типаж, - замямлил Фуджигая.       - Знаешь, что мне по-настоящему нужно? – усмехнулся Казуя.       Он оттолкнулся от подоконника и подошёл к парню. Тот то смотрел на сенпая, то отводил взгляд в сторону. Тогда Каме решил привлечь его внимание. Он провел согнутыми пальцами по щеке парня: от уха по скуле к подбородку, а потом приподнял лицо Тайске, заставляя того смотреть Каменаши в глаза.       - Мне нужно немногое, - вполголоса произнес Казуя, и полуулыбка мелькнула на его губах. – Совсем немногое.