на выдохе

Воспользовавшись гастрольной паузой, меньше чем за неделю мы с Валеркой записали «Апрельскую», «Кошку» и, кажется, еще «Больно». Позже это станет одним из аргументов обвинения в мой адрес – что делала сольный альбом за спиной Дианы Сергеевны. Абсурд, учитывая, что мы все еще жили под одной крышей. А спрятать Тхая на двадцати квадратных метрах коммуналки, согласитесь, не просто! Он приходил на Казанскую каждый день, мы работали практически без пауз, засиживаясь далеко за полночь. Динка была тут же, изредка отпускала безобидные колкости, а иногда приносила нам чай. Д.С. была сосредоточена на своей цели,остальное ей было «по барабану». Все происходило в параллельном режиме – висела в «аське», болтала по телефону, читала, отсыпалась: а мы в наушниках тихонько работали. Светлана Сурганова. Автобиография/дневники «Всё сначала!»

Диана завалилась домой за полночь насквозь прокуренная. От неё несло перегаром на весь этаж, замок открылся не с первого раза, а вместо ночной тишины её встретили гнетущие дрожания электрогитары. Как и ожидала скрипящая зубами Арбенина, в комнате обнаружились голубки Сурганова и Тхай, оба в наушниках, чтобы не огрести от соседей, и с самым умильным видом перебирающие струны: он — своей возлюбленной гитары, она — не менее любимой скрипки. Когда Света заметила возвращение подруги и подняла глаза, быстро стаскивая наушники, на скулах уставшей вусмерть Дианы дрожали желваки, а руки поочерёдно то сжимали, то разжимали кулаки. — Ой, Динька, — испуганно — скорее от неожиданности, чем из-за реального страха — пролепетала скрипачка. — Ты давно пришла? — Уж явно не так давно, как вы, — зло выплюнула Арбенина. — Может, вам, блядь, чаю ещё принести? А то устали небось по струнам тарабанить! Неуловимым движением Сурганова остановила Валеру, который хотел встать и не то уйти, не то защитить более хрупкую с виду девушку от агрессивной партнёрши, и как можно теплее улыбнулась: — Это было бы очень кстати, спасибо, Динь. На такую обезоруживающую наглость что Арбенина, что Тхай молча пооткрывали рты. Провокацию в словах Дианы слышали все, но Света таинственным образом не повелась на неё и создала свою. И Динку вдруг отпустило. Сжатые до побелевших костяшек кулаки бессильно разжались, а острые скулы перестали украшать выпирающие желваки. Даже не сняв кожанку, она развернулась и потопала в кухню, чтобы через пять минут вернуться с двумя кружками обжигающего чая. — А тебе? — заботливо поинтересовалась Светлана, забирая из дрожащих рук посуду. Эта забота вкупе с обстоятельствами, в которых она проявлялась, в любой другой день была бы принята за издёвку и довела бы Диану до белого каления, но сегодня гитаристка едва стояла на ногах и явно устала искать поводы для внеочередной ссоры. Никакой издёвки в мягком голосе на самом деле не было, так что и цепляться было не к чему. — А я водички попью, — буркнула Арбенина. — Тебе не помешает, — заметила Сурганова. Всё-таки решив, что поводы поссориться находятся сами собой, Динка вскинулась, намереваясь отстоять своё право ходить, где она хочет, выглядеть, как ей угодно, и напиваться, сколько ей вздумается, но тут же обожглась о мягкую улыбку девушки. Твою-то мать, подумала Диана, какого хуя она, как всегда, права? Видок у неё действительно был потрёпанный, а во рту после попойки, хотя ещё и ночи не прошло, было гадко, будто туда нассала орава кошек. Признав капитуляцию, она снова побрела на кухню, но уже за водой для себя. Тхай проводил приятельницу тяжёлым взглядом. — Не страшно тебе с ней? — спросил он, отставив чай, и принялся упаковывать гитару в чехол. В нерешительности: стоит ему уйти сейчас же или дождаться, когда Арбенина уснёт? — он замер перед тонкой, где-то нескладной, а где-то до крайности изящной скрипачкой. Света видела, что друг действительно беспокоится. Она встала ему навстречу и похлопала его по плечу, до которого едва доставала её макушка. — Всё хорошо, Валер. Я её не боюсь. Ничего она мне не сделает. Слова, произнесённые для успокоения, прозвучали так грустно, что музыканту стало не по себе. Быстро обняв подругу и тут же отступив вдвоём с инструментом, он поплёлся к выходу. Света тихо закрыла за ним дверь и, обеспокоенная тишиной, воцарившейся на кухне, зашла к Арбениной. Картина представляла собой тоскливое зрелище. Условно её можно было бы назвать «Суровая реальность российских коммуналок»: темень за окном, назойливо гудящий холодильник и угловатая девушка, уронившая голову на старенький обшарпанный стол и обхватившая её руками. Не хватало только бутылки водки рядом, но её успешно заменял наполовину осушенный стакан с водой. — Дин... Сурганова подошла вплотную и коснулась тонкой руки Дианы. Сердце пронзили тысячи иголок, когда из-под сложенных сверху рук показались два огонька глаз. Холодные, воинственные. — Не трогай меня, Светка. Тхай ушёл? — Светлана кивнула, отдёргивая руку, как ошпаренная. — Вот и ты катись. Спать. — А ты придёшь спать? Арбенина воззрилась на подругу так, словно она была умалишённой. Света уже успела отступить на пару шагов, так что теперь смотрела на гитаристку смелее. Динка зацепилась за сложенные на груди руки Сургановой. Замыкается. Защищается. Так ей и надо, стерве, пронеслось в голове совершенно некстати и без малейшего повода. — Нет, блядь, здесь останусь ночевать, — с куда меньшим запалом, чем планировала, огрызнулась Арбенина. Саркастичные искорки в глазах скрипачки возвратили в реальность: ничего она не боится её. Да, Динка драчунья. Да, надирается вдрызг. Да, не умеет следить за языком. Но и сдачи может получить такой, что мало не покажется. — С тебя станется, — будто в ответ на собственные мысли услышала она. Проследив взглядом за удаляющейся подругой, Диана зарычала неизвестно на кого и залпом осушила остатки воды. Вернувшись в комнату, она, действительно, нашла Сурганову свернувшейся в калачик на своей стороне кровати. Уткнувшись в стенку, она даже не обернулась на усевшуюся за стол и включившую компьютер Арбенину. «Аська» загрузилась быстро. Щёлкнув на аватарку, смайлик на которой призывно показывал «онлайн», Динка застучала по клавиатуре: Диана я так заебалась Ответ не заставил себя ждать: Марришка с ней? 😢😢 Это пресловутое «она» означало только одного человека, свернувшегося сейчас в паре метров от Дианы на старой кушетке в позе эмбриона. Арбенина одёрнула себя, чтобы не обернуться, и продолжила диалог: Диана с ней тоже Марришка приходи ко мне! я не буду тебя доставать, ты же знаешь, котик 😍😘 От «котика» и слащавых смайликов стало противно. Динка грязно выругалась сквозь зубы и написала: Диана я спать. Даже точку влепила! Зла на них на всех не хватает... Потянувшись к кнопке выключения и задумавшись о том, на кого именно ей не хватает зла (на всех обычно хватало с лихвой), гитаристка не хотела видеть ответ, который, она знала, непременно последует. Но перед полным погружением во тьму экран всё равно сверкнул не менее слащавым «сладких снов, бунечка ❤️». Диану аж передёрнуло. И какого хуя она вообще переписывается с этой влюблённой идиоткой? Забравшись под одеяло, Арбенина привычно отвернулась от Сургановой, чьи плечи, кажется, слегка подрагивали под плотной тканью. Плевать, подумала Диана. Немного полежав на боку, легла на живот. Ещё через минуту перевернулась на спину. Трещащая всё сильнее после попойки башка пусть ещё не хотела взорваться, но уже притягивала к себе всё внимание. Чтобы боль прошла, хотя бы на время, нужно было уснуть. Сон не шёл. Вскоре и эта поза стала казаться жутко неудобной. Распахнув глаза и уставившись в белый потолок, Динка не выдержала и всё-таки повернулась лицом к не издававшей ни одного звука, кроме едва различимого дыхания, Свете. И поняла, что, вертясь и пытаясь принять удобную позу, подкатилась почти вплотную к девушке. К своей девушке, на минутку, услужливо напомнил воспалённый мозг. Спасибо, блядь, а то мы не знали. Официально они не расставались. Никаких разговоров, трагических прощаний и прочей хуйни, которая происходит в момент разрыва отношений, не было. Зато была вспыхивающая по поводу и без Динка, стремительно ставшая безусловным лидером «Ночных Снайперов» с немалой поддержкой со стороны Пальцевой. Была грустная дома и излишне раздражительная в группе Света. Были чуть ли не ежедневные скандалы, выяснения отношений, даже драки, но ни разу, ни единого разу не прозвучало ничего хоть отдалённо напоминающего «мы расстаёмся», «собирай шмотки и проваливай» или «я ухожу». Диана флиртовала с каждой встречной на участившихся пьяных вечеринках и в интернете, а Света каждый божий день приводила домой своего друга-амбала Тхая и записывала с ним свой сольный альбом, номинально оставаясь Снайпером. Они старались не касаться друг друга лишний раз, но всё равно ложились спать в одну постель. И так длилось уже несколько месяцев. Арбениной захотелось выть. Она всматривалась в короткие тёмные волосы Сургановой, и ей казалось, что она тонет. Тонет в собственной самонадеянности, в собственной желчи и желании устроить всё для себя. В этой погоне за непомерно возросшим за последний год «Я» Диана потеряла единственного человека, который принял её всю от макушки до кончиков пальцев, который помог раскрыться, который полюбил настолько открыто и искренне, что больше уже невозможно. Человека, который вынес за свои тридцать три года больше, чем кто-то за всю жизнь. Человека, который сосредоточил свою жизнь вокруг неё, вокруг Арбениной. — Я люблю тебя, Свет, — впервые за много месяцев шёпотом произнесла Диана, цепляясь грубыми пальцами за край подушки. Выждав несколько секунд, Динка хотела снова отвернуться, лишь бы не видеть родную фигурку рядом. Касаться девушки казалось грубейшим, что она могла сделать, а видеть и не касаться стало невыносимо. И дёрнул же её чёрт бросить: «Не трогай меня!» — на кухне! Дура, последняя дура!.. Но тонкое плечо совершило неуловимое движение, и Диана замерла, боясь даже дышать, а спустя пару мгновений увидела прямо перед собой заплаканное лицо. Долгую минуту они смотрели друг на друга не произнося ни слова. Любое слово было способно сломать, с треском сокрушить повисшее в воздухе ощущение, что всё может быть хорошо, всё может наладиться. Арбенина тут же поняла, почему за всё то время, что она находится в комнате, положение тела Светы не изменилось и с чем были связаны подрагивания тонких плеч. Света же изучала лицо Дианы, стараясь понять, не обманывает ли она сейчас, не вызвана ли эта фраза брожением алкоголя по всему её организму. Видит Бог, Светлана так устала от бесконечных истерик и ссор, от глупых подозрений и ревности там, где её не просто нет, но и не может быть! Но все сомнения разбивались о блестящие глаза Динки, о напряжение, сковавшее всё её тело, словно она ожидала удара, о сбитое дыхание и о губы, не сжатые, как обычно, а приоткрытые, будто воздуха вдруг стало так мало, что для нормального функционирования дышать нужно и ртом тоже. И Света дала ей необходимый кислород, прижалась к её губам своими, крепко зажмуриваясь и позволяя таким знакомым, таким любимым рукам притянуть её ближе, растрепать и без того растрёпанные волосы и напомнить о том, о чём предпочитали забыть все последние месяцы. «Я люблю тебя, Свет», — твердили рваные вдохи, неожиданно нежные пальцы, солёные капли слёз. «Ну и дура же ты, Арбенина», — отзывались острые ключицы, алебастровая шея и громкие выдохи, которые значили, конечно, только одно: «Я тоже люблю тебя, Динька».