Сцена на полу подсобки

      Эрик шел домой своим обычным маршрутом. Привычные наушники сейчас казались лишними, и он даже не доставал их, полностью отдавшись захлестнувшему его потоку мыслей… Что нашло на Адама? На вечно задирающего его, Эрика, школьного верзилу-хулигана, от которого он и слова-то доброго ни разу за всю школу не услышал. Это же, мать его, Адам, который отбирает его деньги и завтраки, больно толкает на шкафчики и… удивительно страстно и трепетно целует его. И потом делает такие вещи, от которых до сих пор все в животе переворачивается. Выбитый из колеи, Эрик поднял руку к своему лицу, потрогал зацелованные губы и чуть втянул носом: от рук исходил запах садиста и врага. Нет, не так. Запах обезумевшего, совершенно чокнутого и какого-то неизвестного Эрику парня. Этого Адама он не знал… Он снова понюхал костяшки своих пальцев, музыкально перебирая ими в воздухе. Странная улыбка не сходила с его губ. Его дом остался в паре кварталов за ним…

***

Два часа назад       …Эрик, пойманный сильными руками, бился, словно раненая птица. Адам навалился на него сверху, выигрывая их борьбу на грязном полу. «Вот так я и умру» — шальная мысль бегущей строкой неслась в перепуганных глазах. Собрав в кулак всю свою ненависть и решимость, он плюнул в лицо обидчику.       — Извини, — само собой выскользнуло из губ. Кажется, что его гнев улетучился сразу, как последняя слюна покинула и без того сухой рот. Остался только страх новых ударов. Он-то точно знал, что рука у Адама тяжелее молота. Адам молниеносно ответил ему тем же: сверху вниз плевок получился увесистей и, несомненно, неприятней, и почти весь пришелся на шею.       — Нравится? — спросил он.       — Нет. — Получилось совсем жалко. В темных глазах напротив плескался такой коктейль эмоций, что у Эрика похолодело в животе. Радужку разглядеть было нельзя: огромные зрачки смотрели черными провалами и как будто высасывали его душу… Перепуганный парень вдруг понял, что эти глаза больше не хотят его боли и унижения. Адам смотрел с желанием, даже с нежностью, которую никогда не умел выразить словами или действиями. Догадка, странная и такая реальная, наступила для Эрика как утро. К грубому лицу Адама он потянулся сам, встречая на полпути полуоткрытые уже губы. Это не был его первый поцелуй, он и раньше целовал парней. Но для Адама, Эрик не сомневался, этот поцелуй был сорванным запретным плодом. Два тела перестали бороться и обняли друг друга.       Раскаленные до предела чувства, как будто ковались заново на грязном полу школьной подсобки. В трепетном поцелуе растворялись все их распри и обиды. Адам целовал его, выбивая остатки глупых мыслей. И так быстро губы перешли на шею — вызвали волну мурашек по темной шелковой коже Эрика. Он все еще был внизу, подчиненный и прижатый к полу, но теперь не чувствовал себя принуждаемым. На острие своих голых нервов, он сейчас был почти влюблен в этого парня с безумными, решительными глазами. Эрик не понимал, почему не останавливает его, почему не отталкивает пальцы, задравшие на нем цветной джемпер. Секунда, и к обнаженной коже на груди припадают бабочки-губы. Приятно, боже, как приятно. Мысли слишком медленные, как тягучий и липкий мед. Эрик не успел додумать даже одну, осмыслить что делает с ним этот парень. Адам поднялся с него слишком скоро, дернул застежку его штанов и вместе с бельем стащил с узких бедер. Глаза Эрика расширились, и он уже было потянул руки вниз, чтобы защитить самое ценное, когда Адам очень поспешно взял его член в свой рот. Эрик завелся еще во время их возни… Что скрывать, у него иногда вставал и в школьном коридоре, когда Адам был с ним особенно груб, и зажимал у кабинок. И теперь, когда дело дошло до первого в жизни Эрика настоящего минета, у него уже крепко стоял.       Прерывистое, жаркое дыхание Адама чувствовалось особенно остро на мокрой коже члена, где только что были его губы, язык.Ощущение тесноты и влажности чужого рта, все равно было не сравнимо с осознанием КТО делает это для него. Адам не был идеальным любовником. Скольжение губ по крепкому стволу и головке Эрика было сумбурным, неритмичным. Он не старался насадиться на пылающий желанием орган горлом, или крутить языком, не выпуская изо рта. Адам сам был своими неопределенными эмоциями к Эрику. Он целовал и сосал самую нежную часть тела парня с такой же порывистостью, как бил его раньше, то есть как умел. Но даже эти неопытные движения в несколько минут довели Эрика до исступления… Он беззвучно открывал и закрывал рот, как рыба, хватая воздух. Это все было слишком: слишком сладко, слишком остро, слишком быстро. Его бедра затряслись. Адама это, видимо, отрезвило. Он выпустил пульсирующий член изо рта и довел Эрика до яркого оргазма рукой… После долгой судороги тот обмяк на полу. Мысли медленно возвращались в голову. Больше всего ему бы хотелось сейчас лежать не на полу, а в своей кровати. Но после такого… и пол уже казался не таким грязным и жестким. Это было… Что это вообще было? И где Адам? Эрик устало потянул наверх свои штаны. Адам нашелся сидящим на полу в метре от него. Он невидяще смотрел перед собой и чуть раскачивался. Видимо, для него это было непросто. Но тогда зачем?.. Эрик оделся и осторожно подполз к парню. Он прикоснулся к крепкой руке выше локтя, но получил только слабый толчок.       — Что это было, Адам? Нам… стоит обсудить.       — Нечего тут обсуждать. — Адам вдруг стал собой прежним. Он схватил Эрика за одежду и прошипел, — расскажешь кому, убью.       А потом он просто встал и ушел, оставив его одного в абсолютной прострации. Так эти вспышки агрессии всегда были подавляемой симпатией? Это было только один раз или повторится еще? Дальше Адам будет с ним также груб, или уже нет? Эрик не знал ответов на эти вопросы.       Наедине со своими мыслями он пошел домой своим обычным маршрутом.