Dum spiro, amo atque credo

Какаши думал, что изрисовался, исписался и изшился — он два года был объектом всеобщей любви, его постоянно публиковали в модных журналах как «восходящую звезду мировой моды», а потом все просто закончилось. В один момент вся его гениальность схлопнулась под давлением этого повального обожания. Это как-будто выжгло его изнутри, Какаши казалось, что не осталось ничего, что он пустая оболочка. Он продолжал рисовать эскизы, готовить как повседневные коллекции к показам, так и вещи от-кутюр, но все было не то. Он больше не читал новости. Если раньше его работы были кислородом, который помог разгореться огню славы его модного дома, то сейчас едкий дым этого костра заполонил его легкие, не давая вдохнуть. Какаши закончился. А потом он встретил его. Хатаке даже посмеивался про себя, что мол, в этот момент не хватало только ангельского пения, настолько он тогда был впечатлен. Он увидел Ируку на одном из показов, куда его притащила Цунаде, директриса его модного дома. На фуршете после показа к Какаши постоянно подходили разной именитости люди и расспрашивали его обо всем, что происходило в мире моды, а светские разговоры утомляли его всегда. Поэтому приняв решении о тактическом отступлении, Хатаке заныкался в какое-то подсобное помещение, сетуя на то, что с этого мероприятия он по настоянию Цунаде не уедет, пока не переболтает со всеми здешними персонами. Не став включать свет, переворачивает какое-то ведро и садится на его дно прямо за стеллажом и открывает на смартфоне свежевышедшую книгу его любимого автора — у него наконец-то нашлось время ее прочитать! Он успевает выключить телефон за секунду до того, как какой-то варвар влетает в эту же подсобку. А потом этот варвар включает свет и видит Хатаке Какаши, дизайнера с мировой славой, имя которого у всех на устах, сидящего на ведре в его безупречном деловом костюме. Неудобно получается. Варваром оказывается симпатичный мальчишка, которого он заприметил еще на подиуме — тот отличался от всех остальных моделей чем то неуловимым — Какаши так и не понял, чем. — Ну привет, — хмыкает он, чтобы хоть как-то разбавить напряжение, повисшее в воздухе. Смуглый юноша со шрамом поперек переносицы так и стоит, оперевшись спиной на дверь и таращится на него, как на двадцатое чудо света. — Здрасте, — еле дыша выдавливает из себя, подходит и тянет руку, — Я Ирука Умино и эм… я… вы… — Хатаке Какаши, — все еще сидя на ведре жмет этому Ируке руку и усмехается комичности ситуации, — приятно познакомиться. — Я просто хотел сказать, что искренне восхищаюсь тем, что вы делаете, вашими работами… это что-то невероятное, правда, — выпаливает на одном дыхании и смотрит прямо ему в глаза. И улыбается. Никто ему никогда так не улыбался, думается Какаши, поэтому он улыбается этому смешному мальчишке в ответ. — Ты же из модельного, да? — дожидается кивка Ируки, включает свой смартфон и тянет его ему, — напиши мне свой номер. Позвоню перед следующим моим показом. Пройдешься в чем-нибудь приличном, не как сегодня, — видит, как Ирука заливается краской, а потом выхватывает его телефон и долбит по экрану, вбивая свой номер. Нет, он точно отличался от всех остальных моделей. В ближайшее время очень удачно подворачивается мероприятие, посвященное проблемам экологии, перед которым устраивают короткий модный показ — всего десять выходов. В этот раз он вкладывается в работу, как никогда раньше, на удивление всем. Когда уже почти все закончено, он спрашивает у Цунаде: — Цунаде, у меня к вам просьба. Я хочу, чтобы мою работу представлял мой… эм… человек, — конечно она ему не откажет, все вокруг в восхищении от его комбинезона. — Он из модельного? — Какаши кивает, — ты в нем уверен? — Абсолютно. Я обещал ему. Пожалуйста? — он участливо заглядывает в глаза директрисе, и конечно, она соглашается. Позвонить Ируке почему-то сложнее, чем ему казалось. Он весь вечер в нерешительности смотрит на контакт «Умино Ирука (из модельного) из подсобки». Вдруг он занят? Вдруг передумал? Да ну, надо просто спросить, он от этого ничего не теряет. Отвечают через пару секунд — Какаши кажется, что за эти три гудка пролетела вся его жизнь: — Да? — О, Ирука? Это Какаши Хатаке, ну помните, из подсобки, — идиот, конечно он помнит, — просто эм… хотел сказать что мое предложение все еще в силе. Вы свободны на следующей неделе? — дизайнер закусывает от волненья фалангу пальца. — Я думал что вы уже и не позвоните, — голос спокойный, а Какаши все равно в нем слышится обида. — Но я позвонил. Так что? — Я буду, — Хатаке шумно выдыхает и улыбается. — Я напишу вам дату и адрес, рад был… пообщаться, — прекращает звонок и упирается лбом в колени. Он такой дурак. Ему ведь ничего не мешало позвонить Ируке раньше — даже не ради модного показа, а просто поболтать о всяком. Глупо конечно, но мог хотя бы эсемэски скидывать, что мол, никаких мероприятий на горизонте, но я про тебя помню! На репетицию показа он приезжает минута в минуту и забегает с чехлом в руках. В чехле — «костюм мирового океана», как его заботливо окрестили товарищи по цеху. Какаши не понимал иронии Гая, ведь его шелковый костюм с черепахами был скорее попыткой в авангард, чем чем-то утонченным. Своим же комбинезоном он был доволен. Это была не лучшая его работа, но даже она выделялась на фоне остальных. Торс и правый рукав были выполнены из тонкого голубого полупрозрачного шелка, расшитого маленькими рыбками, медузками и прочими морскими тварями, а поперек спины, прямо от правого плеча и до левого бедра тянулся синий кит — его брюхо было обрамлено белой люрексовой нитью, поблескивающей на свету. Левую штанину и одну третью правой было решено выполнить из бирюзового бархата, а поверх была выполнена аппликация из темно-зеленого ситца: его полоски тянулись вдоль ноги снизу вверх, обвивая ее и подразумевая собой водоросли. Левый же рукав и остаток правой штанины Какаши умудрился сделать из средней плотности пластика, способного держать форму. Комбинезон был максимально обтягивающего кроя, за исключением пышных рукавов, и имел самую банальную идею — загрязнение мирового океана. В этот раз дизайнер и не пытался перепрыгнуть всех остальных, хотел лишь показать что он еще здесь, и что он еще чего-то стоит. В помещении уже стоит суета. Он ищет глазами Ируку, и находит болтающим с Гаем. Последний о чем то увлеченно рассказывает модели, Какаши подходит к ним, и вскидывая руку, говорит: — Йо, Гай, Ирука! — они сразу поворачиваются к нему. — Ты опоздал, Какаши, — Гай смеряет его самым серьезным из своих взглядов. — Никак нет, я как раз вовремя, только захожу, а ты уже уводишь мою модель, — они с Гаем хохочут, пока Ирука удивленно смотрит на них. — Пойдем, я тебя со всеми познакомлю, — и он представляет Умино всем находящимся в помещении дизайнерам, попутно здороваясь с ними. В итоге Какаши утаскивает его к одному из столов, чтобы показать ему комбинезон и объяснить идею. Модель участливо кивает головой, и ему даже кажется, что у того горят глаза: неужели проникся? Костюм садится на Ируку до жути хорошо, как будто был сшит для него. Тот крутится перед зеркалом, пальцами проводит по вышивкам ручной работы, улыбается сам себе. Забавный такой. У Какаши отчего-то по груди разливается тепло — приятно все-таки, когда твой труд хоть кому-то нравится. Отмечает про себя, как все-таки хорошо сложен Ирука — немного ниже, правда, модельных стандартов, но это сполна компенсируется его пропорциональным телосложением, прямо как из книжки по анатомии. — Нравится? — Умино поворачивается к нему, и Какаши не может сдержать улыбки. — Да, это очень… вау. Спасибо. — Тебе спасибо. Я старался - Какаши кажется, что он тонет в этих кофейных глазах. Кто-бы мог подумать(точно не он), что та комическая ситуация из подсобки так сильно изменит его жизнь? Глядя на Ируку ему снова хотелось шить, глядя на Ируку хотелось рисовать, петь, писать, делать что угодно - бездействовать было невозможно. Он и не знал, что можно чувствовать себя так окрыленно, просто смотря на улыбку человека, по сути тебе чужого. Какаши подумал, что ему стоит написать Ируке не только по поводу модного показа, но и по поводу совместного ужина.