We're just friends

Вечеринка вечером пятницы – уже некий ритуал для многих, чьи серые будни буквально пестрят однообразием, а загруженность рутиной не даёт насладиться чем-то в полной мере, искренне. А этим вечером дозволительным становится очень многое… Возможно, спустя время за совершённое станет стыдно (это наверняка), но на то мы и живые люди, верно? Каждому порой требуется капелька безумства, а потом – вновь обыкновенная людская жизнь. Широкий белоснежный стол завален всем, чем только можно: полностью пустые или пустые наполовину пачки чипсов, бутылки с каким-то лимонадом, колой, безалкогольным пивом, сломанные палочки для суши, просыпанный попкорн, умелым движением руки кого-то в секунду оказавшийся и на полу около стола, пара телефонов, смятые салфетки с чем-то синим, трубочки для коктейлей, чьи-то трусы… В общем, стандартный набор весёлой вечеринки. На весь дом играет музыка: всем известные песни подпевает буквально каждый, громко крича в импровизированные микрофоны и представляя себя звездой, что выступает на огромной сцене для миллионов фанатов, которые так же, полностью отдавшись и растворившись в музыке, кричат заветные строчки. На часах уже два ночи, но никто и не думает останавливаться – свободой, пока есть шанс, хочется насладиться сполна. – Как съездил? – двое парней, устав танцевать и горланить песни, удобно устроились на диване в углу, изредка потягивая пиво и с улыбкой наблюдая за своими друзьями в центре комнаты. Отжигали те, конечно, по полной… – Да норм, – Даня делает короткий глоток и переводит взгляд на парня слева, – порой, знаешь… хочется отдохнуть ото всех, провести какое-то время порознь, не в обиду. Просто… – он чуть хмурит брови, пытаясь подобрать правильные слова, но его опережают. Никита усмехается как-то странно, будто сам себе, и, опустив взгляд, говорит: – Не ломай голову, я понимаю. Обычное дело, мы ведь живём вместе, не мудрено, что иногда нужен отдых друг от друга. Сам думаю съездить в скором времени куда-нибудь. Может, навещу родителей, давно дома не появлялся. Даня кивает. Да, как бы сильно они все ни дружили и как бы классно ни проводили дни вместе, время от времени каждый уезжает на некоторый срок, чтобы разгрузиться, отдохнуть от общения и приехать вновь полным сил, соскучившись. Они правда стали семьёй, спроси любого – он уже не смог бы жить один или с кем-то другим, потому что вокруг те люди, которые действительно любят тебя и дорожат тем, что ты рядом, однако и с семьёй нельзя жить без передышек, иначе есть риск перегореть в один момент. Они молчат какое-то время, каждый в мыслях о своём (наверное, личном). А друзья тем временем продолжают веселиться, соревнуясь, кто кого перетанцует, задрав голову кверху с банкой из-под спрайта во рту. Среди них, вообще-то, определённо есть лидер, которого победить ой-как непросто, а скорее, даже невозможно (регулярные упорные тренировки, да), но другим, если честно, плевать – попытка не пытка, как говорится. Никита смотрит на них с полуулыбкой, искренне забавляясь со своих друзей, пока пальцы правой руки впиваются в горлышко бутылки и вдруг предлагает: – Слушай, а может, пойдём фильм глянем? В меня пиво больше не лезет, да и музыка как-то достала. – Парень показательно морщит нос, чем вызывает на лице Дани короткую, но тёплую улыбку, которую сдержать оказалось почему-то трудно, и касается чужого предплечья, несильно толкая. – Ну же, дава-а-ай. Или тоже хочешь поучаствовать в конкурсе, кто шизанутее сумеет напиться? Выбор не так-то прост, но и не слишком и сложен. Откровенно, Дане тоже поднадоела вечеринка. Она вышла классная, это бесспорно, впрочем, как и все их тусы, но он чисто по-человечески устал. Покидать друзей не хочется, но тем, по-видимому, ещё не наскучило дурачиться, поэтому он поворачивается к притихшему Никите, замершему в ожидании ответа, и просто кивает. Парень тут же расплывается в улыбке, сверкнув счастливым взглядом, ставит недопитую бутылку на столик неподалёку и тянет Даню за рукав толстовки, поднимаясь. – Идём. Друзья уходят под общее веселье, участники которого, кажется, даже не замечают, что их ряды чуть приубавились, а уже зайдя за угол, Даня всё же не может сдержаться и, высунув голову, машет всем ручкой, стирая с глаз невидимые слёзы, и шлёт воздушный поцелуй на прощание. Никита на подобное только закатывает глаза и прислоняется плечом к стене в коридоре, ожидая, когда это мини-представление подойдёт к концу. Походу кому-то алкоголь всё-таки вдарил по мозгам. Раздав наконец друзьям совершенно ненужные им почести, черноволосый поворачивается к парню. На губах его сияет довольная лыба. – Ты всё? – спрашивает Никита и отлепляется от стены. У друга сейчас выражение лица прямо-таки аля «шалость удалась», настолько довольное, что аж вмазать немножко охота: какого чёрта светит тут своей счастливой харей?.. Мог бы и с Никитой поделиться, а то того даже пиво не тронуло сегодня, а настроение паршивое уже с неделю как, и почему – хрен его знает. Даня нагоняет Никиту, когда тот подходит к своей комнате, и в шутку шлёпает его по заднице, за что в ответ ему сразу же прилетает в плечо. – Ау, силу-то поубавь – больно как бы. – Парень трёт ушибленное место, проходя вслед за другом и прикрывая за собой дверь. В комнате полнейший мрак. Но так как это комната одного из них, её хозяин вполне хорошо в ней ориентируется и без света, сразу же направляясь к столу за ноутбуком. Он берёт со стола ноут и падает на кровать, кажется, вовсе не замечая реплики Дани. – Раньше ты иначе реагировал, чё с тобой? – Всё норм, садись. – Он пару раз бьёт ногой по одеялу, куда тут же плюхается Даня, и спрашивает: – Какой фильм будем смотреть? – Не знаю, – тянет черноволосый, устраиваясь удобнее. Кровать у Никиты широкая, но сейчас это не в плюс: чтобы смотреть фильм, сесть надо как можно ближе друг к другу для лучшего обзора, поэтому Даня отбрасывает мешающуюся подушку на пол и кладёт голову на плечо ничего не подозревающему парню, пока тот листает каталог с какими-то боевиками. Тот же, как только почувствовал чужую голову на своём плече, сразу как-то напрягся весь и заёрзал. – Тебе неудобно? – Даня чуть приподнимает голову, пытаясь заглянуть в лицо друга, но тот быстро мотает головой в ответ, возвращаясь к выбору фильму. – Точно норм? – Д-да, успокойся, – чуть заикнувшись, произносит он. – О. Может, этот? Даня переводит взгляд обратно на ноутбук, на экране которого высвечивается постер какого-то боевика. – Ты правда хочешь что-то такое смотреть? – А ты нет? Тогда я другой выберу, если тебе этот не нравится. – Да нет, если хочешь – включай. Я всё равно, мне кажется, долго не продержусь и скоро вырублюсь, так что прости заранее. Давай, жми. – Он тянет руку к тачпаду, чтобы нажать на сайт, и его пальцы сталкиваются с пальцами Никиты, холодными и какими-то чересчур бледными в свете экрана. Тот замирает на мгновение, будто коснулся острой иглы, пронизанной током, и мгновенно чувствует, как его сердце отчего-то ускорило ритм, и это нехило так пугает, вообще-то, но Даня, кажется, ничего не заметил, он просто выбирает сайт и убирает руку, расположив её на своём животе. Фильм начинается. Спустя где-то час Никита слышит, как голоса в общей комнате потихоньку стихают – наверное, всё же было решено закругляться с весельем и идти наконец спать. Удивительно, но к ним никто так и не постучался с момента их ухода, словно это совершенно нормально – вот были двое людей, веселились со всеми вместе, а потом – раз – и ушли, никому ничего не сказав. В любой другой ситуации такое отношение друзей могло бы немного задеть, но сейчас Никита только рад, что их не побеспокоили. Наверняка там все в умирущую пьяные, поэтому им и дела нет, куда они с Даней делись. Черноволосый парень вот уже как минут двадцать мирно сопит на плече друга, невольно приобняв того за талию левой рукой. Никита чувствует его тёплое дыхание, щекотящее кожу щёк и чуть задевающее участок шеи под подбородком. Они лежали так и раньше, когда по приколу что-то искали в инете, ржали с видео на ютубе или, как сегодня, смотрели какой-нибудь фильм. Они лежали так раньше. Но ещё ни разу Никита не получал удовольствие от этого. В чём суть фильма, несмотря на выбранный жанр, парень перестал понимать уже где-то на половине, до конца же оставалось примерно сорок минут, но досматривать его откровенно не было никакого желания, поэтому Никита, недолго поразмышляв, закрыл вкладку и выключил ноут, положив его на постель рядом. В комнате вновь стало темно. Только свет фонаря за окном очерчивал мебель и пару постеров на белой стене, но тел двух парней не касался. И сейчас, выключив ноутбук и оказавшись практически в полной темноте, наедине с Даней, до Никиты дошло, в какой ситуации они вдвоём оказались. Это странно, но почему-то мысль о том, что у него под боком лежит парень, его друг, и обнимает его, пусть и сквозь сон, не вызвала внутри никаких отталкивающих чувств, словно… так и надо. Наоборот, было даже как-то… в кайф лежать вдвоём вот так, в обнимку, в комнате, где кроме них – никого. Моменты тишины довольно редки в их доме. А сейчас на постели только он и Даня. Только он и Даня. Интересно, что бы испытывал тот, будь он на месте Никиты сейчас?.. Рука сама собой тянется к чужим волосам, таким мягким на вид и, когда пальцы осторожно, чтобы не разбудить, вплетаются в чёрные пряди, Никита внезапно улыбается подтверждению своей догадки – волосы Дани действительно очень мягкие. Юноша начинает аккуратно, едва-едва заметно, двигать рукой в волосах, и губы их обладателя трогает слабая улыбка. «Наверно, что-то снится», – думает Никита и уже хочет убрать руку, решив, что перешёл границы уже достаточно, как его запястье окружают чужие тёплые пальцы, удерживая, не давая отстранить руку. – М-м, Никитос, помассируй ещё, капец как приятно… – бурчит Даня с по-прежнему закрытыми глазами и тянет руку друга к своей голове. Тот же теряется на миг: он не ожидал, что его «трогания» окажутся замеченными, а теперь его просят продолжить. Как вообще реагировать на такое? С одной стороны, конечно, в даниной просьбе ничего такого нет, просто поперебирать волосы друга, пф, но с другой… как-то не по-пацански это, что ли. – Чё замер-то? – слышится сбоку хриплый голос. Никита не решается посмотреть на его обладателя и продолжает сидеть истуканом, как какой-то глухонемой. Проще претвориться дурачком, чем начать расхлёбывать свои запутанные чувства – это те ещё дебри, ну нафиг. – Эй, ты здесь? Черноволосый парень неохотно разлепляет глаза и чуть приподнимается на локте, чтобы посмотреть, что случилось с его другом – почему тот молчит и не шевелится. После сна картинка перед глазами немного плывёт, да ещё и в комнате темнота несусветная, если бы не фонарь, вообще б ни черта не видно было. Даня хочет отодвинуться в сторону, но что-то ему не даёт это сделать, мозг пока туго соображает, но всё же, спустя секунд пятнадцать, парень понимает, в чём дело – его рука зажата между спинкой кровати и спиной Никиты, который, судя по всему, решил притвориться мёртвым, причём совершенно внезапно и неизвестно почему. – Слышь, Никит, можешь руку мою отдать? Тот с пару секунд сидит всё так же молча, а потом медленно поворачивает на друга голову и спрашивает: – Чего? Даже поспав, Данька не такой заторможенный, напротив, даже прилив сил чувствуется, что с этим-то случилось? Может, фильм попался такой, что теперь сидит в шоке и пытается переосмыслить увиденное? Даня-то заснул почти сразу, так что даже имя главного героя не запомнил, а вот Никита… Наверняка до конца просмотрел. Даня вперивает взгляд в друга, внимательно (насколько это возможно после сна) изучая лицо друга, и выдаёт: – Тебя чё, фильм, что ли, так поразил? Чего такой заторможенный? А Никита сам не знает, что с ним вдруг такое приключилось: вот, кажется, было всё нормально, лежали вместе, кайфовали, а потом что-то внутри словно переключилось. Никогда парень подобного ещё не чувствовал. К девушкам чувства возникали, да, но, чёрт возьми, иные! Не такие, как те, что сейчас бередят юную душу. Откуда они вообще взялись, блин!? – Да-ань. – после длительного молчания наконец произносит парень, выходя из оцепенения. – Да тут я, тут. Говори, что произошло. – Друг принимает сидячее положение и подползает ближе, садясь практически напротив. Никитино состояние даже пугает немного, ведь что такого могло его так… э-эм, затормозить? – Я… это… ну… – Хватит мямлить, а. Говори как есть. Юноша в нерешительности закусывает губу, не зная, как озвучить родившуюся только что просьбу, ведь она далеко не дружеского характера, но что-то подсказывает, что только так он сможет наконец разобраться с чертовщиной, разродившейся внутри. Холодных пальцев касаются тёплые, едва заметно шершавые, данины. Сквозь мрак трудно что разобрать на лице друга, но Никите вроде бы показалась проскользнувшая улыбка. Он не знает, увидит ли Даня, но коротко улыбается ему в ответ. – Эй. – Ладно, короче, – Никита кое-как собирается с мыслями, пытаясь вместе с тем как-то оправдать себя и последующую фразу, вдыхает глубоко и поднимает до этого опущенные глаза на Даню: – у меня есть просьба. Ты, естественно, можешь отказаться, и я понимаю, какой странной она может показаться, она вообще-то жесть какая странная, но… – он вновь замолкает. – Бля, Никит, говори уже, заебал. – Поцелуй меня. В комнате разбивается молчание. Оба сидят, не шевелясь. Один – из-за того, что успевает проклясть самого себя за собственную тупость, а другой – от банального шока. – Э-э… чё? – всё, что способен выдать Даня. Никита понял, что совершил ошибку. Огромнейшую ошибку только что. Ну он и идиот, блять. – Чёрт, прости. Я бред какой-то несу. – Никита соскочил с кровати и тяжело вздохнул. Какой же он дурак, господи. – Видимо, знаешь, алкоголь… ну, подействовал. И спать уже пора, так что… давай просто забудем о том, что я сказал, и сделаем вид, что… – Зачем? – брюнет резко тормозит, перестав ходить туда-сюда, и впивается взглядом в друга, не веря своим ушам. По-видимому, его поднятые брови выдали вопрос сами за себя, потому что Даня продолжает: – Зачем тебе это? – Он поднимается тоже, широкими шагами подходит к другу и заглядывает в опущенные глаза с трепещущими ресницами. Уличный свет фонаря рисует лунные блики на них, и парень невольно засматривается. – Зачем ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал? Ответь. Никита не знает ответа на заданный вопрос. Стоит, переминается с ноги на ногу и чувствует, как горят кончики его ушей. Не может же он признаться, что, когда Даня рядом, он чувствует себя невероятно уютно, хорошо, словно дома, где тебя любят и ждут. Что когда они проводят время вместе, Никита ценит каждую секунду, стараясь впитать в себя эти мгновения. Что с Даней ему интересно и весело, как ни с кем другим. Что он не хочет, чтобы тот уезжал. Не хочет сам уезжать от него. Что с этим парнем у них чертовски сильная связь. Этот и ещё тысяча и один вывод рождаются в его голове прямо сейчас, в эти самые минуты, пока они стоят друг напротив друга, пока Никита прячет свои глаза, сгорая от стыда собственных чувств, вспыхнувших так внезапно и пылко, пока Даня мягко касается его ладони, осторожно ведя по ней большим пальцем, и делает шаг вперёд. – За-чем? Сил сдерживаться больше нет. «К чёрту всё!» – решает про себя Никита и, прошептав «потому что запутался», подаётся вперёд, неуклюже сталкиваясь с губами Дани, ждущего ответ. Тот распахивает глаза, не ожидавший такого резкого поворота, и упирается руками в плечи Никиты, однако не отталкивает, будто даёт себе время осознать происходящее, как бы абсурдно это не звучало. Вся эта ситуация грёбаный абсурд, но уже поздно что-либо менять. Губы Никиты замерли в нерешительности, и сам парень весь точно застыл, не двигая ни руками, ни телом. Страшно. Глаза осторожно приоткрываются, пока их губы до сих пор прижаты друг к другу, и юноша встречается с тёмным взглядом друга. Хотя можно ли после этого называться друзьями? Да Даня его наверняка сейчас оттолкнёт и пошлёт куда подальше, кинув несколько лестных слов вдогонку да вмазав пару раз для полноты картины. Однако опасения парня, как ни странно, не оправдываются: Даня не спешит отстраняться, наоборот, подходит ещё ближе, так, что меж их телами не остаётся свободного пространства, и смотрит в карие глаза как-то слишком, слишком проникновенно, будто пытается пробраться внутрь, разузнать, что твориться внутри у мальчика перед ним. – Д-Дань… – начинает было Никита прямо в губы, но продолжить ему не дают:черноволосый по-хозяйски располагает руки на чужой талии и закрывает глаза, начав двигать своими губами. Что-что, а такого Никита точно не ожидал, потому и застыл весь, не зная, как действовать при таком раскладе, но, к счастью, Даня – парень не из робких: почувствовав, что на его поцелуй не отвечают, легонько ущипнул Никиту за бок, тем самым заставив того открыть рот, и с улыбкой продолжил ласкать чужие губы, которые наконец-то принялись за то же действо с его собственными. Все звуки в мире стихли, осталось только робкое посасывание губ, тёплое дыхание одно на двоих и чуть скомканная одежда под пальцами. Уличный свет захватил в свой плен уже обоих парней, что не спеша целовались у стены, увешанной плакатами, изредка отстраняясь, чтобы глотнуть в лёгкие воздуха, а после – всё по новой. Никита наконец-таки понял, почему так странно себя чувствовал последнее время – ему просто не хватало Дани рядом. А сейчас он здесь, стоит в его объятиях и нежно целует в ответ, только вот что это значит? Никите хотелось проверить свои догадки – что ж, он проверил, спасибо, ну а дальше? Как расценивать то, что его друг не прекратил после минуты поцелуев, а продолжает, словно сам того хотел, только молчал и ждал подходящего момента, или же это всё дружеская помощь? Тогда лучше сейчас же остановиться, потому что с каждой секундой в этих объятиях, с каждым поцелуем этих губ мысль о том, что это лишь по доброте душевной – причиняет всё большую боль. Никита не хочет, но вынужден: медленно открывает глаза и делает небольшой шаг назад, разрывая поцелуй. Их губы нехотя отлипают друг от друга, из-за чего между ними повисает тонкая ниточка слюны, поблёскивающая в холодном свете фонаря. Даня смотрит странно: по его глазам трудно что-то прочитать, но единственное, что понятно – он не намерен никого убивать, а это уже хорошо. – Ну? – спрашивает он, а его губы растягиваются в довольной улыбке. – Что «ну»? – не понимает брюнет, глядя испуганным зверем. – Я поцеловал тебя. Что теперь? А действительно – что теперь? Никита и сам рад бы узнать ответ. Вместо него он кусает нижнюю губу и гадает, куда бы так деться, чтобы Даня в ближайшие пару сотен лет его не нашёл. – Эй, чего молчишь-то? – не отстаёт тот. – Скажи хоть слово, ну же. Тебе… понравилось? Никита кивает. – Да, это б-было… в общем, понравилось, да. – Было как? – видно, Даня намерен разузнать все его чувства, детально, только пареньку бы ещё саму разобраться с ними, а лучше всего – с одним, с тем главным, что стоит сейчас перед ним. Черноволосый усмехается чему-то своему и восполняет расстояние в один шаг, оказываясь вновь слишком близко. – Никит, я ж друг твой, чего стесняться-то? Просто любопытно узнать, что ты почувствовал от поцелуя с парнем. Вот я, например… – он замолкает и задумчиво мычит, поджав губы, – я ни разу до этого не целовался так. Это необычно. Никита поднимает взгляд на парня – тот улыбается, словно стараясь поддержать, а потом и вовсе подходит вплотную и крепко обнимает растерявшегося юношу. – Я нравлюсь тебе? – внезапно спрашивает он и чувствует, как ему в плечо спустя пару секунд еле заметно кивают, сжимая толстовку пальцами. «Всё равно терять уже нечего» – в мыслях Никиты. А на губах Дани сама собой расцветает улыбка. – Ты мне тоже нравишься, дурачок. Давно нравишься, просто признаться боялся, думал, пошлёшь меня, а я друга потеряю – страшно было так рисковать, понимаешь? Это сейчас правда? Ему не слышится, не снится всё это? Даня действительно только что сказал, что ему нравится Никита!?? Похоже на сон какой-то. – Ты… ты серьёзно? – брюнет чуть отстраняется от груди друга, а тот просто улыбается ему, глядя в глаза. – Если шутка, лучше скажи сразу, ок? Не выставляй меня идиотом. Хотя… – парень вздыхает и поворачивает голову к окну, где светит одинокий фонарь, чей свет скользит по их фигурам во тьме, а затем возвращает к лицу парня, – я уже сам себя выставил. Так что… – Бля, Никит, серьёзно ли? – невесело усмехается черноволосый, – Я, конечно, веду себя иногда как придурок и постебаться люблю, но так… это слишком. Брюнет не перестаёт смотреть на него выжидающе. – Я серьёзно. – последнюю фразу он произнёс почти шёпотом. Поверить в реальность происходящего трудно, согласиться с реальностью происходящего – ещё труднее. Внутри столько чувств бурлит, как с ними справиться? Но Даня ведь поможет, верно? – Никит, я рядом. – шепчет черноволосый, – Буду рядом, слышишь? Если ты мне позволишь. – Он обнимает парня и кладёт подбородок на тёмную макушку, а сам чувствует, как вокруг его талии обвиваются руки, скрепляясь замком на пояснице. – Поверить не могу, что… жесть. – выдыхает Никита, прикрывая глаза. – Это точно. – смеётся Даня. – Жесть ещё какая. – Самая жестокая жесть в моей жизни. – Ага. –Нашим будем говорить? – бубнит Никита куда-то в плечо другу. Они стоят, тихонько покачиваясь, не замечая хода времени. – Думаю, они сами давно уже догадались. Так что в этом нет необходимости. И знаешь что? – М-м? – Нам так-то спать давно пора. Давай-ка глянем на время. – Никита виснет на Даньке коалой, не желая ни на сантиметр отпускать того от себя, поэтому первому приходится подхватить его под бёдра и двинуться к кровати, чтобы опрокинуть на неё парня. – Эй! – возмущается тот, стоит только спине коснуться одеяла. – Не вопи. – шикает черноволосый и подходит к тумбе, на которой оставил телефон. – Еба-ать, Никитос, ты знаешь, сколько сейчас? – он разворачивается и идёт обратно к кровати, падая и тут же попадая в тёплые объятия. Брюнет пытается заглянуть в экран, но его от него специально прячут. – Отгадай. – Ну… пять утра? – Мимо. – парень поворачивает дисплей к другу, показывая: – 05:12. – Почти. – Ладно, – Даня кладёт айфон куда-то на пол рядом с кроватью, а вернувшись, обнимает ластящегося парня, – правда спать пора. Завтра встанем в обед, не раньше. Двое друзей, ставших сегодня друг другу уже кем-то большим, засыпают в обнимку с довольным полуулыбками на лицах, а на утро, когда остальные спрашивают, куда это вчера они вдвоём смылись, и слышат «просто пошли смотреть фильм», начинаются старые добрые подколы в духе «всё ясно, голубки решили уединиться». А в ответ им такое же старое доброе: – Отъебитесь, мы просто друзья. Ну да, ну да :)