***
— Да что ты говоришь? Сколько раз она спасала твой зад? Если бы ты не пострадал, она не мчалась бы туда, как ошпаренная! — слышу вдалеке голос Тоши. — Я знаю! Но не забывай, что в потасовку с Ному она ввязалась потому, что ты чуть не сдулся, напыщенный идиот! — на Аизаву похоже. Они ссорятся? Что-то мешает дышать. Не могу вытянуть, руки привязаны. — Сестра! Она очнулась! — кричит кто-то из них. Вскоре из горла достают трубку и освобождают конечности. Реанимация, всё ясно. — Мари, хвала богам, ты пришла в себя, — чья-то большая теплая рука ложится на мою. Приоткрываю глаза. — Т-тоши, — голос сильно хрипит. К глазам подступают слезы. — Тише, дорогая, не трать силы. Ты молодчина. Прости, что допустил такое, — брат виновато смотрит на меня и сильнее сжимает руку. Я только слегка мотаю головой в знак отрицания. — Аизава, присмотри за ней. Я должен сообщить директору, что всё хорошо, — он выходит из палаты. Я поворачиваю голову в сторону Шоты, облизывая пересохшие губы. — Воды? — спрашивает. Киваю. Он аккуратно подносит бутылку. — С-спасибо, — с трудом улыбаюсь я после. Он сидит рядом на стуле, облокотившись локтями на мою кровать. Молчит. Смотрит куда-то мимо. — Долго я тут? — Две недели. — Ясно. С ребя… — Мари, — перебивает он меня. — Ты так меня напугала. Когда я очнулся, рядом сидела Цую и закрывала от ужаса своё лицо руками. Увидев, что с тобой творит Ному, я понял, почему. Я не успел остановить его, Тошинори опередил меня, — его плечи поникли и слегка задрожали. — Я боялся, что тебя прикончили. Зачем ты вмешалась в это? — Шота… — потянула я к нему руку. — Не надо, — он опустил голову, чтоб я не видела его лица. Я нашла в себе силы сесть и взять его за руку. Он посмотрел на меня. На мокрой щеке под правым глазом я заметила свежий шрам. Это значило, что исцеление закончилось раньше необходимого. — Не вмешайся я тогда, пострадали бы дети. Тошинори — мой брат. Не спасла бы его, мы потеряли бы свой Символ мира. Дать тебе или Тринадцатому умереть я не имела права в первую очередь, как врач. Услышав твой крик, я не колебалась ни секунды. Ты поступил бы так же, — я слегка закашлялась. — Но… — Никаких «но», Аизава Шота. Я всё еще люблю тебя. Ты обязан жить и гордиться этим. Величайшая Мари Кинамото любит такого засранца, как ты, — я театрально поднимаю указательный палец вверх. Он встал и прижал меня к своей груди. — Ты величайшая дурочка… Через две недели меня выписали из больницы. Исцеляющая девочка сказала, что при таких повреждениях мы ещё быстро управились. На работу я вышла сразу же. Желания отсиживаться дома не возникало. Дел навалилось немало, нужно было подтянуть хвосты. Каждый день ко мне обязательно вваливался кто-то из учителей или учеников Аизавы, поздравлял с выздоровлением и дарил цветы. К концу недели у меня был не медпункт, а оранжерея. — Мари, крошка, привет! — в кабинет вошел Ямада. — О, Сущий Мик? Здравствуй, — улыбаюсь. — Нууу, зачем так официально? Для тебя я дорогой, любимый… Ай… Друг! Я хотел сказать «друг»! — блондин запнулся от подзатыльника следом зашедшего Аизавы. — Вы что-то хотели, ребят? — спрашиваю у них. — Агась. Как насчет отметить твоё возвращение в строй сегодня вечером? Пятница ведь. — Хорошее предложение, — задумалась я. — Ты пойдешь? — задает вопрос Шота. — Конечно. Только перед этим домой зайду, переодеться надо. Сильно повседневно для посиделок одета. — Не надо. Ты и так прекрасно выглядишь. Я же прав, Аизава? — Конечно, — сухо ответил тот. Что-то он без настроения. — Тогда мы пошли, — улыбается Хизаши. — Вообще-то говорить такое ей должен ты, — послышалось из коридора. — Замолчи, ты слишком шумный. Вечером мы всем учительским составом отправились в ближайший караоке-бар. Ребята веселились как могли. Даже Тоши пытался что-то спеть, от чего уши сворачивались в трубочку. Немури достаточно неплохо пела, как для любителя. Ну о Хизаши и говорить нечего, он был шикарен. Не только ж орать должен уметь. Только Шота был угрюм и невозмутим. Складывалось впечатление, что его силком сюда тащили. Спустя час он попросил у меня прощения и удалился. — Что с ним такое? — спрашиваю у Ямады через некоторое время. — Да он второй день такой. Не обращай внимания. — Как я могу? Может что-то случилось? — Он жаловался на сильную головную боль сегодня, — к нам подсела изрядно выпившая Полночь. — А вчера? — начинаю волноваться, ведь знаю, что Шоту редко беспокоит мигрень. Но если уж это случается, то он потом неделю с кровати встать не может. — Вчера он таблетки пил только. — Аизава и таблетки — редкое явление. Хизаши, почему ты мне ничего не сказал. Ладно он упертый, как баран, но ты… — Мне запретили, — пожал плечами тот. — Черт! Ребят, мне бежать надо, — схватила я сумку и направилась к выходу. — Повеселитесь за нас. Тошинори, счет оплачиваешь ты, — бросила я напоследок. — Ну во-о-от, — брат явно был не в восторге. Через десять минут добегаю до квартиры Шоты. Нервно нажимаю на звонок. Ноги еле держат — перебрала. Дверь открылась. — Мари? Что ты тут делаешь? — как давно я его не видела таким. Таким домашним — шорты, футболка, небрежно связанные в узел волосы. — Может впустишь? — Прости, заходи. Я скинула туфли, бросила сумку на пол, прошла в комнату. — Ты почему сразу ко мне не пришел? — Ты о чем? — Не прикидывайся. Хизаши и Немури рассказали мне. — Просил же… — Сядь, — толкаю его на кровать. — Повернись ко мне спиной. Выпускаю из рук дымку, окутываю голову, присев рядом. Фиолетовый меняется на желтый. Зла на него не хватает. Мне понадобился час, чтоб привести его в порядок. Нельзя лечить в таком состоянии, сбивает сильно. — Ты опять превысил лимит использования причуды на патруле? — спрашиваю, закончив. — Не без этого. — Я тебе зачем? Знаешь же, где нахожусь. Чего было не прийти? — Ты только из больницы вышла. Не хотел тебя грузить. — Убью, если ещё раз такое повторится. — Эх… Ты опять меня спасла, — поворачивается ко мне лицом Аизава. — Ага. Я твой личный герой, — улыбаюсь ему. — Если всё в порядке, то я пойду, — встаю и понимаю, что меня заносит в сторону. — Ты пила? — подхватывает он меня. — Совсем чуток. — Врачи же запретили тебе употреблять спиртное месяц после выписки. — Да будет тебе. Все так веселились, я не сдержалась. — Оставайся у меня. — Заманчивое предложение. Только у меня есть одно условие, — ехидно улыбаюсь. — И какое же? — ухмыляется Шота. — Мне нужна твоя футболка. — В шкафу их тьма. Выбирай любую. — А я вот эту хочу, — показываю на ту, в которой сидит он. Снимаю её. Сажусь к нему на колени. Тело покрыто бесчисленными шрамами. Провожу рукой по оголенному торсу. — Мари, если ты сейчас не остановишься, я не сдержусь. Я не железный, — смотрит он на меня с небывалой серьезностью. Распускаю его неопрятный пучок. Волосы спадают на плечи. Красивый. Он до ужаса красивый. — Я же говорила, что тебе так лучше, — шепчу ему на ухо и целую в шею. Слышу как его дыхание становится частым и прерывистым. Как же это заводит. — Последний раз предупреждаю, — закрыл он глаза. Целую его в губы, давая понять, что останавливаться не стану. Заваливаю его на спину. — Ты уверенна? — Более чем.***
— У-у-у-у, моя головушка… — открываю глаза и тут же закрываю. — Ты же говорила, что немного выпила, — Шота лежит рядом. — Мало. Два бокала вина всего, а состояние, будто пару бутылок саке сама приговорила, — кладу я руку на лоб и заглядываю под одеяло. — Футболку я вчера всё-таки заполучила? — ехидно улыбаюсь ему. — Ага. И осталась без всего остального. — Дурак! — краснею и прячусь под одеялом. К нам запрыгивает Снежка и играясь бьет меня лапой по руке. — Дорогуша, не начинай, а то сейчас затискаю, — выглядываю, чтоб посмотреть на неё. Она задорно мяукает и убегает на кухню. Я снова прикрываю лицо. — Мари. — Ась? — Я люблю тебя, — по голосу слышу, что улыбается. — Взаимненько, — бубню я. — Открой лицо. Что ты как маленькая? — Нет уж! Стыдоба-то какая! Пришла к мужику пьяная, раздела и соблазнила! Что люди подумают? — После того, что ты тут вчера вытворяла, краснеть и прятаться должен я. — А вот теперь фигушки я вылезу! Шота рывком снимает с меня одеяло и притягивает к себе. — А мне понравилось. Кофе будешь? — Угу, — обнимаю его за плечи. Как же приятно. Вечность бы так лежала. Умиротворение нарушает звонок мобильного Аизавы. — Да, директор, — ответил он. — Хорошо, я передам остальным. — Что там? — Незу хочет нас собрать. — Сегодня? — Через час. — Он спятил? Сегодня же суббота. — Я думаю, директор не в курсе, что его подчиненные вчера пьянствовали. Интересно, долго ли ещё народ гулял? Пьем кофе, собираемся и едем за твоим братом, Ямадой и Полночью. — Хорошо-о-о, — недовольно протягиваю я. Через час мы сидели в кабинете для переговоров. Все такие «свеженькие», потрепанные, с водичкой и огненным перегаром. Складывалось ощущение, что народ как проснулся, в таком же виде и приехал. Брату было настолько плохо, что он не стал принимать геройскую форму. На голове Хизаши только птицам гнездо свить осталось. В кабинет вошел Незу. — У-у-у-у-х-х… Аизава, ты почему не сказал, что вы гуляли вчера? Я бы перенес наше собрание. — Шо-о-о-ота-а-а-а, — прошипели все хором. Тот только пожал плечами. — Кинамото, вылечи нас, — заныла Немури. — Ага, разбежалась, — пробурчала я, прислонив лицо и руки к холодной поверхности стола. — Чего это я должна одна страдать? — Злюка, — еле слышно произнес Хизаши. — Вы понимаете, зачем я вас собрал? — начал Незу. — Понятия не имеем, директор. Простите, — ответил Тошинори. — В связи с последними событиями я решил, что нам необходимо усилить подготовку учеников и заняться тренировкой учителей. Аизава и Всемогущий ввели меня в курс дела по поводу состояния Кинамото и необходимости освобождать силу. Мари, как насчет того, чтобы совместить приятное с полезным? — Не понимаю, о чем вы, — поднимаю голову и вопросительно смотрю на него. — У нас достаточно локаций для безопасных тренировок. Просто рушить здания не весело. Можно же ещё и людишек погонять, — отвечает директор. — Только не говорите, что гонять она будет нас, — Хизаши нервно сглотнул. — Не только вас. В зависимости от того, что покажет тренировка с вами, я пойму, может ли Мари помочь с учениками. Это очень хорошая практика для них. Также финальным тестом триместра будет сражение с учителями. Ну так как, Кинамото? — Я согласна, — злобно ухмыляюсь. — Учителя наденут утяжеляющие наручи, можешь не беспокоится, — добавил Цементос. — Никаких наручей, Кен, — ответила я ему. — С меня снимут все ограничения впервые за десять лет. Я не ручаюсь за себя, поэтому сдерживаться не рекомендую. — Даже мне? — удивляется Тоши. — Если ты готов попрощаться со званием героя №1, то можешь драться не в полную силу, братец, — улыбка растягивается, приобретая форму безумной. — То-то Старатель обалдеет. — Тогда во вторник жду всех в симуляторе к двенадцати часам, — Незу встал со своего места. — Директор, можно, чтоб мои ученики посмотрели? — спросил Шота. — Это будет неплохим уроком. — Конечно. Всем до свидания.